Небесный замысел любви. Книга первая. Радужный мост

Милена Лакузье

Трилогия «Небесный замысел любви» – это необыкновенная история любви, похожая волшебным содержанием своим на сказку, задуманную самими Небесами. Возможно, вы – читатель, криво улыбнетесь? Подождите, прочтите до конца трилогию, согласитесь сами. «Необыкновенную» и «задуманную самими Небесами» – это не высокопарные слова, а реальная история любви, изложенная без прикрас, по дневникам героини. Прочитав эту историю, задумаетесь о том, так есть Судьба у человека?

Глава 6. Она и они

Книги, как и музыка, были страстью Милы с детства, она любила книги, любила читать. В двух поселках была единственная библиотека во дворце культуры посёлка ТЭЦ-22. Как только во дворце культуры, или как его все жители называли ДК, открылась библиотека, Мила тут же записалась в нее и стала активным читателем. Она быстро подружилась с библиотекарем Натальей, которая достаточно повлияла на ее выбор профессии и вот уже несколько лет, как Мила помогала Наталье, часто приходила в библиотеку — разбирала, оформляла книги, получая при этом большое удовольствие.

Мила взбежала по ступенькам дворца культуры, быстро вошла в вестибюль, там везде стояли ящики, картины стояли около стен, люди ходили туда-сюда. Рабочие приносили картины со второго этажа. Она осмотрелась и прошла в библиотеку. Там было много народу. Библиотекарь Наталья сосредоточенно обслуживала людей, несколько человек стояли в очереди, в книжном фонде было восемь человек.

Мила оценила обстановку и быстро подошла к Наталье, поцеловав ее в щеку: «Привет, ничего себе сколько сегодня народу».

— Привет, поможешь? — спросила тихо Наталья.

— Конечно, но недолго, мне надо обязательно позаниматься.

— Добрый день, ваша фамилия? — обратилась она к мужчине.

— Здравствуйте, Максимов Егор Петрович.

Мила достала формуляр, быстро приняла книги у стоявшего пожилого посетителя: «Выбирать будете?»

— Девушка, дайте мне воспоминания Жукова.

— Хорошо. Вы пока присядьте, а я сейчас принесу.

Мила встала и быстро вошла в зал книжного фонда.

Трое подростков небрежно перебирали книги, нервничая переговаривались: «Ни фига не могу найти, нет в этой библиотике (сделал ударение на „о“) ни черта».

— Ищи, должны быть. В школьной библиотеке уже нет ничего.

— Надо найти, а то пара нам обеспечена.

Мила зашла за стеллажи, нашла воспоминания Жукова, с толстой книгой вышла, подошла к мальчишкам: «Ребят, что вы ищите? И, пожалуйста, поаккуратнее обращайтесь с книгами».

— Че? Вы библиотекарша? — спросил один из мальчишек.

— Да. Так что вам нужно?

— Гайдар.

— А мне этот… как его… поэт…

— Блок! — помог другу парень.

— А тебе? Что и им? — Мила обратилась к третьему мальчишке, — вы не здесь ищите, вам нужен другой раздел, поэзия, а там по алфавиту.

— А найдите нам книжки.

— Хорошо. Стойте здесь. А ты, пошли со мной, я все вам найду книги.

Они пошли вперед за стеллажи, откуда послышался ее голос: «Вот смотри, раздел 20 век, поэзия, смотрим… вот Блок, Есенин тоже, наверное, нужен?»

— Ой, да, спасибо, он тоже нужен…

— А вот и Гайдар. Держи… посмотри, то, что надо?

Она вышла с мальчишкой, он нес 3 книги.

— Пацаны, нашли, все, что нужно, — весело обратился он к друзьям.

— А нам? Это ты себе взял, а нам?

— Так, слушайте сюда, — строго сказала Мила. — Берете все по одной книге, читаете, а потом обмениваетесь книгами и заодно обсуждаете прочитанное, понятно?

— Понятно.

— Тогда пошли все за мной, — Мила кивнула головой и быстро пошла на абонемент.

Путь им преградила дама в очках на носу: «Девушка, милая, неужели у вас в библиотеке нет Пастернака? Это ужасно».

Мила посмотрела на разделители: «Пастернак писатель и поэт 20 века, а вы ищите его в 19 веке, посмотрите на разделители», — прошла к другим стеллажам, дама пошла за ней.

— Надо же, а я даже не обратила внимания на эти ваши разделители, а когда он жил, вы говорите? — спросила дама.

— В 20 веке. В нашем веке, в котором мы живем, умер 10 лет назад, — улыбаясь, уточнила Мила.

— Что вы говорите! А я думала он жил в 19 веке…

— Родился Борис Пастернак в 19 веке, а поэт и писатель 20 века, — Мила передала даме книгу, — это то, что вы хотели?

Дама взяла книгу: — «Да, спасибо, голубушка».

Мила улыбнулась, обратилась к мальчишкам: «Пошли».

Из книжного фонда вышло пять человек.

Мила быстро встала за стол, обслужила мальчишек: «Все, ребята, расписались и пошли все на воздух читать. До свидания».

— Спасибо, теть, до свидания.

Мила обратилась к даме: «Вы еще что-то хотите?»

— Даже не знаю, — тихо проговорила дама.

— Фамилия, Имя, Отчество? — спросила Мила.

— Марианна Петровна, — улыбнулась дама.

— Ваша фамилия? — Мила внимательно посмотрела на даму.

— Я и говорю Марианна Петровна Ставицкая, вы разве меня плохо слышите?

Мила промолчала, обслужила даму: «Распишитесь, пожалуйста, на формуляре, вот здесь».

— Где расписаться? А когда мне возвращать надо эту книгу?

— Через две недели, вот срок здесь указан.

— Через две недели, хорошо.

— Все? — уточила Мила.

— А может еще Мандельштама взять почитать, как вы думаете?

— Я думаю, насладитесь вначале поэзией Пастернака, — улыбнулась Мила, — а потом погрузитесь в поэзию Мандельштама. Тем более на него запись.

— Ах, как жаль! Все хотят в жизни поэзии, нас много, а поэтов мало, вот и очередь создалась, — мечтательно, вздохнув, сказала дама.

— Ну, что поделать, книг мало и они пользуются спросом.

— Ну хорошо, так и поступим, вы правы — вначале Пастернак, а потом Мандельштам. Запишите меня на него.

Мила достала тетрадь, сделала нужную запись: «До свидания, Марианна Петровна, приятного вам чтения».

— До свидания, вы очень любезны, девушка.

Обслужив пять человек, Мила посмотрела на часы: «Наташ, мне пора, надо еще заниматься».

— Спасибо дорогая, ты как всегда мне помогла, уже убегаешь?

