Небесный замысел любви. Книга первая. Радужный мост

Милена Лакузье

Трилогия «Небесный замысел любви» – это необыкновенная история любви, похожая волшебным содержанием своим на сказку, задуманную самими Небесами. Возможно, вы – читатель, криво улыбнетесь? Подождите, прочтите до конца трилогию, согласитесь сами. «Необыкновенную» и «задуманную самими Небесами» – это не высокопарные слова, а реальная история любви, изложенная без прикрас, по дневникам героини. Прочитав эту историю, задумаетесь о том, так есть Судьба у человека?

Глава 3. Знакомство

В общежитии поселка ТЭЦ-22, в скромной комнате парней стены были окрашены в голубой цвет. Посередине комнаты стоял прямоугольный большой стол, на столе с одного края лежали книги, тетради, в рулонах чертежи. На другом краю стола стояли — чайник, чашки с блюдцами, несколько тарелок, лежали сыр, любительская колбаса, хлеб, помидоры, огурцы, разделочная доска, не ней нож и укроп, в граненном стакане стояли ложки, вилки, ножи, необходимые для еды принадлежности.

Грант чертил за чертежной доской, рядом лежали заточенные карандаши, линейка, на кровати — открытые книги и тетради.

Вачик за столом готовил бутерброды. Борис сидел на своей кровати, напротив Гранта, бренчал на гитаре, тихо напевая «Я встретил девушку».

В дверь постучали. Вошли Тигран с Анной и Валентина. Молодые люди поздоровались, никто из парней не встал. Вачик любезно предложил всем выпить чай, девушки отказались.

Тигран радостно согласился: «Мне два бутерброда с колбасой и с сыром оба».

— Мог бы и не говорить, итак знаю, сложный бутерброд, будет сделано, — добродушно ответил Вачик. — Вот… все готово, а сверху укропчика обязательно, держи дорогой, — положил бутерброды на тарелку.

— Тигран, только вначале надо руки помыть, нельзя же с грязными руками есть, — укоризненно сказала Аня.

— Принял. Сейчас сбегаю. Пошли со мной?

Аня послушно встала, он обнял девушку за плечи, и они вышли из комнаты.

Валентина подсела на кровать к Гранту: «Чертишь?»

— Да. Надо вот доделать работу обязательно, — ответил, не отвлекаясь от чертежа.

— Я мешаю тебе?

— Немного есть.

— Ты не в настроении?

— Немного есть, — ответил он, продолжая чертить.

— Ты обиделся за прошлый раз?… Ну там, на танцах?

— Совсем нет. Ты в праве танцевать с кем хочешь.

— Гриш, я просто хотела объяснить… Понимаешь…

— Не надо ничего объяснять, все в порядке.

— Тогда на танцы пойдем?

— Валя, спасибо за приглашение, но вряд ли я пойду, — посмотрел на девушку, она нахмурилась, он добавил, тоже слегка нахмурившись, — посмотрим… как семинар в институте пройдет. А ты, смотрю, танцы любишь?

— А ты не любишь? — Валя посмотрела ему в лицо.

— Да так, по настроению.

— Вот и я по настроению. Мы с тобой похожи.

Грант молча посмотрел на девушку, слегка усмехнулся.

Все это время Борис тихо наигрывал на гитаре, посматривая на друга и девушку.

— Хватит петь, возьмись за учебу, завтра семинар, — сердито обратился к другу Грант.

— Не могу, не лезет ничего в голову.

— Да что с тобой?

— Сам не знаю. Душа щемит. Только песня меня и успокаивает.

— Завалишь сессию, прекрати дурить.

Грант встал, подошел к столу, начал что-то искать… затем подошел к своей тумбочке, пошарил рукой, слегка нахмурился, обратился к Вачику: «Вачик, ластик не видел?»

— У нас его нет, в прошлый раз Неля забрала для Машеньки.

