Дети Доброты

Мила Бачурова, 2021

После долгой разлуки и тяжёлых испытаний герои наконец встретились и возвращаются домой. Казалось бы, помешать не должно ничего. Кроме недавних врагов, которым неожиданно требуется помощь. Шаман пленён. Серый, Эри и Джек вынуждены вернуться в обезглавленный поселок, который после череды странных событий вдруг ополчается против своих спасителей.В мире, где день и ночь поменялись местами, сколько ещё зла сотворят те, кто называют себя детьми Матери Доброты? И сумеют ли противостоять им те, кому Доброта неведома?

Глава 7. Кирилл

Рэд пришёл к Кириллу вместе с Мраком. Быстро, едва ли полчаса прошло — Кирилл успел только помыться и переодеться с дороги. Мрак, видимо, тоже ничего другого не успел — чугунок с ужином отец и сын принесли с собой.

— У вас и поедим, — объяснил Рэд.

Кирилл согласно кивнул.

Лара накрыла на стол. Расставила тарелки, вынула из буфета рюмки. Четыре поставила рядом с тарелками, одну в стороне.

Кирилл налил в рюмки самогона. Ту, что в стороне, Лара накрыла куском хлеба.

Молча, не чокаясь, выпили. Помолчали. У Лары вдруг затряслись плечи. Она всхлипнула и, закрыв лицо руками, выскочила из-за стола. Громко хлопнула входная дверь.

Рэд посмотрел вслед убежавшей Ларе. Взялся за бутылку и заново наполнил рюмки. Придвинул к Кириллу его, поднял свою. И, глядя Кириллу в глаза, твёрдо сказал:

— Давай. Вернулись — молодцы.

После третьей выпитой рюмки Кирилл подумал, что при его истощении и недосыпе, усталости после дороги, должен бы уже под стол упасть. Но почему-то не падал. И хмеля не было ни в одном глазу, только голова опустела — того гляди зазвенит.

Рэд достал сигареты, вопросительно посмотрел на Кирилла. Тот махнул рукой: кури здесь, чёрт с тобой. Поставил перед Рэдом блюдце — вместо пепельницы.

— Как так-то? — закурив, спросил Рэд.

Вопрос содержал в себе сразу всё.

Как погибла Олеся? Почему Джек и Серый остались на юге? Кто такой Шаман?

Рэд не осуждал, не сочувствовал, не торопил. Кирилл знал, что командир умеет отрешаться от горя. Сначала — дело, а уж потом… Что там творится у железного Сталкера на душе, и что бывает «потом», никто не знал. Единственная женщина, которая знала, умерла восемь лет назад. Рэд безучастно пускал в потолок дым и ждал, пока Кирилл соберётся с силами.

— Человек, которого ты запер в чулане — очень сильный менталист, — начал Кирилл. — Менталист — это тот, кто умеет внушать свои желания другим людям. Благодаря этому умению Шаман и его помощница создали на юге новую религию…

В середине рассказа Кирилл заметил, что в дом вернулась Лара. Подошла, села рядом с ним. Веки у неё припухли, но больше Лара не плакала. Так же, как Рэд, напряжённо и внимательно слушала рассказ.

— По дороге домой нас догнали жители шаманского посёлка, — закончил Кирилл. — Рассказали, что Ангелина пропала, и начался беспредел. Драки, грабежи, изнасилования… Джек сравнил этих людей с псами, которые сорвались с цепи. В посёлке оставались женщины и дети. Да и мужики, по сути, ни в чём не виноваты… Я решил, что анархию допускать нельзя, и приказал нашим вернуться. — Он замолчал.

— Это сколько ж они там, получается? — хмурясь, спросил Рэд. — Два месяца уже?

— Почти. Пятьдесят семь дней.

— И бункерная девочка с ними? — уточнила Лара.

— Да. Мы бы её не увели, от Джека теперь не оторвёшь.

Лицо у Лары потеплело.

— Надо же. Нашла-таки папашку… Отчаянная девка.

— Есть в кого, — буркнул Рэд. — Вы б слыхали, какую мне Вадя из-за неё истерику закатил.

— А когда ты с ним разговаривал?

— Дак, аккурат на другую ночь, как пацаны ушли. Думал, она обратно в Бункер подалась. Я бы раньше поехал, да к утру буран поднялся. Следы замело, не видно ни хрена — чёрт её знает, куда делась.

— А к Егору ты не ходил? — подал голос Мрак.