— Сейчас себя обслужу и убегу, — она достала три книги из сумки, достала свой формуляр…

— Что на этот раз тебе нужно, — спросила тихо Наталья.

— Легенды и мифы древней Греции… и фольклор, — на распев, тихо ответила Мила, затем встала и быстро пошла в зал книжного фонда.

Наталья продолжала медленно обслуживать читателей.

— Девушка, нельзя побыстрее работать, вон ваша напарница за десять минут пять человек обслужила, а вы копаетесь еле-еле, — проворчал пожилой мужчина.

Наталья невозмутимо посмотрела на него: «До закрытия осталось десять минут, вас я все равно не успею обслужить, приходите лучше в понедельник».

Мужчина возмутился: «Еще чего! Я здесь стою уже полчаса и никуда не уйду. Вы обязаны меня обслужить. Ишь ты какая… Это… это безобразие, я буду жаловаться».

— Мужчина, не шумите, вы всем мешаете, — спокойно парировала Наталья.

— Кому я мешаю? Вы меня обидели, а я еще, видите ли, кому-то мешаю… да вы… вы вообще не умеете работать.

Наталья вздохнула и, не реагируя на него, продолжала молча спокойно работать.

Из книжного фонда быстро вышла Мила с книгами в руках: «Что за шум, надеюсь, драки нет?» — спросила не принужденно.

— Да вот товарищ нервничает, что не успеет сдать книги, до закрытия пять минут, а еще три человека перед ним, конечно, я не успею его обслужить.

Мила посмотрела на часы, на пожилого мужчину, подошла к нему: «Давайте ваши книги… Фамилия ваша?»

— Что? Что вы сказала? — спросил расстроенный мужчина.

— Я вас обслужу, назовите вашу фамилию…

— Ильичев. Ильичев Павел Максимович, пожалуйста девушка, вот мои книги, но мне неудобно, передо мной стоят люди.

— Не беспокойтесь, я приму книги у всех. Поторопитесь, идите выбирайте нужные вам книги.

— Девушка, милая, быстро я не смогу найти, у вас по-другому теперь стоят книги, может вы мне поможете… найти то, что мне нужно…

Две женщины возмутились: «Мужчина, вы стоите после нас, прошли вперед, да еще вам книги найди, совесть имейте».

Мила посмотрела на расстроенного мужчину, он снял очки, у него затряслись руки, пот выступил у него на лбу.

— Успокойтесь все! Мы всех обслужим, не надо волноваться, — громко произнесла Мила, окинув посетителей взглядом.

— Люда, заканчивай. Смотри, уже ровно 19 часов. Может дверь закроем, а то еще кто-нибудь придет.

— Конечно, сейчас, — вновь обратилась к мужчине, — что вы хотели? Идёмте, я вам помогу.

— Спасибо, — взволнованно сказал мужчина, — мне бы хотелось взять журнал «Звезду» и что-нибудь из мемуаров…

Мила быстро подошла к двери. Дверь в тот же миг открылась. Она быстро дернула дверь на себя, проговорив: «Извините, закрываемся, уже время», — не взглянув даже на парня, закрыла дверь перед его носом.

Грант, а это был он, опешив, не успел ничего сказать, как перед ним закрылась стеклянная дверь.

Мила подошла к мужчине, который вытащил из кармана мятый листок, поправив очки, он обратился к ней: «Вот здесь у меня указаны книги, которые мне бы хотелось прочитать, голубушка, посмотрите».

Мила взяла протянутый ей листок, прочитав его, обратилась к мужчине: «Знаете, что я вам предложу, вот возьмите журналы „Звезда“, — она подошла к стеллажу и взяла два журнала, — вы до понедельника их прочитаете, а в понедельник подойдете и возьмете ваши книги, их вам уже подберут по вашему списку. Хорошо? А то люди нервничают, видите? Все хотят, чтобы их обслужили. Посмотрите, здесь есть, что почитать», — быстро вернулась к столу.

— Ваша фамилия? — обратилась она к женщине, взяла у нее две книги.

— Самойлова Анна Ивановна.

Мила быстро нашла формуляр женщины, приняла книги: «Что вы хотите взять?»

— Что-нибудь про любовь, что вы мне порекомендуете?

— Золя, Эмиля Золя, вы читали его?

— Нет, — ответила женщина.

— Я сейчас вам принесу, — быстро прошла в зал фонда, вышла с книгой. — Вот, пожалуйста, — быстро оформила книгу женщине.

Посмотрела на мужчину: «Давайте, я вам оформлю журналы и дайте ваш список, — посмотрев еще раз список, улыбнулась, взглянув на него, — договорились? В понедельник?»

— Хорошо, хорошо, голубушка, но вы мне подберете книги?

— Конечно. Я же вам обещала. Приходите во второй половине дня и заберете свои книги, — на листке она написала его фамилию. — Все? Пойдёмте, пожалуйста, я вас выпущу, — Мила встала, подошла к двери, открыла и выпустила мужчину и женщину.

Грант, не попав в библиотеку, стоял спиной немного дальше от двери библиотеки, в фойе ДК. Дверь библиотеки открылась и оттуда вышли женщина и мужчина с журналами в руках. Женщина быстро прошла и вышла на улицу.

Мужчина открыл журнал «Звезда», медленно пошел в сторону Гранта, читая на ходу оглавление в журнале: «А она права, здесь есть что почитать», — пробормотал он.

— Что? Вы что-то спросили меня? — Грант оглянулся, посмотрел на мужчину.

Мужчина, посмотрев поверх очков, увидел молодого человека с книгами в руках: «Что?»

— Вы меня о чем-то спросили?

— Нет, нет — это я сам с собой. А вы я вижу не успели в библиотеку?

— Не успел. Время перепутал, думал они сегодня до восьми работают, а они сегодня до семи.

— Да неудачно. Я тоже чуть не пролетел, но мне повезло, там молоденькая девушка такая быстрая, такая молодчина, хорошо так помогает библиотекарше. А та, такая копуша, вы не представляете… еле-еле работает, народу много, а ей хоть бы что, копается и все. А эта голубушка быстрая, вежливая и в литературе хорошо разбирается, сразу чувствуется начитанная. Она и мне помогла. Может она у вас хоть книги примет, а? Попытайтесь.

Грант пожал плечами, медленно отошел в сторону и стал рассматривать афиши на стене.

Мужчина, сделав несколько шагов к выходу, оглянулся: «Молодой человек, а вы смелее, смелее… а девушка просто загляденье, не пропустите звездочку», — подмигнул он.

Грант оглянулся, улыбнулся: «Всего вам хорошего».

— И вам. Удачи вам и смелости, — улыбнулся мужчина и пошел медленно к выходу.

Дверь опять открылась, из библиотеки вышли две женщины. Грант посмотрел на часы, повернулся к афишам.

