Командировка

Михаил Витальевич Чегаев, 2011

Не "попаданец", а вполне себе "засланец" отправляется в командировку на альтернативную землю. В поисках новых знаний и технологий он узнает о могущественном и древнем артефакте, способном изменить мир. Вот только чтобы завладеть им, ему придется поучаствовать в "больших гонках" с местными спецслужбами, религиозными орденами и магами.

Глава 7

Поведение этих болотных пришельцев мне совсем не понравилось. Как будто стая собак, окружили и ждут хозяина. Обратив внимание на клуб тумана, уж очень упорно пробиравшийся в сторону моего лагеря, я переключил зрение в широкоспектральный режим, с графическим компенсатором невидимых диапазонов спектра.

Ночь взорвалась морем огней. Учитывая ширину видимого мной теперь спектра, можно сказать, что топь, фонила всем, чем только можно и во всех диапазонах. Начиная от очагов жесткой радиации, где-то в отдаленных глубинах, и кончая миллионами голубых огоньков локальных источников биоизлучения. Присмотревшись к туманному языку, неспешно двигавшемуся в нашу сторону, волосы на затылке у меня зашевелились. Представленный в широкоспектральном виде, он скрывал внутри себя нечто полупрозрачное, текуче-бесформенное. Огромную амебу, метров семидесяти в диаметре. Хотя диаметр — это весьма условно. Какой у амебы может быть диаметр. Растекающаяся во все сторону оболочка, судя по графике, состояла из водяного пара, скрепленного во что-то более плотное, с помощью энергетического поля биологической частоты. Внутри проглядывались какие-то сгустки и уплотнения, светившиеся более интенсивно. Это еще больше усиливало сходство с гигантским одноклеточным монстром. Помянув нехорошим словом того, кто мог такое придумать, не мешкая, я схватил одеяло, лежащее под рукой и, бросив остальные пожитки, заскочил в седло.

Наверное, этот рекорд, смело можно было вносить в книгу рекордов Гиннеса. Например, «самое скоростное восхождение в горы, в условиях ночного времени, верхом». Забравшись на добрые полкилометра вверх по склону, я остановился и глянул вниз с обрывистого уступа. Мерцавшая в отдалении амеба, явно не собиралась преследовать столь высокодинамичную цель. Она, растеклась по склону еще сильнее, и медленно дрейфовала вниз, в окружении своих «танцующих огоньков». Продремав остаток ночи на уступе, я двинулся в путь, едва солнце окрасило в красный цвет вершины гор.

Пробираясь то по каменистым отвалам, то по краю лугов, я все дальше продвигался на север. На четвертый день, горная гряда постепенно стала забирать к востоку, а топь наоборот, к западу. В расширявшемся пространстве, заполненном разнотравьем, все чаще стали попадаться кусты и отдельные деревья вполне нормальных видов

. Экстремально бурное кипение жизни, сменилось вполне умеренным закипанием, и я решился продолжать движение по лугу, однако ночевать все же старался на больших валунах и скальных выступах, довольно часто попадавшихся на раскинувшейся равнине.

В конце шестого дня пути, рощи стали попадаться все чаще, а со скалы, которую я выбрал для очередной ночевки, я разглядел на севере плотную стену леса, подсвеченную закатным пламенем. Основная горная гряда окончательно свернула на восток, продолжаясь на север только невысокими, пологими холмами. Топи же я смог увидеть только ночью, когда посмотрел на запад, переключившись в широкий диапазон видеовосприятия. Далеко на горизонте светилось зарево, состоящее из разноцветных огней. Нет уж, хватит с меня изучения «западных аномалий», сами изучайте господа начальники. Засылайте в те болота экспедиции из сумасшедших экзобиологов, экзоэкологов и еще бог знает каких экзо. Пусть они там сами резвятся на свою голову, благо поле деятельности для них там весьма обширно. При том количестве всяческой радиации, нестабильной материи и низкоструктурированной энергии, чтобы составить хотя бы приблизительный каталог видов, им придется потратить годы, если, конечно, начальству удастся найти, кого-нибудь, кто по доброй воле туда полезет. Собрав последнюю мысль, передал ее на базу коротким импульсом. Покончив с этим, я стал просматривать накопившиеся копии отчетов подчиненных. А накопилось их изрядно.

