Делай что должен

Михаил Казьмин, 2019

XXIV век. Человечество обжилось в космосе, не встретив никаких «братьев по разуму». Но ему, человечеству, и так не скучно. Белые люди живут отдельно, черные отдельно, желтые отдельно, христиане отдельно, мусульмане отдельно… Потому, видимо, до большой войны дело так и не доходит – в космосе места хватает. Однако же, как говорится, хочешь мира – готовься к войне. Роман Корнев, бывший летчик-истребитель, пилот и владелец небольшого космического транспорта, согласился подвезти приличного вроде бы человека, а в результате получил кучу проблем, а адреналина в жизни стало столько, что хоть делись, но все с неприятными и опасными довесками. Но сам себе не поможешь – и тебе никто помогать не станет. Вот и старается Роман Корнев со всеми этими проблемами разобраться. Но русского человека, как известно, хрен съешь. Хотя пожевать могут так, что мало не покажется, мать их через семь гробов с присвистом…

Глава 3

Полк собирался. Собирался, как это принято в армии — являя невозможный и все же реально существующий коктейль из спокойной деловитости и лихорадочного разгильдяйства. В одном месте все необходимое и в достаточных количествах аккуратно складывалось для удобства погрузки, в другом, от души матерясь, азартно тащили круглое и катили квадратное, искренне удивляясь, почему оно, мать его внахлест и вперехлест, не тащится и не катится.

Корнет Корнев (ага, вот такой каламбур, даже кличка в полку — «Корн-Корн») наблюдал за происходящим с некоторой снисходительностью. Ну да, вся эта суета — удел технарей, летчики пока отдыхают. Впрочем, к этой снисходительности была примешана изряднейшая доза любопытства — все-таки на памяти корнета это был всего второй случай, когда поднимали разом даже не весь родной полк, а целиком дивизию, да еще и первый случай, когда полк (и дивизию) поднимали на авианосцах.

Полк — это сила. Корнев гордился, что ему, как одному из лучших выпускников училища, повезло попасть в Восьмой его императорского высочества великого князя Андрея Константиновича истребительный полк Российского Императорского летного флота. А уж одиннадцатая истребительная авиадивизия, в которую полк входил… Дивизия базировалась на Антонине и имела усиленный по сравнению с обычными истребительными дивизиями состав — четыре истребительных полка вместо штатных трех и один штурмовой. Кое-кто говорил, что такое отличие вызвано исключительно личностью командира дивизии — дескать, не каждой авиадивизией командует младший сын государя императора, и не в каждой авиадивизии есть полк, в котором великий князь состоит шефом, вот и прибавили Андрею Константиновичу лишний полк. Бред, конечно, но многим и такого объяснения хватало, хотя великий князь ко времени появлению в полку новоиспеченного корнета Корнева уже не командовал дивизией, а служил начальником штаба Третьей летной армии. Те, кто поумнее, понимали, что дивизия выдвинута на самый передний край Империи, один из важнейших форпостов на стыке России, Исламского космоса и Желтого космоса, и потому усиленный состав ей не помешает…

Подошел командир звена поручик Хватков, ведомым у которого корнет Корнев начинал службу в полку.

— Что, Рома, интересно?

— Ну да, — ответил Корнев. — Сборы уж точно интереснее, чем на Салафию. Посмотрим, будет ли интереснее на месте.

— Интереснее? — усмехнулся Хватков. — Боюсь, мы даже не представляем себе, насколько!

Салафийская операция как раз и была единственным вылетом дивизии в полном составе, в котором пока что участвовал Корнев. До этого ему только один раз приходилось летать в составе всего полка, а так большинство вылетов проходили эскадрильей или звеном. Да и боевыми назвать эти вылеты можно было с большой натяжкой — так, разведка и патрулирование. Правда, и свою первую победу Корнев одержал как раз в таком вот патрульном вылете. Пара каких-то неопознанных аппаратов, интерес к которым проявило звено «филиппков»^[1], попыталась этого интереса избежать и быстренько удрать. Решение оказалось ошибочным — скорость, которую смогли развить беглецы, не оставляла им никаких шансов. На приказы остановиться и зависнуть они не реагировали, на предупредительные выстрелы по курсу тоже, так что последовала команда валить. Вот и завалили — поручик Хватков одного, корнет Корнев второго. Но «завалили» это сказано так, как дань традициям. На самом деле разнесли на куски, хлипенькая оказалась у них конструкция.