Из кинозала вышли трое рабочих и завхоз Мария Семеновна, крикнула: «Так, стулья выносите сюда, в вестибюль, только проход в библиотеку не загораживайте», — командным голосом давала указания Мария Семеновна.

— Понятно, а инструмент куда ставить будем? — спросил один из рабочих.

— Пианино давайте… — завхоз подумала, — а давайте его поставим… в библиотеку.

Завхоз постучала в дверь библиотеки. Мила открыла дверь. Завхоз решительной походкой вошла в библиотеку: «Здравствуйте, хорошо, что вы еще работаете. Наталья, у нас в кинозале косметический ремонт начинается, нам надо пианино временно приютить у вас».

— Пианино? А куда ж его здесь поставить? — спросила Наталья.

— Пианино? Здорово! — воскликнула Мила, быстро окинула взглядом абонемент библиотеки и предложила перестановку. — Столы с журналами сдвинуть, а выставки поставить сюда, а напротив окна будет место для инструмента. Годиться?

— Ну да, можно, — пролепетала библиотекарь Наталья.

— Молодец, Люда, быстро сообразила, — одобрила завхоз, обратилась к рабочим. — Давайте, ребята, действуйте, помогите девчонкам здесь все передвинуть и тащите пианино сюда. А мы с вами пойдем дальше, — обратилась она к старшему рабочему.

Рабочие принялись делать перестановку под руководством Милы.

Наталья обслужила последнего посетителя, встала: «Наконец-то рабочий день закончился, уже половина восьмого, хорошо, что ты помогла, а то бы я еще копалась. Ты уходишь?»

— Наташ, ведь инструмент здесь стоять будет, можно я здесь позанимаюсь, мне очень надо выучить заданные пьесы?

— Да занимайся, пожалуйста, жалко, что ли… Смотри, сколько книг сегодня сдали? Завтра придется выйти на пару часов, а то в понедельник не успею все сделать, там еще новые книги надо будет оформить. Да еще по заказам подобрать книги.

— Ой, спасибочки, а книги я постараюсь перенести в книжный фонд, — весело сказала Мила. — Еще надо по списку мужчине подобрать книги, он с утра придет в понедельник, вот список, — показала список литературы.

— Да не надо. Я сама завтра все сделаю, ты давай занимайся. Людмил, я тогда пойду? Ты все здесь закроешь? Ключи сдай сторожу.

— Конечно. Я все сделаю, ты не волнуйся, иди. Иди отдыхай.

— Не забудь дверь опечатать, печать где лежит ты знаешь.

— Знаю. Все сделаю.

— Чай попей, а то небось голодная.

— Спасибо, — улыбнулась Мила.

— Я пошла, — Наталья подошла к двери.

В дверях появились рабочие, они аккуратно везли инструмент: «Девушки, куда ставим?» — спросил один из рабочих.

Мила посмотрела на Наталью: «Хозяйка сейчас вынесет окончательный вердикт. Наташ, так куда ставим инструмент?»

— Ставьте, куда вам было показано, — ответила Наталья. — Люда, до свидания, я ушла, — вышла из библиотеки.

Рабочие быстро закатили инструмент на указанное место и вышли из библиотеки.

Мила, радостная, вприпрыжку прошла в книжный фонд, быстро вернулась с тряпкой и маленьким ведерком с водой.

Дверь отворилась и в библиотеку вновь вошла Наталья, протянула Миле две книги, сверху торчала бумажка: «Люда, положи на стол, эти книги с читателя надо будет списать… уж очень просил парень, симпатичный такой, не могла ему отказать, — улыбнулась Наталья. — Глаза! Такие красивые».

Мила, посмотрев на Наталью, улыбнулась: «А что, если бы у него глаза были обыкновенные, ты бы не приняла у него книги?»

— Конечно нет, сколько можно работать? — буркнула Наталья.

— Ах, эти глаза! Глаза зеркало души человека. Его глаза ее пленили и поразили, — засмеялась Мила, весело посмотрела на Наталью, протирая инструмент влажной тряпкой.

— Хорошо сказала, это так… симпатичный парень. Но увы, увы, увы, — вздохнула Наталья. — На, положи на стол, — передала книге Миле. — Я сама все завтра сделаю, ты занимайся, уже восемь скоро… дверь закрой за мной, — вышла, закрыв за собой дверь библиотеки.

— Да. Сейчас закрою. Пока, — Мила закрыла на ключ дверь.

На площади около ДК было много народу: на лавочках сидели молодая пара, пожилые люди; бабушки прогуливались с внуками, девочки играли в «классики».

Грант, выйдя из вестибюля ДК, огляделся по сторонам, затем присел на одну из лавочек, рядом с пожилой парой. Осмотрел сидящих на лавочках и гуляющих прохожих, услышав звуки мотоциклов, он встал, увидел троих подъезжающих мотоциклистов, быстро пошел за здание ДК. За зданием ДК сидели подростки и курили, пряча от всех сигареты, увидев Гранта, они испугались и сразу спрятали за спины сигареты, изображая, что они играют в «слова»: — капуста, — акварель, — линейка, — акула…

Грант, кинув взгляд на мальчишек, стал осматривать окна здания ДК. Увидев стеллажи с книгами, он подошел к этим окнам, попытался в них заглянуть, подпрыгнув. В окнах горел свет, фрамуги окон были открыты, слышались звуки музыки. Вначале аккорды звучали неуверенно и тихо, чувствовалось, что шло разучивание пьесы. Он постоял немного и медленно пошел вдоль здания.

Трое мотоциклистов, подъехав к ДК, притормозили. Первый из них, остановился, снял шлем, Вачик осмотрел площадь. Натянул шлем, махнул рукой мотоциклистам и поехал вдоль здания ДК…

На улицу со стороны ДК выехали три мотоциклиста, впереди ехал мотоциклист, сзади у него сидел Грант. Мотоциклисты проехали по улице Ленина и завернули за угол, к общежитию.

Мила сидела за инструментом в библиотеке и разучивала музыку Ж. Гарваренца из фильма «Гром небесный». Посмотрела на часы, висевшие на стене, встала, потянулась, сделала гимнастику пальцев рук, прошла в книжный фонд.

Медленно вошла в зал книжного фонда, подошла к окну, посмотрела на улицу, было темно. Постояв немного, быстро стала закрывать окна, выключила свет. Вернулась в зал абонемента, подошла к пианино, немного постояла, подумав, села и сыграла всю пьесу. Красивая музыка наполнила помещение библиотеки…

Около ДК заметно «поредело» — ушли бабушки с детишками, пожилые люди. Только молодые пары в основном сидели на лавочках и прогуливались по тротуару.

