Пустошь. Нулевой круг

Михаил Игнатов, 2020

Мир Древних пал в яростном огне… На месте великих городов лишь руины, что исчезают под песком… Но даже здесь есть место жизни и надежде. Вот только пришедшие сюда ценят лишь только силу. Еще недавно он смотрел на всех сверху вниз, наслаждаясь детством… А сейчас – изгой и вокруг лишь желающие унизить. Убийца, что лишил тебя всего, усмехается в лицо. Сверстники не упустят шанса ударить в спину тому, кого считают слабаком. Но так ли это? Что, если сила и месть – единственные его желания? Сколько нужно этой силы, чтобы отомстить за смерть отца и увидеть как стекленеют глаза напротив? И запомнят ли урок остальные, что уже сжимают руки на оружии?

Глава 3

Таская тяжёлые вёдра с водой на деревенский огород, я обдумал всё, что прочитал, всё, что слышал раньше, и всё, что выспросил ночью у мамы, пока она не заснула от усталости. И сейчас пытался разложить по полочкам.

Упорядочить знания не выходило. Слишком много противоречий в описании того, как люди поглощают энергию мира. Но если вспомнить, что все они были лишь на стадии Закалки Меридианов, то нестыковок просто не может не быть. Ведь это попытки слепых описать, как светит солнце. Повезёт, если день будет жаркий и они почувствуют тепло лучей на коже. Похоже, каждый на этом пути набивает свои шишки.

Плохо. Очень плохо, что в наставлении не указали правильный способ. Любимое их повторение: «Представь, как энергия впитывается в твоё тело!» — бесило до зубовного скрежета! Как, как я должен это представить?! Вернее, как это выглядит на самом деле? Неужели сложно было Видящим описать для будущих учеников то, что они наблюдали вокруг?

Опустошив в очередной раз вёдра, позволил себе отдых. Делаю так каждый раз, когда заканчиваю третий по счёту ряд. Посажено на огородах многое, жаль, что в нашу пайку редко это многообразие попадает. Слишком малую пользу мы приносим деревне, по мнению Кардо. Тыквы и лук нескольких видов, горох, редька, хлебный и мясной корень, какая-то не пробованная и незнакомая мне зелень, кислая трава, морковь, горькая и огуречная трава, капуста. Весь огород поделен на ровные гряды, полные земли, которую принесли сюда из пустоши. Они прерываются только дорожками из вездесущего песка.

Так что я обычно выбираю самые дальние от подъёма грядки, потому как их никто не хочет брать себе, и поливаю от стены до стены. Иначе будут крики, споры, которые тот же Скирто постарается разжечь, — а в итоге всё равно назначит их мне. Хорошо ещё, что деревня не так высоко поднята над рекой, как кажется на первый взгляд. Тут всего высоты десяток шагов, которыми мы меряем расстояние. Недлинная, сложенная из самана и камня лестница с одной поворотной площадкой. Есть только одно удобное место, чтобы набирать воду внизу, поэтому мостки стоят прямо под спуском с обрыва. Но вот что странно. Почему к концу полива ноги уже не поднимаются по этой короткой лестнице?

Итак, отец словно впитывал воздух, его окружающий, каждым кусочком кожи. Мама представляет, что втягивает воздух, в котором есть сила, заполняющая её тело. Орикол, это мама мне рассказала, представляет, как лучи света проникают в его тело, пронзая насквозь и оставляя в нём частицы энергии. Больше я никому не могу доверять, остальных я сам не видел. Два Воина и честная восьмёрка. Какой образ выбрать для себя? Или… создать свой?

Объединить все их успехи в одном? Представить, что воздух вокруг будто светится от энергии и сам вливается в меня! Безуспешно промучавшись не меньше двух сотен вдохов времени, я так и не смог представить, как это — «светящийся воздух». А на меня уже начал коситься здоровяк Порто. Долго бездельничаю. Повезло, что сегодня он присматривает за огородом. Если бы здесь был Скирто, то я бы уже пару раз упал с вёдрами, а отдыхал бы внизу у реки и чуть-чуть — каждую ходку, чтобы он меньше орал, обзывая бездельником.

