Голодная чаща

Михаил Булатов

Двое студентов, которые недолюбливают друг друга. Богом забытая деревенька на краю дремучего леса. Местные жители не спешат принять городских гостей с распростертыми объятиями. Обычная практика на филологическом факультете превращается в борьбу не на жизнь, а на смерть, когда студенты заглядывают в мрачное прошлое. Им предстоит разгадать, что скрывает в себе голодная чаща.

Сибирская ссылка

Я перекатывал игральный кубик из одной руки в другую и отрешенно смотрел на столбы и покосившиеся деревянные хибары, мелькающие за окном электрички. Привычка таскать с собой повсюду дайс появилась, когда я всерьез увлекся словесными ролевыми играми. Вовка похрапывал, развалившись на деревянной скамье. Бабульки косились на парня с неодобрением.

Перед тем, как сесть в вагон, Вовка высосал три бутылки «будвайзера», а четвертую выпил, когда проводник проверил билеты. Пятой бутылкой пива однокурсник любезно поделился со мной. Людей в вагоне было не много, от нечего делать я стал их разглядывать. Ближе к проходу сидел угрюмый тип в надвинутой на глаза кепке, с синей наколкой на правой руке.

Тип поймал мой взгляд и зыркнул в ответ, сопроводив взгляд характерным коротким движением подбородка, как бы говоря «Чего уставился, урод? Знаешь, как я с такими на зоне поступал?». Я поспешно отвел глаза и переключился на старушенцию с клетчатыми баулами. Она сидела, крепко вцепившись костлявыми руками в ручки сумок и неотрывно смотрела в одну точку.

Я вздохнул и вновь вдавил кнопку плеера — напрасно, чуда не произошло — аккумулятор разрядился окончательно в первые полчаса поездки, как раз на середине песни Криса Ри — «Дорога в ад"*. Вовка проснулся, мотнул курчавой рыжей бородой, развернулся ко мне:

— Михалыч, пойдем подымим.

Я спрятал кубик в карман поношенных джинсов, пожал плечами. Курить не хотелось, даже за компанию. Но заняться все равно было нечем, поэтому мы прошли в тамбур электрички, где Вовка достал мятую пачку красной явы. Протянул мне, но я отрицательно качнул подбородком. Под нами стучали колеса, унося дальше от обжитого и привычного мира. Мы с Вовкой не были даже приятелями — можно сказать, на практику вместе нас отправили случайно. Желая прервать неловкое молчание, рыжий здоровяк спросил:

— Ну как, Михалыч, подергаем за вымя местных доярок?

Я слегка улыбнулся. Пока что подергать мне доводилось только себя самого, а правая рука была самой верной из подруг. Окно в тамбуре было открыто и горячий летний ветер врывался внутрь. Я развернулся так, чтобы сделать глоток свежего воздуха.

— Закончим по-быстрому в этой сраной деревне и рванем обратно в Тюмень, — ответил я, — у меня там еще дел полно, курсач сам себя не напишет. Подработку еще было бы неплохо найти.

— Нехорошо заканчивать по-быстрому, — усмехнулся Вовка, — за это тебе ни одна доярка спасибо не скажет. Не знаю, как ты, а я настроен решительно.

Я бы, может, и ответил что-нибудь остроумное, но в этот момент электричка дернулась, проводник, который шел по вагону, произнес — «Бобыльск, стоим пять минут, Бобыльск!». Мы с Вовкой переглянулись, он торопливо затушил окурок. Мы прибыли к месту назначения.