А потом была Салафия. С чего все там началось, Корневу знать не полагалось, не корнетский это уровень, хотя история произошла очень даже занятная.

То ли султан, то ли эмир, черт его разберет, как там у них это называется, в общем, правитель Салафии, пожелал править не одной, а сразу двумя планетами Исламского космоса. Планета, которой салафийский правитель захотел пополнить свои владения, располагалась в той же самой системе, так что привлечь для перевозки войск салафийцы могли не только оба имевшихся у них корабля с гиперприводами, но и вообще все, что способно летать за пределами атмосферы. Но тут завоевательные планы этого не то султана, не то эмира пересеклись с делами семейными.

Полузабытый отцом сын салафийского правителя от одной из многочисленных наложниц очень хотел оказаться наследником трона. Но такая перспектива молодому человеку никак не светила — у его отца хватало сыновей и от четырех законных жен. И вот однажды честолюбивого отпрыска посетила интересная мысль. Ведь если завоевательный поход любимого папаши окончится провалом, то многие уважаемые люди и даже многие простолюдины спросят: а нужен ли Салафии такой бездарный и неудачливый правитель? И чему могли научиться у столь непутевого отца сыновья его жен, которые, в отличие от сыновей наложниц, постоянно находились при дворе? Так что целая цепочка преград между почти что незаконнорожденным сыночком и вожделенным троном могла быть устранена одним махом. Следующей мыслью прыткого молодого человека было понимание того непреложного факта, что претензии на папашин трон надо бы подкрепить благосклонным отношением к этому со стороны уважаемых людей и хотя бы безразличным отношением со стороны дворцовой охраны. Для этого требовались деньги, а вот с ними у юноши были проблемы. То есть проблемы-то были, а вот денег… Но пытливый, пусть и совсем молодой еще, ум нашел ключ к решению всех названных затруднений, и вскоре сын наложницы стал настолько богатым, что мог себе позволить вербовать сторонников. А план десантной операции стал известен русским.

На проверку подлинности и анализ плана времени ушло не так много. Еще меньше времени ушло на то, чтобы признать появление вблизи русских планет государства, хоть и карликового, но уже попробовавшего пьянящий вкус победы, интересам Империи никак не соответствующим. Тем более что правителем планеты, над которой нависла угроза завоевания салафийцами, был персонаж вполне вменяемый, хорошо понимавший, что, живя рядом с Российской Империей, нужно быть тихим, спокойным, миролюбивым и по возможности незаметным.

До летчиков все это довели уже в виде боевого приказа, а идейная составляющая выглядела примерно так: «летим замирять буйных дикарей, чтобы не устраивали свои танцы с саблями возле наших огородов». Для людей военных достаточно.

В назначенный день на орбите Салафии собрался флот вторжения в полном составе — около пяти сотен транспортов с десантом, под сотню машин, которые с известной натяжкой можно было назвать истребителями и штурмовиками, и еще полторы сотни летательных аппаратов, на звание истребителей и штурмовиков только претендовавших, да и то безосновательно. Пока вся эта армада принимала отдаленное подобие походного ордера, почти вплотную к ней из гиперпространства вырвалась 11-я истребительная авиадивизия во всей своей красе и мощи — двести сорок истребителей и шестьдесят штурмовиков.

Русские врезались в стадо салафийских кораблей клином. На его острие шел штурмовой полк, за ним эшелонированные в высоту и по горизонту четыре полка истребителей. Назвать боем то, что тут началось, было бы непомерной честью для салафийцев. Была резня, бойня, расстрел — все, что угодно, только не бой. Сначала «шкафы»^[2] дали ракетный залп. Сотни взрывов разодрали орду транспортов в клочья. В скопище не успевших ни прогреть маршевые двигатели, ни активировать защитные поля кораблей ни одна ракета не прошла мимо цели. И пусть по две-три ракеты попадали в какой-нибудь задрипанный каботажник, которому за глаза хватило бы и одной, — при взрыве каждой такой старой галоши ее куски доставались соседям, только усиливая эффект ракетного залпа.

