Ломбард в Хамовниках

Михаил Кубеев, 2016

Повесть «Ломбард в Хамовниках» известного писателя-историка Михаила Николаевича Кубеева (1942 г.р.) создана на основе документальных материалов о работе Московского уголовного розыска в 1918–1919 годах. Банды налетчиков орудуют в новой столице. Повальные грабежи и убийства наводят ужас на ее население. Прибывший из Петрограда в Москву новый руководитель МУРа Александр Трепалов, его помощник Сергей Будылин и другие сотрудники уголовного розыска готовят ловушку для кровавой банды, возглавляемой рецидивистом Сафоновым по кличке Сабан. Но разгромить эту банду оказалось непросто…

Старорежимная карта

Сергей рассматривал в секретке разложенную на столе большую карту Москвы. Она была старая, дореволюционная, осталась от прежнего режима. В углу надпись, как на снятой вывеске, — «Московская сыскная полиция» и рядом царский гербовый двуглавый орел. «Строго секретно! Карту из помещения не выносить, не копировать, о ней никому не рассказывать!»

К карте была прикреплена полустершаяся информационная страничка. Сергей едва разобрал витиеватые строчки, написанные черной тушью. Но все же дочитал до конца. И узнал, что эту карту изготовили по приказу самого Аркадия Францевича Кошко, начальника Московской сыскной полиции, который позднее заведовал всем уголовным сыском Российской империи. С его именем было связано раскрытие наиболее нашумевших уголовных дел в Москве и всей России. За активную и полезную работу по очищению российского общества от преступников разных мастей он получил звание генерала, его милостиво пригласили в Зимний дворец, где император Николай II вручил генералу именные золотые часы. Кошко обещал и в дальнейшем также служить верой и правдой Царю и Отечеству.

Но, как рассказывал старожил завхоз Касьянов, после Октябрьской революции генерал Кошко, спасаясь от ареста, вынужден был с семьей бежать за границу. Работать при большевиках он не согласился — они разорили его имение. Правда, следует отдать должное деятельности Кошко — он многого добился в борьбе против преступности — при нем впервые в России была создана картотека уголовных личностей всей Москвы. В нее заносились фотографии, дактилоскопические данные, особые приметы криминальных типов: рост, вес, цвет глаз, наколки, шрамы. С помощью этой картотеки в Москве быстро навели порядок, многих главарей банд сослали, остальные приутихли и разъехались по другим городам. При нем активизировались агенты, которых внедряли в различные воровские группировки. В 1913 году в Швейцарии на проходившем там Международном съезде криминалистов по раскрываемости преступлений русская сыскная полиция, возглавляемая Кошко, была признана лучшей в мире.

Всю эту работу испортил новый глава Временного правительства Александр Керенский, когда в марте 1917 года объявил о всеобщей амнистии заключенных. Наивный, думал совершить доброе дело? По его словам, в условиях всеобщей демократизации России бывшие заключенные должны быть вместе с народом, они найдут свое место под солнцем, перевоспитаются, займутся честным трудом. Сказано — сделано. Из тюрем на свободу были выпущены казнокрады, грабители, насильники, убийцы, практически весь преступный мир России, свыше 90 тысяч человек. Куда они пошли, в народ? Нет. Они разбежались. Разъехались по всем уголкам России и занялись привычным ремеслом. Большинство осело в Петрограде, Москве. Образовались банды. И началась настоящая грабительская, насильственная вакханалия. Этих выпущенных распоясавшихся амнистированных фармазонов назвали «птенцы» Керенского.

Было чему удивиться. Задумывался ли о последствиях такой «демократизации» русского общества Керенский? Отдавал себе отчет о последствиях? Не все в порядке было, видимо, у него с головой. С этим наследием старого режима пришлось заниматься новой власти. От удивления Сергею оставалось только почесать свой затылок. Царские прислужники, оказалось, были гораздо лучше «временщиков». Успешно ловили преступников, сажали их в тюрьмы. Жаль, что такие специалисты, как Кошко, не захотели сотрудничать с новой властью. Зачем сбежал? И все потерял. Сергей вздохнул. Подробная карта Кошко не могла не вызвать уважения к ее создателям. Перед глазами Сергея, как на экране кинематографа, четко вырисовывались окраинные районы с условными обозначениями — скоплениями двух-трехэтажных домов с лабиринтом проходных дворов. Сергей по себе знал, что эти проходные дворы были сущей бедой для милиционеров — в них легко можно было запутаться. А проживавшие в этом окраинном лабиринте бандиты чувствовали себя вольготно — все подворотни знали. К тому же многие местные поддерживали их, давали приют, прятали награбленное, за что получали свои вознаграждения.

