Бастард царя Василия

Михаил Васильевич Шелест, 2023

Это продолжение книги "Бастард Ивана Грозного".Главный герой, едва не утративший свои магические способности, пытается жить своим умом и умениями, однако судьба уготовила ему царские почести и царские хлопоты.

Глава 3.

О том, что на Луге поставят морской торговый порт, староста поселения Кузёмок знал давно. Идея эта вынашивалась ещё царём Василием, а Адашев по распоряжению царя Ивана Васильевича уведомил о том, что присылают строительный лес, камень и людей, все городки и сёла Ямской пятины. Предупредил и о том, что руководить строительством станет боярин и царёв советник Александр Мокшевич Ракшай.

Санька о том не знал и, представившись по полному имени, удивился реакции старосты. Тот упал в ноги и запричитал, что-то типа «не вели казнить».

— Ты, Иван Кузьмич, можешь сколько угодно валяться в ногах, однако принимайся за работу. Никого я тут не знаю, а времени у нас с тобой всего ничего. До заморозков. Ибо по зиме сюда приедет государь, смотреть нашу с тобой работу.

Староста на слова Санькины не отреагировал, а продолжал валяться в пыли.

Жители села, видя, что, раз староста упал ниц перед гостем, то и самим тоже надо, сорвали шапки и повалились в пыль.

— Да что же это такое?! — Возмутился Ракшай и вернулся в хату Варвары.

Не заходя в светлицу он нашарил в темноте сеней жбан с квасом, зачерпнул едва ли не полный ковш и выпил не отрываясь. Потом прошёл в комнату. Варвара крутилась возле печи с квашнёй.

— Что вернулся? Али забыл, чего? — Спросила она.

— Понимаешь, Варюша. Я сюда приплыл не просто с лесом, но и по царёву делу.

Варвара подняла от бадьи голову и посмотрела на него светло-серыми глазами.

— Царёву делу? — Удивилась женщина. — Что же ты за человек такой особый? Что тебя сам царь послал по своему делу?

— Обычный я человек, но дело у меня сложное. Надо город построить на Луге за островом, а как начать не знаю.

— И что тебя держит? Чтобы строить, люди нужны, а староста о том строительстве заявил ещё по зиме. Только крикни, люди сами пойдут. Гонец приезжал из Яма. Камень везут из Ивангорода и из того же Яма. На остров и везут.

— Кроме камня и брёвен ещё железо нужно, а для того кузнецам задание надо дать, известь нажечь. Хотел старосту вашего напрячь, но он пока отойти не может от моих слов.

— Каких?

— Ну, что я советник царёв.

— Ты?! Советник?!

Варвара рассмеялась. Санька улыбнулся.

— И боярин.

Смех Варвары прекратился. Она посерьёзнела.

— Вот так раз! Сподобил Бог увидеть живого боярина. Конечно старосту удар хватил! Сейчас и мне житья не будет в посёлке. С поклонами пойдут.

— Зачем? — Удивился Санька.

— С просьбами.

— Какими просьбами? Ведь живут хорошо.

— А! Найдут, что спросить.

Варвара скривилась. Она так и стояла, погрузив руки в тесто и Санька понял, что и она бы бухнулась в ноги, если бы не оно.

— Ты помогла бы мне, Варюш?

— Как? — Удивилась она.

— Ты же вроде прав много больше обычных жонок имеешь: и слово своё на вече, и величают тебя на Варька, а Варвара Пельшина.

— Ну, да… То по мужу моему. Его права берегу.

Она поникла лицом.

— Ну, так с этими правами ты ведь и людьми командовать можешь! И меня представлять. Надо, чтобы ты в Ям съездила и заказала кузнецам скобь. Для царёва дела.

Варвара опешила. Она стояла и, молча хлопая ресницами, смотрела на Саньку.

— Ты слышишь меня? — Спросил он, вздыхая.

— Ты меня отправляешь по царёву делу?

