Читая стихи

Михаил Маваши, 2021

У каждого стихотворения есть своя история…

4. Псы с городских окраин

«А в этом месте по-другому не прожить…»

Декабрь 2017 года. Город Екатеринбург. Мы едем в машине вместе с Егором Бычковым. Егор — мой давнишний друг, создатель благотворительного фонда «Живи, малыш», в котором я являюсь попечителем, крайне правдивый и независимый журналист и просто парень, которого я уважаю. Уважаю за нрав, за чувство юмора и за несгибаемую веру в правду и ее силу.

Я приехал в Екатеринбург с концертом, но по приезде обнаружил, что организатор, который взялся делать тур из 12 городов (запорол его напрочь!), арендовал не клуб, а какой-то бар размерами чуть больше моей съемной квартиры. Я в шоке, люди, которые пришли, в шоке (как они пришли, вообще не понятно, ведь рекламы, как оказалось, не делали) и работники этого бара тоже в шоке. Я перед всеми извинился и просто провел беседу с пришедшими ребятами. Поотвечал на вопросы. Они же пришли, они красавцы, а организатор — мудак. Поговорили, выпили кофе, пофотографировались, ещё раз извинился — и мы с Егором поехали к нему.

Зима, ночь, снег, огни фонарей и усталость. По дороге мы говорили о многом. О прошлом, о фонде, об общих знакомых, о новостях и, конечно же, о музыке.

— Я вообще рэп не слушаю, ты же знаешь, — сказал Егор. — Я слушаю русский рок, там как-то побольше души.

— Я сам русский рэп почти не слушаю, по большей части ценю старичков, классику, типа «Многоточия» или группы «Ю.Г.», — ответил я.

— Есть у группы «ЧайФ» песня «Псы с городских окраин», слышал такую? — продолжил Егор.

— Название явно знакомое, но могу ошибаться, а что? — поинтересовался я, глядя на огни ночного города. Они всегда меня пленили и наводили какую-то теплую тоску. Именно теплую, то есть не горестную, а скорее ностальгическую.

— Эта песня напоминает мне тебя, Мишань. Как слышу ее, сразу вспоминаю о тебе, не знаю почему, — Егор потянулся к магнитоле и продолжил: — А что, если тебе сделать на нее типа ремейка, с новым звуком? Послушай ее, сейчас включу.

Егор включил песню. Я сразу же понял, что слышал ее не раз и не два, но давно. Песня поглотила меня. Мурашки осыпали, как первый пушистый снег осыпает улицы холодных городов. Лирично? Еще бы. Я услышал слова припева: «А в этом месте по-другому не прожить!» И я провалился… Провалился, как Марк Рэнтон в ковер от передозировки в фильме «На игле» Дэнни Бойла. В моменты таких провалов кадры в голове мелькают быстро, но несут в себе огромное количество информации, и поэтому за одну минуту ты можешь подсознательно вспомнить большое количество моментов и событий. А если эти моменты и события были действительно важны для тебя, то могут и вернуться чувства, которые ты пережил в те отрезки времени.

Знакомо? Так произошло в тот момент и со мной. Я вспомнил историю, которая вообще не связана с оригинальной песней группы «ЧайФ», не связана с её смыслом и посылом, и уж тем более не связана с песней, которую мы позже выпустили вместе с «ЧайФ». Не связана она и со смыслом моего стиха, который ты сейчас прочтешь. Но именно эту историю я тогда вспомнил, и скоро ты поймёшь почему.

Юцык и его предложение.

Зимой 2006 года к нам пришёл Юцык с предложением. Юцык — это было прозвище одного неоднозначного типа с района, я не знал его имени, да и знать не хотел. Юцык и Юцык. Плевать вообще. Пришел к нам, то есть в бар, где мы постоянно зависали нашей компанией. Все знали, где нас можно было найти по вечерам, если мы не были заняты. Ребята, кто в теме каких-то движений в городе, знали нас, знали наши машины, знали этот бар и примерно, то, чем мы занимаемся. Город-то небольшой. Казахстан. Сразу поясню: в Казахстане, а особенно в маленьких городах, образно говоря «девяностые» затянулись вплоть до 2008 года. А в 2006 еще времена были другие, камер на улицах почти нет, деятельность силовых структур была слабая и функционировала почти что спустя рукава, только на громкие и тяжкие преступления менты реагировали активно, видимо, потому что прокуратура давила. Половина спортсменов и ребят «с характером» промышляли мелким криминалом. Существовало много разных персонажей: отморозки были, мошенники, блатные, быки и даже «Робин Гуды».