Светлыми стрелками на карте были показаны улицы, на которых имелось освещение, а темными, на которых его не было. Таких оказалось большинство. На окраинах города проступали серые и темные заштриховки — места возможного расселения уголовных элементов. Красными крестиками отмечались полицейские участки, которые возглавляли приставы. Их было ровно сорок. Синие крестики — это арестные дома.

Секретную карту обнаружил на чердаке завхоз, когда убирал вывеску. Принес ее Трепалову. Начальник сразу оценил ценность документа, выразил завхозу благодарность и велел отнести карту в секретку. Под замок. Разрешил с ней знакомиться только в целях подготовки сотрудников к операциям. Беречь как зеницу ока. В общем, хоть и царская, хоть и старорежимная, но очень даже полезная. И еще Трепалов предложил вносить в нее новые данные, в том числе переименованные улицы, площади, чтобы карта по-прежнему оставалась рабочей.

Сергей взял лупу, отыскал зеленые бульвары. Ему хотелось определить ближайший маршрут движения к Николаевскому вокзалу. Значит, топать ему придется по бульварам к Мясницкой. Можно на трамвае, но это опять висеть на подножке. Нет. Пешком надежнее. От Мясницкой проще всего спуститься к Каланчевке. Там и Николаевский. От карты его отвлекло надоедливое жужжание. В оконное стекло билась крупная зеленая муха. На улице конец апреля, пригревает солнышко, вот она и проснулась. Ищет щель, хочет выбраться из секретки. На свежий воздух просится. Так и преступники, подумал он, как мухи, с началом весны начинают оживать, выползают из подполья, ищут богатые объекты, где можно поживиться чужим добром.

Он подошел к зарешеченному окну, открыл форточку. Муха улетела. На другой стороне улицы медленно прохаживался бородатый дворник в высоком картузе. Длинной метлой он аккуратно сметал незаметный мусор в железный совок. Чистюля нашелся, подумал Сергей, что он там пыль собирает, что ли? Неожиданно дворник поднял голову, и они встретились глазами. Вот пялится в чужие окна. Знает ведь, что здесь работают милиционеры. А может, не знает, вывески-то нет. А часовой для чего? Почти каждый день здесь дворник крутится. Чего ему надо? Выйти, шугануть? Или забрать в камеру и допросить, почему уставился в окна закрытого служебного учреждения? Сергей закрыл форточку, задернул штору и сел за стол.

В этот момент он услышал какой-то подозрительный шорох, раздававшийся сверху. Потолок? Штукатурка сыплется? Пришлось поднять голову. Прислушался. Все вроде тихо. Ничего с потолка не сыпалось. Но едва он склонился над картой и принялся ее разглядывать, как снова послышался едва различимый скрип, словно наверху кто-то осторожно ходил. Один шаг, другой, третий… Вот еще напасть, подумал Сергей, наверху чердак, туда отнесли всякое старье, оставшееся от бывших царских полицейских. Остатки сломанной мебели, груда ненужного барахла. Кто-то туда пробрался? С какой целью? Странно. В этом момент на потолке, что-то грохнуло. И все смолкло. Упало чье-то тело? И потом опять этот подозрительный скрип. Воображение Сергея разыгралось.

Некоторое время он сидел в полной неподвижности. Перед глазами рисовались разные картины. Он не знал, что предпринять — доложить Трепалову или самому пройти на чердак и посмотреть, кто там наверху возится над потолком секретки, к тому же падает. Может, это завхоз Касьянов, старожил московской уголовки, который работал еще при Кошко, наводит наверху свой порядок. Этот старорежимный субъект всюду сует свой нос, то ему спуститься в подвал надо, то залезть на чердак. Сергей вытащил из кармана полученные от Трепалова ключи, отыскал в связке один, изогнутый как крючок. Кажется, этот. Идти по пустякам к Трепалову не стоит, ему хватает забот. Некоторое время Сергей прислушивался, но подозрительные звуки больше не раздавались.

