Фиктивная жена. Завоевать босса

Мила Александровна Реброва, 2023

Перед самым Новым годом меня подставили. Обвинили в крупном воровстве, но начальник предложил выход – стать его фиктивной женой. И мамой для его сына. Может, я и отказалась бы, если бы не любила его с подросткового возраста, когда была всего лишь служанкой в доме его дяди. Обиднее всего, что он меня даже не помнит…

Глава 3

Мика

— Вот что за прелесть, а? Может, и мне такого родить? — умиляется Хади, держа пухлика на руках. Я сижу рядом, чтобы он не капризничал, ведь малыш тот еще привереда и не дается каждому в руки.

— Скучаешь по подгузникам? — поддеваю ее я.

— Как ни странно, но да, скучаю, — улыбается она, качая головой. — Мои-то уже выросли. Не верится, что в следующем году моя малышка уже пойдет в первый класс!

— Да, они быстро растут, — киваю я.

— Слушай, а когда ты уже своих заведешь? — переводит она тему. — Сколько можно работать? Пора уже выбросить этого мужчину из головы и начать строить свою жизнь, Мика. Ты не можешь прождать его всю жизнь…

— Я и не жду! — краснею я, выдавая свои глупые чаяния.

— А вот и ждешь! Я же вижу. И понимаю, что ты делаешь! Нельзя так, девочка. Жизнь летит мимо тебя, понимаешь? Он взрослый мужчина, и его уже не исправишь.

— Я и не стремлюсь его менять, — в сотый раз жалею я о том, что имела глупость когда-то рассказать Хади о своей влюбленности в Нурлана. — И ни на что не надеюсь.

— Тогда зачем согласилась нянчиться с его ребенком? — сканирует она меня взглядом.

— Это ничего не значит, — не сдаюсь я.

Знаю, что Хади хочет как лучше, искренне беспокоясь о моем благополучии. Но, если бы мы могли приказать своему сердцу не любить кого-то, жизнь была бы куда проще.

***

— Какой ты нарядный! — выкупав и переодев Рустама в купленную сегодня одежду, восклицаю я.

Нурлан выдал мне карточку на нужды ребенка, так что я накупила ему пару нарядов, игрушки и новую бутылочку.

Вернувшись из магазина, я всё сразу же выстирала и кинула в сушильную машину, так что с удовольствием смогла надеть обновки на сладко пахнущего малыша.

— А вот и папочка, — услышав, как хлопнула входная дверь, подхватила я малыша и пошла проверять.

Нурлан действительно стоял в коридоре, снимая пальто, только вот был он не один.

— Малика? — с удивлением в голосе уставился на меня брат Хади, которого я хорошо знала, ведь мы не один год проводили праздники и отпуска вместе.

— Добрый вечер, Мурад, — здороваюсь я, преодолев растерянность.

— Вы что, знакомы? — смотрит на нас Нурлан.

— Да, Малика очень близка с моей сестрой. Можно сказать, член семьи, — отвечает он на вопрос друга.

Мужчины проходят в гостиную, а я стою, не зная, что мне делать дальше.

— Ты можешь ехать, — заметив мою нерешительность, говорит Нурлан, забирая у меня ребенка.

Кивнув, я прощаюсь с мужчинами и, одевшись, спускаюсь в фойе, на ходу вызывая такси. К счастью, дом элитный, и я с комфортом жду в вестибюле, пока приедет машина.

За час доезжаю до дома и, поняв, что в холодильнике хоть шаром покати, заказываю себе доставку. Готовить нет сил, как и идти в магазин. После разговора с Хади я всё еще чувствую себя выжатой как лимон. Понимаю, что она права, но внутри такая пустота, что хоть вой.

Она и тетя столько раз пытались сосватать меня, но я каждый раз находила отговорки. И ведь парни, которых они предлагали, были из очень хороших и обеспеченных семей. Но я не могла пойти против себя. Не могла заставить себя переступить через свои желания и мечты. В моей жизни и так было слишком много лишений, чтобы я лишила себя еще и выбора из-за страха остаться одна.

В конце концов, ради чего я училась и работала? Неужели я не имею права выбрать себе ту жизнь, которую хочу?

Нурлан

— Не ожидал увидеть тут Мику, — говорит Мурад, стоит за девушкой закрыться двери. — Надеюсь, мне не стоит говорить тебе держаться от нее подальше?