— Да! Ты у меня станешь моим приказчиком. На службу тебя беру! Пойдёшь?

Варвара посмотрела на него с сомнением.

— И жалование платить станешь?

— Стану! Ежели на себя всё возьмёшь, что я скажу, двадцать рублей оклад положу.

Варвара постояла помолчала, потом усмехнулась.

— Говори, что делать, боярин!

* * *

Камня на острове лежало немного. Скорее всего, потому, что растащили. На месте видны были следы каменного скола и следы переката камней до реки.

Санька указал на следы преступления старосте.

— Передай всем. Если ещё застану кого за воровством, засеку плетью. Потом пусть не обижаются. А с знакомых будет особо тяжкий спрос.

Сегодня Санька сказал, сегодня Санька и застал троих на двух стругах. Положил он их всех троих там же на острове повязанных по рукам и ногам, а утром прибыла целая ватага из соседних Малых Кузёмок. Нахраписто прибыла. С претензией на геройство.

Пристали сразу четыре струга, из которых вылезли шестеро крепких мужиков. Чудь, проживавшая здесь, была высокоросла и кряжиста. У всех прибывших соломенные волосы спускались до плеч. Оружия у них Санька не заметил, но в длинных рукавах, прикрывших кисти рук, наверняка прятались кистени.

Два кистеня были и у Саньки. И тоже видно их не было. Однако молодцы, увидев Саньку, тоже высокого и плечистого, прикрывавшего телом пленников, остановились.

— Ты, паря, отошёл бы в сторону, от греха.

— Вы так уверены, что сможете отбить у меня воров?

— Уйди, паря. Мы не хотим брать грех на душу, — сказал первый крепыш.

— А я так с удовольствием возьму грех на свою душу. Мне царь-государь так и сказал: «Ежели убить кого доведётся за дело правое, я отмолю и патриарх грех отпустит». Так и сказал… А потому первому, кто сунется, голову раскромсаю без жалости.

— Всем не раскромсаешь!

— Может и не раскромсаю, а может и раскромсаю, но посмотрите вот сюда.

Санька показал на дерево под которым, тесно привязанные друг к другу, сидели пленники. На дереве висел чан.

— Вот я сейчас дёрнусь в сторону, и чан опрокинется на них, а в чане раскалённое масло. Кому они после этого будут нужны, калеки?

Санька показал на верёвку, привязанную одним концом к его ноге и другим накинутую на чан. Привязанную к ноге чисто символически очень хитрым само-развязывающимся узлом.

— Вот зверюга! — Сказал мужик постарше.

— Ты себе даже не представляешь, какой, — сказал Санька. — Моё прозвище Ракшай — это по-мокшански Зверь. Я в берлоге с медведицей вырос. Не пощажу никого, до кого достану. А достану я каждого.

— Ну смотри! Это мы тебя достанем! — Крикнул самый молодой.

— Кто у вас старший? Пусть подойдёт чуть ближе. Пока вы не понаделали глупостей. Нападёте на меня, я вас покалечу или поубиваю, это одно дело, но ваши семьи будут угнаны и станут невольными. Вы на царёво дело руку подняли. А убьёте меня — всё ваше село истребят. Вы этого хотите?

Мужики стояли молча насупясь. До них, вероятно, что-то доходило.

— Но ведь не по-людски так-то… С чаном-то… — Сказал старший.

— Подойди ко мне, скажу что-то, — буркнул Санька.

Мужик подошёл.

— Ты главное пойми, что вы сейчас на грани. Шагнёте вперёд и за грань заступите. А за гранью пропасть, в которую вы не только себя, но и ваши семьи потянете.

Санька сделал паузу, чтобы слова дошли до мужика.

— Там, — шепнул Санька, — тлеет трава. От того дым идёт. Нет там масла кипящего. И отвяжусь я от него очень легко. Остальное правда. Хочешь верь, хочешь нет. Но побью я вас всех. Лучше вам и не пробовать. Спроси моих лесорубов.