Честно говоря, ему просто надоело сидеть над картой. Устал от неподвижности. Хотелось размяться, вот и нашел повод. И дальше действовал по привычке — проверил свой нож, проверенная финочка в кожаном футлярчике, которую прикрепил справа к ремню брюк, сложил карту, запер секретку и неторопливо прошелся по коридору к повороту, за которым скрывалась лестница, ведшая на чердак. Слава богу, никого не встретил. Он стал неторопливо подниматься по нехоженым ступенькам, их всего десять. Дверь на чердак оказалась закрыта. Он подергал ее — она не поддавалась. Что за ерунда, ведь кто-то же вышагивал над головой у него? Он слышал скрип, это были осторожные шаги и потом падение тела. Свой или чужой? Чего его туда занесло? Сергей несколько секунд прислушивался, потом вставил ключ и постарался бесшумно повернуть его. Но ключ застрял, и дверь не открывалась! Ее заперли изнутри! Вот это номер. Он пытался вытащить ключ, тот не проворачивался и не шевелился вообще. Сергей начал осторожно дергать дверь, туда-сюда. Никакого движения. Устав от борьбы с замком, он тонким концом своей финочки сумел наконец провернуть злосчастный ключ и вытащил его. Может быть, не тот вставил? Нашел в связке еще один, похожий, расплющенный и изогнутый на конце, как гвоздь. Вставил его. Ключ повернулся, дверь открылась.

Он глубоко вздохнул. Борьба с ветряными мельницами кончилась, удовлетворенно произнес он про себя. Впереди была сплошная темень. Идти туда одному, не слишком ли большой риск? Но отступать не в его правилах. На всякий случай он покрепче зажал финку в кулаке и шагнул в темноту.

Его глаза не сразу стали различать стены, опорные столбы, перекрытия. Пахло пылью, затхлостью, кошками. В носу защипало. Как бы не чихнуть. Он набрал в грудь побольше воздуха, задержал его, стал медленно выпускать и сделал вперед один шаг, следом другой, третий. Своих шагов не слышал. Под ногами была какая-то древесная труха. Сквозь щели в слуховых окнах проникали тонкие полоски света. Теперь можно было ориентироваться. Слева свалены разбитые столы, кресла, справа какие-то продавленные матрасы. Вот под его ногами появились доски, и они тотчас заскрипели. Черт знает что?! Он остановился. Сердце стучало в груди, словно хотело выскочить. Внезапно он услышал похожее легкое поскрипывание рассохшегося дерева, которое раздавалось где-то справа. В этом не было никаких сомнений. Едва он начинал двигаться, как где-то сбоку возникал скрип. Доски откликались? Непонятно. Впечатление создавалось такое, что кто-то двигался вместе с ним. Но он никого не замечал. И вдруг раздался, какой-то шорох, за ним послышалась возня и раздался кошачий визг.

Ему захотелось запустить какой-нибудь палкой в этот клубок напугавших его тварей. Вот ты дрянь какая, подумал Сергей, кошки тут прижились. Еще несколько шагов. Теперь уже в полной тишине. Он перевел дух. Вот и печная труба, она же дымоход. Дотронулся до нее рукой. Теплая, значит, внизу затопили. Готовят обед. Под дымоходом на первом этаже находилась кухня. Еще несколько шагов. Кажется, он вступил на потолок кабинета «братьев-сыскарей». Интересно, они внизу слышат эти шаги? По его лицу покатился пот, он старался не шуметь, даже платок не вытаскивал. Только сейчас почувствовал, какая духота и жара на чердаке. Дальше начинался потолок секретки. Сколько шагов ему еще сделать? И тут произошло то, чего он никак не ожидал. Он споткнулся и чуть не упал. Левой рукой ухватился за перекрытие. Еле удержался. Потом невольно наклонился. У его ног лежало тело. Это был незнакомый ему мужчина. Сергею послышался как будто стон. Он наклонился над ним, тронул за плечо. Человек не шевелился. Мертвый? Застыл? Его лица совершенно было не видно.

