Мама для подкидыша

Мила Александровна Реброва, 2022

Мы с партнером моего брата, который не давал мне прохода, нашли в мусорном контейнере выброшенного ребенка. И теперь он шантажирует меня тем, что отдаст его в приют, если я не стану его женой.

Глава 5

Шамиль

Что-то тут было не так. Не знаю, что именно, но еще в лифте почувствовал. Словно что-то сдерживало Хади. На миг мне показалось, что она тоже чувствует то же притяжение, что и я, но девушка, как всегда, поспешила вернуть меня с небес на землю.

Мне категорически не нравилось происходящее, но я уже не мог остановиться. В тот момент, когда погас свет и эта всегда, казалось бы, стойкая женщина превратилась в напуганную маленькую девочку, что-то дрогнуло внутри меня. Я отбросил все свои планы на соблазнение и успокоил ее.

— Мне кажется, ты врешь самой себе, — останавливаюсь я напротив нее, не касаюсь, нет, но между нами так мало места, что стоит мне лишь покачнуться, и я сольюсь с ее телом в единое целое.

Кто бы знал, как велик соблазн так и сделать. Смять ее непокорный рот в поцелуе и сделать так, чтобы ее нет превратилось в да. Я мог бы это сделать. Мог бы разбудить ее чувственность и заставить пасть под чарами страсти и желания, но… Этот чертов страх, что плескался на дне ее ореховых глаз, останавливал меня, не давая двинуться дальше.

— Я не хочу больше с тобой разговаривать. Только подумала, что ты не так плох, как кажется, но ты опять за свое! — плотно сжимает она губы. Такие соблазнительные губки, тронутые розовой помадой… — Как я и сказала, в понедельник Мурад выходит на работу, впредь решай все свои вопросы с ним! — фырчит она и удивляет меня тем, что просто берет и отталкивает меня, после чего уверенным шагом идет к лифту, чтобы скрыться в нем от меня.

Но от самой себя не сбежишь, Красоточка. Хочешь ты того или нет, но я разбужу в тебе страсть.

***

— Мама и сестра твоего партнера очень милые, — говорит мама по пути домой.

— Да? — с удивлением кошусь я на нее. Странно, что она столько просидела на банкете. Я-то думал, попросится домой намного раньше. Теперь, кажется, понятно, почему продержалась почти два часа. Видимо, компания Хади и ее мамы пришлась ей по душе.

— Да. Очень милая женщина, а дочка такая хорошенькая и скромная. Жаль, что вдова. Ни детей, ни мужа в таком возрасте…

Почему-то слова мамы царапнули меня. Сама мысль о том, что у моей строптивенькой мог быть муж, а уж тем более дети, была… Неприятной.

— Несчастья случаются, — неопределенно отвечаю ей я, пытаясь не выдать истинных чувств.

— Да, действительно несчастье. Иногда я думаю, что без машин всем жилось бы лучше. Столько жизней уносят автомобильные аварии…

— А о чем вы говорили? — прерываю я ее, видя, что она готова снова окунуться в хандру, вспомнив об аварии, унесшей жизни наших близких.

— Да обо всем понемногу. Альбина занимается благотворительностью, вот думаю присоединиться к ней в пятницу. Будем готовить и раздавать еду бедным.

— Ты же не будешь готовить сама? — хмурюсь я.

— Я же для нас готовлю…

— Готовить для нас — это одно. Я найму тебе помощника, будешь просто раздавать указания. И не спорь! — видя, что она готова возразить, прошу я твердо. — С твоим здоровьем нагрузки вредны. Или забыла, что сказал врач?

— Хорошо, сынок, только не волнуйся. Сделаю, как ты скажешь, — радует она меня согласием.

Дальнейший путь проходит в тишине, и мне удается подумать о том, как именно я буду завоевывать свою Красоточку с ореховыми глазками.

***

В понедельник понял, что всё не так просто, как я себе представлял. Хади решительно меня избегала. Как ни пытался, я так и не смог с ней пересечься за день. Ведь Мурад вернулся, и у меня больше не было предлогов обращаться к ней.

