Холодный герцог

Мила Дрим

Герцог Дэвид Ричмонд – человек, окутанный порочной славой и страшной тайной прошлого.Надменный, богатый и властный, он считает, что за деньги можно купить всё.Его очередное приобретение – юная Диана Орнейская, прекрасная дочь графини.Нежная, как цветок, юная Диана, покоряясь воле жестокой матери и желаниям бессердечного герцога, идет с ним под венец.Станет ли их союз нечто большим, чем брак по расчету? Сможет ли холодный герцог, презирающий всех женщин, довериться одной, своей молодой жене?

ГЛАВА ШЕСТАЯ

— Что он сказал тебе? — врываясь в спальню быстрым шагом, вопросила графиня. Глаза её возбужденно поблескивали, на губах блуждала взволнованная улыбка. Лилиан совершенно не беспокоило то, что её дочь минутой ранее легла в кровать, чтобы наконец-то отдохнуть. Какой отдых, когда решалась их судьба?!

— Он назвал меня своей невестой, — приподнимая голову, негромко ответила Диана.

— Невестой?! Он так сказал? — графиня, нарушая свои правила, села на постель дочери.

— Да, и он сказал, что скоро объявит об этом, — жадно ловя каждый взгляд матери, произнесла девушка.

— Прекрасно, дорогая! — графиня одобрительно заулыбалась. — Но не стоит расслабляться, ведь для полной победы нам не хватает свадебной церемонии. Интересно, герцог выберет для её проведения главный лондонский собор? Ох, там соберется весь высший свет Англии.

— Мама, — осторожно позвала Диана. Сейчас, вопрос, где именно состоится свадьба, мало волновал её. Зато другой, более важный вопрос, требовал ответа.

— Что? — раздражение блеснуло в серых глазах графини.

— Герцог велел мне узнать от тебя, что происходит за закрытыми дверьми в спальне. Ты расскажешь мне?

— Мы поговорим об этом чуть позже, — решительно поднимаясь на ноги, заявила графиня. Лицо её вновь стало высокомерным.

— Когда — позже? — понимая, что знать об этом — важно, вопросила Диана.

— Не сегодня! Сегодня был слишком трудный день. Если я не лягу спать прямо сейчас, то утром у меня будет серый цвет лица. Впрочем, как и у тебя. А тебе теперь тоже нужно выглядеть блистательно. И хорошенько следи за прической. Рут!

— Да, госпожа, — служанка выглянула из смежной комнаты.

— Теперь еще лучше убирай волосы Дианы. Ты поняла меня? — графиня послала служанке строгий взгляд.

— Да, госпожа.

Когда за матерью закрылась дверь, Диана, прижав подушку к груди, обреченно заплакала. Слезы её, без единого звука или всхлипывания, горячими ручейками побежали по щекам. Она научилась плакать так, не привлекая внимания, в пять лет. Громкие слезы невероятно раздражали утонченный слух (как сама говорила про себя графиня) матери, изредка навещавшую свою дочь в имении. Шум Лондона и так действовал на нервы, и графиня хотела, хотя бы вдали от города, насладиться тишиной. Диана, пятилетняя малышка, ради любви и здоровья своей мамы, сумела погасить в себе яркие эмоции, одним из естественных проявлений которых были рыдания. Она стала тихой, незаметной и покорной.

Лишь бы мама любила её.

После выходных, проведенных в имении четы Ридели, графиня вместе с Дианой, вернулись в Лондон. Город встретил их холодным туманом и мелким дождиком. Казалось, небо живописно отражало то, что творилось в душе Дианы. И хотя она умело делала вид, что все хорошо, внутри девушки все раскалывалось от страха на мелкие кусочки. Будущее, как никогда прежде, пугало Диану. Оно казалось черной, беспросветной тьмой, в которую ей, без права на возвращение, предстояло шагнуть.

Это состояние было знакомо Диане, и отзывалось в памяти мрачными мгновениями из раннего детства. Тогда, после смерти отца, её, в возрасте двух лет, отправили жить в загородное имение, подальше от Лондона и скорбящей матери. Правда, скорбь графини прошла достаточно скоро, однако желание вернуть к себе ребенка, у неё так и не появилось.

