Король (не) желает жениться, или Фиктивная семья для монарха

Мила Синичкина, 2022

– Жить хочешь? – Да. – Тогда ты выйдешь за меня, Адель. – С чего бы? – Мне нужна фиктивная семья, чтобы остаться на троне. А тебе нужна жизнь. Ведь я и казнить могу. Почти шесть лет назад я провела ночь с правителем соседнего королевства, чтобы избежать навязанного родней брака. Он оставил мне кучу золота и… ребенка в утробе. Но судьба свела нас вновь. И теперь он требует стать его фиктивной семьей, даже не подозревая, что мой сын и есть столь необходимый ему наследник.

Глава 1

— Госпожа, там прибыли гости, требуют их впустить, — в комнату вбегает моя помощница.

— Розалинда, ты помнишь мой приказ? — не отрываясь от вышивки, спрашиваю ее.

— Да, но, госпожа, — опять начинает она.

— Ты знаешь, что у моего сына завтра именины? Пять лет исполняется, первая важная дата, — перебиваю помощницу.

— Конечно, госпожа, мы все ждем, когда сможем поздравить Роберта, но.

— И ты слышала с утра, что я просила не беспокоить меня сегодня, так как мне нужно успеть закончить подарок?

— Слышала, — уже чуть не плачет Розалинда. — А также я помню, что ровно на неделю в году мы не принимаем посетителей. Празднуем ваши с сыном именины и отдыхаем.

— Тогда что ты забыла в моих покоях? — поднимаю–таки взор на помощницу.

В этот раз я не успела, как следует подготовиться к нашим с Робертом дням рождения, разница которых ровно два дня. И я крайне раздражена по этому поводу.

— Простите, госпожа. Но там не обычные гости, там сам король! — на последнем слове Розалинда трагично заламывает руки.

— Наш король? Киприот? — спрашиваю удивленно. — Что он здесь забыл? Его дочурка не жалует провинцию, предпочитая обитать в теплых краях.

— Нет, — качает головой помощница, — не наш. Там…

Но ей не удается договорить, в мои покои вламывается…

— Генрих! Моя дорогая, к тебе пожаловал Генрих! Король Ардории к вашим услугам, — заканчивает он и насмешливо кланяется.

Страх мгновенно пронзает мое тело, руки трясутся, а пальцы не слушаются. Откладываю вышивку, заставляю себя выпрямиться и взглянуть Генриху в глаза.

— Чем обязана? — никогда раньше перед ним не лебезила и не собираюсь сейчас начинать. — Розалинда, ты свободна.

Отпускаю, едва держащуюся на ногах, девушку. Нервишки у нее ни к черту.

— Как это чем, Адель? Как это чем? — всплескивает руками Генрих, проходит внутрь комнаты и по–хозяйски присаживается на мою кровать. — Остановиться у тебя хочу. Ведь здесь самый лучший гостиничный комплекс во всей Ксандрии! Ах, и как я без него жил, — он проводит рукой по моей постели. Моей! Постели! — Сколько времени прошло с нашей встречи? Пять лет? Шесть?

— Без трех месяцев шесть, — отвечаю напряженно. — И ты ведешь себя неприлично. Не лапай мое покрывало.

— Фу, какая ты грубая, — кривится Генрих. — И брось, мы оба знаем, что в Ксандрии нравы куда более свободные, чем в Ардории. Эх.

— Если ты за этим приехал, то пошел вон, — поднимаюсь на ноги, по–прежнему держа в руках большую иглу.

— Но–но–но! Адель, где твои манеры? Я все–таки король, — показывает на себя Генрих, изображая возмущение. — Но так и быть, тебе готов простить грубость. В память о нашем близком общении.

— Одна случайная ночь ничего не значит.

Говорю, а сама думаю, что наша очень даже значила. Но только для меня.

— Как ты можешь говорить такое?! — Генрих снова всплескивает руками. — Это была одна из лучших ночей в моей жизни! Я ведь собирался тебе наутро предложение руки и сердца делать!

— Да? — выгибаю бровь. — Чего ж не сделал?

Скрещиваю руки на груди.

В Ксандрии никто и слова не скажет девушке, если она не сохранит целомудрие до свадьбы. Даже герцогине.