Второй ракетный залп дали истребители — этот достался не столько остаткам транспортов, сколько их прикрытию. Проносясь сквозь остатки салафийской армады, «шкафы» и «филиппки» щедро поливали пушечным огнем все, что оказывалось у них на пути.

Затем, развернувшись и рассыпавшись по эскадрильям и звеньям, а потом и по парам, русские начали охоту на тех, кто уцелел после ракетных залпов. Во взрывах одиночных ракет и алых трассах очередей автоматических лазерных пушек разлетались на куски салафийские истребители, штурмовики, катапультировавшиеся пилоты, вывалившиеся из разорванных транспортов наземные боевые машины. Кто-то пытался удрать обратно на планету — этих догоняли и сбивали уже в атмосфере. Впрочем, каким-то счастливчикам и удалось уйти, но уж очень их оказалось мало. Когда из гиперпространства вышли русские боевые спасательные боты и начали подбирать своих сбитых пилотов, попутно беря на буксир поврежденные машины, на месте флота вторжения медленно плыла по орбите бесформенная масса осколков, обломков и ошметков.

Войны без потерь не бывает. Даже такое быстрое и полное истребление противника обошлось русским в семнадцать машин и девять пилотов. Пять машин и двоих человек потерял Восьмой истребительный полк. Для Корнева, впрочем, эта операция прошла более чем успешно, он записал на свой счет сразу шесть побед в добавление к своей первой.

Все же на разборе действий родной эскадрильи корнету поначалу пришлось несладко. Командир эскадрильи ротмистр Мелентьев долго и обстоятельно выговаривал Корневу все его ошибки, Корнев столь же обстоятельно возражал. Вырвался вперед своего ведущего, чтобы записать очередную победу? Никак нет, господин ротмистр, действовал по приказу поручика Хваткова. Хватков подтвердил — хотел, мол, дать корнету набраться опыта, благо условия позволяли. Бил по неприятельской машине вместо того, чтобы прикрывать ведущего? Никак нет, я точно видел, что ведущему угрозы нет, это и на записи видно, и бил, не покидая своего места — противник сам подставился, грех было не воспользоваться. Покинул ведущего для самостоятельной атаки? Так точно, но никто на ведущего не нападал, а семнадцатому этот салафиец в хвост пристраивался. Почему ведущего не оповестил? Так ведь времени не было, господин ротмистр! На разбор более мелких огрехов, отмеченных командиром эскадрильи, Корнев отвечать не стал — во-первых, на то они и мелкие, а, во-вторых, должно же начальство хотя бы в чем-то остаться правым.

Итог оказался для Корнева неожиданным — на следующее утро ротмистр Мелентьев объявил, что берет корнета ведомым к себе, а поручик Хватков получит ведомого из новичков. Как расценивать такой поворот в своей карьере, Корнев не знал, но Хватков его утешил и обнадежил:

— Смотри, Рома, это вроде экзамена. Если комэск будет тобой доволен, вернешься в звено уже ведущим, как только новички появятся. Если нет — он тебя все равно вышколит и отправит обратно ведомым к кому-нибудь. Может, и опять ко мне.

Что ж, экзамен, говорите, господин ротмистр? Значит, будем сдавать. Есть за что, как говорится. Корнеты ведущими не летают, так что если он пойдет в ведущие, то получит поручика. Ради такого и постараться не грех.

Корнев старался. Добросовестно держался своего ведущего, не отвлекался ни на что другое, контролировал обстановку и прикрывал командира. С одной стороны, все это было довольно легко и просто — после Салафии полк вновь вернулся к разведке и патрулированию, летали эскадрильями и звеньями, даже никаких боев не было. С другой стороны, четкое и правильное следование всем этим требованиям Корнев воспринимал как тягостную и беспросветную рутину.