Похоже, я тупой, раз не могу представить, как именно светится воздух. Нужно упростить себе задачу. Пусть в воздухе будет светиться мельчайшая невесомая пыль, даже мельче той, которая повисает над руинами Древних, когда они лопаются. Пусть, как только я начинаю поглощать энергию мира, вокруг меня появляется облако этой светящейся голубой пыли. И она оседает на моей коже, впитывается, а ещё я вдыхаю её и она заполняет лёгкие, проникая в кровь.

Я остановился на берегу и попробовал вообразить придуманное. И, должен заметить, с этим образом у меня получилось гораздо лучше! Счастливый от своего маленького достижения, привычным движением зачерпнул воду тяжеленным ведром и поспешил назад к лестнице.

Вторая проблема — это сложность развития именно меридианов. Я не хочу упереться во вторую преграду. Я не раз видел, как занимается шайка Виргла, все вечера проводящая на площадке. Сначала они сидят, видимо, поглощая энергию, а затем вскакивают и словно бешеные начинают поднимать гири. Как только у них заканчиваются силы, снова садятся на песок. Виргл — седьмая, двое — шестая, остальные — пятая и одна четвёртая звезды. Четвёртая, кстати, — это как раз крысёныш Скирто. Единственный слабак среди них, а ведь Виргл любит сильных. Но Скирто берёт другим, мелкий поганец.

Я поморщился, вспоминая крысёныша. Его из всей этой шайки я ненавижу лишь чуть слабее, чем Виргла. Вроде бы они сильные, в четырнадцать лет седьмая и шестая звезда — это, согласно наставлению, почти нормальный талант. Но они все здоровяки, Порто так вообще уже скоро в дом боком проходить будет. Это первое, что заставляет скептически относиться к их способу тренировки: подозреваю, что они явно развивают не меридианы. Второе — это уроки Орикола. Когда он вспоминает, что является деревенским учителем, и всё же выбирается на площадку, его крики о «гарховых придурках» разносятся по всей округе.

Снова обратимся к достойным примерам. Отец, Орикол и мама. Отец был могуч телом — не такая гора, как Кардо, но все же. Он был кузнецом и наверняка с детства таскал тяжести, но в начале Возвышения свернул не туда. Орикол тоже широк в плечах и словно переплетён мышцами, однако его истории я не знаю. Мама совсем не похожа на Миргло — самую сильную женщину деревни, которая так же имеет восемь звёзд. Я вздрогнул, вспомнив её. Не дай боги такую жену! Бедный Котил!

Не знаю, как следовала Возвышению мама, но сомневаюсь, что она круглыми сутками таскала тяжести в трущобах, раз уж вспоминает о недоедании. Значит, не стоит мне вообще подходить к тяжестям и… Тут я даже остановился, расплескав воду. Не есть? Как-то я не готов к таким жертвам. В наставлении ни слова не было о голодании. Четыре года недоедать? «Нет», — твёрдо сказал я себе. Это только на самый крайний случай! Мы и так скудно питаемся, жрать постоянно хочется — Кардо сильно урезал нам пайку за общественные работы по сравнению с остальными. Если бы не дядя Ди…

— Эй, Леград! — окликнул Порто, прерывая мои размышления. — Иди сюда.

— Что хотел? — мрачно спросил я, не ожидая милостей и разминая ладони после новых, ещё ворсистых верёвочных ручек тяжёлых вёдер. Которые на самом деле — просто корзины, сплетённые из камыша и обмазанные тонким слоем глины.

— Виргл сказал, что как закончишь с грядками, то с тебя сорок мер камней, — подтвердил мои опасения Порто.

— Весь прошлый месяц было двадцать, какого дарса?! — возмутился я.

С этим здоровяком, которому я не достаю даже до плеча, как ни странно, можно позволить себе проявить чувства.

