Каштановая Долина

Мила Никова

Однажды в руки Инги, молодого эксперта-криминалиста, попадают коралловые бусы, которые, по легенде, обладают магической силой проверять глубину любви избранника.Бусы хранят в себе мистические истории, произошедшие в Каштановой Долине. Прекрасное платье, сшитое из слез, загадка исчезновения детей, зелье колдуньи Максы и скитания графа, потерявшего все – тайные тропы к загадкам прошлого открываются перед вами в этом мистическом романе.Итак, мой дорогой читатель, отправляемся в путь…

Глава 4

Говорящая птица

Тома с маленьким сыном продолжала жить в городке. Добрая жена пекаря имела к ней расположение, а узнав, что Томе решительно не на кого опереться в своей жизни, прониклась к ней еще более.

Когда Томас немного подрос, она предложила Томе работу в пекарне, решив посвятить девушку Тому во все тонкости и секрет своего кондитерского и хлебопекарного искусства. И Тома сразу показала себя с самой лучшей стороны. Пекарша души не чаяла в своей сноровистой и понятливой ученице. Все у Томы получалось легко: и пышный белый хлеб, и сдобные улитки с маком и кунжутом, и ароматные леденцовые петушки.

А уж про яблочный штрудель и говорить нечего: не успевала пекарня отработать и полчаса, как штруделей в продаже уже не бывало.

Одним словом, тетушка Чина была очень довольна. Тем более, что Тома довольствовалась своим жалованьем и большего у пекарши не просила.

В такой тихой и неторопливой жизни прошло почти пять лет. Томас рос послушным и спокойным мальчиком. «Характер явно не отцовский», — думала Тома, глядя, как малыш часами разглядывает мух, залетевших в открытое окно, или паука, спускающегося на своей длинной нитке.

— Мама, купи мне птицу, — попросил он однажды.

— Птицу? — удивилась Тома. — Какую птицу?

— Говорящую, серую такую, с ярким хохолком вот здесь, — и Томас коснулся своей макушки, показывая, где должен располагаться этот самый хохолок.

— Но где же я возьму такую птицу? — спросила Тома.

— Она стала бы мне другом, — задумчиво произнес Томас. И тут же встрепенулся: — А отец может подарить мне такую птицу?

— Отец? Какой отец? — снова опешила Тома.

— Ну да, он же погиб, я совсем забыл. Извини, мама — и Томас уткнулся в ее колени.

С того времени Тома и думать больше ни о чем не могла, только о птице. Она сходила на птичий базар, расспросила местных мальчишек-птицеловов, но такой птицы никто не знал. Все лишь недоуменно пожимали плечами и предлагали купить черную умную галку, заливистого кенаря и даже африканского попугая. Но только не серую с хохолком говорящую птицу.

Тома уже совсем отчаялась найти такую и уговаривала Томаса на лесного дрозда, но мальчик упрямо крутил головой и настаивал на своем. «Уж не отцовский ли характер в нем начал проявляться?» — подумала про себя Тома.

И однажды, когда она по просьбе тетушки Чины отправилась закупать орехи для сдобного печенья, Тома увидала ту самую птицу.

Серая некрупная птица с алым хохолком, что украшала ее миниатюрную головку, сидела на изгороди и косила агатовым глазом на кур, что копались в придорожной пыли, выискивая что-то там своими чумазыми клювами. И вдруг Тома явно услышала, или ей все-таки показалось, как слегка трескучий голос произнес:

— Ну что за манер-р-ры? Ковыр-р-ряться в пыли… фу, какая пошлость.

Тома обернулась в поисках голоса, но поблизости никого не было, только птица и куры…

Томе была абсурдна сама ситуация, но тем не менее она подошла к изгороди и сказала, обращаясь к птице:

— Простите, вы умеете разговаривать?

Птица уставилась на нее своим агатовым глазом и сделала вид, что не понимает Тому.

— Не могли бы вы стать другом одному маленькому мальчику? — снова спросила Тома.

Птица переместилась по изгороди, покрутила маленькой головкой, приводя в движение свой красивый хохолок:

— Др-р-ругом? Нет, — вдруг ответила она и снова устремила на Тому свой блестящий агатовый глаз: — Подр-р-ружкой…

— Что, простите? Я не расслышала, — переспросила Тома.

— Я девочка, — сказала птица, — поэтому могу стать только подр-р-ружкой мальчику.

— Это я и имела в виду, — обрадовалась Тома, — пойдемте? Полетимте… — запуталась она в словах. И засмеялась от того, что разыскала для сына птицу.

— Позвольте пр-р-редставиться: Чаколита, для своих просто Чака, — застрекотала птица и, снявшись с изгороди и сделав круг над ничего не подозревающими курами, уселась на Томино плечо. Так они и отправились домой.

Томас от вида Чаки пришел в неописуемый восторг, он прыгал на месте, смеялся и хлопал в ладоши.

— Мамочка, да ведь это та самая птица, про которую я тебе говорил. Я же говорил, говорил тебе, что есть такая птица на свете. Я даже знаю, как ее зовут.

— И как же? — спросила Тома.

— Мою птицу зовут Чака, ведь так? — Томас поискал глазами пернатую подружку. Та с самым независимым видом сидела на высокой спинке кровати и чистила свои перышки.

— А где я буду спать? Мне нужен отдельный домик с жер-р-рдочкой и плотными штор-р-рами, я люблю засыпать в абсолютной темноте, — заявила она.

Томас снова захлопал в ладоши и пообещал, что завтра собственноручно изготовит ей такой домик, а сегодня рад уступить ей свою подушку и одеяло, только чтобы ей было комфортно.

Чака великодушно махнула своим хохолком, дескать, согласна.

Но Томасу, конечно, долго не спалось в эту ночь. Он приоткрывал глаза и смотрел на спящую Чаку. А та спала на подушке, совсем как ребенок, поджав лапки и положив под голову правое крыло.

— Чака… — благоговейно шептал Томас и легонько, одним пальчиком, дотрагивался до ее алого хохолка.

Вскоре сон одолел его, и он уснул. Ему снилась Чака. Только она была совсем не такой маленькой, а огромной и могучей птицей. Посадив Томаса к себе на спину, она взлетала высоко-высоко, и он видел под собой заросшие лесами высокие горы, а внизу, в ущелье, — оранжевую реку. Чака пикировала вниз, до самой реки, у Томаса захватывало дыхание, и он уже видел, что это вовсе не река, а связка коралловых бус, которую кто-то уронил в ущелье. Томас тянется рукой, чтобы схватить нитку бус, но Чака взмывает вверх и уносит его далеко за перевал, где цветут маковые поля. Томас идет среди полей и слышит мамин голос: «Томас, Томас, мальчик мой, вернись…», — но им овладевает такая сонливая усталость, что он опускается на землю и теряется среди трепещущих маковых цветов…