Невеста проклятого дракона

Мира Славная, 2018

Новый враждебный мир, пугающая магия. Кажется, за мной охотится сама смерть, а единственный, кто может мне помочь, считает меня своим проклятьем. И вот еще: он – дракон.Фото для обложки с shutterstock.

Глава 2

Феоктист Игнатьевич внушал мне ужас.

Я прекрасно знала его предмет, учила его, как ни один другой, но почему-то всякий раз, когда на практических занятиях приходилось что-нибудь отвечать, впадала в ступор и мямлила что-то невразумительное. А он обычно давал мне понять, что ничего лучшего и не ожидал. И сверлил меня взглядом как-то не по-хорошему… Тяжело, зло. Будто я была в чем-то перед ним виновата, хоть и забыла, в чем.

Удивительно, но я точно знала, что как минимум две моих одногруппницы в него влюблены! Вот уж чего совсем не понимала! Ладно бы влюбились в преподавателя по зарубежке. Тот — красавчик, и не женат, и лет ему едва-едва исполнилось тридцать. Но Феоктист Игнатьевич — совершенно другое дело. Хотя… Неглупый, высокий, статный, с горящим взглядом… На этом его достоинства заканчивались. Лет ему было уже слегка за пятьдесят. Реденькие усы, неприятный смех и манера разговаривать со всеми так, будто они ничтожества, а он не понимает, какого такого чёрта приходится тратить свою жизнь на эти недоразумения в человеческом обличии. Его презрительное отношение сквозило в каждом жесте, в каждом взгляде, в каждом слове.

Он мне не нравился. А еще меньше мне нравилось то, что сейчас он стоял прямо передо мной и смотрел отнюдь не в глаза. Я нервно потерла плечо, физически ощущая жжение в том месте, куда был направлен его пристальный взгляд.

Впрочем, нет. Жжение в плече появилось ещё утром. Первый раз я его почувствовала, когда надела блузку, а это было задолго до того, как началась пара по ненавистной философии. Странно, вроде бы и не ударилась нигде, и загорать перед сессией времени нет, а плечо пекло, словно я отлежала несколько часов под палящим солнцем.

Феоктист Игнатьевич неохотно отошел от моей парты.

Сегодня, вопреки обыкновению, он не зверствовал, не засыпал сложными вопросами и не задавал подготовить реферат на 50 страниц по теме, в которой нерадивый студент плавал. Наоборот. Он кружил по аудитории, рассеянно отвечал на вопросы, а потом неизменно останавливался напротив меня.

Если бы он не был Феоктистом Игнатьевичем, я бы даже подумала, что он внезапно воспылал ко мне какой-нибудь болезненной и неестественной страстью. Но все знали: Феоктист Игнатьевич совершенно равнодушен к студенткам. Те отчаянные девицы, которые на свой страх и риск решали это проверить, его предмет уже не могли сдать никогда.

Пары по философии тянулись для меня долго и раньше, но сегодняшняя побила все рекорды. Она стала воистину безразмерной. Я ерзала, потирала плечо, посматривала на часы, которые, кажется, остановились. Но ничто не может быть бесконечным. Наконец-то стрелка подползла куда надо.

И Феоктист Игнатьевич снова удивил: обычно он задерживал нас на половину перерыва, находя какое-то садистское удовольствие в том, чтобы не дать студентам успеть занять очередь в буфете. Но сегодня едва-едва секундная стрелка коснулась двенадцати, он всех отпустил.

Почему я не вышла вместе со всеми? Почему продолжала сидеть и бессмысленно копаться в своей сумке, словно потеряла что-то важное? Почему даже верная подружка Аленка не стала меня ждать, а убежала одной из первых? После я много раз думала над этими вопросами.

Но тогда это казалось таким естественным. У меня просто немного закружилась голова. Совершенно нормально не вскакивать в таком случае со скамейки, а буквально на секундочку закрыть глаза и перевести дыхание. И вообще, кому захочется толкаться у двери? Того и гляди в толпе спешащих за пирожками студентов кто-нибудь заденет ноющее плечо…

В общем, я замешкалась. А когда аудитория опустела, Феоктист Игнатьевич в несколько шагов подошел к двери и закрыл ее на ключ.

Я не могла поверить своим глазам. Это что сейчас было? Что, черт возьми, он от меня хочет? Почему мы заперты здесь вдвоём? Может быть, я сплю и вот-вот проснусь? А потом буду рассказывать Аленке: представляешь, какой бред приснился! К чему бы это? Точно завалит на экзамене!

Но пока происходящее не слишком походило на сон. Феоктист Игнатьевич так же стремительно, как шел к двери, приблизился ко мне.

— Неужели расцвела? — пробормотал он.

Странная фраза, совершенно неестественная в аудитории гуманитарного факультета, а не биологического. В следующее мгновение он сделал кое-что еще более неожиданное — рванул ткань моей блузки так, что она с хрустом разъехалась, а на пол посыпались пуговицы.

— Что вы делаете? — возмущенно закричала я и ахнула.

Моя нагота, возмутительный поступок преподавателя — всё это тут же отошло на второй план. Важным стало другое. На моем плече, в том самом месте, где всю пару сегодня горело и зудело, оказалось вовсе не пятно солнечного ожога. Там горела и сияла роза. Словно татуировка, которую ночью, пока я спала, какой-то искусный мастер выбил светящейся краской. Только эта картинка точно не была татуировкой. Ни один мастер не смог бы заставить выбитый на коже цветок колыхаться и шевелить лепестками.

— Вот уж не думал, что это будешь ты, — покачал головой Феоктист Игнатьевич. Но теперь было не так уж и важно, что он говорит и чем там качает. Куда важнее то, что я вижу своими глазами и чего не должно быть.

— Что это такое? — растерянно спросила я у Феоктиста Игнатьевича просто потому, что больше спросить было не у кого.

— О, ты узнаешь. Это ты точно узнаешь, — с недоброй усмешкой проговорил преподаватель и сильно стиснул плечо, где горел цветок. Я громко вскрикнула от боли, и перед глазами все поплыло.