— Если уж ты спрашиваешь… — Порто пожал плечами-глыбами, плотно обтянутыми тонкой кожаной рубашкой. Он, наверное, раза в два крупнее меня. — Выше по течению руина лопнула.

Я скептически ухмыльнулся:

— Да если все об этом знают, то уже и выгребли подчистую.

— Там выгребли, но редко в одном месте разрушается, — невозмутимо отозвался здоровяк.

— Да ладно! Просто у Виргла появился законный повод увеличить норму. — Я сплюнул скрипевший на зубах песок. На эти слова Порто отмолчался. — он никогда не позволял себе обсуждать решения своего главаря. — Хорошо, я понял. Две нормы на благо деревни от любимца Виргла.

«Этот вонючий дарс Виргл!» — продолжал возмущаться я, шагая вниз по течению и до боли сжимая тот самый камень Древних в кулаке. Идти туда, куда говорил Порто, бесполезно, там наверняка все обыскали ещё на подходе. Неделю меня не ставили на камень, и я был рад. А зря! Виргл снял меня с этой работы, как только узнал про свежую россыпь. А теперь, когда её выгребли, поставил меня обратно с повышенной нормой!

«Сволочь! Здоровый тупой урод! Чтоб тебе голову напекло! Чтоб тебе Орикол пинка по пьяни отвесил!» — проклинал я Виргла.

«Стой, стой, стой!» — опомнившись, попытался себя успокоить.

У меня есть цель. Впереди ещё четыре года. Если я на каждую мелкую подлость буду так реагировать, то точно не доживу. Буду так себя распалять — и однажды брошусь на Виргла или на его подручного. И всё. Это станет моим концом. Если я дам такой шикарный повод Кардо, то меня однозначно накажут. И не будут пальчиком грозить. Скорее сразу выкинут из деревни. Иначе говоря — убьют. Пацан — один в пустоши? Это смерть.

Хорошо если мама выдержит и не сорвётся, как я. Это будет просто небесный подарок для нашего «не совсем вождя» — мы все окажемся в его полной власти. Например, он на законных основаниях убьёт нашу семью. Лейлу, может, не тронут, но она останется одна. Или… Кардо потребует, чтобы мама грела его постель, если она не хочет, чтобы детей вышвырнули за ограду. Я вздрогнул от одной только мысли об этом. Ни за что! Поэтому нужно немедленно успокоиться и учиться с улыбкой встречать такие моменты в жизни. Я посмотрел на камень в руке и вернул его в мешочек. Сначала необходимо обрести силу.

Сорок мер? Отлично. У меня припрятан неплохой запас камней, но его мы оставим на чёрный день. И вообще, лучше бы пополнить тайник. Я становлюсь старше, и Виргл наверняка будет увеличивать норму, даже не дожидаясь удобного случая. Нужно готовиться к худшему. Не сдам сегодня норму и меня лишат пайки еды? Хорошо, пусть так. Значит, действительно поголодаю, не давая мышцам шанс вырасти, а еду, полученную за полив огорода, отдам маме с сестрой. И главное — улыбаемся. Глядим на голубое небо и улыбаемся. Глядим на чёрные руины Древних — и улыбаемся, даже если от их несокрушимых стен не отвалилось ни кусочка. И, пожалуй, хватит бесполезно тратить время, пора начать практиковаться в Возвышении.

Я выбрал место в руинах, чтобы меня не только не было видно со стороны, но и подойти незамеченным оказалось сложно. Не нужно никому знать, что я получил доступ к методике Закалки. Иначе об этом быстро прознает вождь-убийца и его сыночек, это будет только вопрос удачи. И тогда моя жизнь тоже будет в опасности. Он может не бояться застрявшей в Возвышении женщины и необученного пацана, продолжая издеваться над ними и пробуя границы их терпения. Но, увидев намёк на вероятную угрозу, — кто знает, как он решит её устранить? Незачем рисковать жизнью и будущим своей семьи.