Зато в учебных вылетах и особенно на тренажерах и в учебных боях корнет отводил душу. Нет, он столь же старательно и неукоснительно исполнял положенные обязанности, но в этих полетах, а тем более на тренажерах можно было хоть пострелять, оставаясь тем же старательным и аккуратным ведомым.

Поэтому слухи о том, что дивизия будет участвовать в новой крупной операции, прозвучали для корнета Корнева колоколами надежды. А уж когда эти слухи подтвердились…

В этот раз все было куда серьезней. Господам офицерам объявили, что на планете Желтого космоса Фазан (вообще-то она называлась как-то по-другому, но нормальный русский человек никогда не станет ломать язык, пытаясь такое выговорить), всего в сутках перелета в гиперпространстве от ближайшей русской планеты, к власти пришла группировка, объявившая всех белых людей демонами, подлежащими уничтожению. Причем попыток расправиться с «белыми демонами» следовало ожидать в любое ближайшее время. Как и того, что эти самые «демоны» окажутся, скорее всего, русскими — потому что именно русские планеты были ближе к Фазану, чем любые другие миры Белого космоса.

Накопать сведений о фазанских вооруженных силах (очень, кстати, мощных, по меркам независимых миров Желтого космоса) разведка смогла немало, программы для тренажеров на основе добытых разведданных составили быстро, так что пока в штабах планировали операцию, у летчиков было время разобраться с техническими характеристиками машин будущего противника и тактикой их действий.

По оценкам Главного разведуправления Генштаба содержать такие вооруженные силы экономика Фазана смогла бы еще года два-три, а потом бы их пришлось либо срочно применять, либо столь же срочно сокращать, но дожидаться появления в Русском космосе раскосых «демоноборцев» никто, разумеется, не собирался.

Для нанесения превентивного удара была сформирована внушительная группировка. Основу составили корабли Пятого флота, летный флот был представлен одиннадцатой истребительной дивизией, от сухопутных войск участвовала десантно-штурмовая дивизия, усиленная тяжелым танковым полком. Корнета Корнева, как и других летчиков, участие флота очень даже радовало — лучше провести сутки в кубрике, чем полсуток сидеть на пятой точке и рассматривать унылые серо-белые разводы гиперпространства.

…Наконец все сборы были закончены, и, когда на орбите Антонины повисли махины тяжелых резервных авианосцев «Нестеров» и «Кожедуб», машины одиннадцатой авиадивизии стали занимать просторные корабельные ангары. Каждый из авианосцев принял два истребительных полка, а штурмовой полк, спасательные и штабные боты разделили пополам между обоими кораблями.

— Ох, и ни хрена ж себе! — не удержался Корнев, со смешанным чувством восхищения и легкого испуга наблюдая, как гигантский корабль заполняет почти все поле зрения. На разные лады этот возглас подхватили и другие пилоты.

— Разговорчики! — вмешался ротмистр Мелентьев. — Наша посадочная палуба третья, за мной!

Воротный створ третьей посадочной палубы призывно мигал зелеными огнями. Управление посадкой приняли операторы авианосца, комэск и держащийся рядом Корнев наблюдали, как звено за звеном машины эскадрильи скрываются внутри. Затем пошли на посадку и Мелентьев со своим ведомым. Когда «филиппок» подхватил посадочный луч антиграва, Корнев заглушил двигатели и дождался, пока его машину поставят на нужное место. Ну вот, прибыли. Вылезаем из кабин и отдыхаем.

Ага, отдыхаем. Мечтать не вредно. Естественно, никакого свободного времени у пилотов на авианосцах не оказалось. Последние приказы, инструкции, проверки всех систем своих машин, проверки начальством результатов проверок — спасибо отцам-командирам, что хоть поспать дали.

Когда «Нестеров» и «Кожедуб» вышли в реальное пространство на самом краю системы Фазана, вместе с десантными кораблями держась в тени последней в системе планеты, сражение уже началось. Ожидать, когда командование бросит их в бой, Корневу, как и всем другим пилотам, пришлось, уже сидя в кабинах своих машин. Зато была возможность следить за ходом сражения — схематическое изображение подавалось на обзорные мониторы истребителей и штурмовиков.