Рэд кивнул:

— Дошёл, а как же. Сразу после Бункера к ним подался. Егор сказал — были, мол, ваши, задневали да ушли. Два парня и девка. Я думал, у вас с Серым мозгов хватит — эту дурищу с хвоста стряхнуть.

— Застремались у Егора оставлять, — объяснил Мрак.

— Почему? Что бы он ей сделал?

— А я знаю? На нём не написано.

— Правильно сделали, что не оставили, — согласился Кирилл. — Егор с Шаманом знаком. Неизвестно, что бы было. — Вспомнил, как они заезжали в посёлок Егора, помрачнел. — Но только из Егора информацию клещами не вытянуть. Я пытался расспрашивать — молчит.

— Потому что спрашивать не его надо, — проворчал Рэд.

Кирилл кивнул:

— Вот и я так подумал.

— В Бункер пойдёшь?

— Да. Прямо завтра и пойду. Мне необходимо узнать правду.

***

В Бункер Кирилл поехал вместе с Рэдом. Долго его отговаривал — беседа предстояла тяжёлая, а присутствие адапта, который «Вадю» терпеть не мог, осложнило бы её ещё больше. Но Рэд категорически заявил, что одного Кирилла не отпустит.

— Проедет тебе по ушам, а ты схваваешь — не подавишься, — отрезал он. — При мне, глядишь, брехать остережётся.

Дорога едва начала высыхать после весеннего половодья. Кирилл с грустью подумал, что о прекращении товарообмена с Бункером Рэд мог и не рассказывать — заметно было, что не ездили здесь давно. Обочины стремительно зарастали бурьяном, сквозь насыпанный когда-то, плотно утрамбованный щебень лезла молодая трава.

Побег Эри стал последней каплей в отношениях между Бункером и адаптами, которые и без того трещали по швам. После того, как девушка пропала, Вадим объявил, что Бункер переходит на автономное существование. Эти слова Рэд запомнил и выговорил их с особым презрением.

— Ну, и всё, — закончил рассказ он. — Насильно мил не будешь. Больше я к ним не совался и другим запретил.

— Ясно, — сказал Кирилл.

Понятно было, что, если бы в это время в посёлке находился он сам, такого не допустил бы. А у Рэда дипломатия никогда не была сильной стороной. Кроме того, никакой необходимости в поддержании отношений с Бункером Сталкер попросту не видел. Да по большому счёту, с практической точки зрения, её и впрямь не было. Никаких контраргументов, кроме интуитивного «так нельзя!» Кирилл предъявить не мог. Как и не мог сказать, чего ждёт от разговора с Вадимом. Что-то должно было решиться — это он понимал. Знать бы ещё, что…

До того как всё случилось обширную территорию, на которой располагался Институт, опоясывал бетонный забор. Ворота из металлической решётки, сколько Кирилл себя помнил, запирались на простую задвижку, обрезок такого же металлического прута — защита от расплодившего в окрестных лесах зверья.

Сейчас ворота украшал здоровенный навесной замок. Выглядел он так, словно, раз повесив, с тех пор его не открывали. На дороге, ведущей от ворот к Институту, между бетонных плит сквозь старую, засохшую траву пробивалась молодая. Ни одной примятой травинки Кирилл не заметил. С той стороны к воротам не подходили уже очень давно.

— Что, сюрприз? — ухмыльнулся Рэд, трогая дужку замка.

Кирилл ругнулся и оглядел ворота. Ничего, похожего на звонок, не увидел. Да здесь, кажется, звонка никогда и не было — до того как всё случилось в будке КПП у ворот постоянно находилась охрана, а после катастрофы люди пользовались задвижкой. А теперь, значит, замок. Интересные дела творятся.

Кирилл знал, что одна из камер, дающих изображение на монитор в бункерной рубке, установлена над воротами. Но помнил и то, что без необходимости, возникающей крайне редко, никто из бункерных жителей в рубку не заходит. Как привлечь к себе внимание, он понятия не имел и, вероятно, ещё долго терзался бы этим вопросом, если бы не Рэд.

Который, подёргав замок и бросив:

— Ну? И чё стоим, кого ждём? — привязал коня к металлическим прутьям, ухватился за решётку и, сноровисто перебирая руками и ногами, принялся карабкаться вверх.

Кириллу ничего не оставалось делать, кроме как последовать его примеру.

Рэд, разумеется, управился быстрее. Спрыгнул с другой стороны ворот и уселся на землю в демонстративно выжидательной позе. Кирилл пыхтел, карабкаясь по железным прутьям. До сих пор считал, что на физическую подготовку не жалуется.