Но при том что почти все эти ребята из движений знали друг о друге и друг про друга, почти никто ничего не сливал в полицию. Конечно же, стабильно кого-то сажали, убивали, кто-то уходил от передозировки — и все по-новой. Бандитская романтика, будь она проклята, захлестнула огромную часть парней от 17 лет и до 30. Я не могу взять и конкретно рассказать, чем занималась наша компания, хоть и в живых сейчас осталось всего два человека, включая меня. Да и про первого оставшегося из нас я последний раз слышал три года назад, и поведали мне, что он упоенно употребляет синтетические наркотики и выглядит нехорошо, не знаю, жив ли он сейчас, но все же рассказывать прям все будет некорректно по отношению ко многим людям, даже к тем, кто пересекался с нами по касательной. Сказать о нас и себе лично на тот момент могу одно — я, как и мы все, придерживался одного принципа: «Грабь награбленное. Женщин, детей, стариков, инвалидов не трогать никак вообще». Сейчас я понимаю, что и такой принцип в контексте криминала ни хрена не хорош, нам было от 19 и до 22 лет всем, работы в городе нет, а деньги в городе есть, кредитная система слабая, дух авантюризма и бандитской романтики летал повсюду, а мы малолетние придурки. Свою расплату за тот образ жизни я позже получил сполна и заслуженно. По ходу книги это станет ясно.

Вернемся к Юцыку.

Он пришёл к нам и сказал, что у него есть тема. Мы отбросили игру в бильярд и стали слушать. Я помню, что принимаясь его выслушать, я заранее понимал, что ничего дельного этот персонаж предложить не сможет, но раз в год и палка стреляет. Но то, что предложил Юцык, меня просто взбесило, как и всех, кто это слушал. Пишу его слова литературным языком, потому как если я буду излагать так же, как он формировал свою речь по-настоящему, у вас кровь из глаз пойдёт от прочитанного.

— Короче, есть там одна баба, на рынке торгует мелочью всякой, — поблескивая серебряными фиксами и шепелявя, начал этот товарищ. — Она с мужем копила деньги на машину, и вот они только скопили, а муж хоп — и умер три дня назад. Тачку-то они не купили и бабки не потратили. Я знаю точно, что бабос в доме у нее, моя мать с ней общается, дом ее я знаю, частный, деревянный. В общем предлагаю ее грабануть, себе хочу 50 % за наводку и за участие. Вот.

И тишина… Глаза Юцыка бегали от одного лица к другому у всех, кто находился там, ожидая ответа.

Начал мой друг Олег, ныне покойный.

— Хах, ты вообще отпиленный? То есть ты хочешь грабануть женщину, которая зарабатывает копейки, скопила на машину, тут у нее умер муж и она сейчас готовится к похоронам, так? — нервно улыбаясь, спросил Олежа.

Юцык молчал. Я продолжил.

— Мало того что ты сам по себе скотина, ты еще и к нам пришёл с этим галимым предложением? То есть ты думаешь, что мы вот этим занимаемся? — я был одновременно зол и обескуражен. — Ты хоть понимаешь, что эта женщина далеко не олигарх, у нее даже не средний достаток, что эти деньги на машину — это все, что у нее есть, еще и муж умер. Она стоит на этом рынке за копейки, баран! У меня мать на рынке так же стоит! (Это правда, в конец 1990-х моя мама из-за отсутствия денег начала таскать из Китая мелкий товар и продавать на рынке, потом открыла свою небольшую точку и только в 2008-м смогла позволить себе нанять продавца туда, а потом уже в 2011-м я ей помог открыть хороший отдел в магазине с продавцом).

И тут он сказал фразу, из-за которой я в машине у Егора, слушая песню группы «ЧайФ», и вспомнил данную историю.

— А как тут по-другому-то прожить? Надо как-то двигаться!

Я понял, что он деградант. Мы его послали и сказали к нам больше не приходить вообще. Через пару месяцев Юцык зарезал другую женщину в подъезде, тоже продавца с рынка, снял с нее золото и забрал выручку. Эта женщина была знакомой моей мамы. Его осудили, и он уехал на 15 лет. Убил чью-то мать, жену. С*ка.

В те непростые времена я тоже не был святым, хорошим или примерным, я был социально опасным, но не был моральным уродом, а предлагать нам грабануть несчастную женщину — это дно. А потом, как сделал Юцык, зарезать другую женщину — такое в моей голове не укладывалось вообще.

Какая-никакая мораль — это то, что отличает нас от животных. А у собак нам еще и поучиться надо, той же преданности и адекватной самоотверженности. Спасибо моим родителям, хоть я и был плохим сыном тогда, и я уже тысячу раз просил у них прощения за те времена, они все же вложили в меня много человеческого тепла, которое мне потом в жизни очень пригодилось.

И вот я, как Марк Рэнтон вернулся из ковра, вернулся в машину к Егору из своих воспоминаний. Мы дослушали песню.

— Ну что скажешь? — спросил Егор.

Я ответил, что песня очень крутая и идея ремейка тоже огонь, но если делать, то делать совместно с группой «Чайф», на серьезном уровне. Коллаборация — вот вариант!

— Ты же общаешься с Владимиром Шахриным? Он же екатеринбуржец фактический? — задал я вопрос.

