История о том, как Янка Лебедева покончила с собой. Из цикла «Рассказы в стиле Дзен»

Михаил Карусаттва

В глубине, казалось бы, типичной драматической истории спрятан сакральный смысл, который откроется только тем, чей ум открыт для альтернативного взгляда на проблему. Книга содержит нецензурную брань.

© Михаил Карусаттва, 2023

ISBN 978-5-0060-6582-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

История о том, как Янка Лебедева покончила с собой

Из цикла «Рассказы в стиле Дзен»

Эпиграф

Суфийская мудрость:

Смерть — самый лучший учитель. Ибо только смерть уничтожает наше эго окончательно и бесповоротно.

1

Привет! Меня зовут Янка Лебедева. Наверное, начать это письмо следует с довольно банальной, но тем не менее актуальной информации: если вы читаете это письмо, значит, меня уже нет.

Но эта информация ни в коем случае не обязывает вас к переживаниям. Да и к чему вам переживать за человека, которого для вас и так не существовало.

Также не стоит рассматривать это письмо, как обвинение в чей-то адрес или как попытку нравоучения. Кого и чему может научить несостоявшийся в социальном смысле человек?

Я бы рассматривала это письмо как простую историю. Именно простую. Ведь в ней нет ничего противоестественного, никаких фантастических существ и явлений, как и сложных Монтекко-Капулеттиевских драм. Я однозначно не подхожу на роль героини, вокруг которой могли бы развернуться душераздирающие события.

Итак, когда мы определились со взаимоотношениями автор — читатель, я могу приступить к повествованию.

Казалось бы, такую историю логично начать с родителей, так сказать, с истоков моего личностного становления. Но это было бы скучно, не эффектно. До родителей доберёмся чуть позже.

Я же начну с него. С самого-самого, недосягаемого, идеального!

Его звали… Хотя, почему звали? Он и сейчас, дай бог, здравствует, имеет, небось, красавицу жену, и умных красивых детей. И чтобы никоим образом не навредить этому человеку, я изменю его имя и назову его Романом. О да! Это имя, кстати, подошло бы ему даже больше, чем его настоящее имя. По крайней мере, это имя более соответствует моим о нём предрассудкам. Да. Вы не думайте, что я не понимала, что он не был идеальным, и что моя слепая любовь к нему скрывала его недостатки. Я всё это понимала. Но и одновременно мне было плевать на его недостатки, я буквально готова была закрыть на них глаза. Настолько его сильные стороны были ослепительными.

Взять ту же его смелость. Был случай, когда в седьмом классе к нам перевели второгодника, и он, естественно, сразу же стал лидером среди пацанов. И вот что касается Романа, то в целом было видно, что он никогда не гнался за лидерством. И его абсолютно устраивало показное лидерство второгодника. Но этот второгодник мог позволить себе многое, вплоть до оскорбления любого из класса. И никто из наших пацанов-ссыкунов не в состоянии был перечить ему. Но только не Рома. Всей сути конфликта я не знаю. Но случилось так, что на одной из перемен мы увидели, что второгодник и Рома ни на шутку сцепились. И они не просто боролись, кувыркаясь на полу, а откровенно били друг другу морду. Впоследствии Рома был единственным из класса, кого второгодник действительно уважал. Рома же наглядно показал, что готов отстаивать свои субъективные ценности.

В сущности Рома был своего рода теневым лидером. Именно про таких, как он, Цой однажды спел: «Там за окном ты услышишь наш смех». Его лидерство было за пределами нашего скучного школьного мира. В классе то он вёл себя тише воды. Но когда мне случайно удавалось увидеть его вне школы, окружённого друзьями и девчонками из параллельных классов, и как они весело смеялись над чем-то, я понимала, какой интересной жизнью он живёт. По крайней мере — по сравнению с той жизнью унылой заучки, которой жила я.

И вот здесь то будет уместно познакомить вас с собой поближе. Чтобы вы имели обо мне более очертаемое представление.

Как я уже сказала, я была отличницей. Не сказать, чтобы я прям гналась за высокими оценками. Просто многие предметы мне действительно давались легко. Сказать по правде — мне нравилось учиться. Но все ботаны меня поймут: в школе отличник и одиночество — практически синонимы.

Из внешности себе в актив я могла причислить разве что миловидное личико. Других прелестей к моим годам не накопилось. Что меня невероятно бесило, ведь у многих моих сверстниц в этом плане уже — как говорили — было за что подержаться. В частности — моя лучшая подруга (подробнее о ней я расскажу позже) выглядела как моя старшая сестра, хотя и была младше меня почти на полгода. Всё было при ней: и налитая грудь второго размера, и классная задница… При мне же были: мой писклявый голос и уши врастопырку, от чего в классе я совершенно логично получила прозвище Мышь.