Застать фазанцев со спущенными штанами, как это было с салафийцами, не вышло. Появление русской эскадры на краю своей системы фазанцы не проспали. Впрочем, после первого же залпа русских линкоров фазанский флот, потеряв несколько кораблей, быстро отошел на орбиту родной планеты, пытаясь завлечь русские корабли под огонь планетарных батарей, заменявших фазанцам отсутствующие орбитальные крепости. Получалось не очень успешно, потому что русские линкоры вели действенный огонь и на дальних дистанциях, а в случае отхода на безопасное расстояние фазанцы лишали себя возможности наносить сколько-нибудь серьезные повреждения русским кораблям — дальнобойности не хватало. Сказывалось полное отсутствие линкоров в фазанском флоте. Построить хороший линкор — удовольствие крайне дорогое, а большой флот фазанцам иметь ну очень хотелось. Вот и строили они крейсера вместо линкоров, из расчета одинаковых затрат на постройку одного линкора и трех-четырех крейсеров.

Пользуясь отсутствием равноценного противника, русские линкоры постоянно держались между фазанским флотом и своими легкими кораблями, ведя огонь по врагу и защищая собой эсминцы, фрегаты и линейные авианосцы. А русские крейсера периодически выходили за линию линкоров, добавляли фазанцам залп-другой и стремились снова укрыться за «большими братьями» раньше, чем неприятельские артиллеристы успеют прицельно ответить.

Эти танцы со стрельбой продолжались до того момента, когда фазанским адмиралам стала ясна их полная бесперспективность. Русских расклад пока что устраивал — два фазанских крейсера и шесть эсминцев уже дрейфовали бесформенными грудами искореженного металла, еще три крейсера и два эсминца вывалились из боя и отстреливали спасательные капсулы, хватало и таких кораблей, которые отвечали на русские залпы лишь изредка и далеко не изо всех стволов. А вот для фазанцев продолжение танцевального марафона было чревато пусть и не быстрым, но неминуемым разгромом. И тогда в атаку на русские корабли были брошены фазанские истребители и штурмовики. Причем, похоже, все, которыми располагал Фазан — чуть больше тысячи машин.

Летающая орда охватила строй русской эскадры с тыла, чтобы загнать «белых демонов» под огонь тяжелых планетарных орудий, представлявших серьезную угрозу даже для линкоров. Вот только вместо того, чтобы выходить из-под атаки истребителей и штурмовиков, готовых вот-вот выпустить сотни ракет, русские корабли образовали почти сомкнутый строй. Свою ошибку фазанские пилоты поняли, когда первый ракетный залп сгорел в защитных полях, взаимно наложенных друг на друга из-за близкого расположения кораблей. Через эту многослойную защиту не прошла ни одна ракета, а пока фазанцы перестраивались, чтобы могли отстреляться второй и третий эшелоны атакующих, заработали корабельные зенитки.

На каждом русском фрегате стояли восемнадцать шестиствольных скорострельных лазерных пушек. Эсминец, в зависимости от типа, имел от двадцати одной до двадцати четырех шестистволок. На крейсерах и линейных авианосцах количество таких орудий приближалось к сотне, а на линкорах — и того больше. Маневрировать фазанским пилотам пришлось, продираясь практически через сплошную стену огня.

Попытки перестроить атакующую формацию стоили фазанцам больше четверти машин — и это без какого-либо ущерба для русских. А когда фазанским пилотам удалось наконец выскочить из огненной ловушки, с русских линейных авианосцев стартовали истребители. То, что истребителей этих было почти втрое меньше, чем оставалось машин у фазанцев, никаких преимуществ противнику не давало. Все же разница в боевых качествах машин и уровне подготовки пилотов была немалая, и никак не в пользу борцов с «белокожими демонами». Одно дело — не имеющие боевого опыта пилоты на машинах, разработанных по явно устаревшим образцам и сделанных по вчерашним технологиям, и совсем другое — закаленные охотники за пиратами, участники операций по искоренению источников потенциальной опасности для русских миров, управляющие едва ли не лучшими в галактике боевыми машинами.