— Ну не прям общаюсь, но контакты есть, на связь выйти смогу, если что, — ответил Егор, поворачивая во двор.

Мы приехали. Оставили тему песен и посвятили оставшееся время до моего отдыха перед самолетом делам фонда «Живи, малыш». Утром я улетел. В самолете меня не покидала эта песня. Не покидали мысли о новой версии, о том, какие сильные чувства и мысли можно вложить в стих к «Псам с городских окраин». У меня после Екатеринбурга было запланировано еще четыре города, и я понимал, что там тоже ждет ужасная организация концертов и моральная усталость. Физическую усталость я обычно в расчет не беру.

К «Псам с городских окраин» я вернулся в январе 2018 года. Я уже заканчивал отсматривать вокалистов и музыкантов в свой проект МАВАШИ group. Я уже знал, что мы будем исполнять альтернативную музыку, некий симбиоз речитатива, тяжелых гитар, живых ударных, мелодичности классических оркестровых инструментов и старых надежных сэмплов. Но работа предстояла большая и недешевая. Я позвонил Егору и попросил его получить от Шахрина разрешение на изготовление демо версии ремейка песни «Псы с городских окраин», Егор это сделал, и я получил на это согласие. Отлично! Можно было приступать.

Мы совместными усилиями с Никитой Беляковым (битмейкер, работающий с группой «Грот», «2517», а теперь уже — и с МАВАШИ group за две недели сделали очень крутую аранжировку. И вот пришло время писать стих.

Я опять вспомнил фиксатого Юцыка, всех парней, фрагменты тех дней, фрагменты моей жизни после и понял, что хочу написать стих, в котором расскажу о том, что мы все часто теряем в себе человека. Я решил показать сходство тех самых псов с окраин и нас — людей с уклоном на лирику, мораль и повседневность. Работа над стихотворением шла легко, опять «подключился». Именно в этой работе я поймал полюбившуюся мне в итоге манеру делать в конце песни и самого стиха некий «бридж» с выводом — то есть в одном четверостишии раскрывать всю суть стиха и всего междустрочья, что я затаил. Позже я не раз использовал этот прием.

Когда была готова демка, я отправил ее Егору и попросил, чтобы он, передавая ее группе «ЧайФ», обязательно пояснил следующее: мы будем выпускать эту коллаборацию, только если новая версия и стих им действительно понравится, а не из побуждений дружбы или на уровне услуги. Я за творчество в чистом виде. Новая версия понравилась Владимиру Шахрину, мы ее записали и уже летом в Екатеринбурге сняли совместный клип. Съемки шли в разгар чемпионата мира по футболу, который проходил в России.

Вот такая долгая история этого стиха.

ПСЫ С ГОРОДСКИХ ОКРАИН

Псы с городских окраин, есть такая порода.

Очень зеркалит их и наша природа.

Районы спальные, откуда мы пошли в большинстве,

Давно не спят. Одни мы до сих пор во сне.

Вы все видели их. Вы все видели нас.

Торопились, лишь бы не встречаться взглядом сейчас.

Мы яростные? Да. Но кто нам в этом помог,

Если не вы? А вам в итоге помогает Бог.

А нам нет. Хоть вы не далеки от собак.

И все мы не далече от грязи уличных драк.

Как и у нас, у вас есть кобели и суки,

Первые ходят на бл**ки, вторые рожают в муках.

Знакомо? Вслед за гематомой — кома.

Мы дохнем пачками, как вы. Но вас обед ждет дома.

Нас ждет на улице дождь, злоба и озноб.

Ты верь новостям, работай и копи на гроб.

А в этом месте по-другому не прожить.

Человек, ты же видишь, как я мучаюсь. Метаюсь.

Не ври мне и не отрицай, ты так же маешься.

Да хватит прятать взгляд уже. Я понимаю все.

Но понимаешь ли ты, что потеряется в итоге

Человек в тебе? Ты тот же пёс с окраины,

И слезы твои, высохнув, оставят след на шерсти.

Я замер и смотрю в твои глаза, непроницаемые,

А ты глядишь в мои. И мы заплачем вместе.

Не смотри свысока, я этот выбор не делал

В отличие от вас, у нас-то выбора нету,

Но если ты выбирал на этом свете белом,

То почему мы схожи так? Дай мне ответ, а.

Я буду рвать твою плоть, рвать другую любую,

Гнать чужих с территории своей, ликуя.

Боль причинять, а потом от боли выть Все, как у вас…

Здесь по-другому не прожить!

А в этом месте по-другому не прожить!

Мы так далеки от ценностей действительных.

Мы думаем, что мы близки — по факту приблизительны.

Сердце на замок. А на глаза пелену из жадности.

Любовь мертва для нас, любить не значит льстить.

И песня эта не про собак, и и не про социум,

И даже не про уклад России в реале.

И ты, и я давным-давно человека в человеке

Потеряли…