Нормально, Григорий! Отлично, Константин!

Михаил Жванецкий, 2014

«В 1958 году „Парнас-2” был представлен А. Райкину в Ленинграде. Актеры все сели в зал, а мы после их спектакля вышли на еще горячую сцену… Начался ленинградский период вначале Р. Карцева, затем – В. Ильченко и в 1964 году – мой. Три года без копейки и квартиры с одними надеждами и, как рассказывала моя теща во дворе, – с одними автографами. Жена ушла от меня правильно. Театр Райкина не платил три года. Они, оказывается, перерасходовали средства, да и необязательно покупать у того, кто сам приносит и ликует от похвал…»

Я при себе

Для Р. Карцева

Ничего не разрешаю себе уничтожать. Все старые вещи при мне. Мне пятьдесят, а все мои колготочки при мне, все ползуночки, носочки, трусики, маечки, узенькие плечики мои дорогие. Тоненькие в талииньке, коротенькие в ростике. Дорогие сердцу формочки рукавчиков, ботиночки, тапочки, в которых были ножки мои, ничего не знавшие, горя не знавшие ножки. Фотографии перебираю, перебираю, не выпускаю. Ой ты ж пусенька. Это же я! Неужели? Да, я, я. Документики все держу: метричку, справочки, табель первого класса, второго, дневники, подправочки, все документики при себе, все справочки мои дорогие, пальцем постаревшим разглаживаю немых свидетелей длинной дороги.

Все честно, все документировано, ни шагу без фиксации. В случае аварии, какую книгу хватаете на необитаемый остров? Справки. Вдруг сзади — хлоп по плечу. А-а! Это на острове?!

— Где был с января по февраль тысяча шешешят?..

— Вот справка.

— Где сейчас находится дядя жены?

— А вот.

— Где похоронен умерший в тышяшя восемьдесят брат папы дедушки по двоюродной сестре?

— Парковая, шестнадцать, наискосок к загсу. От загса десять шагов на север, круто на восток, войти в квартиру шестнадцать и копать бывшее слободское кладбище.

— Куда движешься сам?

— А вот направление.

— А как сюда попал?

— А вот трамвайный билет.

Все! Крыть нечем. Хочется крыть, а нечем.

— Лампочку поменял?

— Вот чек.

— Что глотнул?

— Вот рецепт.

— Почему домой?

— Вот бюллетень.

— Куда смотришь?

— Вот телевизор.

— Какая программа?

— «Время».

— А четырнадцатого откуда поздно?

— Вот пригласительный билет, галстук, букет.

— Так… плитка в ванной, унитаз.

— Вот чек.

— Карниз ворован?

— Вот чек.

— Обои ворованы?

— Чек.

— Это воровано?

— Чек.

— Воровано?

— Чек.

— Тьфу!

— Плевательница.

Ох и хочется крыть. А нечем!

— Как найти в случае?

— Вот папа, мама, дядя, тетя, дом, работа, магазин, больница… Все.

— А если?..

— Вот регистратура.

— А все-таки если?

— Вот, вот и вот.

— С другими городами?

— Ничего.

— Санаторий?

— Ни разу.

— По-английски?

— Ни бе ни ме.

— Где?

— Здесь.

— А если?

— Соображу.

— А непредвиденно?

— Позвоню.

— А самому захочется?

— Спрошу.

— А если мгновенно — ответ?

— Уклончивый. Да зачем вам трудиться? Вот список ваших вопросов, вот список моих ответов, причем четыре варианта по времени года.

— Заранее?

— Да.

— Сообразил?

— Да.

— Такой честный?

— Характеристика.

— А не участвовал в развратной компании шесть на четыре, девять на двенадцать с пивом, журналами, банями, парной?

— Грамота об импотенции, участковый врач, соседи, общественность.

— При чем состоишь? Воровал?

— Водоканал.

— Тьфу ты.

— Плевательница.

— Пока…

— Всё.

С высоко поднятой головой хожу. Некоторые издеваются: справки — это все, что ты накопил к старости? — Все! Причем это копии. Оригиналы закопаны в таком месте, что я спокоен. И не только я. Глядя на меня, другие светлеют. Значит, можно, значит, живет. Всем становится спокойнее. Самые строгие проверяющие теплеют, на свою старость легче смотря. Один с дамой подошел:

— А где вас искать после вашей внезапной кончины, которая произойдет…

— А второе интернациональное, сто восемь — по горизонтали, шесть — по вертикали, от пересечения три шага на север, в боковом кармане свидетельство.

— Поздравляю, выдержал, готовьтесь к следующему.

— Отметьте.

— Идите.

— Число, час, печать. Здесь, здесь, здесь.

— Чуть больше времени на выход. Зато не только свободен, но и спокоен, что действительно вышел, действительно пошел, действительно пришел домой и совершенно искренне лег спать.