Пусть и не сразу, но русские навязали фазанцам бой с таким расчетом, что карусель «собачьей схватки» закрутилась между планетой и русскими кораблями. Круговерть гоняющихся друг за другом машин, пилоты которых изо всех сил старались поймать врага в прицел и не попасть в прицел самим, заслонила русские корабли от планетарных батарей. Воспользовавшись этим, русская эскадра рванулась вперед.

Теперь и фазанскому флоту пришлось на собственной шкуре испытать, что бывает, когда более сильный противник берется за тебя всерьез. На ближних дистанциях залпы русских линкоров превращали фазанские корабли в плазменные облака, быстро гаснущие в вечном холоде космоса. Огонь русских крейсеров был, может, и не таким эффектным, но ничуть не менее эффективным — какая, в сущности, разница, становится корабль облаком плазмы или грудой обломков, если оказывать сопротивление все равно перестает? Эсминцы и фрегаты, благоразумно держась на втором плане, не только охраняли авианосцы, но и выполняли множество других боевых задач, внося свой вклад в сражение. Они регулярно выстреливали масс-бомбами, взрывы которых искажали гравитацию настолько, что о прыжке в гиперпространство не могло быть и речи, а значит, фазанский флот не имел даже теоретической возможности спастись бегством. Они расстреливали из скорострельных шестистволок спасательные капсулы, выпускаемые погибающими кораблями противника. А что вы хотели? Вы, значит, будете провозглашать нас демонами, не имеющими права на жизнь, а мы должны признавать это право за вами? Нет уж, какою мерою мерите, такой и вам отмерится! Опять же, пусть экипажи фазанского флота особой выучкой не отличались, зачем оставлять противнику хоть как-то подготовленных матросов и офицеров? Впрочем, одним только сокращением поголовья неприятельских флотских кадров боевая работа эсминцев и фрегатов не ограничивалась — время от времени какие-то мелкие боевые катера то проскакивали через строй русских линкоров и крейсеров, то пытались этот строй обогнуть. Вряд ли их командиры стремились атаковать крупные русские корабли с тыла, скорее, они порывались добраться до авианосцев или даже до десантных кораблей, но ни на то, ни на другое, ни на третье шансов у них не было. Системы наведения лазерных скорострелок на русских кораблях, как показала практика недавнего авианалета, успешно справлялись и с более скоростными истребителями и штурмовиками. Так что на каждом мелком фазанском кораблике пересекались трассы сразу нескольких многостволок — и все…

Пока фазанский флот неумолимо исчезал под огнем русских орудий, битва истребителей и штурмовиков смещалась в атмосферу Фазана. Постепенно фазанские пилоты начали понимать, что все идет как-то не так. Это, конечно, еще была не полная деморализация, но инстинктивно фазанцы уже стремились оказаться поближе к поверхности планеты, где проклятые «белые демоны» не смогут лихо маневрировать на огромных скоростях и выбирать цели по собственному усмотрению, при этом не задерживаясь в прицелах фазанских истребителей больше чем на малейшие доли секунды. Конечно, и фазанцам удавалось сбивать русских, но все же гораздо чаще взрывались или круто уходили вниз, оставляя за собой шлейфы дыма и мелких обломков, именно фазанские машины. И все же несмотря ни на что, фазанцы продолжали драться. Трудно сказать, на что фазанские пилоты надеялись и надеялись ли на что-нибудь вообще, но если какие надежды у них и были, то жить им — и надеждам, и пилотам — оставалось недолго. Потому что «Нестеров» и «Кожедуб» совершили серию точно рассчитанных микропрыжков в системе и, укрывшись уже не за последней планетой, а за луной самого Фазана, начали выплескивать своими гравитационными катапультами волну за волной машин одиннадцатой авиадивизии — пока, правда, только двух истребительных полков.

Примечания

1

«Филиппок» — прозвище истребителей ИФ-39 (истребитель Филиппова).

2

«Шкаф» — прозвище штурмовиков ШК-28 (штурмовик Кулагина).