Заг, плававший в южных морях, извещал, что их корабль, посетив по пути еще несколько островов, плывет в сторону королевства Рунаре на южной оконечности Ангая, где их товар с нетерпением ждут в стольном городе Растагай, что стоит в устье реки Рун. В ходе долгих застольных посиделок с бывалыми вояками и матросами, ему удалось составить общую информацию о заселенных южных землях, а также выяснить, кое-какие неподтвержденные факты о жизни Морского народа. Народ этот, предположительно обитал в море Сарг, разделявшем приросшие к Антарктиде Африку и Австралию.

Море Сарг оставалось загадкой для всех живущих. Корабли, отправлявшиеся в плавание по нему, исчезали бесследно. Никто не возвращался из тех краев. Однако в пиратском фольклоре был сказ о Зурхане Отважном, веселом капитане трехмачтового крулхена.

Вкратце, содержание этого рассказа было таким: Капитан плыл из Загорья в Черные земли. На подходе к ним его корабль попал в ужасный шторм и был отнесен далеко на юг в море Сарг, где и нашел свою кончину на острых коралловых рифах. Вся команда погибла, и лишь капитан был спасен неким гигантским спрутом. Не то чтобы спасен, но выжил. Спрут уволок его в глубины морские, в огромном воздушном пузыре. Уволок в прекрасный подводный город, построенный из кораллов и состоящий из прекрасных замков. Кстати сказать, что корабль капитана, как раз и наскочил на «крышу» одного из «дворцов». Населяли тот город чудища осьминогие, а капитан, был заточен под прозрачный купол гигантской медузы, приросшей щупальцами к кораллам в центре города. Головоногие, как гласила легенда, приплывали посмотреть на него. В общем, устроили цирк и зоопарк в одном флаконе.

А еще, те, которые не самые большие, с короткими щупальцами, синей окраски, могли говорить с капитаном в его голове. Пару раз они приплывали и вели с ним беседы, о том, зачем он приплыл в воды морского народа и почему «живущие наверху», не могут оставить морской народ в покое, а постоянно «гадят им на голову». Капитан, видимо, не совсем понимал, чего от него хотят и зачем держат, поэтому на контакт не шел, а бедные головоногие в ходе «бесед» смогли разве что существенно пополнить свой запас нецензурных выражений.

Однажды, живую тюрьму геройского капитана «сняли с якоря» и потащили в неизвестном тому направлении, видимо, в другой «город», находящийся на побережье континента. Транспортировка происходила путем запрягания морских змеев (предположительно плезиозавров).

По пути к тому месту, на тюрьму и эскорт из глубин напало страшное чудовище. По описанию можно предположить, что-то сходное с лиоплевродоном. Чудовище отхватило изрядный кусок «тюрьмы», в которой томился капитан, чем тот и не преминул воспользоваться. Вдохнув поглубже, он выбрался через прореху и выплыл на поверхность, пользуясь тем, что его эскорт был занят иными, более насущными делами. Проплавав полтора дня и не послужив никому обедом, капитан был вынесен волнами морскими на дикие берега Черной земли.

Двигаясь вдоль побережья и избегая всего, что только могло бы показаться опасным, капитан каким-то чудом всего за два месяца непрерывного похода, достиг обитаемых земель. Ну, а после, как водится, жил долго и счастливо, а сгинул, как и подобает пиратскому капитану, в жаркой сече, во время одной из карательных экспедиций имперской эскадры. Были и еще какие-то незначительные упоминания о Морском народе, но они представлялись гораздо менее правдоподобными.

Анечка готовилась к зимовке в своей пещере, на берегу озера, образованного горячими ключами. Запасала провиант и устраивала быт. Холодное северное лето, в ее краях уже подходило к концу. Через пару месяцев должна была начаться настоящая зима. Соседи ее не обижали. Проходящие временами через долину, в которой она обосновалась, оркские кланы, останавливались там, на день другой, понежиться в «природных банях» и вывести заодно паразитов. Источники в той долине считались целебными. У орков, Анечка вполне благополучно купила запасы продовольствия на зиму, а также узнала кое-какие новости и легенды. Оркам удалось приручить мамонтов, несколько видов оленей и крупного рогатого скота. За десяток золотых аргов, в целях повышения культуры жилища, она приобрела прекрасно выделанную шкуру пещерного льва.

