Сердце в рюкзаке. Сборник пьес для детского театра

Мира Родмари

В сборник вошли три современные пьесы М. Родмари, объединённые темой детства: «Сердце в рюкзаке» (2017 г.) – загадочная история двух близнецовых душ, следующих друг за другом из жизни в жизнь; «Планета Воздушных Шаров» (2011 г.) – о невероятном путешествии мальчика с Земли в Миры Воображения, чтобы спасти их от исчезновения; «Сказки Белого Кота» (2012 г.) – секрет и неожиданная разгадка фантастической притчи о приключениях говорящего Кота в Едином Королевстве.

Планета Воздушных Шаров

пьеса

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ КОЛОКОЛЬЧИКОВ, 6 лет.

ЕЛЕНА АНДРЕЕВНА КОЛОКОЛЬЧИКОВА, мама Павлика,

директор мебельной фабрики.

СЕРГЕЙ ПАВЛОВИЧ КОЛОКОЛЬЧИКОВ, папа Павлика,

директор музыкальной школы.

Дети с Планеты Воображения:

ВИОЛЕТТА, девочка, 12 лет.

КЕДЫЧ, мальчик, 11 лет.

КНОПКА, девочка, 10 лет.

МОЛНИЯ, мальчик, 10 лет.

МАГИСТР СНОВИДЕНИЙ.

ЧЁРНЫЙ РЫЦАРЬ.

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Большой город. И в нём, конечно, есть и большие дома. Высоченные такие дома. Просто огромные. И днём они кажутся совсем обычными. Ничем непримечательными домами с зеркальными панелями и тысячами стёкол на окнах. Но, вот ночью! Ночью — это совсем другое дело. Особенно, когда ярко сияют звёзды и на небе появляется луна. Тогда дома начинают переливаться всеми цветами радуги. Так и сияют! Красотища! Но этого, конечно же, никто не видит, потому что ночью все спят.

Так вот, в этом самом городе, с сияющими ночью домами, в просторной светлой квартире, на 8 этаже, живёт семья Колокольчиковых: папа, Сергей Павлович, мама, Елена Андреевна, и их сын, Павлик.

Сегодня день был особенный, и потому Павлик проснулся раньше обычного. Он долго лежал с открытыми глазами, пока не услышал, как папа распевает на весь дом гаммы. Потом он услышал голос мамы, которая просила его прекратить. Так в их доме начиналось каждое утро, кроме выходных.

«Пора!» — подумал Павлик. Он встал, тщательно заправил кровать, снял пижаму, надел свой домашний костюмчик и новые очки, которые ему очень нравились. К каркасу из гибкой проволоки крепились душки, кое-как прикрученные к крупной оправе, а стёкла были сделаны из обычной прозрачной плёнки. Он оглядел себя в зеркало, посмотрел на настенные часы и вышел из комнаты в просторную гостиную, где суетились папа и мама, собираясь на работу.

ПАВЛИК. Доброе утро, мамочка!

ЕЛЕНА АНДРЕЕВНА. Павлик, эти очки не предназначены для частого ношения. Сними их сейчас же. Ты похож в них…

ПАВЛИК. На очень умного, многообещающего мальчика. Правда, папа?

ЕЛЕНА АНДРЕЕВНА. Это невыносимо! Каждое утро одно и то же. Серёжа, ну, хоть ты ему скажи.

СЕРГЕЙ ПАВЛОВИЧ. И, что я должен ему сказать.

ЕЛЕНА АНДРЕЕВНА. Что-нибудь, я не знаю.

СЕРГЕЙ ПАВЛОВИЧ. Сын! Мама сказала, чтобы ты…

ПАВЛИК. Снял очки. Я понял. Теоретически — это возможно. Но поскольку, здесь видны явные разногласия противоборствующих сторон, одна из которых, ещё не имеет явных прав — в моём лице, а другая сторона, явно сильнее физически, то вывод напрашивается сам собой: любое давление на детей со стороны родителей плохо влияет на психику ещё неокрепшего организма.