Грант смутился, опустил глаза, подошел вновь к своему чертежу, внимательно посмотрел на него. — Я напортачил в одном месте и мне нужен ластик.

— Так сходи к ним и возьми.

— Да нет, я лучше схожу в магазин и куплю.

— Тогда придется ехать в «Дзержинку», — заметил Вачик.

— Почему? — Грант посмотрел на друга.

— Только там до восьми работает книжный, там есть раздел канцтовары, если поторопишься успеешь, на моторе быстро.

— Успею. Валя, извини, мне надо уехать, обязательно надо сегодня все доделать, — Грант быстро стал одеваться.

Борис встал, подошел к окну: «Гриш, купи еще ручки, писать уже нечем», — бросил он через спину.

— Куплю. Что еще? До свидания, — Грант быстро вышел из комнаты.

— Хлеба еще купи, — вдогонку крикнул Вачик.

Борис постоял немного, смотря в окно, вдруг вскрикнул, бросил гитару на кровать и выбежал из комнаты.

— Что это с ним? — Валентина удивленно посмотрела на Вачика.

Вачик пожал плечами: — «Не бери в голову, садись чай пить».

Валентина в задумчивости присела за стол.

— А куда это Борис так устремился? — Анна посмотрела на Тиграна.

Тигран состроил гримасу и пожал плечами.

— Никому неизвестны его шаги, — улыбнулся Тигран, — потом узнаем, может быть.

Мила ехала в рейсовом автобусе, смотрела в окно. Автобус ехал уже по улице Ленина, она встрепенулась, встала и стала проходить к выходу. Через стекло автобуса увидела Наташу Симонову, разговорившую с двумя девушками, на противоположной стороне улицы, напротив остановки.

Выйдя из автобуса, Мила остановилась, поправила одежду и стала переходить улицу.

Увидев ее, Наташа махнула ей рукой. Стоявшие с ней девушки оглянулись, увидев Милу, одна из девушек тут же прекратила разговор, опустила голову и быстро перешла улицу, направилась в «Гастроном». Вторая девушка удивилась неожиданному поведению своей подруги, стала рассматривать Милу и когда та, подходила к Наташе, что—то ей сказала и быстро перебежав улицу, устремилась за своей подругой в магазин.

Мила, улыбаясь, подошла к Наташе: «Привет».

— Привет, дорогая. С учебы?

— Да, с нее родной. Как ты? С матушкой помирилась?

— Да мирись, не мирись, как бухала, так и бухает. Достала она меня совсем, нервы уже не выдерживают.

— Наташ, я понимаю тебя, но все равно держи себя в руках. Не отталкивай ее и не забывай, что она же твоя мать. Кто ей поможет, кроме тебя? У сестры своя семьи, свои заботы и живет она не с вами, к вам не набегается с двумя детьми. Одна ты ее надежда.

— Какая надежда? Ты, о чем?

— Надежда на спасение! Ты ее опора! А ты на нее кричишь, отталкиваешь, нельзя же так! В прошлый раз я ушам своим не поверила, когда услышала, как ты кричишь на мать, да еще материлась, как сапожник… Ты же девушка, нельзя так опускаться.

Девушки посмотрели в глаза друг другу.

— Наташ, ты же добрая и сердечная, — тихо продолжила Мила, — напустила на себя образ дьяволицы… гулящей… И что? Зачем тебе это? Про тебя черте что в поселке болтают. Я с отцом чуть не поссорилась из-за этих сплетен про тебя.

— А ты меня не защищай! Пусть болтают, чего хотят, мне наплевать на всех. Мне совершенно все равно, что там про меня говорят.

— Как это не защищать? Я-то знаю, что ты не такая, как о тебе говорят. Нет, я так не могу.

— Ты меня всегда защищала и в школе перед учителями и перед матерью, перед ребятами. Спасибо тебе. Ты единственная добрая душа, — повернулась и порывисто обняла девушку.

Мила смутилась: «Ну что ты, ты всегда можешь на меня рассчитывать, однокашница».