Из легенд орков, выходило, что они, так же как и гномы, совершенно точно не являются исконными обитателями этого мира. По легенде, на их исконные земли обитания, степи Сарагдура и горы Техмес, вторглись светорожденные, по описанию сильно напоминавшие эльфов. Были и кровопролитные стычки, и побоища, в которых гибли и те, и другие.

По легенде выходило, будто в том мире были и люди, которых эльфы обманом или подкупом натравили на орков. Но силой Орду было не победить. Тогда в дело вмешались верховные маги эльфов и даже Лучезарные, их боги. Состоялось большое побоище, в котором участвовали и боги орков. Но Лучезарные хитростью заманили богов орды на переговоры и низвергли их в подземный мир. Только богу Лису удалось избежать той участи, он собрал Орду и повел их туманными тропами в горы.

Неведомо сколько они блуждали по тем странным горам, пока не вышли в широкое ущелье, ведущее на равнины. На два дня пути растянулась Орда, заполняя ущелье от края до края. А когда последние вышли из ущелья на равнины, земля задрожала и путь назад исчез. Так они пришли в это место. Орда рассеялась, занимая все эти земли от края до края. От скалистого побережья океана на востоке, до свинцовых вод Серого моря и Срединного хребта на западе. От края Вечных Льдов на севере, до непроходимых скал Сура-Геш на юге. Бог Лис помог им обжиться на новых землях, а потом, отправился вызволять своих собратьев из глубин подземного мира. Так гласила легенда. Но когда-нибудь, все боги вернутся и поведут за собой Орду обратно, в Сарагдур, дабы низвергнуть подлых Лучезарных и народ их. Вот, в общем, и вся наиболее срочная информация, остальное, больше заинтересует палеонтологов и антропологов.

Санди докладывал, что завел немало друзей среди молодых гномов в Черных горах и даже заслужил благосклонность некоторых мастеров, предлагая не слишком значительные технические усовершенствования и изобретения. Хотя старые мастера и относились к новым технологиям скептически, чтобы не сказать враждебно.

— Наши деды и деды наших дедов делали так, и это было хорошо, — ворчали они.

Но в целом относились к нему неплохо. Даже делились кое-какими мелкими секретами. Например, при производстве изделий из металла, помимо простых технологий, они также использовали определенные магические воздействия, временами весьма существенно менявшие физико-химические характеристики металла. То же касалось и камня. Самое интересное из того, что удалось узнать, был рассказ о неких Громовых кристаллах.

Секрет их изготовления был утерян, однако было точно известно, что они сохранились во внутренних поселениях. Использовались они в основном для строительства пещер и транспортировки больших массивов камня и руды. По описанию выходило, что кристалл был чем-то вроде ключа к пространственному карману. В зависимости от размера и формы он мог поглощать кратные его размеру и форме объемы материи, оставляя на месте поглощенного вакуум. И вываливать поглощенное обратно. И тот, и другой процесс сопровождался оглушительным грохотом, отсюда и название. Если подумать, то получается этакая вакуумная бомбочка при поглощении, и объемная при расконсервации.

С помощью таких кристаллов, в частности, и изымались массивы горных пород для создания пещерных городов. Конечно, при строительстве они использовались далеко не на полную мощность. В одном из преданий, было даже описано, как один глупый молодой гном, не слушавший старейшин и недовольный жилищными условиями, сказал, что он и сам может быстренько построить себе и всей своей семье хоть целый город. К счастью, для своих строительных экспериментов, молодой непослушник выбрал весьма отдаленный штрек. Настроив кристалл чуть ли не на полную мощность, хорошо еще, что он был небольшим, гном активировал его и вполне закономерно, в полном соответствии жанру сказки-наставления, погиб по своей глупости во цвете лет, под вызванным им же самим обвалом и просевшим грунтом. Тут и сказке, как говорится, конец.

Серега Заморенов был на удивление лаконичен. Работаю. Вот и все, что он удосужился написать в отчете.

Зато Иза разошлась, как я и ожидал, ее отчет был большой и всеобъемлющий. Прикинув, что даже для поверхностного ознакомления с ним мне понадобится целый день, я отложил его до лучших времен.

Послав вдогонку своему «крику души» более подробный отчет о путешествии, я отправился на боковую.

На следующее утро погода испортилась, моросил противный мелкий дождь, пропитав мои пожитки сыростью. Стало значительно прохладней. В окружающей природе начинала чувствоваться подступающая осень, хотя пока еще и весьма далекая.