С улицы к ДК повернул мотоциклист в красном шлеме, въехав на площадь, он повернул за здание дворца культуры, остановился напротив окон библиотеки, свет в окнах не горел, он снял шлем, прислушался, сошел с мотоцикла и подошел к окнам. Фрамуги были открыты, доносилась красивая музыка, играли уверенно, музыка звучала то тихо, то громко и тревожно.

Грант, прислонившись спиной к стене, устремив взор вдаль, слушал музыку. Музыка трогала своей проникновенностью. Вскоре музыка замолчала. А Грант все стоял, прислонившись к стене здания, и смотрел вдаль… Звонкий смех, проходивших мимо молодых девушек и парней заставил его вернуться к реальности. Начал накрапывать дождь. Он посмотрел на группу молодых людей, натянул шлем и подошел к своему Харлею.

Проходя мимо него, от группы молодых людей отделились два парня: «Посмотри, какой мотор, класс!»

— Да уж, мечта жизни! Это же Харлей.

— Что, правда?

— Кажется, да. Давай спросим у парня?

Парни подошли к Гранту.

Из дверей ДК вышла Мила с сумкой в руках, шел дождь, посмотрела на небо, по сторонам, вернулась в вестибюль ДК. Через несколько минут она вновь вышла из ДК, в руках держала дождевик, за ней, придерживая массивную дверь, шел сторож дядя Миша.

Мила подняла над головой дождевик, поправила на руке сумку с нотами: «Ну, как я вам?» — посмотрела с улыбкой на дядю Мишу.

— Во всех ты, душечка, видах хороша. Иди с Богом, труженица—пчелка. Осторожно, не поскользнись, вон какой дождь идет.

— Спасибо вам, дядя Миша. Я завтра занесу дождевик.

— Хорошо, хорошо, иди, — улыбнулся дядя Миша.

Мила осторожно спустилась по ступенькам, прошла площадь и повернула к своему дому. Дядя Миша закурил папиросы «Беломор», стоял и смотрел ей вслед, до тех пор, пока она не скрылась из виду.

Из-за угла здания выехал мотоциклист в красном шлеме, остановился, спросил о чем-то дядю Мишу, тот показал в сторону дома Милы. Грант, поправив шлем, поехал через площадь.

Мила подошла к своему дому, протянула из-под дождевика руку, проверив закончился ли дождь. Дождь закончился. Она сняла и стряхнула дождевик, поправила волосы, перекинула через руку мокрый дождевик.

— Люда, Люда, — услышала она, оглянулась, никого не увидела. — Посмотри направо, — кричала ей девушка.

Мила посмотрела и увидела Наташу с двумя девушками, стоявших на углу ее дома, подошла к ним: «Привет».

— Привет, муза художников, — весело поприветствовала ее Наташа. — Узнаете девушку? — обратилась она к своим попутчицам.

Девушки присмотрелись к Миле и лица их изменились: «Так эта та девушка с картины, что на выставке висит», — воскликнула одна из них.

— Так точно, она самая — «Читающая» — Людмила—Люда—Люся, моя одноклассница, — весело ответила Наташа.

— Привет, — с опозданием ответила вторая девушка, — твой портрет всем очень понравился на выставке, ты там такая красивая.

— Спасибо, — усмехнулась Мила, — а ты, что здесь? — обратилась к Наташе.

— Да на почте была, там встретила вот девчонок, ну и заболтались, а потом решили перед сном прогуляться, воздухом подышать. Знакомьтесь — это Галя, это Нина, — представила девушек Наташа.

Девушки улыбнулись Миле, не сводя с нее глаз.

— Приятно познакомиться, — равнодушно ответила Мила.

Из подъезда почты, которая находилась в доме Милы, вышел Борис, держа в руках газеты и конверты. Посмотрев на небо, он протянул руку, проверяя идет ли дождь…

Нина посмотрела вперед, увидела Бориса: «Смотри, смотри, какой красавчик», — толкнула в бок подругу.

Галя посмотрела на парня, подняла удивленно брови.

— Давай подкатимся? — не унималась Нина.

— Закрой рот. Бесполезно, я его знаю, он из «не приступных», из нашей «общаги», — разочарованно ответила Галя.

— Почему бесполезно-то? Мы симпатичные девушки, молодые, — она кокетливо поправила грудь, одежду, волосы.

— Я ж тебе рассказывала… ты что глухая? Ничего не помнишь?

— Что помню-то? Ты, о чем? — недоумевала Нина.

— И мне интересно, ЧТО ты помнишь? (сделала ударение на слове «что»). Потому что ты ничего не помнишь, что тебе говорят и рассказывают, — раздраженно парировала Галя.

— Тише вы, девчонки, не заводитесь, — одернула девушек Наташа, оглянувшись, увидела Бориса, улыбнулась и хитро посмотрела на Милу.

Мила тоже посмотрела на парня, стоявшего у подъезда почты.

Борис посмотрел в сторону, увидел девушек, равнодушно отвернулся и стал убирать конверты в газеты. Потом услышал спор девушек еще раз обернулся, поморщился, посмотрел на девушек, присмотрелся… лицо вначале выразило удивление, потом изменилось и озарилось улыбкой, он узнал Милу. Быстро подошел к девушкам, радостно произнес: «Привет, девчонки. Что стоите под дождем?»

— Привет, так дождя уже нет, — ответила Наташа.

— Привет, молодой человек, — ответила кокетливо Нина.

Борис повернулся к Миле: «Здравствуй. Вот мы и встретились. Как ты и говорила, после дождичка».

— Добрый вечер, — улыбаясь, ответила Мила. — А что ты здесь делаешь, возле моего дома, в столь поздний час? — медленно спросила она.

— Да разве поздний час? Еще нет одиннадцати.

— Хм… так что?

— Был на почте, вот газеты и конверты купил… Потом дождь пережидал, встретил вот Наташу, поболтали… и вдруг вижу тебя, я вначале даже не поверил, что это ты.

— Около 4—х часов дождь пережидал? Почта же до семи работает, а сейчас одиннадцатый час.

— Почему четыре? Откуда четыре? Да какая разница? Главное, что я тебя, наконец, увидел, — затараторил Борис.

Мила, не понимая ничего, посмотрела на Наташу. Та кокетливо опустила глаза, пожав плечами.

— А вы разве знакомы? — удивленно спросила Мила.

— Знакомы, — Наташа смотрела на Бориса.

— Значит это твоих рук дело? — Мила прищурила глаза.

— Я здесь ни при чем! Встретились случайно, поболтали ни о чем, кстати, Боря здорово рассказывает анекдоты, здесь дождь начался… вот и вся история.

— Так почта закрылась в 19 часов, а сейчас около одиннадцати? И… — Мила попыталась еще что—то сказать.