Особняк, в котором жила графиня Орнейская, соединял в себе два слова — шик и изящество. Мебель, каждая деталь интерьера, словно кричали о том, как богата их хозяйка, и каким хорошим вкусом та обладает. Первый этаж был выдержан в серых тонах. Единственным ярким пятном здесь был белоснежный рояль, который, впрочем, служил больше украшением, нежели музыкальным инструментом. Несмотря на все свои заверения, графиня Орнейская имела ужасный слух, и от того играла на рояле очень скверно.

Второй этаж, на котором расположились спальные комнаты, всецело принадлежал бледно-голубому цвету. Стены, покрывала и шторы, даже ковер, устилавший пол, и тот был голубым. Несмотря на то, что Диана считала этот оттенок одним из самых красивых, находиться в спальне было крайне некомфортно — создавалось впечатление, что каждый дюйм комнаты источал холод и недоброжелательность по отношению к ней.

К тому же, впервые за эти годы, девушка вновь оказалась в прежде родном доме. Когда-то она могла лишь мечтать об этом. Однако теперь все выглядело и чувствовалось иначе. Все казалось ей здесь чужим, ничто не радовало глаз, даже вид из окна на Лондон. Диана, проведя большую часть своей жизни в окружении загородной красоты Англии, тосковала по месту, где выросла.

— Это просто немыслимо, — заявила графиня, по привычке, без стука и предупреждения врываясь в спальню дочери. Диана, в этот момент читавшая книгу, отложила её в сторону и вопрошающе посмотрела на мать.

— Что случилось? — негромко, чтобы еще больше не раздражать её, поинтересовалась девушка.

— Мы на грани провала! — графиня смерила дочь недовольным взглядом. — Разве не ты говорила мне, что герцог назвал тебя своей невестой?

— Да, я говорила, — вся вытянувшись, как тетива, ответила Диана.

— И где он?! — серые глаза Лилиан гневно блеснули. — Уже середина недели, а от герцога нет ни весточки!

— Мама, я думаю… — начала, было, Диана, но графиня резко оборвала её:

— Я не спрашиваю, что ты думаешь! Я пришла не за этим, — Лилиан вздернула подбородок. — У нас нет времени ждать. Мы сами поедем к герцогу.

— Сами?! — поднимаясь на ноги, в ужасе переспросила Диана. Книга, что была на её коленях, рухнула на пол. Заметив это, графиня подняла её и, прочитав название, сказала осуждающим тоном:

— И ты это читаешь?! Разве можно читать такое?

— Мама… — Диана протянула руку, чтобы забрать книгу, но вместо этого получила книгой по ладони.

— Не нужно ничего говорить! Молчи! Я сейчас же позову Рут, и велю ей привести тебя в надлежащий вид.

Спустя полтора часа Диана смотрела на свое отражение в зеркале. То, что предстало её глазам, мало радовало девушку. Признаться, она и подумать не могла, что мать, благородная графиня Орнейская, посмеет нарядить свою дочь в такое. Если то, что было на Диане, подходило под слово «платье», то с очень большой натяжкой.

Корсаж столь плотно сидел на девушке, что её грудь теперь выглядела непристойно вызывающей. Она, возвышаясь над вырезом платья, приковывала к себе внимание. Диана попыталась исправить это положение. Девушка потянула за край платья, но увы, старания её оказались тщетными. Помимо этого, юбка платья так же была узка — и сквозь легкую ткань отчетливо проглядывались округлые девичьи бедра.

— Что ты делаешь?! — как ужаленная, подскочила к дочери графиня. — Не смей трогать платье!

— Мама! — Диана умоляюще посмотрела на Лилиан. Та окинула дочь снисходительным взглядом. — Разве это пристойно — идти в таком виде к герцогу?! Я чувствую себя порочной женщиной.

— Видимо, именно такие ему и нравятся, — негромко процедила графиня, но Диана, все же, услышала её.

— Что?! — девушка, полная отчаяния, ухватилась за руку матери, однако та мигом скинула её ладонь.

— Я говорю, что для того, чтобы герцог поторопился с помолвкой, нам нужно приступать к решительным действиям. Мы навестим его, и ты покажешься ему во всей красе. Только слепой человек останется равнодушным при виде тебя.

— Я не могу в этом пойти, — впервые в жизни высказывая свое мнение, и мало того, показывая протест, произнесла Диана.

Графиня медленно, будто готовясь к нападению, повернула голову в сторону дочери. Сузив серые глаза, Лилиан тихо прошипела:

— Ты смеешь противиться моему решению?

— Мама, я не противлюсь, а призываю тебя к здравому рассуждению… — балансируя между желанием донести до матери важность своих слов и одновременно опасаясь испортить с ней отношения, выдохнула Диана.