— Одноклассница, — улыбаясь, Наташа смахнула слезу.

— Однокашница! — засмеялась Мила. — Какая разница, что в лоб, что по лбу, от этого суть не меняется.

— Ладно, переменим тему, — усмехнулась Наташа, молча постояли.

— Слушай, Людмил, скажи честно, а что у тебя с Володькой Разуваевым?

— Почему ты спрашиваешь? — удивилась Мила.

— Ну скажи, у вас отношения? Серьезные? Он же тебя провожает в техникум, встречает, говорят чуть ли не каждый день?

— Есть такое, — улыбнулась грустно, — а что?

— А то, что у него из—за этого проблемы с родителями.

— А почему ты о нем так волнуешься? Он большой мальчик, сам справиться со своими проблемами. Его никто не заставляет провожать и встречать меня.

— И все-таки скажи честно, у вас серьезные отношения?

— Наташка, отстань! Не твое это дело.

— Я спрашиваю не из—за любопытства.

— Правда? — хитро улыбаясь, Мила посмотрела на Наташу, — тогда из—за чего? И с каких это пор Разуваев тебя стал интересовать? Давай, колись.

— Ольгу Мусаеву помнишь? В параллельном «Б» училась.

Мила нахмурилась: «Смутно».

— Она в него влюблена и давно. Очень страдает, — потерла нос и исподлобья посмотрела на Милу.

— Да? — Мила задумалась, — влюблена говоришь… и давно…

— Нет, все знают, что он за тобой давно бегает и она тоже знает. Да и он не от кого это сам не скрывает. Но ты, ты—то сама как к нему относишься?

— Это она сейчас с тобой разговаривала и, увидев меня, ушла бегом?

— Ну да, — усмехнулась Наташа, — ты видела?

Мила утвердительно качнула головой: «Понятно. Для нее стараешься?» — усмехнулась Мила.

— Да нет, не стараюсь. Мне на нее наплевать, просто спрашиваю…

— Да не продолжай… Успокой ее. У нас с ним ничего серьезного нет, ни—че—го, кроме школьной дружбы. Не было и нет! Володька замечательный парень, но я к нему ничего, кроме дружеских отношений, не испытываю. Так что у нее есть перспектива завоевать его.

— Ей можно это передать?

— Да. Я же сказала, можешь ее успокоить. Все? Могу идти?

— Ты не обиделась? — смущенно спросила Наташа.

— Нет, все в порядке. С чего мне обижаться. Ты спросила — я ответила, — посмотрела на часы, — слушай, вспомнила, мне надо в книжный и как раз автобус вон идет, успею. Я побежала.

— Давай. Пока, — улыбнулась Наташа.

Мила перебежала улицу и успела войти в автобус.

В это время из-за угла общежития выбежал Борис и кинулся перебегать улицу, но встречные машины мешали ему это сделать. Он перебежал улицу как раз в тот момент, когда автобус на его стороне тронулся и двинулся в сторону поселка имени Дзержинского.

Борис подбежал к Наташе: «Девушка, извините, вы только что разговаривали с девушкой, такой симпатичной с длинными волосами, где она?»

Наташа слегка опешила, удивленно посмотрела на него: «Да, была… — потом хитро улыбнулась, — была и сплыла».

— Как была? Куда сплыла?

Наташа показала на уходящий автобус: «В автобусе укатила. А зачем она вам?»

— Уехала?! Опять! Опять уехала! Да что ж такое?

— Что значит опять? — улыбнулась Наташа.

— Она все время уезжает на автобусе, а мне она очень нужна.

— А откуда вы ее знаете? И зачем она вам нужна?

— Знаю! — сердито добавил, — не скажу. — запустил руки в волосы, начал делать быстро массаж головы, медленно уходя.

— Ох, какой сердитый! Что ей передать, красавец? — смеясь, крикнула ему в спину Наташа.