Правда, с заключением брака могут возникнуть сложности. Если брак будет не с тем, кто нарушил целомудрие.

— Так я ж не знал тогда, что ты высокородная особа! Думал, простолюдинка, — пожимает плечами Генрих.

— И потому оставил мешочек с золотом вместо кольца, — усмехаюсь.

— Обиделась? — впервые на лице короля мелькает тень раскаяния.

— Да нет, не особо, — отвечаю, практически не лукавя. — На твое золото мы доделали банный комплекс. Гостям нравится, и деньги приносит немалые.

— Вот! Я ж за тем и приехал, чтобы отдохнуть. Набраться сил, так сказать. Наслышан о твоем комплексе. Даже у нас, в Ардории, его многие хвалят.

— И твой визит, конечно, никак не связан с тем, что его величество Киприот отправился к тебе с визитом? Подожди, дай вспомнить цель поездки, — постукиваю пальцем по подбородку. — Ах да, кажется, чтобы свою дочку Гризельду сосватать? — подозрительно прищуриваюсь.

— Абсолютно нет! — Генрих кладет руку себе на грудь. — Они сами по себе, а я сам по себе.

— Да, конечно, — киваю, — я так и думала.

Слухи о том, что король Ардории в срочном порядке подыскивает себе жену, разнеслись по всем окрестным королевствам. Киприот сразу захотел сбагрить свою дочурку. Только, видимо, жених не слишком жалует невесту.

— Адель, что ты такая колючка? К тебе дорогие клиенты приехали! А ты не пускаешь. Видел я, комплекс пустует!

— Это потому, что мы закрыты. Каждый год в это время у меня и моих работников отпуск.

Равнодушно отвечаю.

Почему–то совсем не к месту вспоминается женская колонка в местной газете. Ее автор нелестно высказался о внешних данных принцессы Ксандрии.

Также он напомнил высокородным аристократкам, что у них есть все шансы заполучить Генриха себе. Ведь только в нашем королевстве нет строгой брачной морали, и жених за тридцать никого не смущает. Тем более, если это король.

Нет, я не хочу за него замуж. Я вообще туда не хочу. Но мысль о том, что было бы, если бы окрестные кумушки прознали, кто у меня в гостях, раздражает.

Словно я ревную?

— Адель, так это ж замечательно! — весело говорит Генрих, вырывая меня из мыслей. — Вместе и отдохнем. Показывай, где я могу расположиться? Или не будем играть в недотрог, и я сразу останусь в твоей кроватке?

При этом король похабно подмигивает, что так и хочется его ударить. Но следом он неожиданно искренне улыбается, являя миру и мне свои обворожительные ямочки на щеках. И я понимаю, почему не устояла тогда, почти шесть лет назад.

Как бы там ни было…

— Извини, но тебе со свитой лучше поискать другую гостиницу для пряток от Киприота, — произношу уверенным, хоть и грустным голосом.

Мысли об охотницах за рукой и сердцем Генриха почему–то снова печалят.

Он не успевает что–то ответить, как дверь в мои покои открывается, и вбегает…

— Мама! К нам в сад заползло целое семейство больших улиток! Скорее идем, ты должна это увидеть! — радостно кричит Роберт.

Я испуганно застываю, переводя взгляд с сына на Генриха.

Черт. Только слепой не увидит столь очевидной схожести между ними. Роберт мало что унаследовал от темноволосой меня.

— Мама? — удивленно переспрашивает король. — Это твой ребенок?

— Д–да, — киваю, слегка заикаясь. А потом добавляю более твердо. — Имею право!

— А мужа нет, — бормочет сам себе под нос Генрих. — Так–так, интересно. Сколько мальчику лет?

— Завтра мои именины, сэр. Мне исполнится пять лет. А что вы делаете в покоях моей матери? — Роберт моментально включает режим защитника.

Он у меня настоящий юный джентльмен.

— Пять лет? — восклицает Генрих, не обращая внимания на вопрос сына. — Это же, это же.

Он замолкает, не в состоянии подобрать слова.

А я зажмуриваюсь. Сейчас Генрих посчитает, сейчас он все поймет. И тогда мне не жить.