Но Борис осторожно взял ее под руку и отвел от девушек, оглянувшись подмигнул Наташе, послав ей воздушный поцелуй: «До свидания, девчонки, — крикнул он, повернулся к Миле. — Пошли, пошли, теперь я тебе расскажу анекдот и просветлю юмором твою загруженную голову и у тебя поднимется настроение».

— Пока, пока, — крикнула Наташа, подмигнула Борису.

— Черт! Да что же это такое? — выругалась Нина. — Даже не дали мне парня закадрить.

— Да успокойся ты! Я же долблю тебе, что многие из девчонок пытались закадрить его — бесполезно! Понимаешь ты? — сердито сказала Галя.

— Как, совсем? Почему это? Не может быть такого!

— Может. Он любезен со всеми, шутки, прибаутки, анекдоты и все. Все! Стена! И дружок у него, главный их, тоже красавчик такой же и тоже стена. Наши бабы их называют «не приступными». Я ж тебе рассказывала про них, хотя ты была тогда под шафе, наверное, не «усекла».

— А—а—а, теперь припоминаю… кавказцы, на мотоциклах гоняют, их несколько человек… ты тоже ведь старалась подкатить к ним, да?

— О! Смотрите—ка головка просветлела у моей Нины. Да.

— А тогда, что сейчас я видела? Он же за ней… — оглянулась, — он ее, что ждал? — недоуменно спросила Нина.

— Пошли. Хватит, — махнула рукой Наташа и пошла вперед.

— Нет, я не поняла? Ты же сказала, что он не с кем? А…

— А на Людмилу он давно «запал», вот, что ты сейчас видела. Теперь все понятно? — Наташа с презрением окинула взглядом сверху вниз девушку.

— Давно?… Так они встречаются?

— Пошли. Не твое это дело. Он и она тебе не по плечу.

— Нет, она, конечно, симпатичная, ничего не скажешь, и он тоже красавчик, но… — не унималась Нина.

— Без всяких, но! Я же тебе сказала, что тебе она не по плечу.

— Почему? Нет ты объясни мне… Я его отобью! И вы мне поможете, — не унималась Нина.

— Галь, скажи ей, чтобы она закрыла рот и меня не нервировала, — резко оборвала Наташа.

— Заткнись! Успокойся… и пошли! — Галя преданно посмотрела на Наташу, — а расскажи о ней… — тихо попросила девушка.

Наташа медленно шла по тротуару, посмотрела в сторону и увидела Бориса и Милу, остановилась…

…Борис и Мила, не спеша шли в противоположную сторону от улицы Ленина, по которой шли девушки. Борис нес ее сумку, они остановились, он накинул на ее плечи дождевик, слегка обняв ее. Мила посмотрела на руку Бориса, улыбаясь, ловко увернулась, когда он хотел ее обнять, повернулась в обратную сторону к своему дому. Борис что-то говорил ей, а она, покачивая головой, говоря «нет, нет», медленно, спиной шла к своему дому. Он наступал на нее и рассказывал ей что-то…

Наташа улыбнулась, смотря на них, потом посмотрела на девушек: «О ней? Она порядочная, скромная, начитанная, хорошо поет, танцует, всегда сама по себе. Ни с кем не водит дружбу, в школе ее звали гордячкой, но с ней мы в хороших отношениях, еще со школы. Учится в техникуме, в Москве и заканчивает музыкальную школу, играет на пианино. У нее две старшие сестры, родители работают на станции. В поселке мало появляется. Что еще? В школе она была незаметная, а в 7 и 8 классах стала привлекать внимание парней. Один парень до сих пор за ней бегает. Представляете, чуть ли не каждый день ее провожает в Москву до техникума, а она ни с кем ни-ни, — медленно рассказывала она, немного постояла, затем пошла вперед, помолчав, продолжила. — Еще она под личной защитой Масловского, он приказал всем своим ребятам, чтоб с нее ни один волосок не упал… Вот так!»

— Да ты что?! Санек фигура серьезная, — протянула Галя.

— Ни фига себе-е-е… штучка, — присвистнула Нина.

— Усекла теперь? Отобью… вы мне поможете… (передразнила Нину Наташа). Сказала же, тебе она не по плечу, — она вновь окинула Нину презрительным взглядом.

— А почему Санек ее оберегает? — с интересом спросила Галя. — Он что? С ней того… с ней встречается?

— Да нет, они не встречаются. Они с детства дружат, в одном подъезде жили. Потом, когда его посадили, она ему как—то помогала, да и Валька, его сестра с ней в детстве дружила. Санек очень ее оберегает. Думаю, что он тайно в нее влюблен, но без ответа. Вот такие дела… Все. Говорим о другом.

— А Борис, он откуда ее знает? Откуда ты знаешь, что он на нее «запал»? — вновь пристала к Наташе Нина.

— Откуда, откуда… от верблюда! Он сам мне об этом сказал.

— Что сказал?

— Да отвали ты! Достала! — огрызнулась Наташа.

— Нин, ты чего такая тупая? Чего тебе не понятно? Когда Наталья все понятно объяснила.

— Откуда Борис знает эту Людмилу, если она в поселке не появляется? — язвительно вновь спросила Нина.

— Где-то раньше познакомились, я не знаю, — задумчиво ответила Наташа. — Она здесь живет, не появляется — я имела ввиду, что не гуляет по вечерам и ночам, как мы.

— Да, везуха этой Людмиле — картины с нее рисуют, провожают каждый день, авторитет под личную защиту поставил, да еще богатенький красавчик «запал», — медленно процедила сквозь зубы Галя.

— А кто богатенький красавчик? — Нина расширила глаза.

— Догадайся с двух раз… ну напряги свои мозгушки, — Галя презрительно посмотрела на подругу.

— Этот красавчик что ли?

— Смотри-ка и правда догадалась.

— Ни фига себе! — протянула Нина. — А откуда ты знаешь?

— Бабы в общаге рассказывали. У него здесь родственники какие-то посты занимают, в Баку отец то ли в Совмине работает, то ли еще где-то высоко.

У Нины расширились глаза, открылся рот.

— Закрой рот, детка, — Галя посмотрела в сторону Бориса.

— А что же тогда этот богатенький красавчик в общаге живет?

— С друзьями своими живет, они еще с армии вместе. Вместе в институте учатся. Все, хватит о них. У них своя жизнь, а у нас своя, правда? — Галя повернулась к Наташе.

— Правда. Пошли. — улыбнулась Наташа.

Глаза у Нины сузились, ухмылка промелькнула на губах.

— А парень мне понравился и чем я хуже нее, даже лучше, — поправила свою большую грудь, — и намного лучше, — передернула плечами Нина.