Но я не обижалась. Ведь обижаться означало — быть ещё больше под прицелом насмешек. Поэтому я всё принимала как есть, настолько принимала, что скоро уже и наша классная руководительница начала называть меня Мышкой.

2

Мамины уверения в том, что путь одиночки, путь изгоя — это путь успешного человека, что, мол, все выдающиеся личности были одиночками, успокаивали только, видимо, до начала моего полового созревания, когда потребность в самоутверждении стала очевидной. И на мамин авторитет я стала смотреть совсем под другим углом зрения. Её советы я переслала воспринимать как советы мудрой наставницы, но стала слышать в них нравоучения разведёнки.

Отец бросил маму, когда я была ещё в пелёнках. Надо ли говорить, что роль мотивационного коуча подходила маме — мягко говоря — не очень? Вряд ли она имела понимание того, как и кто добиваются успеха. Такое понимание есть только у самих успешных людей, полностью прошедших свой путь.

И, судя по школьным фотографиям мамы, она то, в отличие от меня, была компанейской, была видной девушкой, на которую однозначно имел виды не один парень. А на итоге — залетела уже на втором курсе универа, бросила учёбу, рано вышла замуж, и в конце концов осталась одна.

Дальнейшие её попытки устроить свою жизнь оказались тщетными. И когда к нам домой приходил очередной её ухажёр, как правило, не имевший никакого представления о том, как вести себя с девочкой-подростком, мамины грёзы о счастливой полноценной семье рушились, и оставались только слёзы.

Это только теперь я понимаю, начитавшись книжек по психологии, что перед мамой стояла сложнейшая задача: найти одновременно любящего мужчину себе и достойного отца мне. Ведь в действительности — ей нужно было искать двоих совершенно разных мужчин.

В общем, после нескольких неудачных попыток найти мне нового папу, мама пристрастилась к алкоголю. И между нами оставалось всё меньше тем для разговоров. Мама совершенно перестала интересоваться тем, что происходит у меня в школе, и с головой ушла в свою депрессию.

Странно, но я её за это не возненавидела. Наверное потому, что её депрессия открыла для меня некоторые дополнительные возможности. Мама перестала тщательно следить за соблюдением мной временных ограничений, и иногда я могла позволить себе вернуться домой чуть позже, чем было дозволено. Я чаще стала пользоваться косметикой. И чаще вместо школьной формы одевать то, что было более модным. Но слишком многого я себе не позволяла, так как учёба все ещё оставалась для меня приоритетом. Оставалась — до следующего случая.

3

Случилось это на Хэллоуин. Разумеется, не будучи традиционно русским праздником, для молодёжи Хэллоуин отождествлялся лишь с дополнительным поводом выпить и завести новые знакомства. Поэтому в России моего детства прийти на вечеринку по случаю Хэллоуина в наряде вампира означало бы для тебя — позор до красного диплома. Да какое там! До самого последнего — куда придут только две дряхлые старушонки — дня встречи выпускников.

Состоялась просто вечеринка. Ну как, просто… Для завсегдатаев, может быть, это и была просто вечеринка, вполне привычное событие. Но для меня… Ведь вечеринка проходила не где-нибудь, а на даче у одного из друзей Ромы — Пашки, местного Вэна Уайлдера. Правда, официального приглашения на эту вечеринку у меня не было. Но у меня было косвенное разрешение: моя лучшая подруга — Лизка — была младшей сестрой Пашки.

Собственно, и прибывала я на этой вечеринке соответственно своему условному статусу случайной гостьи, как тень. Меня не замечали даже те, кто в «дневной» жизни претендовали на звание моего друга.

Но только не Рома! Он просто не мог себе этого позволить по своей природе. Вы сейчас не подумайте. Он не был никаким джентльменом, далеко нет. Да и воспитанным я бы его не назвала. Скорее, он просто прямой, честный, простой, — для него поздороваться со знакомым человеком — дело абсолютно естественное.

Проходя мимо меня, он, совершенно искренне удивившись, не скрывая своей улыбки, сказал: «О! Янка! И ты здесь?! Ну приобщайся, приобщайся…»

Янка! Представляете?! Не Лебедева. Не Мышь. Не Пискля. Не «Эй, ты!» А Янка!

Когда вечеринка достигла такой стадии, когда с неё удалились все самые целомудренные, самые слабые звенья заняли свои места в кустах либо в обнимку с унитазом, самые распутные — на чердаке, а самые неусидчивые — отправились на встречу приключениям, в садовой беседке осталось человек десять, так сказать, самых активных. Ну, не считая одной пассивной мыши.

И среди этих стойких ребят была одна девушка, по всей видимости, знакомая Пашки по универу. Имени её я не помню. Но мне почему-то хочется называть её Анжелой. Вела она себя очень уверенно, словно она — королева бала. Но это понятно, ведь вокруг неё — в основном неопытная школота.

Конец ознакомительного фрагмента.