Лес не принес облегчения. Дождик просачивался вглубь, скапливался на листьях и обдавал меня холодным душем каждый раз, когда над вершинами деревьев проносился легкий ветерок. Вымокнув до нитки, я все дальше углублялся в лесную чащу. Лес делался все темнее. Могучие ветви, вздымаясь в вышину, закрывали небо. На обеденном привале, я, плюнув на предосторожности, запалил костер. От топей, меня отделяло по меньшей мере десятка два километров. Собрав охапку сухих веток, в изобилии валявшихся на земле, я долго и упорно пытался разжечь костер с помощью местных средств, представлявших из себя вполне традиционные кремень и огниво. Это занятие, в моих руках грозило затянуться надолго. Поэтому, я прибегнул к доступным мне достижениям прогресса, и попросту шарахнул в кучу веток небольшим плазменным зарядом, сгенерированным конвертором массы и сорвавшемся с кончика пальца. Пара миллиграмм массы, не такое уж и сильное преобразование, авось никто меня тут не учует. Дрова полыхнули и сразу занялись. Приятное тепло пронизывало все тело. Поставив конвертор на пассивное накопление энергопотенциала, я с наслаждением вытянулся у огня, решив побаловать свой организм скудными остатками съестного, взятого «на дорожку» еще в Сорборе. Все равно при такой сырости испортится, подумал я, и высыпал в котелок остатки сушеного мяса, бобов, специй, и прочей снеди. Вот такой он, «завтрак туриста», по местному.

Аппетитный запах распространялся по лесу, далеко разносясь в тяжелом, пропитанном влагой воздухе. Размышляя, каким образом искать в этих северных землях одного предположительно живого чародея, да еще имея только его неполное словесное описание, я раскладывал крупные иголки сосновой хвои на плоском камне. Из скудных сведений об искомом, мне могло помочь разве что его предположительная принадлежность к запретной школе 8й стихии.

. Иголочки на камне все время складывались во что-то ёжеподобное. Мысли текли все медленнее и сворачивали все время не в то русло. Как, скажите на милость, мне, не привлекая к себе лишнего внимания, разузнать про мага, да еще не самого слабого? Уделали же они с командой дракона. И не просто разузнать, а еще и проявлять интерес к одному из его предметов, который представляет вполне определенную ценность.

Мысли все дальше уплывали в сторону. Вот узнают, что я из другого мира, и веду тут разведку, разве ж кто поверит, что мы тут просто так, посмотреть…. А еще, если учесть, что большая часть РФЖ тут сами пришлые, разве что те, кого обозвали троллями, могли сойти за местную фауну. А раз пришлые, то могут как-нибудь и к нам прийти…

Тут мое воображение стало рисовать совсем уж ушлые картинки. Виделись драконы, парящие над Красной площадью и лениво плевавшие плазмой по движущимся внизу машинам. А один, не самый большой, но самый наглый, сидел на кремлевской стене и увлеченно ковырялся где-то во внутренностях часов на Спасской башне.

Или, например, маги… и в воображении появилась новая картинка. В городе, на берегу океана, в котором смутно угадывался Нью-Йорк, на вершине огромного небоскреба стояла затянутая в черное фигура, закручивающая своим впертым в небо посохом, чудовищную воронку гигантского торнадо. А далеко внизу, на улицах и в скверах, распростерлась ниц толпа, выкрикивающая имя нового мессии.

Хотя гномы, нам бы пожалуй пригодились…. Воображение в очередной раз сменило вид: из угольного разреза поднимались плотные фигурки гномов. Почему-то, на выходе их встречали плакаты «Слава героям труда», «Даешь тройную выработку» и иные пережитки советского прошлого, затем цех автозавода, и теперь уже гномы, старательно закручивающие гайки, подгоняющие до идеала все неровные детали кузовов.

Напоследок воображение преподнесло еще один вид Москвы, но уже без драконов в небе. По идеально ровным дорогам, огражденным заборчиками ажурной ковки, с цветущими газонами за ними, шли толпы людей, держащих транспаранты, общее содержание которых сводилось к тому, что люди тоже могут работать, если захотят, конечно. Тут я прервал свое разгулявшееся воображение и усилием воли снова сосредоточился на решении задачи, поставленной далеким и поэтому особенно горячо любимым руководством.