— Непривычная нагрузка, — попробовал оправдаться он. — Руки соскальзывают, неудобно.

Рэд хмыкнул.

— Да понятное дело, непривычная. Это мы ещё по детству в завалах скакать насобачились — что твои белки… Да ты ногами толкайся, на одних руках далеко не уползёшь. Ногой упёрся — руку выкинул. Потом другую. Давай: и, раз! И, два!

С командами Рэда дело пошло лучше. Скоро Кирилл, отдуваясь, перевалил через верхнюю планку ворот.

Пока они шли по знакомой до метра, тысячу раз хоженой дороге, Кирилл почему-то успел увериться, что у неприметной бетонной коробки, входа в Бункер, их встретят. Но дверь оказалась закрытой. Гостей в Бункере определённо не ждали.

Кирилл надавил квадратную кнопку звонка. Трезвон не слышал, но знал, что он разносится по всему Бункеру — именно поэтому, для того, чтобы не тревожить население, гостей с поверхности было принято встречать у входа.

Подождал. Тишина. Из транслятора, укреплённого над звонком, не доносилось ни звука.

Кирилл снова позвонил. Тишина.

— Они там живы, вообще? — обронил Рэд.

Кирилл похолодел. Чёрт его знает, что происходит в Бункере!

Вдруг Вадим доигрался с каким-нибудь очередным «экспериментом»?! И ведь не попасть под землю никак. Внешнюю дверь они с Рэдом, допустим, выломают — это не так сложно, а вот металлический люк полуметровой толщины, если он закрыт, не взять и прямым попаданием снаряда. До того как всё случилось люди умели заботиться о безопасности.

Кирилл снова надавил кнопку звонка. В этот раз держал палец, не отпуская.

Пожалуйста! Ну, пожалуйста! Ну…

— Что происходит?

Кирилл от неожиданности едва не присел. Динамики микрофона, должно быть, выставили на полную мощность. Недовольный голос Вадима разнёсся над окружающим Бункер пустырём так громко, что, будь Кирилл лесным зайцем — стреканул бы отсюда без оглядки.

— Добрый день, Вадим Александрович.

Не раз и не десять Кирилл искренне радовался вбитым в голову с детства, на уровне рефлексов, вежливым «ниочёмушным» оборотам.

Обыкновенное «Спасибо, как-нибудь в другой раз» в ответ на «Хер ли надо? По рылу давно не получал?» могло надолго подвесить соперника и дать бункерному умнику время на то, чтобы ударить первым. А простой вопрос «Как дела?», заданный кому угодно, был способен загнать собеседника-адапта в натуральный ступор. Людей, выросших на поверхности, никто не обучал вежливому отзыву: «Спасибо, хорошо». Они всерьёз задумывались над тем, как у них дела, и стоит ли рассказывать об этом Кириллу. Что, опять же, давало определённые преимущества.

Вадим обучал Кирилла основам культурного общения самолично. Но приём, освоенный ещё в юности, сработал и с ним.

— Здравствуй, Кирюша, — машинально отозвался Вадим.

В ушах у Кирилла зазвенело. «Бедные звери», — пронеслось в голове. К новому апокалипсису готовятся, не иначе. Вслух сказал:

— Микрофон сделайте потише, пожалуйста. Очень громко.

— Да-да, секунду.

Какое-то время у Вадима, должно быть, ушло на то, чтобы вспомнить, где здесь, на пульте, «делают тише».

— Так нормально?

— Да, теперь нормально. Спасибо. Как у вас дела?

— Хорошо. Спа… Э-э-э, — очнулся Вадим. — То есть, до вашего появления было неплохо. А сейчас вы устроили форменный переполох. Надеюсь, это обусловлено каким-то важным происшествием. Что случилось?

— Я расскажу, — пообещал Кирилл, — только переминаться тут с ноги на ногу не очень приятно. Вы не хотите меня впустить?

— Прости, но нет, — отрезал Вадим. — Бункер законсервирован — надеюсь, тебе, в отличие от твоего друга, — Кирилл не видел, но прекрасно представил взгляд, брошенный на Рэда, — не нужно объяснять, что это значит. А по твоему состоянию я вижу, что ситуация не критическая.

Да уж. По сравнению с теми ситуациями, которых Кирилл не помнил — когда адапты притаскивали его сюда умирающим, — наверное, действительно не критическая. Он ведь стоит на ногах и разговаривает.