Мужик смотрел на Саньку своими белёсыми глазами, а парень смотрел в глаза ему. Переглядки продолжались какое-то время.

— Они должны быть наказаны, ибо — воры, — сказал Санька. — Я завтра приду к вам в село и выкраду говок1. То ладно будет?

Мужик крутнул головой.

— Вот так-то. А то, что приехали за ними, так забирайте, но по десять плетей каждому обещай. Нет, я пятьдесят отмерю. Каждому из вас. Когда войска государевы придут, всё село высеку, коли не исполнишь. Обещаешь?

— Обещаю, — буркнул мужик.

* * *

Остров в длину имел пятьсот метров, в ширину двести пятьдесят. Правая протока была своего рода перетоком. Когда речка переполнялась, то сливалась поверх правой плотины. Вот эту протоку Санька и придумал перекрыть мостом по выходу из-за острова, соединив остров с правым берегом мостом, лежащим на деревянных быках. А мост тот превратить в широкую разгрузочную пристань.

С этого работа селян и началась. Собирали срубы прямо на воде, наполняя камнем. На двести метров построили сорок быков. Была бы зима, было бы проще строить срубы на льду, но и сейчас к строительству на воде скоро приладились и к августу двухсотметровый причал был готов.

На острове плетёными корзинами с камнем укрепили берег и на северной оконечности начали строить крепостную каменную башню. Рук на всё не хватало, хотя Варвара объездила все городки и выселки аж до самого Балтийского моря.

Лесорубов, кои после доставки леса, переходили в разряд плотников и в подчинение Саньки, долго не понимали сей метаморфозы и не принимали Саньку за вождя до тех пор, пока из Ивангорода не прибыл сам Новгородский воевода — Григорий Андреевич Куракин.

Куракин Саньку знал лично ещё по Коломенскому, где принимал от царя Новгородское воеводство. В самом Ивангороде постоянного воеводы не было, вот Куракин и совмещал в себе сразу несколько должностей.

— Доброе дело ладишь, Александр Мокшевич, — сказал Куракин, оглядев стройку. Ливонцы препоны чинят у своих берегов, насупротив Ивангорода, а здеся место для товарного склада и для гостиных дворов отличное. Говорят, ты и дорогу по болотам сладил?

Санька напрягся. Про тех кикимор, что вперёд его отряда ушли он помнил, но что они что-то учинили из того, что обещали, не знал. Проверить возможности не было.

— Я той дорогой не шёл. Людишек послал, а сам с лесорубами прибыл. Побили отряд наш разбойнички. Почитай один и вырвался.

— Слышал я, что Таракановы государю про то отписали. Мне указ пришёл от государя нашего дознание провесть. Вот еду. Слава тебе господи, что хоть ты живой. А обоз твой, говорят, цел. Токма муку, небось уже съели… Ну да ничего… Я с Таракановых три цены возьму. Всё до копейки вернут. Список мне Адашев прислал. И казну нового города. Тебе велено передать.

— Много у тебя?

— Пять сотен рублёв. Шесть ящиков денег.

— Мне под казну дворец строить надо. И войско охранное.

— Войском пора обрастать. Тут и шведы наезжают на своих барках. До Новгорода доберусь, я пришлю человек пятьдесят с провиантом и фуражом.

— В обозе у меня пищали винторезные были и заряды с порохом. Лошадки.

— Всё! Всё пришлю, не сомневайся.

— И к Таракановым приглядись, Григорий Андреевич. Воры они. Шайку в лесу держат и купчишек грабят. То верно я знаю. Видел их там, когда на нас напали.

Санька соврал, но знал, что был не далек от правды, и потому совесть его не напряглась.

— Да! Казань взяли?!

— Взяли, взяли. И сразу на Азов пошли. Много ногаев к Ивану Васильевичу примкнуло.