Почти тысячу вдохов заняла попытка научиться держать в голове образы светящейся пыльцы и расходящейся по телу энергии. Я решил, что самый лучший способ — представлять, как при каждом вдохе в моём теле загорается голубой узор меридианов и узлов. Один в один как в книге. Буду воображать, как постепенно меридианы впитывают энергию, которую я поглотил, и растут, становясь ярче. Ещё больше времени ушло на то, чтобы научиться представлять эту пыльцу на ходу, не теряя сосредоточенности.

В итоге, сбивая ноги на этих руинах и заново создавая пропавший образ, понял, что слишком многого хочу в первый день. Лучше этим заниматься на поливке. Не такие уж неподъёмные ведра, ровная лестница, монотонное занятие, не требующее внимания, — идеальные условия! И отложил попытку поглощения энергии. Иначе я точно ни одного камня не соберу.

Стоило принять это важное решение и облегчённо вздохнуть, как жизнь подкинула следующий выбор. За очередной стеной я обнаружил камень. Своим весом он один перекрывал всю мою сегодняшнюю норму. А значит, был вдвое ценнее. А почему? Да потому, что всё, что было построено Древними, здесь либо давно рассыпалось в песок, своим цветом давший название нашей пустоши, либо такое крепкое, что нашим инструментом его просто невыгодно добывать. Будь у нас достаточно небесных металлов из Первого пояса, хотя бы Красного железа, всё сложилось бы по-другому. Но они слишком дорогие. У отца были маленькие пробойники из Льдистой стали. Это всё, на что в своё время хватило немалого заработка деда. Не слышал, чтобы у Газила имелось что-то подобное. Иначе бы кости Рауха не ценились так высоко.

Вот и приходится надеяться на удачу. Иногда оставшиеся руины словно лопаются, сдавшись времени. Но чаще всего они при этом рассыпаются на мелкие осколки — с мой кулак или, реже, с кулак мужчины. А вот крупные куски — редкость. В нашем доме наивысшую ценность представляют не его белёные стены, сложенные из самана, а наш стол, который одновременно и большой, и плоский. Вот и передо мной лежал камень похожей формы, только вдвое меньше. Небывалая удача.

И мне нужно выбрать, следовать ли принятому решению и стараться как можно реже поднимать тяжести. Всё же он для меня очень тяжёл, к тому же тащить его предстоит далеко. Это не воду до огорода донести. Сердито помотал головой. Нет. Нужно быть твёрдым в своём решении. Тем более если случилось чудо и после недавних тренировок в меридианах плещется чуть больше силы, чем обычно, то она наверняка уйдёт в мышцы. А значит, лучше поступить иначе.

Спустя пять тысяч вдохов я уже был в деревне. Мне пришлось пройти её насквозь. Хранилище камней у нас с другой стороны поселения. Два невысоких, узких и длинных строения, небрежно покрытых сверху драконьей травой всего в один слой. Это так мало, что внутрь легко проникают солнечные лучи через многочисленные щели, а в дождь на полу всегда лужи. Но здесь лишь кучи камней, которым это ничуть не вредит. В хранилище множество дверей, через которые удобно носить камни до ближайшей кучи. Между зданиями под отдельным и добротным навесом стояли огромные весы, сделанные из редкого в наших краях дерева и железных чаш. Тут использован драгоценный целый и ровный ствол неведомой мне породы. Рядом куча принесённых за последние дни камней. Я с грохотом высыпал свои из мешка на мерную чашу и активно крутил головой, озираясь в поисках нужного человека.

— Двадцать два. — Зевнув, Ларг сделал отметку на доске, висящей на складе, и взглянул на меня.

— Согласен, — внимательно посмотрев на мерные камни, которые Ларг положил на вторую чашу, кивнул я. Парень не был замечен в обмане, но осторожность не помешает. Спросил, ткнув пальцем несколькими строчками выше своего имени: — Подскажи, он уже ушёл на добычу?