Грант ехал по улице Ленина, у дома Милы притормозил, увидел ее, стоявшую с девушками, повернул направо к рядом стоящему дому. Проехав вперед, в конце дома, развернулся, проезжая мимо дома, услышал громкое: «Гриша!» — он притормозил, оглянулся.

У подъезда дома стоял пожилой мужчина: «Гриша, здравствуй».

— Здравствуйте, Петр Иванович, — улыбнулся Грант.

Петр Иванович протянул руку, Грант ответил рукопожатием.

— Что ты здесь у нас делаешь? Кого-то ищешь?

— Нет, никого не ищу. Ехал, а навстречу грузовик, повернул, чтобы разъехаться, развернулся здесь, а что здесь запрещено ездить?

— Да нет, нет… Это я так просто, пошутил. А я вот вышел покурить, а то моя бабка чего-то разошлась на ночь, все ей не так и не эдак, вот я и ушел от греха подальше, чтобы не скандалить на ночь… Гляжу, ты едешь на своем мустанге и по сторонам смотришь, вот я и решил, что ты кого-то ищешь.

— Понятно.

— Как жизнь-то, молодая? Как там Борис поживает? Невест себе еще у нас не нашли?

— Да все в порядке, жизнь идет своим чередом. Скоро институт заканчиваем. А так все пока без изменений, работа, учеба, иногда кино и танцы, немного спорта, мотогонки…

— А насчет невест, как?

— Пока никак.

— Это Гриша плохо… без женщины никак, нам мужикам, нельзя. Пора, пора… уж к 30-ти время идет. Армию с честью прошел, за рубежом повоевал, досталось… Молодцы, институт заканчиваете, время настало и для любви, — засмеялся, — а Борис-то как?

— Да тоже ничего, здоров. Работает, учится.

— А на личном фронте у него как? Вы ж, как братья с ним.

Грант с улыбкой пожал плечами.

— Значит также. Сердца храбрых джигитов свободны от пламени сжигающей любви…

— О! Петр Иванович, да вы поэт!

— А ты, что думаешь, я всегда был стариком Петром Иванычем, старшим слесарем Жека? Нет, дружочек, был знаешь каким молодцом. О—го—го! Девкам сердца зажигал, лапшу на уши вешал, стихи читал! Любил я стихи… Я помню, любимая, помню. Сиянье твоих волос, не радостно и не легко мне, покинуть тебя привелось… Ох, дурак был. Не видел по молодости где настоящие чувства были, а где так… мишура житейская была… вот и стою здесь на ночь глядя… Ох, Гриша! Найти свою половинку, ох, как не просто в этой житейской суете, смотри, парень внимательно и не пропусти…

Раздался женский смех, Петр Иванович оглянулся… у соседнего дома стояли Мила, укрывшись дождевиком, и Борис. Он что—то ей весело рассказывал, она смеялась.

— Легок на помине! Это же Борис! А девушка наша… я ее знаю. Скромная, уважительная такая, не то, что некоторые здесь живущие… Смотри, смотри, как Борька ее обхаживает, хвост распушил, байки небось заливает. А она… смотри, дистанцию держит… он к ней, а она назад отступает, а он опять к ней, — засмеялся. — Молодец девушка, смотри… уходит от него, — посмотрел на Гранта.

Лицо Гранта изменилось, стало серьезным, глаза сузились.

— Гриша, так что они встречаются, что ли?

Грант, не слыша его, внимательно смотрел на Бориса и Милу.

— Гриша?

— А? Что? — очнулся Грант.

— Я спрашиваю, они что встречаются?

Грант пожал плечами, продолжая смотреть на Бориса и Милу: «Я в неведении. В первый раз вижу… эту девушку», — взглянул на Петра Ивановича.

— Гриша, не надо бы этой девушке мозги морочить. У Бориса ведь невеста у вас на Кавказе, они ведь помолвлены.

— А у вас откуда эта информация?

— Так, дядюшка его, начальник наш, обмолвился как-то, он хоть и дальний родственник, но любит Борьку-то и переживет, что он в ссоре с родителями.

— Так, что вы говорите про эту девушку?

— Хорошая она. Из простой работящей семьи. Отца ее, Илларионыча, хорошо знаю, в «доминишко» одно время хорошо с ним перекидывались. Мужик хороший, работящий, мастер на все руки, а как на гармошке играет, заслушаешься… Он со своей старшей дочкой на станции работает, тракторист, бульдозерист, вкалывает дай бог, на свое бабье царство.

— Какое царство? — нахмурился Грант.

— Да это я так по-доброму, по-простому. Бабье царство — это его три дочки и жена Маша, хорошая, скромная, работящая женщина. Они в том доме и живут, с первых бараков в поселке живут. Сначала Илларионыч приехал на заработки, а потом и всю семью сюда привез. Вот так.

Они обменялись взглядами, Грант молчал.

— А как же Борис с ней познакомился? Ведь Илларионыч говорил, что она вообще не гуляет, учится в Москве, приезжает поздно домой, да все в нашей библиотеке ДК помогает… А—а, наверно, на выставке… Генка мой рассказывал, что на выставке в ДК там ее портрет висит, красивый такой, всем очень нравился, мы с моей бабкой тоже ходили смотреть… а ты видел ее?

— Нет, не видел.

— А, ты что на выставке не был?

— Нет, — сузив глаза, ответил Грант.

— Так я и говорю, что наверняка он с ней там и познакомился и глаз на нее положил. Там все на нее смотрели. А, Гриш?

— Да с чего вы взяли? — нахмурилась Грант.

— Да ты глаза-то открой. Посмотри, сразу видно не вооруженным взглядом, что она ему нравится, — Петр Иванович посмотрел в сторону молодых людей….

Мила забрала свою сумку у Бориса, сняла дождевик с плеч, стряхнула его, перекинула через руку и, улыбаясь, посмотрела на Бориса. А он что-то весело ей рассказывал. Вскоре, она взбежала по ступенькам, подошла к двери подъезда, помахала ему рукой, говоря: «До свидания». Борис продолжал говорить ей что-то.

Грант быстро натянул шлем: «Да, бросьте вы, Петр Иванович, поговорил парень с девушкой, а вы уж сразу и поженить их хотите. Не берите в голову. Это случайная встреча. До свидания», — и дав газу, проехал мимо друга, стоявшего спиной к нему, на улицу Ленина.

Девушки шли медленно по тротуару, вдоль главной улицы, мимо них проехал мотоциклист в красном шлеме.

— А вот еще один красавчик из их компании «неприступных», Григорий, — заметила Галя.

— Красавчик? Познакомь с ним, — оживилась Нина.

— Раскатала губу. Он у них главный, крутой такой, вообще не приступный… но он говорят с одной бабой тайно живет, красивая такая, живет у нас в общежитии, — пояснила Галя.