Мы с Хамзатовым всю вторую половину дня провели в переговорах. Мои ребята, приехавшие из столицы, уже начали работать над котлованом, пока мы решали вопросы, связанные с мэрией. На выданных нам бумагах оказалась ошибка, из-за чего нам пришлось изрядно побегать, пока Мурад не подключил знакомого.

— Вот и пытайся работать после такого честно! — ворчал мой партнер, уже под вечер высаживая меня у офиса, где всё еще стояла моя припаркованная с утра машина. — Я домой. Обещал жене приехать пораньше, Алия всё еще волнуется, что я не до конца поправился, — с непонятной мне нежностью говорит на прощание Мурад.

Его одухотворенный взгляд почему-то заставил меня задуматься. До сих пор не верилось, что такой любитель женщин, как Хамзатов, остановился на одной, и вполне этим доволен. Да что там доволен! Он просто светится от счастья. И ведь женат уже больше года.

Покачав головой, направляюсь к своей машине, но тут замечаю мерс Хади. Неужели всё еще не уехала?

Хади

— Зина, можешь идти, я почти закончила и тоже скоро пойду, — выхожу я из своего кабинета, чтобы отпустить секретаршу.

Зная, что Мурад уехал с Дударовым, я спокойно погрузилась в дела и даже не заметила, как рабочий день подошел к концу!

Зина, поблагодарив меня, тут же уходит, а я, вернувшись в кабинет, с тоской смотрю на стоящий в кабинете диванчик. Спина ужасно затекла, но мне так не хочется оставлять недоделанной работу…

— Прилягу на пять минут, — решаю я, скидывая туфли и сворачиваясь на боку. Диван у меня что надо. Удобный и не кожаный, как обычно принято в офисах. — Я просто на пару минуток прикрою глаза…

Некоторое время я действительно лежу в полудреме, думая о разных мелочах. Прокручиваю в голове вчерашний выходной. Как весело нам было с детьми. Как наш Пухляшик развлекал нас новыми словами.

— Просто спящая красавица… — услышала я словно издалека, но не придала этому значения, слишком сладок был мой сон. А потом что-то коснулось моих губ, и я с ужасом распахнула глаза.

Взвизгнув, я оттолкнула Дударова, склонившегося надо мной. К счастью, он коснулся моих губ пальцем, а не губами, как я изначально подумала. Но это всё равно было неприемлемо!

— Что ты себе позволяешь?! — учащенно дыша, села я на диване, разглядывая упавшего на свой зад партнера брата. — Я разве не просила оставить меня в покое?! В чем, черт возьми, твоя проблема?!

— Я не хотел тебя пугать, — ворчит он, вставая. — И почему ты лежишь тут, вся такая красивая, даже не заперев дверь?! Кто угодно мог войти! Офис пуст, людей нет, а ты…

— Значит, это я виновата, что ты ведешь себя как маньяк?! — вскакиваю я с места и надеваю свои туфли.

— Как маньяк? — приподнимает нахал брови.

— А как же еще? Я разве давала разрешение входить? А раз вошел и увидел, что я в таком положении, вышел бы обратно! Но не-е-ет, тебе же обязательно надо воспользоваться случаем…

— Когда это я пользовался случаем? — вмиг меняется его настроение. Я вижу это по потемневшему взгляду его голубых глаз, которые словно заволокло тучами.

Отхожу к своему столу, но Шамиль идет следом, наступая на меня.

— Знаешь, что значит воспользоваться случаем? — останавливается он прямо напротив меня, когда я упираюсь ягодицами в свой рабочий стол.

— Не подходи… — шепчу я, уже зная, что будет.

В глазах Дударова такие черти, что фиг ты его остановишь.

Он просто берет и молча сокращает оставшееся между нами расстояние и накрывает мои губы своими.

Это не первый мой поцелуй, и он не должен так уж меня шокировать, но шокирует. Наверное, потому, что я ожидаю атаки. Чего-то грязного, с языком и лапаньем частей моего тела, но этого всего не происходит.