Ларг отрицательно помотал головой с неровно обрезанными волосами, высыпал мою долю в общую кучу, отряхнул чашу от пыли, закрепил верёвку на плече весов и снова устроился в тенёчке, тут же закрыв сонные глаза. А я, направляясь к дому дяди Ди, вдруг задумался. Может, Ларг не спит, а просто всегда погружен в Возвышение?

«Ха-ха-ха! — Я развеселился. — Отличная отмазка для этого лентяя!»

— Эй, есть кто дома? — позвал я, зайдя за невысокую ограду, сложенную из совсем мелких камней и глины.

— Чего тебе, нахлебник? — раздалось в ответ, заставив меня пожалеть о своём порыве, хотя я подозревал, что так и будет.

— Здорово, Рат, я видел твоё имя на камнях. — Я улыбнулся и выкинул сожаление из головы.

— Ищешь, кто тебе с ними поможет? — насмешливо предположил выглянувший из-за старенькой циновки пацан, немногим меня старше и прилично выше.

— Почти угадал. — Я показал ему большой палец, хваля за сообразительность. — Хочу тебе помочь.

— Похоже, мне уши забило песком, я им не верю! — Рат вышел из дома и стал демонстративно ковырять пальцем в ушах. — Может, последний квыргал встал тебе поперёк горла?

— Рат, слушай, — я примиряюще выставил перед собой руки, даже не злясь на него, так смешно выглядели его кривляния, — давай не будем ссориться. Я пришёл потому, что могу тебе помочь, а мне тот камень всё равно не дотащить.

— Камень? — Заметно было, что парень снова готовился сказать что-то язвительное, но я сбил его с мысли.

— Да-да. Пластина под пятьдесят мер. — Я уже даже не скрывал улыбки, глядя на его страдания. Уж слишком жирный куш. Это мне с него не получить всей выгоды, а вот Рату камень зачтут как минимум в двойном размере.

— Хорошо, нахлебник, — не смог не уколоть Рат. — Идём. Оплатишь мясо, не положенное в наш котёл.

— Не-не-не! — не согласился я. — Идём, я тебе по-соседски подгоню каменюку.

— Ладно, — сквозь стиснутые зубы процедил Рат после почти сотни вдохов молчания, пока он, видно, уговаривал сам себя.

— Ну и отлично, — довольно заметил я. — Сходи к Ларгу, возьми переноску и встречаемся вон там.

Не проронив за весь путь по руинам и слова, сейчас сын дяди Ди прервал молчание и, поправив шнурок, стягивающий волосы, нехотя признал:

— Хороший камень. Может, вдвоём сдадим?

— Не, — отмахнулся я. — Тащи сам, мне он слишком жирный будет, да и Виргл будет косо на тебя смотреть, если Ларг ему доложит.

— Да ему лень будет столько языком болтать, — упрямо гнул своё Рат.

— Это ты не ленись, бери и тащи, а мне ещё двадцатку до темноты собрать нужно. — Я решил закончить бесполезные споры и забраться повыше, чтобы оглядеться и наметить путь, а потому принялся карабкаться по стене.

— Ещё норму? — непонимающе уточнил Рат снизу.

— У любимчиков свои привилегии, — насмешливо ответил я уже с третьего этажа.

Отсюда открылся удивительный вид на пустошь. Над широкой полосой белого песка, стелющегося почти до горизонта, обычная блёклая серо-зелёная линия весенних трав неожиданно раскрасилась яркими жёлтыми пятнами, которые, казалось, сейчас оторвутся от земли и взлетят в нависающее над ними темно-синее небо.

— Эй, стой! — крикнул я в спину уходящему Рату.

— Чего? — мгновенно обернулся мальчишка. — Передумал?

— Нет, — помотал головой. — Есть ещё предложение.

— Такое же выгодное? С удовольствием! — Рат аккуратно опустил камень и предвкушающе потёр ладони.

— Не совсем. Не выгодное. А если поймают… — я помедлил, — то ещё и накажут.

— Кхе-кхе! — закашлялся мой собеседник и, замолчав, принялся поправлять ремешок, который стягивал его длинные, ниже плеч, волосы в хвост на затылке. — Ладно, рассказывай.

