Притяжение митрополита Хрисанфа

Михаил Викторович Казаковцев

24 июня 2022 года митрополиту Хрисанфу (Чепилю), управлявшему Вятской епархией Русской Православной Церкви без малого 33 года – с 1978 по 2011 гг., исполнилось бы 85 лет. В преддверии юбилея мы публикуем Книгу воспоминаний, которая не претендует на исчерпывающую полноту, но исполнена глубокого уважения, сердечной признательности и сыновней любви к почившему архипастырю, первому митрополиту Вятской земли.

Притяжение митрополита Хрисанфа

Протоиерей Александр Балыбердин

Вот уже пять лет с нами нет нашего дорогого владыки митрополита Хрисанфа. Возможно, кто-то скажет, что это не срок. Но помниться, что сам владыка считал иначе и говорил: «Это ещё надо дожить». И вот мы дожили. Но, к сожалению, дожили не все. И все по-разному. «Иных, уж, нет, а те далече». Вряд ли надо вновь, на радость жёлтой прессе, называть имена тех, кто когда-то был «в центре событий», а ныне оказался «не у дел». Так случилось, что со многими из них мы были близки, а с кем-то остались близки и сегодня. Несмотря на всё, что могло разлучить нас, и на всех, кто пытался нас разлучить. Вопрос в другом — как это случилось, и, главное, почему?

Возможно, мой ответ покажется кому-то не убедительным и даже странным. Но в последнее время, думая о владыке Хрисанфе, вспоминая, как благодаря ему я сам пришёл в Церковь, эта мысль и образ, которыми я хочу поделиться, кажутся мне все более убедительными. Причем, никого не обвиняя и не осуждая. Что немаловажно. Потому что сказано: «Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Мф. 7, 1—2).

Конечно, я вовсе не хочу никому навязывать свой ответ и вообще не уверен, что он подойдет для всех. В том числе для людей, пришедших а Церковь после нас или вместе с нами, но иначе, другим путем. Но вдруг и они прислушаются к моим словам, чтобы лучше понять и нас, и себя, и оценить мудрость владыки Хрисанфа, которого мы вспоминаем в эти январские дни.

Размышляя над судьбами тех, кто пришел в Церковь в 1990-е годы, прежде всего, надо вспомнить, что это было время, когда в России каждый день открывалось и освящалось три новых храма. То же самое происходило и на Вятке, где число храмов выросло более чем в шесть раз — с 32 до 200, в том числе в г. Кирове с 1 до 22.

Очевидно, что всё это богатство, как говорится, само по себе с неба не упало. Нужны были люди. Причем не только для того, чтобы носить кирпичи или месить раствор. Но и для того чтобы руководить всеми этими работами и приходами, налаживать работу духовного училища и воскресных школ, общаться с местной интеллигенцией, властями и предпринимателями, без помощи которых епархия не могла обойтись. Где же было взять таких людей?

Сегодня ответ очевиден — в семинарии или духовном училище, которые, в том числе, для того и существуют, чтобы Церковь могла самостоятельно решать свои «кадровые проблемы». Но в том-то и дело, что вплоть до 1990 года в Вятской епархии не было своей духовной школы и любые, даже самые робкие попытки организовать подготовку духовенства на местах, решительно пресекались бдительными органами.

Тут по неволе станешь вглядываться в каждого юношу, зашедшего в храм. О чём владыка Хрисанф не раз вспоминал: «Помниться, как замечу во время службы среди бабушек молодого человека, стараюсь приглядеться. Если стоит и не крестится — значит, из „органов“, а, если крестится, значит наш, православный. После службы, выходя их храма, подойду к нему, расспрошу — кто? откуда? где учится или работает? И обязательно возьму на заметку. Особенно, если он учится в институте».

И, действительно, десятилетиями власти твердили, что в церковь ходят одни только «неграмотные бабушки», и вдруг на рубеже 1980—90 гг. в церковь пришли люди с высшим образованием — педагоги, врачи, деятели культуры, журналисты, предприниматели. Одним словом, грамотные люди, которые одним своим примером опровергали многолетнее вранье гонителей Церкви про «отсталость» верующих.

С другой стороны, когда в те годы приходы, наконец, обрели права юридического лица и с этим, волей или неволей, погрузились в тысячи дел и забот, Церкви, как воздух, понадобились именно такие состоявшиеся и авторитетные в миру люди, деловые качества которых волновали управляющего епархией куда больше, чем вопросы «какую семинарию заканчивали?» и «какая была оценка по сравнительному богословию?».

Это, так сказать, исторический контекст. А сейчас — образ, который, на мой взгляд, многое объясняет и помогает понять.

Представьте себе пространство, в котором одновременно движутся различные частицы — сближаются и удаляются, сталкиваются и отталкиваются, разлетаются в разные стороны, вращаются вокруг других, более крупных и сильных частиц или, будучи таковыми, притягивают к себе и заставляют вращаться вокруг себя другие, более слабые частицы.

С’est la vie — такова жизнь. В каком-то смысле все мы подобны этим частицам, постоянно пребывающим в движении и взаимодействии. Все мы в течение жизни постоянно с кем-то сближаемся и от кого-то удаляемся, вращаемся вокруг родителей, родных, детей, друзей, знакомых, и они также вращаются вокруг нас. При этом скорость и амплитуда вращения у каждого также своя — с кем-то мы видимся раз в год, а без кого-то не можем прожить и дня.