— Кто вы? — негромко спросил он.

В ответ молчание.

— Кто вы, отвечайте? — громче произнес он и на всякий случай выставил руку с финкой.

Тишина. Сергей распрямился и в этот момент заметил недалеко от себя какую-то фигуру. Она была неподвижной. Он вздрогнул от неожиданности, сделал шаг к ней, приготовил финку для удара и… И остановился. Ему показалось, что это… Он выдохнул воздух. Это был манекен. Он вспомнил, что завхоз Касьянов завозил со швейной фабрики соломенные чучела, манекены, чтобы на них, как он объяснил, примерять новую форму для милиционеров. И складировал все на чердак.

Тьфу ты, пропасть, выругался Сергей, вначале кошки, потом манекены его напугали. Один из них упал. Могли кошки его сбить с ног, подставка под ними тоненькая. Но почему скрипели доски? Рассохлись до такой степени, что от любого толчка сами стали поскрипывать? Манекены на них надавили? Или все же кто-то ходил по чердаку. Но спрятался. Или это в темноте все ему показалось? Сергей снова вздохнул, хотел было повернуть назад, но под ногами у него заскрипело снова. Он наклонился и поднял буравчик. Длинный. Такими можно было вгрызаться в дерево, делать отверстия в стенах. И в потолке. Откуда он здесь? Сергей пошарил по полу рукой и нашел небольшую пилку с ручкой. Это еще что такое? Он слегка тронул ногой лежавший манекен, повалил его набок, в его нутре раздались какие-то глухие звуки. У Сергея по коже пробежали мурашки. Он осмелел, наклонился и сунул руку в туловище манекена. Нащупал какой-то железный крюк и вытащил его. Это была настоящая бандитская фомка. Ломик. Таким легко взламывать деревянные двери. За ним вытащил небольшой топорик. Вот это да?! Итак, он нашел буравчик, пилку, фомку и топорик — полный набор для взлома. Значит, кто-то сделал в манекене тайник. В каждом? Сколько их на чердаке? Пять, кажется. Один из них, наполненный этим инструментарием, то ли «устал» стоять, потерял равновесие и опрокинулся, то ли кошки сбили его с ног. Ну и находка. Кто их туда засунул? Уж ни завхоз ли Касьянов? Превратил манекены в хранилище инструментов взломщика. Буравчик мощный. Таким действительно можно просверлить отверстие в деревянном потолке и вести наблюдение, а ночью пилкой выпилить доски в секретке, здание охранялось ведь только снаружи. В общем, было над чем задуматься. Надо будет об этой находке доложить Трепалову.

С чердака Сергей спускался тихо. Не хотел, чтобы его увидели. Если заметят, начнут спрашивать, что делал на чердаке, с манекенами обнимался? Поднимут на смех. Уж Филенок поиздевался бы над его приключением. А Сергею было не до смеха. Идти сразу к Трепалову или позже? А чего спешить? Манекены не сбегут. Потерпят. Вот позже, когда вернется с вокзала, когда установят местонахождение Сабана…

Никто не заметил, когда он вернулся в секретку. Теперь надо было стряхнуть с себя пыль, привести одежду в порядок. Он сел к столу, снова развернул карту. Достал папки с донесениями агентов. Теперь требовалось осваивать материал. Трепалов, наверняка, начнет с вопроса, куда московские жиганы поведут питерского гостя. Что ему отвечать? От Каланчевки есть три дороги — одна в Сокольники, где обитает небольшая банда Айдати, главаря, не очень-то способного на масштабные дела. Зачем Айдати питерский «Инкогнито»? Никакой связи у него с ним не было. Вычеркиваем Айдати. Есть направление в район Разгуляя. Но это место для приезжего едва ли подойдет, не тот масштаб, там полно разных питейных заведений, но все невысокого уровня. Третье — Сухаревский рынок на Садовой — раздолье для воров, менял, попрошаек и всякого прочего сброда, это тоже не место для человека в коверкотовом пальто. Рынок отпадает. Сам Трепалов намекнул, что питерского поведут, скорее всего, в центр. Кто правит бал в центре? Сабан. Ему нет равных, все остальные главари его боятся. Где Сабан любит бывать? В центральных ресторанах. Чаще всего в «Славянском базаре». Вот, пожалуй, ответ на вопрос, куда московские поведут питерского «Инкогнито». И там, возможно, состоится встреча с Сабаном. Сергей отодвинул карту в сторону.