Борис оглянулся, посмотрел серьезно на Наташу, вернулся.

— Помогите мне. Где я могу ее найти? Где она живет?

— Ох, как много вопросов.

— Красавица, пожалуйста, помоги мне найти ее.

— А зачем она вам?

— Зачем? Нужна. Очень нужна, не могу сказать.

— Ну если нужна. Ищи и найдешь.

— Где, где искать? Где она живет? — волновался Борис.

— Здесь в поселке, вон… в том доме, — Наташа указала в сторону дома Милы. — Первый дом от ДК на этой стороне улицы, крайний подъезд. В этом парке бывает вечером, правда редко. Так что ей передать?

— Передать? Ничего! Я сам ее найду. Спасибо вам, — воскликнул он. Перешел улицу и скрылся за углом общежития.

— Ох, какой горячий, — Наташа, улыбаясь, смотрела ему вслед.

Мила вышла из автобуса в поселке Дзержинского, огляделась. Посмотрела на старинные стены Николо-Угрешского монастыря. Вдоль стен монастыря расположился небольшой местный рынок, где сидели бабушки, пожилые женщины, продавали свою «продукцию», выращенную на огородах и в своих садах. На площади было не многолюдно. Пройдя автобусную площадь, повернула в небольшой парк, напротив монастыря, шла и думала о разговоре с Наташей. Подойдя к книжному магазину, очнулась, посмотрела на часы, быстро вбежала по ступенькам крыльца, споткнулась и упала… острая боль пронзила ее, она вскрикнула, закрыла глаза.

В это время из магазина вышел высокий светловолосый парень, воротник его куртки был поднят, под мышкой держал двухтомник Расула Гамзатова. Открыл дверь, сделав несколько шагов, он на мгновение закрыл глаза от неожиданного толчка, замер, прямо ему под ноги что—то свалилось…

Открыв глаза, Мила увидела мужские ноги, поморщившись от боли, ухватилась за перила…

Открыв глаза, Грант, а это был он, увидел на ступеньках лежавшую и охавшую девушку…

…Мила, держась за перила, попыталась встать, но не смогла: «Ой, больно, как мне больно», — морщась, тихо произнесла она. Присев на ступеньки, подула на разбитую коленку… достала из кармана носовой платок, начала им вытирать кровь…

Грант, уронив книги, бросился помогать Миле, протянул ей руку…

…Мила подняла глаза и увидела светловолосого, симпатичного молодого мужчину. Их глаза встретились: ее — большие, темно—карие, с длинными ресницами, испуганные глаза; его — голубовато—серые, добрые, выражавшие большое удивление… а потом сочувствие.

Грант протянул ей руки: «Девушка, давайте я вам помогу, вам больно?»

— Да, — поморщившись, тихо произнесла Мила.

Он, так же поморщившись, начал ее поднимать.

— Как я свалилась, не пойму… ой… коленку больно, разбила… все порвала… Господи, как мне больно… — стонала она.

Грант поднял ее, ухватив за талию. Мила встала, тихо простонала, зажмурилась, постояла немного с закрытыми глазами. Грант рассматривал ее лицо, улыбнулся, прищурив глаза. Открыв глаза, Мила увидела, что мужчина смотрел на нее улыбающимися глазами, одной рукой он держал ее за талию, а второй придерживал за руку. Их глаза опять встретились, они молча изучали друг друга несколько минут. Их взгляды были очень разными: его глаза излучали теплоту, доброту, улыбались, ее — колючие, веки слегка подрагивали, длинные ресницы почти их прикрывали, были непреступными.

Мила смутилась, у нее появилась легкая дрожь в теле. Она первая отвела взгляд, опустила глаза, поморщилась: «Спасибо вам. Мне лучше. Спасибо, я сама… я сама пойду, — высвободив руку, она увидела на полу, свой портфель и книги. — Книги, ваши книги, мой портфель», — она оглянулась, посмотрев на него и вновь увидела его теплые, улыбающиеся глаза, внимательно смотревшие на нее.