Молчание.

СЕРГЕЙ ПАВЛОВИЧ. Павел! Очки!

Павлик, вздохнул, снял очки и отдал их отцу.

ПАВЛИК (вполголоса). С днём рождения, Павлик.

СЕРГЕЙ ПАВЛОВИЧ. Что?

ПАВЛИК. Ничего. Пойду, посмотрю, как там поживает моя золотая рыбка.

Уходит.

СЕРГЕЙ ПАВЛОВИЧ (рассматривая очки, примеряя на себя). Откуда он их взял? В них же ничего не видно. Он испортит себе зрение.

ЕЛЕНА АНДРЕЕВНА. Не испортит. Он, между прочим, сделал их сам на занятиях по конструированию.

СЕРГЕЙ ПАВЛОВИЧ. Где?

ЕЛЕНА АНДРЕЕВНА. На занятиях по конструированию, проектированию и сборке многопрофильных изделий. Там оставалось всего лишь одно место, я не успела тебе сказать. Два раза в неделю, среда-пятница, с четырёх до пяти.

СЕРГЕЙ ПАВЛОВИЧ. Ты, что, готовишь его на свой пост директора мебельной фабрики?

ЕЛЕНА АНДРЕЕВНА. Не говори ерунды. Это очень полезное мужское занятие. Кстати, отметь эти дни у себя. Я теперь в это время не могу. У меня совет директоров.

СЕРГЕЙ ПАВЛОВИЧ. А у меня занятия с группой в музыкальной школе, куда ходит наш сын.

ЕЛЕНА АНДРЕЕВНА. Перенеси на другой день. Ты же там главный. Тебе всё можно. Но, если честно, занятия музыкой для мальчика — это не серьёзно.

СЕРГЕЙ ПАВЛОВИЧ. Может, у него талант! Он ведь и так уже занимается английским, математикой, чистописанием и скорочтением, а теперь ещё и это… конструирование! Чему их там научат, проектировать самолёты?

ЕЛЕНА АНДРЕЕВНА. Это будет на второй год обучения и то в виде начального курса краткой теории. Он должен быть полностью готов к школе.

СЕРГЕЙ ПАВЛОВИЧ. Но самолёты, Лена?! С таким «багажом» — сразу в институт отдавать придётся. На пятый курс. Если повезёт.

ЕЛЕНА АНДРЕЕВНА. Это сейчас стандартная подготовка.

СЕРГЕЙ ПАВЛОВИЧ. Это не подготовка, это чёрт знает что! У нас вот не было никакой подготовки, и мы были вполне счастливы. Играли с ребятами во дворе в стрелялки из воображаемых пистолетов, сражались, как рыцари, на мечах из найденных во дворе веток и пускали кораблики из газет, представляя, что совершаем великое плавание к неизвестным землям.

ЕЛЕНА АНДРЕЕВНА. Ну, и далеко ли вы уплыли?

СЕРГЕЙ ПАВЛОВИЧ. Что, у вас не было ничего подобного? Деньги из листьев деревьев, на которые можно было купить всякие штуки, песочные замки, коты в чепчиках для кукол в игрушечной коляске?

ЕЛЕНА АНДРЕЕВНА. Звучит, как бред сумасшедшего. Серёжа, мы жили в тёмные времена. Сейчас век технического прогресса. Надо идти в ногу со временем.

СЕРГЕЙ ПАВЛОВИЧ. С этим не поспоришь. Но выросли же мы совершенно нормальными людьми. И у нас было детство. Понимаешь, к чему я?

ЕЛЕНА АНДРЕЕВНА. У него оно тоже есть. Только в усовершенствованном виде. Мы же вместе обсудили программу его дошкольного обучения. Что же сейчас?

СЕРГЕЙ ПАВЛОВИЧ. А то, что это уже слишком! Что он вспомнит, когда станет взрослым? Бесконечные зубрёжки, задания и стол, за которым он просидел самую счастливую пору своей жизни? У него даже друзей нет.