Раскрыл одну папку, потом встал и посмотрел в окно. Дворника на улице не было. Смылся, почувствовал опасность. Не забыть рассказать Трепалову о дворнике, о манекенах и скрытых в них инструментах для взлома.

В первой папке был отчет Филонова. Что в нем интересного? Как выследили и взяли вора Жорку? Подумаешь, мелкий воришка украл у бабушки Матрены, с которой выпивал, серебряные ложки. Бабка подняла крик. Соседи рассказали прибывшим сыщикам, как происходило дело, и подвыпившего вора, жившего этажом ниже, застали за рассматриванием этих самых украденных ложек. Но вот отчет агента Вадима Акимова. Совсем другое дело. Этот обстоятельно сообщал куда более важные сведения. В его папке была план-карта района Хамовники. Акимов приводил агентурные данные о личности и поведении Сабана. Сергей углубился в чтение. Сообщаемые факты могли оказаться полезными человеку, который хотел принять участие в операции по захвату главаря. Сергей готовил себя к слежке, к стрельбе, к физическим действиям, может быть, даже к драке. Ему хотелось доказать московским, что питерскому практиканту многое под силу. Он накопил опыт розыскной работы в Петрограде, ходил на пробные слежки в разные окраинные районы города и получил от Трепалова неплохие отметки. Теперь предстоит испытание в боевом задании. Значит, в кармане пиджака у него появится наган, справа на брючном ремне прикреплена финка в футляре, а слева он через плечо накинет ремень с прикрепленной к нему немецкой плоской фляжкой с чаем. Да, не забыть взять хлеб из кухни.

Сергей хорошо помнил, как сразу после приезда в новую столицу на одном совещании московские следователи предложили внедрить его, практиканта, в банду Сабана. На первый взгляд, всем казалось, что кандидатура Будилина самая подходящая. Молодой, энергичный, крепкий. В Москве его никто не знал. Так что скрываться было не от кого, можно сочинить любую легенду. Оставалось подучить воровской жаргон, усвоить поведенческие особенности московских жиганов, запомнить свою легенду, переодеться в потертое платье и наладить связи с попрошайками, карманниками. От них к настоящим жиганам. Но как проникнуть к главарям? Они чужих к себе не пускают. Нужно заслужить доверие низов, нужны доказательства участия в каком-нибудь воровском деле или, не дай бог, «мокром». Это значит Сергею надо по приказу жиганов убить человека, чтобы доказать свою преданность бандитскому миру?

Нет, так дело не пойдет, качал головой Трепалов. Он был против назначения Будилина в агента внедрения. Не его роль. Конечно, милиционеры должны выявить местожительство Сабана, определить его ближайшее окружение, но сделать это следует тонко, без расхода особых сил и уж, конечно, без потерь молодых сотрудников. А Будилин еще не москвич, плохо ориентируется в новой среде. Ему надо сперва внимательно осмотреть районы, завести на местах своих людей. То есть сблизиться с воровским миром не непосредственно, а опосредованно! На этом совещание закончилось, а Трепалов дал ему почитать специальную книжечку с синей печаткой «служебное» — «Москва воровская». Эта книжечка, как и карта, остались в наследство от буржуазной власти.

Сергей внимательно изучал эту брошюрку, запоминал районы и названия банд, обитавших в них, усваивал повадки главарей и феню. Периодически Трепалов приглашал его на допросы известных бандитов. Сергей слушал задаваемые вопросы и ответы, усваивал манеру поведения молодых блатняков, отсидевших уголовников.

Он закрыл папку и снова придвинул к себе карту. Его взгляд остановился на районе Хамовники. Жаль, что раньше не видел он этой карты. Она бы ему помогла. Вот Кадашевская слобода, вот старая гауптвахта. Знакомые места. Сергей задумался.