Он молчал и внимательно смотрел на нее, не отводя взгляда.

Мила тихо повторила: «Ваши книги».

Он, очнувшись, поднял все, молча протянул ей портфель.

— Спасибо… еще раз спасибо, — тихо произнесла Мила, взяла портфель.

Прихрамывая, она медленно подошла к двери. Он быстро открыл ей дверь. Она вошла в магазин. Он смотрел ей вслед.

Из двери вышли две дамы, посмотрели на него, на прихрамывающую девушку. Грант смутился, быстро спустился по ступенькам вниз.

За кассой книжного магазина сидела полная пожилая дама, которая обслуживала покупателей и работала за кассой. Когда покупатели спрашивали о наличии какого-либо товара она неохотно, с недовольным лицом вставала и медленно двигаясь от кассы к товару, бормотала: «Почему я должна всех обслуживать и работать за мизерную зарплату».

Мила вошла в магазин, огляделась, поздоровалась с кассиршей, прихрамывая, прошла в раздел «Ноты».

В магазине было мало народу: два подростка в разделе канцтоваров, пожилая дама с маленьким внуком выбирали детские книги, девушка с прыщами на лице в разделе «Поэзия» перебирала книги. Магазин был небольшой, здесь продавались книги, канцтовары, был раздел «Ноты» и рядом с этим разделом в углу, около окна стояло старенькое черное пианино. Пожилая дама с внуком, выбрав детские книжки, подошла к кассе. Пока дама расплачивалась, малыш подбежал к инструменту, открыл крышку пианино и стал долбить по клавишам.

Бабушка обернулась и сердито окликнула внука: «Марк, сейчас же перестать долбить».

Малыш посмотрел на бабушку, скорчил недовольную гримасу: «Хочу играть!» — продолжил бить по клавишам.

Кассирша сморщилась и сердито поддержала бабушку: «Мальчик! Тебе же бабушка сказала, перестань долбить по клавишам».

Мальчик оглянулся, насупился: «Хочу играть! — потом сердито добавил, — а то заплачу! Громко!» — сердито посмотрел на кассиршу и бабушку.

Дамы переглянулись. Бабушка, подняв вверх глаза, прошептала: «Только не это! Пусть немного поиграет, мы сейчас пойдем».

Кассирша поморщилась, взяла деньги и стала отсчитывать сдачу. Мальчик продолжить бить по клавишам.

Мила оглянулась на малыша, с нотами подошла к мальчику, нагнулась и тихо спросила: «Тебя зовут Марк? — Малыш не ответил. Мила тихо продолжала, — на инструменте надо играть не так, а тихо и ласково, клавишам ведь больно, они живые».

Мальчик замолчал, посмотрел на Милу: «Живые?»

— Да. А ты не знал этого?

— Нет. — тихо ответил он.

— Они разговаривают музыкой, ты ведь слышал, как играют на этом инструменте?

— Нет, — все также упрямо ответил малыш.

— Хочешь я тебе покажу, как клавиши умеют разговаривать?

Мальчик широко распахнул глаза и тихо ответил: «Хочу».

Мила села за инструмент и тихо заиграла пьесу А. Моцарта, две клавиши «западали». Малыш смотрел на ее играющие руки широко распахнутыми глазами.

Грант вернулся в магазин, забрал лежавший на окне свой красный шлем, посмотрел в спину сидевшей за инструментом Милы, слушая ее игру, не сводил с нее глаз.

Мила перестала играть, наклонилась к малышу: «Вот видишь эти две клавиши не звучат, как другие, — она показала на две клавиши, — они не звучат, потому что ты сделал им больно, и они перестали звучать, разговаривать с нами. Поэтому нельзя по ним бить, — продолжила играть. — Ты услышал, что они тебе говорили?» — посмотрела на мальчика.

— Да-а.