Шамиль на удивление нежен и просто прижимается к моим губам своими, словно пробует их на вкус. И руки его вовсе не стремятся меня смять. Они нежно обхватывают меня за шею, гладя подушечками больших пальцев чувствительную к чужим прикосновениям кожу.

Странно, но я паникую далеко не сразу. Сначала я просто застываю словно загипнотизированная. Даже успеваю распробовать его поцелуй. Но потом в мозгу словно что-то щелкает, и холодный озноб пробирает всё мое тело, топя его в волне паники и страха.

Отталкиваю его так резко, что он отшатывается скорее от неожиданности, чем от силы моего рывка. В самом деле, ну куда мне против такого мужика? По сравнению с ним я просто мышка. Уступаю по всем параметрам. Мне бы в жизни его не сдвинуть, не отступи он сам или не используй я момент неожиданности.

— Ты что себе позволяешь?! — рычу я, пытаясь скрыть страх, вызванный его прикосновением. — Я тебе не гулящая девка, которую ты можешь так трогать! Сейчас же убирайся отсюда!

— Хади… — наступает он снова на меня, но я безапелляционно указываю на дверь:

— Вон!

Шамиль

Слишком ошеломленный случившимся, я молча киваю и выхожу за дверь, на которую она мне указывает.

В жизни бы не подумал, что простое прикосновение губ может так торкнуть! Меня аж трясет от силы обрушившегося желания. Понимаю, что, если не возьму себя в руки, просто ворвусь обратно в ее кабинет и разложу ее на столе. И будет это далеко не по обоюдному желанию, судя по той злости и обиде, что плескалась на дне столь милых мне ореховых глаз.

— Надо остыть! — говорю самому себе и сажусь в кресло ее секретаря в приемной. — Зачем поцеловал? — спрашиваю в пустоту, до сих пор чувствуя на губах ее карамельный вкус. Такой сладости я в жизни не пробовал. Эти пухлые губки давно взывали к себе, и сегодня после ее очередной тирады я просто не выдержал, ведь и так с трудом держался!

Сначала я даже подумал было, что она ответит. Что ей тоже понравилось. Но мой маленький ежик опять выпустил свои иголочки.

— Ты всё еще здесь?! — раздается возмущенный голос, и я поднимаю взгляд на одетую в свое пальто и сапоги девушку. Видимо, собралась уходить.

— Хади, послушай…

— Не буду я ничего слушать! И если ты еще раз ко мне обратишься, всё расскажу Мураду! — шипит она, пулей вылетая из приемной.

Я спешу за ней следом, но чертовка ловко запрыгивает в лифт и, прежде чем я успеваю ее догнать, закрывает двери прямо у меня перед носом.

Решаю воспользоваться лестницей и догоняю ее у главного выхода.

— Да стой ты! — кричу ей, когда она слетает с лестницы и спешит на парковку. — Хади!

— Ой! — неловко поскальзывается она на льду и падает, отчего я зло чертыхаюсь, боясь того, что она ушиблась.

— Черт! Вот ведь упрямая ведьма! — в сердцах бросаю я и поднимаю ее на ноги, с облегчением понимая, что она цела.

— Не трогай меня, сколько раз повторять?! — возмущается она, делая шаг назад и снова чуть не падая.

— Не трогать? Чтобы ты снова растянулась на земле и на этот раз сломала себе шею? — зло цежу сквозь зубы. Взрослая женщина, а ведет себя…

— А тебе-то что? Почему ты вообще… Что это? — начав вываливать на меня очередной поток возмущения, неожиданно останавливается она.

— О чем ты? Хватит пытаться меня отвлечь, сегодня тебе придется… — стараюсь я добиться от нее признания того, что и ей понравился наш поцелуй, как вдруг тоже слышу какой-то странный писк на пустынной парковке. — Что за черт? — начинаю оглядываться, не понимая, откуда он доносится.

— Может, кошка? — достает Хади свой телефон и, включив фонарик, начинает светить им в сторону раздавшегося писка.

— Не похоже…

— Й-и-и-и…

— Это ведь не…

–…ребенок? — заканчиваю я ошеломленно за нее. Откуда ему тут взяться?