— Ситуация, я бы сказал, взрывоопасная, — со всей внушительностью, на которую был способен, объявил Кирилл. — Мы побывали на юге. Мы знаем о Матери Доброты. Познакомились с Шаманом и привезли его сюда. Теперь вы меня впустите?

— Что, прости? — недоумения в голосе Вадима хватило бы на пятерых Кириллов в лучшие годы. — О чём ты?

— Ах, да, — саркастически спохватился Кирилл. — Вы, вероятно, не знаете. Отдали детей и забыли. А Шаман, между прочим, на этом поприще новую религию сотворил! Отбракованных вами — не знаю уж, по какому признаку — младенцев, согласно верованиям Юга, приносит Мать Доброты. И не абы кому, а самым достойным. То есть, самым послушным и благочестивым. С вашей лёгкой руки выстроена целая управленческая система, Вадим Александрович.

— Какая система? Каких ещё детей? Что ты несёшь?! — Вадим, похоже, рассердился не на шутку. — Прости, Кирюша, но мне кажется, что ты не трезв. Прежде ты не позволял себе появляться здесь в таком виде! Каким образом вы преодолели ворота, запертые на замок, не хочется даже спрашивать.

— Перелезли, — услышал Кирилл наполненный сарказмом голос Елены Викторовны. — И ты бы видел, с какой сноровкой! Я посмотрела записи с камеры, Дарвин был прав. Теперь у нас есть наглядное подтверждение того, что человек произошёл от обезьяны.

— Прекрасно, — вздохнул Вадим. — Господи, дожили… Кирюша. Я всё понимаю. Но хочу напомнить, что тебе давно не семнадцать лет! Ты вернулся из дальнего путешествия, ты возбуждён. Но, тем не менее. Советую тебе переосмыслить своё поведение в целом и, в частности, визит сюда — к людям, которые помнят то, каким ты был когда-то и, несмотря ни на что, тебя уважают. В твоём нынешнем состоянии, мы не готовы к дискуссиям, прости.

— Да никакой я не пьяный! — возмутился Кирилл. Вдруг поняв, что слово в слово повторяет Серого, года три назад впервые заявившегося домой едва стоящим на ногах. И сообразив, что сейчас-то они с Рэдом, конечно, трезвые, однако вчерашний перегар никуда не делся, и в Бункере его точно учуют. — Вадим Александрович! Честное слово, со мной всё в порядке! Впустите нас, пожалуйста.

Был бы Кирилл один — возможно, его бы впустили. По наступившему молчанию стало ясно, что Вадим колеблется. Но Кирилл был не один. А Рэд из произнесённого Вадимом сделал собственные выводы.

— Сам-то, не нажравшись — не возбуждаешься, что ли? — презрительно проговорил он. — Или колёса специальные есть, чтобы вставляло?

— Прекрати, — схватив Рэда за руку, взвыл Кирилл. — Он вообще не о том! Вадим Александрович, поймите…

— Не уверен, что готов к пониманию. — Голос Вадима будто покрылся коркой льда. Когда Кирилл был маленьким и слышал такой тон, точно знал, что на скорое прощение рассчитывать не стоит. — Приходите, когда протрезвеете. Если, конечно, вообще вспомните, что такая необходимость была.

— Сейчас и правда не лучшее время для того, чтобы разговаривать, — донёсся из транслятора ещё один голос, примиряющий. Кирилл узнал Григория Алексеевича.

— Доброй ночи, Кирюша, — сказала Елена. Кириллу показалось, что видит её брезгливо поджатые губы.

— Доброй ночи, — закончил Вадим.

И Кирилл не услышал, но понял, что микрофон отключили. Он успел среагировать: поймал Рэда за руку до того, как тот врезал кулаком по транслятору. Сквозь зубы проговорил:

— Не смей. Уходим.

В этот раз через забор Кирилл перелез куда ловчее.

Они с Рэдом отвязали лошадей.

— Ну? — требовательно спросил Рэд.

— Не знаю, — честно сказал Кирилл. — Хрень какая-то. Понимаешь… К Вадиму можно относиться как угодно. Но, хоть ты меня убей — сейчас он говорил абсолютно искренне! Он действительно ничего не знает ни про детей, ни про Мать Доброты. Реально уверен, что я бухой и спьяну чёрт-те что несу.

— Да ладно? — вскинулся Рэд.

— Угу. Вот, чем хочешь поклянусь! Я знаю Вадима. И знаю, как он себя ведёт, когда что-то не договаривает. Сейчас — это была правда.