— Вот и хорошо. Никогда больше не бей по клавишам, потому что им больно. Обещаешь?

— Да-а.

Дамы, улыбаясь, смотрели на Милу и мальчика. Посмотрели на Гранта, задумчиво стоявшего около окна. Грант очнулся и тихо вышел из магазина, забрав шлем.

— Хорошо девушка играет, — тихо сказала бабушка.

— Да, эта девушка к нам часто приходит и играет красиво, — так же тихо с улыбкой ответила толстая кассирша. — Такая молодец, учится в Москве, нам помогает, полы моет и ей за это завмаг разрешает заниматься на инструменте, она музыкальную школу заканчивает. Услужливая такая, воспитанная. — тихо рассказывала, наклонившись к даме, кассирша.

Бабушка, забрав свою сдачу, подошла к внуку, погладила его по голове и с улыбкой сказала: «Спасибо, девушка. Вы хорошо играете. Марк, пойдем, мой хороший, нам пора».

Марк не отреагировал на слова бабушки, стоял и смотрел на инструмент: «Я хочу с ним разговаривать, — тихо сказал он, помолчал немного, обратился к Миле, — тетя, я хочу с ним разговаривать… как ты», — тихо добавил он.

Мила присела перед малышом на корточки: «Если хочешь разговаривать с музыкой, она обязательно отзовется на твой зов. Попроси родителей, только не кричи, а тихо, тихо попроси маму, папу и бабушку, чтобы они отвели тебя в музыкальную школу. Там тебя научат разговаривать с музыкой. Но это будет не сразу. Нужно будет много потрудится и очень, очень желать, чтобы музыка услышала твое желание разговаривать с ней. И тогда она обязательно отзовется. Пройдет время и ты услышишь однажды, как клавиши начнут с тобой разговаривать. Запомни это, малыш».

Малыш смотрел на клавиши, потом пальчиком потрогал их.

Мила встала, задумалась, потом опять присела и обратилась к малышу: «Ты запомнил мои слова?»

— Да-а, — прошептал малыш.

Малыш пошел к двери, оглянулся и сказал бабушке: «Пошли, — опять оглянулся. — До свидания, — помахал Миле рукой. — Я запомнил».

Пожилая дама с внуком вышли из магазина.

В небольшом парке посёлка Дзержинского напротив книжного магазина, откуда были видны стены Николо—Угрешского монастыря, на лавочках сидели пожилые люди, одни читали газеты, другие играли в шашки, третьи в домино. Дама с внуком присели на одну из лавочек, стали рассматривать иллюстрации в купленных книжках. Девочки играли в мяч, в игру «вышибалы». Трое молодых парней сидели на скамейке и тихо беседовали, один из них Володя Разуваев. Мотоциклист в красном шлеме стоял при въезде на автобусную площадь.

Из книжного магазина вышла, прихрамывая Мила, в руках она держала ноты и портфель и медленно направилась к автобусной остановке.

Один из парней, увидев ее, толкнул в бок Володю: «Смотри, это твоя Люда?»

Володя посмотрел в сторону, указанную другом, улыбка промелькнула на лице: «Ребята, все, я пошел», — встал, постоял немного с опущенной головой, решив что-то, стремительно направился навстречу Миле.

— Привет. Что с тобой, почему ты хромаешь?

— Привет. Да вот упала, — Мила остановилась, — приехала в книжный, на ступеньках споткнулась и упала.

— Как же так не осторожно, болит? Давай, я тебе помогу, — взял портфель, книгу и ноты, — а это в портфель нельзя убрать? — показал на ноты и книгу.

— Не влезает. А что ты здесь делаешь?

— Да вот, с работы вышли, у отца в гостях были. Присели с ребятами обсудить увиденное и тебя увидели.

Мила посмотрела в сторону ребят, узнала их, улыбнулась и помахала им рукой. Парни помахали ей в ответ.

Володя взял ее под руку: «Облокотись на меня, легче будет. Так нога болит?»