— Чего?! — офигеваю я от слов и тона друга.

— Того. Я ж тебя знаю, у тебя напрочь отсутствуют границы, Лан. Малика, считай, член семьи, и я…

— Да нужна она мне! — прерываю я его речь. — Она ж малявка!

— Ей двадцать два, — подумав, отвечает Мурад.

— А мне сорок четыре, да и, не будь, я бы не стал делать что-то с нашей. Потом проблем не оберешься. Мне это надо? Разбирайся потом с ее братьями, доказывай, что девушка гулящая и в койку ее никто силой не тащил…

— У нее никого нет. Поэтому я и говорю тебе, чтобы относился к ней с уважением. У девочки и так нелегкая судьба, ей не нужно, что к ней приставали.

— Приставали? Это ко мне пристают, а не я! И женщин мне хватает и без твоей малолетки, знаешь ли, — возмущаюсь я.

— Я просто предупредил. А теперь давай знакомь меня с сыном, — улыбается друг, тяня руки к ребенку.

— Это Рустам, — говорю я, передавая ему ребенка. Толстунчик забавно сосет свою пустышку, глядя на Мурада внимательным взглядом. Видать, приценивается и решает, стоит ли закатывать истерику.

— Кажется, мне пора заводить еще одного ребенка. Я и забыл, какими они бывают сладкими, — устраивает он его у себя на коленях.

— Я бы с радостью отдал тебе своего, — в неверии качаю я головой, не понимая, как кто-то добровольно может согласиться на подобное.

— Жаль, что ты не понимаешь радость отцовства.

— Мне этого просто не дано, — пожимаю я плечами. — Я не понимаю, что хорошего в том, чтобы привязать себя к одной женщине и наделать ей детей, которые, опять же, опутывают тебя со всех сторон, лишив всякой свободы.

— Это называется узами, дорогой мой. Узы любви и доверия. Пока ты воспринимаешь это как тюрьму, твое восприятие не изменится.

— Поздно мне меняться, Мурад. Это ты у нас смог к сорока годам круто изменить свою жизнь. Мне же слишком поздно это делать, да и желания такого у меня нет.

***

— Ну чего те, а? — встав над кроватью с мальцом, спрашиваю я. Для бутылочки слишком рано, так что дело тут явно не в голоде.

Толстунчик тут же тянет ко мне руки, сверкая крупными слезами на щеках. Я минут пять лежал, надеясь, что его истерика затихнет и он просто уснет, поняв, что не удостоится внимания, но какой там. Если заведется, фиг его остановишь.

— И зачем мне тебя брать? Час ночи! Спи давай! — требую я, не ведясь на его манипуляции. — Вот придет твоя нянька, с ней и будешь обниматься.

— А-а-а-а… — тут же обиженно заревел он, не дождавшись моей реакции.

— Да что за наказание такое… — ворчу я, доставая его из кроватки.

Нахал тут же замолчал, а когда я сунул ему в рот пустушку, начал с сопением ее посасывать.

— И что дальше? — поинтересовался я. — Я, вообще-то, спать хочу, в отличие от тебя! Еще кормить тебя через три часа, — взываю я к его совести, но куда там. Нахальный малыш лишь довольно вздыхает и кладет голову мне на плечо. — Это всё та нянька тебя разбаловала! — ворчу я, укладываясь на кровать и устраиваясь с ним на плече. К счастью, он принимает такой вариант и затихает, позволяя мне вернуться к прерванному сну.

***

— Он вел себя просто отвратительно ночью, — не могу я не упрекнуть пришедшую с утра няню.

— Может, зубик резался? — тут же берет она ребенка, сидящего в детском стульчике.

— Ничего у него не резалось. Просто кое-кто привык к рукам! — говорю я с укором, смотря на довольного объятиями ребенка. — Вот зачем ты его сейчас взяла? Сидел же спокойно!

— Детям нужна ласка, — негодует эта малявка. — И это нормально — взять его на руки.

— Пытайся ограничить телесный контакт, — требую я. — Из-за тебя мне потом приходится возиться с ним и укладывать с собой! — ставлю я точку и иду к выходу. И так потратил на нее свое драгоценное время.

Мика

— Вот ведь осел! — рычу я вслед хозяину жизни. — Должно быть, у меня помутился рассудок, когда я решила, что влюблена в него!