— О господи, там мусорные баки! — с ужасом говорит девушка и скользя, но не обращая на это внимания, бежит в сторону баков.

— Черт, Хади! — догоняю ее и со страхом, несвойственным мне, по очереди открываю крышки стоящих около стены баков.

Хади ахает и опускает руку с телефоном, когда видит маленький сверток на груде мусора.

Ребенок.

В голове проносится тысяча мыслей, но самая главная из них, жив ли он?

— Держи телефон, я его достану, — пытаясь справиться с первоначальным шоком, прошу я девушку.

Протягиваю руки и аккуратно беру ребенка, поражаясь тому, как мало он весит. Проверяю его и с облегчением выдыхаю:

— Живой.

— Боже… — всхлипывает Хади, пошатываясь.

— Надо срочно ехать в больницу. Сможешь сесть за руль? — спрашиваю ее, направляясь к своей машине.

— Д-да, — кивает она, пытаясь взять себя в руки и собраться.

— Он весь ледяной, думаю, пролежал там не меньше часа, — трогаю я лоб ребенка. — Поедем на моей, возьми ключи из кармана, — прошу ее, когда мы достигаем машины, и она сразу же слушается, скользя рукой в карман моей куртки.

Хади нажимает на кнопку разблокировки дверей и открывает для меня переднюю дверь машины.

— Держи, укутай его в шарф, — снимает она с головы теплый шарф и протягивает мне. — Сейчас, маленький, — дрожащим голосом шепчет она и помогает мне укутать ребенка. — Надеюсь, нас не остановят, — с волнением заводит она машину.

— Если и остановят, объясним ситуацию, нам сейчас не до соблюдения правил, — говорю я, включая печку.

— Почему он такой тихий? Он ведь пищал! А сейчас словно и не дышит! — выезжая на трассу, паникует Хади, всматриваясь в лицо лежащего в моих руках ребенка.

Глаза закрыты, лицо синюшное…

— Господи, он… — всхлипывает она, и я вижу, как ее глаза наполняются слезами.

— Он живой, — обрываю я ее. — Следи за дорогой. Чем быстрее мы доедем, тем быстрее ему окажут помощь.

— Мы доедем, обязательно доедем…

— Хади, успокойся! Он дышит, и, как только мы доставим его в больницу, всё будет хорошо, — уверенно говорю я, пытаясь не выдать собственного беспокойства, ведь ребенок действительно не реагирует. Скорее всего, отключился.

Сердце колет от воспоминаний о племяннике, ведь я с тех пор и не держал больше детей на руках. Молюсь богу, чтобы дал этой невинной душе выжить, и прижимаю сверток к себе, надеясь согреть его в своих объятиях.

Хади

Стоит нам прибыть в больницу, мы с Дударовым тут же мчимся в здание и требуем немедленного осмотра. К счастью, ребенка тут же забирает дежурный врач и велит нам ждать в приемной.

— Я с ума сойду от этого ожидания! — стону я спустя двадцать минут.

Шамиль, меряющий приемную шагами, останавливается и вздыхает. Потом садится рядом со мной, к счастью не трогая, и говорит:

— Позвони брату. Уже поздно, и они наверняка волнуются. Пусть приедет и побудет с тобой.

— А ты? — удивляюсь я.

— Я же не могу тебя утешить. А ты явно нуждаешься в объятиях, Красоточка, — поражает он меня своими словами. А потом… протягивает руку и стирает мою слезинку.

Не знаю, что происходит со мной в этот момент, но я, наверное, впервые за последние десять лет действительно чувствую себя в безопасности. А я-то думала, что за три года, которые прошли со смерти Азима, уже научилась это ощущать. Рядом с семьей и близкими мне ведь ничего не угрожало. Но то, что я почувствовала рядом с Дударовым, было чем-то новым.

— Всё будет хорошо, не плачь больше, — говорит он, и я, моргая, отстраняюсь от него, смущенная своей неправильной реакцией. В голове всплывает его поцелуй, и я вскакиваю с места, обуреваемая паникой.

Конец ознакомительного фрагмента.