— Болит. Да ничего, спасибо. Вначале было очень больно, а сейчас мне уже легче.

Они медленно шли к автобусной остановке.

— Людмил, давай в субботу в кино сходим.

— Я не смогу, много учебы, да и по музыке много чего надо выучить.

— Ну, пожалуйста, часа 2—3 отдыха и все. Нельзя же все время заниматься, — усмехнулся Володя.

— Володь! — Мила резко остановилась, — именно сейчас надо заниматься, потому что у меня скоро сессия, да и тебе тоже надо поступать в институт.

— Да мне скоро в армию, забыла?

— Ой, забыла, извини.

— Я соскучился по тебе, давай погуляем немного.

— Тебе совсем не надо скучать по мне, я тебе уже не раз говорила об этом.

— Да, помню я, помню все, что ты мне говорила и думал об этом, но это идет помимо меня… я скучаю. Пошли погуляем.

Мила резко повернулась к нему, посмотрела ему в лицо: «Володь, тебе не меня надо приглашать в кино, а Ольгу Мусаеву. Ты знаешь, что ты ей нравишься? И давно, вот кого тебе надо приглашать в кино, вот с кем тебе надо гулять, провожать и встречать. Я тебя очень прошу, услышь меня. Мы с тобой только друзья! Пойми это».

— Да, понял, понял. А разве друзья не могут сходить в кино?

— Могут. Когда есть время, а у меня времени совсем нет для кино… с тобой и долго не будет. Володь, ты хороший парень, но у нас с тобой помимо дружеских отношений ничего не может быть. Услышь меня! Услышь, наконец! Я не хочу с тобой ссориться. Пойми меня и не обижайся. — Она посмотрела ему открыто в лицо. — Спасибо тебе. И не надо больше меня провожать и встречать из техникума. Не трать на меня время. И обрати уже внимание на Ольгу, она хорошая девушка».

Володя грустно усмехнулся, опустил глаза.

Грант, сузив глаза, через стекла шлема смотрел на Милу: около нее стоял молодой парень, опустив голову, чертил что-то на земле мыском ботинка. В руках парень держал портфель, книги. Она что—то убедительно говорила парню, пыталась забрать у него книги, а он их не отдавал, улыбаясь изворачивался, и в чем—то ее убеждал в ответ, она вначале улыбалась, потом начала сердиться.

Мила, наконец, вырвав у Володи книги и портфель, пошла к остановке. Подойдя к автобусу, остановилась, нагнулась и потерла колено, слегка поморщившись. Вошла в автобус. Автобус тронулся. Володя задумчиво стоял и смотрел вслед автобусу, затем опустив голову, медленно пошел назад в парк, вновь оглянулся. Двое парней наблюдали сцену их разговора, когда автобус тронулся, встали и пошли навстречу другу.

— Что грустный такой? Облом? — спросил один из парней.

Володя грустно утвердительно закивал головой.

Мотоциклист поехал за автобусом.

Автобус из поселка Дзержинского приехал в поселок ТЭЦ-22, остановился на остановке. Мила вышла из автобуса, пошла медленно по тротуару, не успев перейти перекресток, она испуганно остановилась. Дорогу ей преградил мотоциклист в красном шлеме.

— Девушка, как ваше колено? Давайте я вас подвезу до дома?

Мила удивленно смотрела на мотоциклиста, молчала.

— Как ваше колено, болит?

Еще больше удивившись, она попыталась молча обогнуть мотоцикл и пройти.

Мотоциклист ловко преградил ей путь, снял шлем и посмотрел на нее: «Так как ваше колено?» — он улыбался белозубой улыбкой, его серые глаза улыбались.

Мила узнала его, слегка улыбнулась: «Болит».

— Давайте я вас подвезу до дома?

— Спасибо. Не надо, мне совсем рядом идти.

— Вы не бойтесь, я лишь довезу вас до вашего дома.

— Нет, спасибо, я сама дойду.