ЕЛЕНА АНДРЕЕВНА. Так ты хочешь, чтобы наш ребёнок вырос просто талантливым милым мальчиком, подающим большие надежды?

Сергей Павлович, молча, вышел из комнаты.

ЕЛЕНА АНДРЕЕВНА. Серёжа! Я не так выразилась. Мальчику необходимо развитие!

СЕРГЕЙ ПАВЛОВИЧ (из коридора). Да! Но в разумных пределах!

Хлопнула входная дверь.

ЕЛЕНА АНДРЕЕВНА. Серёжа! Не смей уходить, когда я с тобой разговариваю! (Павлику, громко.) Павлик, завтрак на столе. Мы ушли.

Она, быстро собравшись, выбежала на улицу. Там они ещё долго ругались около папиной машины. А потом, сев в неё, уехали, и на асфальте осталась только маленькая бензиновая лужица. В комнату зашёл Павлик, уткнувшись в огромную энциклопедию.

ПАВЛИК. Я вот хотел спросить у вас. Я разговаривал с моей золотой рыбкой, и мне показалось, что она меня

слушает. Разве рыбы могут слышать в воде? В энциклопедии про это ничего не написано. Мама? Папа?

Тишина.

ПАВЛИК. Опять срочное совещание.

Он вздохнул, крепко прижал к себе энциклопедию и направился к небольшой кладовке, о которой все забыли, и о которой знал только он. Там было темно и пахло пылью. Но как только он включил свет, на низком потолке заискрились звёздочки, из полумрака на правой стене выглянула ракета, а слева, большая и разноцветная, засветилась Земля. Откуда здесь всё это появилось, Павлик не знал. Видимо, осталось от прошлых жильцов. Павлик сел прямо на пол, на старое одеяло и открыл энциклопедию, где рассказывалось о планетах и созвездиях.

ПАВЛИК (читая вслух, тщательно произнося слова). Планета Юпитер. Самая большая планета из всех известных планет Солнечной системы. Интересно, а есть неизвестные планеты, о которых люди ничего не знают? Вот, например, планета (закрыв глаза), где всегда лето. Круглый год. И вместо высоких домов — маленькие, с разноцветными крышами. А ещё — воздушные шары! Много-много! Их можно было бы запускать в небо и смотреть, куда они летят! Вот, если бы я попал на такую планету, я стал бы первооткрывателем. Ведь теоретически, это возможно…

Павлик открыл глаза. Но привычных стен не увидел. Вместо этого он сидел посреди широкой дороги, по обеим сторонам которой расположились одноэтажные домики с разноцветными крышами. Было солнечно и пахло цветами. «Не может быть!» — ахнул Павлик. Снова зажмурился и начал усердно тереть глаза кулаками.

КАРТИНА ВТОРАЯ

…И тут он услышал.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС. Какой маленький.

ВТОРОЙ ГОЛОС. Малыш.

ТРЕТИЙ ГОЛОС. Мелкий!

Павлик открыл глаза. На него с любопытством смотрели трое детей. ВИОЛЕТТА, КЕДЫЧ и КНОПКА. Виолетта, явно, была самая старшая из них. «И очень красивая», — подумал Павлик. Но вслух, конечно, этого не сказал. Кедыч выглядел сурово. Он был высокий и худой, в потрёпанных кедах на босу ногу. Кнопка, из всех троих, была самой миниатюрной, и своим внешним видом не вызывала какого-либо беспокойства. Впрочем, это впечатление было обманчиво.

КЕДЫЧ. Не нравится мне это! Да ему ещё мама сопли вытирает, а тут!

ПАВЛИК (неуверенно). Позвольте…

ВИОЛЕТТА. Может, и правда, что-то не так получилось?

ПАВЛИК. Я не…

КНОПКА. А мне он нравится! Только тощий какой-то. И бледненький. Его дома, наверно, совсем не кормят. И гулять не пускают.

ПАВЛИК. У меня…

Конец ознакомительного фрагмента.