— Яй! — будто подтверждая мои слова, выкрикивает пухлик, вынимая изо рта пустышку.

— Ты мой сладкий! — не удержавшись, звонко целую я его в пухлые щечки. — Ишь чего твой папка удумал, да? Да разве тебя можно спустить с рук?! — крепче обнимаю его, покачиваясь с ним на руках.

Малыш довольно что-то агукает и хватается за воротник моей кофты.

— Поедем сегодня гулять, — иду я с ним на кухню. Ведь завтракаю теперь тут, так как сделать это дома не успеваю. Да и малыша пора кормить. — Надо купить моим родным подарки, вчера при Хади я этого сделать не могла, — делюсь я с ребенком, доставая из холодильника масло с колбасой.

К счастью, к мистеру «не люблю обниматься с собственным сыном» приходила женщина, которая убиралась и набивала холодильник продуктами.

Позавтракав и накормив Рустама, я уже строила планы, в какой именно торговый центр поеду, когда ребенок вдруг раскапризничался.

— Что такое, мой хороший? — нахмурилась я, не понимая, что это вдруг на него нашло. — Неужели всё же зубки?

— Й-и-и-и… — заплакал он жалобно, и я, прижав его к себе, потрогала его лобик.

Горячий.

— Неужели заболел?! — ахаю я, не желая в это верить. — Где же у твоего папы аптечка? Сейчас найдем, потерпи, мой хороший, — приговариваю я, идя с ним на руках в ванную. К счастью, именно там и оказывается пластиковая коробочка с лекарствами и градусником, который мне и был нужен.

— Сейчас померим, да? Вот так, — ворковала я, устраиваясь с ним на диванчике и прикладывая градусник ему под мышку. — Тридцать восемь и пять!

В панике звоню Нурлану, на что тот лишь выдыхает:

— И что делать?

— Звонить врачу, что же еще?! — возмущаюсь я таким ответом. — К кому ты обычно его водишь? Он сможет нас принять?

— Ни к кому не вожу, — всё тем же тоном отвечает он.

— То есть как это? — не понимаю я. — У него что, нет педиатра?

— А зачем он ему? Он же не болел! — искренне не понимает он.

— Ладно, потом с этим разберемся, — раздраженная донельзя, выдыхаю я. — Позвоню подруге и попрошу контакты ее врача и съезжу. Где его документы?

— Документы?

— Свидетельство и медицинская карточка, они же у тебя?

— Черт! Поищи в моем комоде, я уже и не помню, куда я их сунул.

Молча кладу трубку, не понимая, как можно быть таким… таким… Да у меня даже слов не находится, чтобы описать его!

— Идиот! — всё же рычу я, вместе с маленьким направляясь в хозяйскую спальню.

Ищу нужные мне документы и, к счастью, довольно быстро нахожу. Звоню Хади и прошу ее прислать контакты врача, на что она начинает взволнованно спрашивать, в чем дело.

— У него температура, и я волнуюсь. Вдруг это вирус? — сажусь я обессиленно на кровать, качая Рустама на руках.

— Успокойся, Мика, ты просто уже забыла, что у детей порой поднимается температура. Может, просто зубки режутся.

— В том-то и дело, что нет!

— Ну значит, дело в чем-то еще, перестань беспокоиться и поезжай в клинику, потом обязательно отзвонись мне, — успокаивает она меня.

— Хорошо, спасибо, Хади, — благодарю я ее и сразу же звоню врачу, который, к моему облегчению, соглашается принять нас.

Вызываю такси, натягиваю на капризничающего малыша комбинезон и спускаюсь. Отправляю Нурлану адрес частной поликлиники и решаю позвонить.

— Я скинула вам адрес, подъезжайте, чтобы забрать нас, — не терпящим возражения тоном требую я.

— Ты что, на такси не можешь? — ожидаемо вздыхает он, словно это не его ребенку требуется осмотр врача.

— А вдруг с ним что-то серьезное? Я всего лишь няня! Вы должны присутствовать при осмотре! — не могу я сдержать своего возмущения. Ну как можно быть таким твердолобым?!

— Хорошо, сейчас выеду, — видимо поняв, что меня не переспорить в этом вопросе, кладет он трубку.

— Не повезло тебе с папочкой, конечно, — вздыхаю я, прижимая к себе крепче бедного пухлика. — Ну ничего, мы его перевоспитаем, да?