— Садитесь… я довезу вас до дома и… очень хочу с вами познакомиться.

Ее лицо выразило удивление, глаза расширились, ресницы часто заморгали, она закрыла-открыла глаза: «Ко мне так нагло еще никто не подкатывался».

— Простите, я не хотел вас обидеть. И, по-моему, наглова я ничего не сказал?

— Вот так сесть на мотоцикл к незнакомому мужчине — это вы считаете нормально?

— Нет… — растерялся он, потом улыбнулся, — так давайте познакомимся.

Она молча отрицательно покачала головой.

— Но почему? Давайте познакомимся. Я… очень хочу с вами познакомиться. Я хороший, — он улыбнулся, — и вам понравлюсь.

— Вы так уверены? — удивилась Мила и изменилась в лице, окатив его сверху донизу взглядом с ухмылкой.

— Приходиться, — он пожал плечами, смущенно улыбнулся и тихо добавил. — Я же лидер.

— Лидер? — усмехнулась Мила. — И в чем же?

— В жизни.

— И чего же, лидер, достиг в жизни? Позвольте узнать, — улыбнулась она.

— Всего, чего захочу.

— Вы не внимательны к вопросу. Я спросила, чего вы достигли? А не чего вы достигните? Лидеру понятна разница вопроса? — она вновь усмехнулась.

— Ну-у, хвастаться ведь не пристало лидеру?

— Согласна. А вы без хвастовства, просто назовите ваши достижения, лидер.

— Достижения они ведь разные, для одного человека это достижения, а для другого нет. Это в двух словах не скажешь.

— Если вы лидер, значит вы достигли того, чего не достигли другие? Так?

— Нет, не так. На этот раз вы не внимательны к моему ответу. Я же сказал, что достижения бывают разные, для одного человека это достижения, а для другого нет.

— Тогда вы не лидер.

— Почему это? Лидер — это человек, который идет впереди других людей, пользующийся авторитетом товарищей, победитель. Победитель в жизненных ситуациях, которые происходят в моей жизни. Лидеры разные бывают в школе, в городе, стране.

— Согласна. Вот и назовите свои победы?

— Вот так, незнакомому человеку? На улице? Вы считаете это нормально?

— Согласна, не нормально, — она посмотрела на него и засмеялась.

Он, глядя на нее, тоже улыбался плотно сжатыми губами и все так же внимательно смотрел на нее, потом рукой указал на заднее сиденье мотоцикла.

Она медленно отрицательно помахала головой, затем быстро обошла мотоцикл, обернулась, внимательно посмотрела на него: «Прощайте! Свидимся ль еще? Кто знает?» — улыбаясь, сделала реверанс.

— Свидимся обязательно, — улыбнулся он.

— Тогда и пофилософствуем, — улыбаясь, добавила Мила, — в следующий раз, возможно, — пошла к дому.

Он растерялся от неожиданного ее ухода, крикнул: «Подождите».

— До следующего раза, — крикнула в ответ Мила.

— А когда он будет? Когда будет следующий раз?

Она остановилась, спиной к нему, не повернулась.

— Так, когда будет следующий раз? — в спину ей вновь крикнул он.

Она медленно повернулась, улыбаясь, посмотрела на него: «Когда вы сможете перечислить свои достижения… лидер», — медленно и четко произнесла каждое слово, ее глаза смеялись.

Его глаза тоже засмеялись, он, сдерживая улыбку, смотрел на нее. Мила повернулась и, прихрамывая, пошла к своему дому. Грант растерянно смотрел ей вслед.

Он задумался: «Таково быть не может, — подумал он, — как такое может быть? Но, я хорошо все помню…» — тряхнул головой, освобождаясь от своих мыслей, затем медленно поехал за ней по улице, остановился, задумчиво глядя на нее, завернул за угол дома вслед за ней, увидел, как она входила в подъезд дома. Постояв немного, он развернулся и поехал к общежитию.