— Понятно, — разочарованно протянула Нина.

— Смотри, дошло, наконец, — засмеялась Наташа. — Пошли в парк, там ребята поют, наверняка. Песни послушать хочется.

Мила открыла глаза в своей «каморке-кладовке», потянулась, отодвинула занавеску, привстала, посмотрела на диван, кровать, где спали сестры Лида и Валентина. Лида сегодня ночевала дома, поссорившись с мужем Виктором. Мила, когда сестра время от времени ночевала у них, спала в каморке, так все называли кладовку в их квартире. Светило солнце. Она улыбнулась, вскочила, сунула ноги в шлёпанцы и побежала в ванную комнату. Вышла из ванной причесанная, волосы были убраны в «хвост», длинная челка игриво доходила до глаз. Глаза сверкали хитрыми искорками. Прошла в кухню.

За столом сидели родители, отец с матерью завтракали бутербродами с овощами, тихо переговаривались, часы показывали 6.40.

— Доброе утро, — поздоровалась Мила.

— Доброе, — ответила мать, жуя.

— Доброе утро, дочка. Ты чего вскочила, птаха? Совсем или как? — улыбаясь, спросил отец.

— Совсем. Завтракать с вами буду, если вы не против.

— Садись, садись. Чай себе наливай, вот бутерброды, а может кашки поешь? — отец пододвинул дочери тарелку с бутербродами.

— Нет, спасибо, я какао себе сделаю с «бутером». Сладенького хочется, — улыбнулась Мила, начала делать какао «Золотой ярлык», присела за стол, взяла бутерброд с сыром. — Как здорово, что сегодня выходной, никуда ехать не надо. Обожаю выходной день!

— Потерпи, немножко осталось ездить.

— Пап, так ездить все равно придется потом, на работу, в институт на учебу… да я уже привыкла за 4 года, нормально.

— А ты, что в нашу библиотеку ДК не будешь устраиваться? Чтобы тебя туда распределили, тебе, что твоя Наташа запрос что ли не сделает? Поссорились что ли? — мать тревожно посмотрела на дочь.

— Нет, все в порядке. Почему я должна с ней ссориться? Она мне даже помогает, вот сейчас производственную практику отработаю и все, а дальше «госы», — Мила шутливо расширила глаза и посмотрела на мать.

— Да в чем же она тебе помогает-то? Это ты дурочка работаешь на нее бесплатно.

— С чего ты взяла, что я на нее работаю?

— Да все говорят, что как в библиотеке не появишься, задерживаешься и работаешь там.

— Мам, перестань, пожалуйста, мне это в удовольствие. Я так практикуюсь, опыт набираю.

— Ой, великая наука книжки выдавать, да принимать, какой там опыт нужен? Ну, и профессию себе выбрала, стыдоба! Там любая девчонка справиться, — мать начинала сердиться.

— Напрасно ты, мама, так говоришь. Принимать книги — да, дело не хитрое, а вот быть настоящим библиотекарем — это дело совсем не простое, как кажется. Знать надо много, в литературе хорошо разбираться, терпение надо иметь, общаясь с людьми. Уметь им порекомендовать интересную литературу, вызвать у них интерес к чтению. Много чего надо уметь… если бы так все было просто и легко, то не было бы учебных заведений, как наш прекрасный Библиотечный техникум. Нет, я довольна своим выбором.

— Ну, конечно, прекрасный он! Только для тебя…

— Мать, кончай! Чего заводишься на ровном месте? — прервал ее муж.

— Мамочка, все! Я свой выбор сделала. Эту тему закрыли, — Мила весело вскочила, сделала себе еще одну чашку какао.

Отец укоризненно посмотрел на жену: «Ты вчера это с кем гуляла?» — хитро спросил отец дочь.

— Я? Гуляла? Разве? — Мила подняв брови, расширив глаза, посмотрела на отца. — Я вчера разучила такую красивую мелодию! Чудо! Помнишь, я тебе говорила, что фильм смотрела французский? Вот из этого фильма. Девчонки проснуться, я вам сыграю.

— Где занималась-то? — улыбнулся отец.

— В библиотеке. Так повезло, книги сдала, а там завхоз зашла, ремонт в кинозале делать будут, вот и поставили временно инструмент в библиотеку. Я так обрадовалась. Наталья ушла, я осталась одна, так хорошо позанималась, никто не мешал.

— А потом?

— А потом дождь пошел, я у сторожа дяди Миши заняла дождевик, сегодня надо будет ему вернуть. Пошла домой, Наташку Симонову встретила около дома, поболтали, потом знакомого парня встретила, поболтали немного и я домой пошла. Все.

— Так это не свидание было? — допытывался отец.

— Какое свидание? Говорю же, что случайно встретила этого джигита около нашего дома, как и Наташку.

— Какого еще джигита? — встревожилась мать.

— Молодой джигит, высокий, красив, как Аполлон — волосы черные, вьющиеся, глаза черные, как ночь. Не хам, воспитанный, весельчак такой, очень приятный парень. Он пришел в восторг от моего портрета, что на выставке был… Я ему понравилась, — скромно и игриво ответила Мила. — Вот.

— Господи! Нам еще этого не хватало! — воскликнула мать.

— Мама, что такое? Не поняла?

— Люсь, ты совсем обалдела? Какой джигит? У тебя Володя есть. Дочка, ты что говоришь, какой Аполлон?

— У меня? Володя? Мама, ты чего—то перепутала. Володя действительно есть, но не у меня.

— Как это не у тебя? Он 4 года ездит провожать тебя на учебу, встречает с учебы. Он за тобой ухаживает, цветы дарит… Такой парень хороший — воспитанный, симпатичный…

— Мама, не продолжай! Володя действительно хороший парень, и все! Все! Он мне просто друг! Сколько раз я могу тебе это говорить? Д—р—у—г! Не более и он это знает, я ему это неоднократно говорила.

— Люсь, ты чего? Вы, что с ним поссорились? Я что—то его не вижу.

— Нет. Просто я ему сказала, чтобы он меня перестал провожать и встречать. Я уже большая девочка. Дорогу знаю.

— Отшила значит? — улыбнулся отец.

— Отшила, — сгримасничала дочка.

— И тут же нашла замену с джигитом, красивым, как Аполлон? — отец внимательно посмотрел на дочь.

— Ничего не искала, никому никакой замены не делала, — отчеканила дочь.

— Ну, конечно, не нашла она… по тебе видно, что нашла замену… а чтой-то ты с утра такая веселая тогда? — сердито спросила мать.

— Мама, утро, солнце, я разучила красивую мелодию — вот причина моего хорошего настроения.

— А джигит? Расскажи про него.