— Мне сверху видно всё, — таинственно начал я. — И вижу я, что начала цвести акация.

— Да, время пришло, уже почти лето. Отец вчера ещё сказал, что зацвела. И? — Рат вздёрнул брови.

— Я не знаю, как ты, а я хочу сделать подарок сестре. Принесу ей цветов. — Я ткнул пальцем в сторону пустоши.

Я видел сверху и то, что Рат замялся, не готовый сразу согласиться на моё предложение. Да, дело грозит ремнём, если узнают, что дети уходили в пустошь без взрослых. Дело даже не в наказании, а в реальной опасности этого поступка. Придётся с песков, где нам угрожают только скорпионы и змеи, сойти в пустошь, где легко можно попасться в лапы леопарда. Нам даже шакал страшен. С другой стороны, каждый деревенский мальчишка, которому исполнилось восемь-десять лет, хоть раз, но сбегал в пустошь. Чаще из простой бравады или на спор. А я предлагаю дело. Пусть и совсем никчёмное в глазах некоторых.

— Уговорил! — хлопнул в ладоши Рат. — Мне как раз нужно замириться с Дирой.

Присыпав камень песком, мы лёгким бегом, которым старые охотники могут днями передвигаться по пустоши в случае нужды, за тысячу вдохов проскочили полосу почти голого белого песка, и под нашими ногами появилась первая скудная земля пустоши с редкими пучками по-весеннему яркой травы. Обычно пояс песка вокруг деревни гораздо шире, но не в этом месте. Иначе я и не смог бы, пусть даже с высоты, увидеть деревья. Здесь, не считая редких светлых скал, оставшихся от почти полностью разрушившихся зданий Древних, негде укрыться хищнику, но мы всё равно остановились и внимательно огляделись.

Рат ткнул меня в бок и показал, в каком направлении нужно смотреть. Квартики. Вернее, их дозорный выглядывает из-за кочки, оценивая нашу опасность. Намёк понятен. Любой ребёнок знает, что если видишь этого осторожного мелкого хищника, то врагов рядом нет. Бежим дальше.

— Так ты не успеешь набрать камней. До темноты мало времени останется, — нарушил молчание Рат.

— Ерунда. — Я воспользовался поводом и остановился перевести дух. Я не столь вынослив, как Рат, уже несколько лет идущий по пути Возвышения, и пот уже начал лезть в глаза, привлекая мух. Выбрал кусок рукава почище и вытер лицо. — Не в первый раз я не выполню двойную норму.

— А вообще лихо у тебя выходит. — Сын дяди Ди улыбнулся и показал мне большой палец. — Я видел, на доске уже двадцать два, верно? Я обычно с обеда и почти до вечера по руинам ползаю.

— Просто эта «охота» не для тебя, — подколол парня, который мечтал ходить с отцом в пустошь.

— Даже не подумаю спорить. Я учусь добывать мясо, которое оставляет за собой следы. Мне нет дела до хитростей камней. Осталось не так долго, и я забуду про это муторное дело. Уж лучше сидеть скоблить шкуры от жира или полировать рога.

Я лишь молча развёл руками и, не ответив, побежал дальше.

— Удачно! — Теперь я сунул Рату сухую палку, валяющуюся у подножия выбранного дерева. Как это сборщики, которым после сезона дождей разрешено собирать сухую древесину, её пропустили? — Ты с ней стоишь на страже, а я полез.

Ухватившись поудобнее за низкую ветвь, подтянулся, взбираясь по шершавому стволу приятного тёмного оттенка. Сложность начнётся, когда я буду ползти по ветке. Дерево сплошь покрыто шипами длиной в половину моей ладони. Хорошо, что мне нет резона беречь одежду. Она и так стара и вся в дырах.

«Ну-ка, ещё чуть-чуть», — подбодрил себя.

Добрался до удобного места, с которого наконец смог дотянуться до свесившихся сверху молодых веточек с цветами. Девочки будут рады.