— К здравому рассуждению? По твоему, я умалишенная? — графиня, схватив дочь за плечо, впилась недобрым взглядом в её лицо, которое тот час перекосилось от боли.

— Нет, мама, конечно, нет.

— Послушай, дочка. Мы на грани банкротства. Если ты не выйдешь замуж за герцога, то мы закончим жизнь нищенками, побирающимися на улице.

— Как такое может быть? — Диана, потрясенная новостью, вся задрожала. — Отец ведь был богат…

— Вот именно, был. Теперь осталось всего ничего, — умалчивая о том, что своей любовью к роскошной жизни и многочисленным излишествам, она сама привела их финансы к такому состояние, произнесла Лилиан.

— Это ужасно, — ощущая чувство вины, выдавила из себя Диана.

— Будет еще ужаснее, если мы упустим своей единственный шанс, — смерив дочь наигранно-ласковым взглядом, графиня нежно сжала её слабую ладонь. — Ты должна сделать это ради нас.

— Хорошо, мама, — Диана заглянула в серые глаза графини.

— Прекрасно. Прямо сейчас мы отправляемся в гости.

— Ваша Светлость, — на пороге кабинета показался дворецкий. С напряжением взирая на своего хозяина, слуга мысленно готовился к раздражению с его стороны, ведь он своим появлением отвлекал герцога от работы.

— Да? — взгляд темно-зеленых глаз метнулся от бумаг, разложенных на дубовом столе, на лицо дворецкого.

— У вас посетители, Ваша Светлость.

— Посетители? Я не звал никого в гости, — герцог нахмурился. Дворецкий, расценивая это, как явный признак недовольства, нервно сглотнул.

— Раз я никого не приглашал, отправь гостей обратно. Скажи, что я занят очень важной работой, — Дэвид, взяв перо, продолжил делать записи на бумаге.

— Я пытался, Ваша Светлость, но гостьи очень настойчивы. Вернее, одна из них.

— Гостьи? — герцог отложил перо в сторону. — Кто именно прибыл ко мне?

— Графиня Орнейская и её дочь.

— Вот как? — издевательская усмешка изогнула губы герцога. — Пригласи их ко мне в кабинет.

— Как прикажете, Ваша Светлость, — чувствуя, как на лбу проступают капельки пота, ответил дворецкий.

Спустя пару минут в кабинет герцога, шурша юбками, зашли графиня и её дочь. Лилиан была в серебристо-сером платье, а вот Диана куталась в какую-то длинную накидку. Довольно странный наряд, но мужчина не придал этому значения.

— Чем обязан вашему визиту? — даже не удосуживаясь встать из-за стола, вызывающе громко вопросил Дэвид.

— Как же так, Ваша Светлость? Неужели вы забыли о нашем разговоре и моей прекрасной дочери? — елейным голоском начала графиня, подталкивая дочь вперед. — А мы здесь, чтобы вы вспомнили. Дорогая, снимай же свою накидку, в кабинете очень душно.

Когда Диана начала дрожащими пальцами развязывать ленты накидки, графиня поспешила к выходу из кабинета.

— Я оставлю вас наедине, — небрежно бросила она, плотно закрывая за собой дверь.

Как только до слуха Дианы донесся звук удаляющихся шагов матери, девушка, пробормотав «прошу прощения», сняла с себя накидку, представляя взору герцога свой наряд. Не смея поднять глаз, Диана продолжала стоять на месте, ожидая, когда Дэвид вынесет свой приговор.

Глаза герцога зловеще потемнели. Его взгляд — откровенный, оценивающий, прошелся от макушки серебристо-белых, гладких волос девушки, до носков её атласных туфелек, выглядывавших из-под юбки темно-вишневого платья. Это платье, контрастируя с белой кожей Дианы, подчеркивало юность своей хозяйки, и показывало все те достоинства, которым она обладала. Без сомнения, Дэвид не смог не заметить упругую, соблазнительную грудь девушки, без внимания не осталась и стройная талия Дианы, и, конечно же, округлые бедра, которые навевали на мысли об удовольствии.

Дэвид, ощущая напряжение в теле, тяжело вздохнул. Затем, наконец-таки соизволил подняться из-за стола. Медленно, словно крадущийся хищник, он подошел к Диане. К тому моменту, когда герцог оказался напротив девушки, щеки той алели от стыдливого румянца…