При этом, чем больше «частица» — чем человек старше, чем больше он состоялся, как личность, специалист или авторитет, тем сильнее сила его притяжения, тем больше вращается вокруг него «частиц» — родных, друзей, коллег, учеников. Такие люди, сами по себе, напоминают солнечные системы со множеством вращающихся вокруг них спутников и планет. Думаю, что у большинства из нас это происходит годам к тридцати, когда мы обрастаем детьми, друзьями и коллегами, постоянно вращающимся вокруг нас, пребывающим в поле притяжения нашей личности.

К чему я клоню?

Особенностью «призыва» 90-х было то, что почти все мы пришли в Церковь не вчерашними школьниками или безусыми семинаристами, а уже состоявшимися, тридцатилетними людьми. Произошло это благодаря тому, что сквозь пространство, в котором, подобно частицам или планетам, мы общались и вращались, в те годы пролетело небесное тело огромной величины — митрополит Хрисанф. Впервые встретившись с ним, мы испытали огромную силу притяжения его личности и, изменив траекторию движения — нашей жизни, отныне стали вращаться вокруг владыки. Причем не одни, а со всеми «спутниками» и «планетами» нашей «солнечной системы» — женами, детьми, друзьями, коллегами и даже родителями.

Когда в возрасте 29 лет, по благословению владыки Хрисанфа, я стал работать в администрации области и «вращаться» вокруг епархии, я уже был учителем высшей категории, мужем и отцом. Когда, спустя три года, принимал священный сан, был уже дважды папой, аспирантом и госслужащим, удостоенным патриарших и государственных наград. Пишу об этом не ради хвастовства, а, желая подчеркнуть, что пришел в Церковь не «юношей», а «мужем».

Также и другие священники того «призыва»: отец Александр Коротаев принял сан состоявшимся педагогом, руководителем клуба «Мир»; о. Андрей Кононов и о. Леонид Сафронов — уже известными поэтами; о. Александр Перминов — дипломированным филологом, а о. Дмитрий Кириллов — выпускником факультета иностранных языков; о. Георгий Купцов — состоявшимся предпринимателем; о. Сергий Гомаюнов — доцентом пединститута, кандидатом наук; о. Георгий Неустроев — опытным прорабом, строителем, возрождавшим Трифонов монастырь; о. Сергий Мартынов — офицером таможенной службы. Этот список можно продолжить.

При этом митрополит Хрисанф понимал, что, приняв сан, поэт, педагог, ученый и бизнесмен не перестают быть таковыми. Поэтому, когда все эти взрослые и уже состоявшиеся люди вместе со своими семьями, коллегами и друзьями стали вращаться вокруг него, владыка не заставил их забыть и перечеркнуть одним росчерком пера весь прежний опыт, связи и таланты, но деликатно направил всё это к пользе Церкви.

Так педагог Коротаев стал руководителем миссионерского отдела епархии; поэт Кононов — замечательным проповедником; ученый Гомаюнов — духовником и научным руководителем православной гимназии; филолог Перминов — редактором епархиальной газеты и ректором духовного училища; лингвист Кириллов — референтом архиерея; чиновник Балыбердин — секретарем епархии, а предприниматель Купцов наладил работу церковных лавок, прибыль от которых шла на строительство в городе новых храмов, и, как выпускник военного училища, возглавил Воинский отдел епархии.

По этой же причине, понимая, что все эти люди — не монахи, а семейные и пришли в епархию не только для того, чтобы заработать или наработаться, но в поисках новой жизни, которую нельзя ограничить одной только работой или молитвой, митрополит Хрисанф старался быть внимательным не только к нам, но и нашим женам, детям, родителям, которые, благодаря нашему выбору, отныне также вращались вокруг владыки и епархии.

Так владыка Хрисанф не стеснялся называть жен священников «матушками» и регулярно приглашал наиболее близких из них в епархию на праздничные приёмы в честь праздников Рождества Христова и Пасхи, Дня жен-мироносиц; каждый год в конце лета собирал в своем кабинете детей и внуков епархиальных служащих, чтобы благословить на учебу, и на праздники не оставлял их без подарков; считал своим долгом обязательно, хотя бы раз, побывать в семьях своих ставленников, чтобы узнать не только где, но также как и чем они живут. Также было и во время поездок владыки на дальние приходы — он всегда обращал внимание на то, присутствовала ли супруга отца настоятеля за богослужением, и затем неизменно приглашал её за стол, поздравлял с праздником и просил сказать ответное слово.

Это не было праздным любопытством или требованием лояльности. Просто, будучи с детства в Церкви и повидав за свою долгую жизнь многое, владыка Хрисанф понимал, что главное в ней — не «бревна», а «ребра», братская любовь, которая начинается с элементарного внимания к людям. Особенно тем, кто поверил тебе и доверился тебе.

Владыка Хрисанф понимал, что епархией, абсолютное большинство которой составляют начинающие христиане и семейные священники, надо управлять, скорее, не как монастырем, а как приходом или семьёй. Отличие между которыми, как известно, состоит в том, что, если монастырь состоит из «монахов», то есть дословно «одиночек», отдельных планет, вращающихся вокруг духовника или отца наместника, то каждый приход и семья — это целая солнечная система со множеством «небесных тел», взаимосвязанных и взаимно обусловленных. Каждая семья — как маленький монастырь, а, как известно, «в чужой монастырь со своим уставом не ходят». Тут важнее не сила, а мера; не столько администрирование и послушание, сколько личный пример и любовь. Одним словом, как говорил митрополит Хрисанф: «Живи сам и дай жить другим».

Конец ознакомительного фрагмента.