Султанчик

Мила Дрим

Может ли первая любовь стать последней?Я не знала ответа на этот вопрос, пока не встретила летом в деревне загадочного мужчину, который молниеносно украл мое сердце.Мне 15. Ему 24.Я – наивная и глупая. А он – взрослый и серьезный.Я учусь в школе, а он…Постойте, я совсем ничего не знаю о нём…Но я уже люблю.КНИГА ПЕРВАЯВНИМАНИЕ! ВСЕ ГЕРОИ НА МОМЕНТ ВСТУПЛЕНИЯ В СЕКСУАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ ДОСТИГЛИ СОВЕРШЕННОЛЕТИЯ!

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Этот вопрос показался мне звонкой пощечиной. Чувствуя, как мои щеки загорелись румянцем, я едва выдавила из себя:

— Ничего.

— А то, может, собралась помогать нам с машиной, кукла, — незнакомец чуть сощурил глаза, и я ощутила, и только потом увидела, как его взгляд оценивающе скользнул по мне. Как же хорошо, что мой сарафан был ниже колен.

— Нет, я ничего такого не собиралась делать.

Потом до меня дошло, как мужчина назвал меня.

Кукла.

По-хорошему, нужно было что-то ответить. Только что именно? Мой мозг, расплавленный полуденным жаром, плохо соображал. Да и стыд, который заключил меня в свои горячие объятия, не позволял реагировать адекватно.

Зато Карина соображала значительно быстрее, чем я. Чуть толкнув меня плечом, подруга самоуверенно и громко (чтобы наверняка услышали все), обратилась ко мне:

— Пойдем, подруга. Нас пацаны ждут.

— Да, пойдем, — сдавленно, не узнавая свой слабый голос, согласилась я.

Уходя, я страстно желала лишь одного — как и этим утром, благополучно добраться до дома и не свалиться от жары прямо на дороге. И какое счастье, что мне это удалось. Попрощавшись с Каринкой, я с наслаждением шагнула в дом. Как же здесь было хорошо! Легкая прохлада, едва уловимый аромат утренних блинов и свежего мыла! Усталость, как рукой, сняло. Поставив ведерки с ягодами и горохом на нижнюю полку холодильника, я тщательно вымыла руки и умылась. Колодезная вода, не успевшая до конца согреться, была невероятно приятной для меня.

— Пришла, кызым? — эбикайка выглянула из своей комнаты.

— Ага, пришла. Набрала, сколько могла. Жарко очень, — я, зайдя в комнату, в которой спала, подошла к окну. Через белоснежную тюль я разглядела красную девятку и мужчин возле неё. Заметила я и того наглого незнакомца.

«Кукла» — застучало у меня в голове. Ощущая смешанные чувства и злость, я нахмурилась. Что за обращение такое? А потом, мне снова стало стыдно. Вот дура-то. Зачем я остановилась возле них?!

— Кого там выглядываешь? — голос эбикайки пробился сквозь мои размышления.

— Просто смотрю, — я порывисто задвинула шторы. — Солнце такое яркое, пусть будет так.

— Яры, кызым, (татар. ладно, дочка), — бабушка взяла с полки очки с толстыми линзами и нацепила их на нос. Я улыбнулась — теперь эбикайка была похожа на стрекозу.

— Пойду — почитаю, отдохну. Потом пироги будем печь, бабушка улыбнулась мне. — Как хорошо, Айгуль, что ты приехала. Я теперь пироги буду почаще делать, настроение есть возиться с тестом.

— А раньше, что не было? — я внимательно посмотрела на эбикай.

— Было, и все же, когда любимая внученька в гостях, хочется чаще радовать пирогами.

— Эбикайка, — я порывисто обняла её. Она была такая невысокая, её голова, покрытая светлым платком, упиралась мне в подбородок, и мое сердце сжалось от нежности к ней. — Ты и так меня радуешь своей добротой и гостеприимством.

— Кызым, — бабушка похлопала меня по руке, — красавица моя. Пойду, лягу.

А я, оставшись одна, села на кровать. Покосилась на мягкую подушку — тоже, что ли, прилечь, отдохнуть. Да, заодно и книгу почитаю. Но стоило мне только подняться, как ноги понесли меня к окну. Словно делая что-то противозаконное, я несколько раз обернулась, и только потом чуть сдвинула штору. Мои глаза устремились в сторону того самого дома. Мужчины все еще возились с девяткой. Около минуты я смотрела на них, желая увидеть того незнакомца. В этот раз попытка оказалась неудачной.

Я, тяжело вздохнув, забрала книгу со стола и легла на кровать. Злясь на себя, я невидящим взором разглядывала книжную страницу. Не подойду больше к окну, и даже смотреть не буду в ту сторону. Так обещала я самой себе. Только где-то в глубине, я понимала, что эти обещания не просуществуют слишком долго.

Вечером мы с эбикайкой напекли беляшей в духовке. Они получились небольшими, но очень вкусными. Поужинав и убрав на кухне, я, глянув на настенные часы, поспешила привести себя в порядок для прогулки с Каринкой. Тщательно расчесав волосы, собрала их в небрежную косу. А сарафан сменился на джинсы-клеш и тонкую маячку. Если что, потом забегу и накину еще кофту с длинными рукавами. А пока было слишком жарко для неё.

Полвосьмого за мной зашла Каринка. Окинув её взором, я поделилась своей догадкой:

— Кажется, ты решила каждую прогулку показать всей деревне, как надо модно одеваться.

— А то! — Карина улыбнулась. — Даже если деревня, нужно стильно одеваться.

Я улыбнулась в ответ. Карина выглядела модной столичной штучкой — облегающие белые брюки, кроссовки в тон и ярко-красный, как ягода, что собирали мы у Касим-абзи, топ с бахромой.

— Смотри-как, — Карина сдвинула бахрому топа, и я увидела блестящий пирсинг на пупке подруги.

— Больно было делать?

— Нормально, — Карина усмехнулась, — больнее было ремнем от мамки получать.

— Тебя, что бьют? — ужаснулась я.

— Знаешь, будь у меня такая дочь, как я, я бы тоже её иногда порола ремнем, — самоуверенно заявила Каринка. — Пошли гулять.

Деревенская улица была наполнена различными ароматами — запах свежескошенной травы, навоза, приближающейся прохлады и парного молока… Я жадно вздохнула, с наслаждением впуская в свои легкий воздух. Улыбка коснулась моих губ, когда я увидела вдалеке пастуха, ведущего домой несколько коров. А некоторые люди видят такое только по телевизору…

— Айгуль, — Карина толкнула меня локтем, — они идут.

Я, оторвав взор от коров, посмотрела вперед. К нам приближались два парня.