— Дался тебе этот джигит, мама. Да нечего рассказывать. Поболтали да разошлись. Ну, понравился ему мой портрет, что на выставке был, ну, высказал пару комплиментов девушке, все. Мы может с ним больше и не увидимся. Он взрослый парень, армию отслужил, МИСИ заканчивает. Сам из Баку. — Мила встала, начала мыть посуду.

— У него небось в его Баку две жены ждут с детишками.

— Пусть ждут. Если ждут, значит дождутся.

— А как он к нам—то попал? Жил бы в общежитии института.

— В общежитии института живут дневники, а он учится на вечернем отделении. Как я поняла из беседы с ним, что какой—то близкий родственник у нас в Жеке начальник, вот он ему и его друзьям бесплатно общежитие предоставил. Чего еще желаете узнать, Мария Федоровна? — весело обратилась дочь к матери, помыв посуду.

— Сколько ему лет?

— Раз армию отслужил, институт заканчивает, значит плюс минус 25 лет.

— Так он уже взрослый!

— Да, мама. Не в коляске, не мамин сынок, как Володя. — Мила явно шутила с матерью. — Парень взрослый, — улыбнулась.

— И что он?

— Что он? Он… Он встретил девушку, полумесяцем бровь, на щечке родинка, — игриво пропела куплет из известной песни, — а в глазах любовь, — быстро добавила, — любовь в его глазах, не подумай, что в глазах девушки, как поется в песне. Видишь, как у меня! — указала на свою маленькую родинку слева над губой. Продолжая тихо напевать мелодию, вышла из кухни.

— Ты куда? Я еще не закончила с тобой разговаривать. Нет, ты видел ее? Довольная! Опять закадрила кого-то. Чего ты молчишь то? — обратилась мать к мужу. — Не хватало нам только кавказца… боюсь я их. Видела, целая компания на мотоциклах гоняет по поселку. Наши девки из общежития за ними бегают, на станции бабы рассказывали.

— Да брось ты. И что значит опять закадрила? Она учиться, ни с кем не встречается… Дочка младшая выросла уже…

— Да мне бросать нечего! Забыл недавние события? Как из-за нее две деревни стенка на стенку шли? Две деревни передрались, а ребята всегда дружные были, а тут приехала москвичка, хвостом помахала, потанцевала цыганочку на танцах, песни три попела и началось… матери головы потеряли вместе со спокойствием за своих сыновей… Баба Федора нас телеграммой вызывала, забыл? Как мы оправдывались, успокаивали всех… ох, чует мое сердце новая история начнется с этими кавказцами.

— Да помню все! — лицо отца озарилось улыбкой. — Бабки тогда в двух деревнях перессорились между собой, спорили все, кого она из них выберет. А она никого не выбрала. Три года ведь война шла. Надо отметить, что вела она себя как подобает девушке, повторяю — достойно. Ну, кокетка, что поделаешь тут, от природы это у нее, есть в кого, в бабушек. Вспомни, с 4—х лет за ней мальчишки бегали… а вспомни, как она с ними дралась, отбивалась, защищалась… Сашку Масловского помнишь? Как они тогда его втроем поколотили, особенно Люся, а он потом всегда ее защищал от других мальчишек.

— Да помню, все помню. Исколотили они его тогда здорово, — задумчиво произнесла Мария Федоровна, — мать его потом приходила ругалась, кричала, а ей тогда говорю: Зин, что ж ты не приходила, когда от него все девчонки да мальчишки во дворе плакали? Ты что всем матерям тогда говорила: Дети сами разберутся, и нечего вам, взрослым, влезать в их жизнь». Вот и я тебе твоими словами отвечу: Побили? Ничего, дети, сами разберутся. И нечего тебе, взрослой, влезать в их дела. Что заслужил то и получил. А она постояла, постояла, попыхтела как паровоз, а потом рассмеялась и давай хохотать и говорит мне: Маш, а ты права. Что заслужил, то и получил. Ладно, ты меня извини, это я так, по материнской дури пришла его защищать. Он три дня тогда во двор не выходил, стыдно было.

— Что ж, дочка у нас не простая девушка, парни липнут к ней. Но она-то молодец. Так, что не волнуйся. Разберется сама.

— Ой, точно, она, как медом обмазана. Ты точно сказал — липнут, и мальчишки, и девчонки, а она от всех нос воротит. В книжки свои уткнется и все читает и читает. Так что они с Валентиной учудили, знаешь? Читать стали с фонариком под одеялом.

— Так ты у них вечно свет выключаешь, вот они и нашли выход.

— Так сколько они света нажигают! Валя хоть немножко почитает, да спать. А эта читает, аж до утра.

— Пусть читает! Отстань от нее. Она не только читает, а как танцует — загляденье, поет хорошо, душевно. И ведь упёртая какая — захотела музыкой заниматься и ведь занимается, от усталости падает, а занимается. Все успевает. Молодец! Так что не пили ее.

— Да, поет, танцует — это в свекровь. А кокетка — это в мать мою… это ты правильно отметил. Волнуюсь я за нее.

— Все будет хорошо, — улыбнулся отец.

Вошла Мила с портфелем в руках: «Родители, у вас планы какие? В сад пойдете?»

— А как же, пойдем, — вставая, ответил отец.

— Мам, я хотела позаниматься. Что надо сделать? Понятно, что помимо уборки по дому, что еще на сегодня?

— В магазин надо сходить, мясо бы хорошо купить, вечером после работы ничего купить невозможно, как не приду прилавки пустые. Сходи пораньше, может достанется. Еще молока, масло, макароны и хлеб. Все остальное из сада принесем с отцом. И белье постирайте, — быстро дала указания Мария Федоровна. — Да, цветы пролейте как следует.

— Все сделаем, польем, уберем, постираем, купим и позанимаемся, — ответила Мила, убирая со стола, — мама, деньги?

— Помню. Сейчас дам, на тумбочку положу. — Родители вышли из кухни.

Мила вышла из подъезда, в руках держала авоську с кошельком, подошла к почте и быстро поднялась по ступенькам. На табличке от руки были написаны часы работы: — пятница с 13—21 часа. Удивившись, она подумала и вошла, в маленьком помещении почты было несколько человек, поискав глазами кого—то, она подошла к окошку и тихо спросила: «Извините, а тетя Зина здесь?»

Женщина за окошком подняла сердитое лицо, увидев Милу, улыбнулась и крикнула: «Надя, Зина здесь?»

— Да нет ее! Она же вчера до одиннадцати вечера проторчала с той машиной. А зачем она тебе? — крикнули в ответ.

— Да здесь ее спрашивают.

— Я поняла. Спасибо. До свидания. — Мила быстро вышла на улицу.

Перешла улицу и быстрой походкой пошла к гастроному, единственному в поселке продуктовому магазину.