Искушение шутника. Психологический триллер

Мика Варбулайнен

Говорят, что деньги не пахнут. А если всё же они имеют запах? Запах плутовства и аферы. Но человек не думает об этом и соглашается на весьма сомнительные предложения, сулящие ему хорошую сумму денег.Данила поступает именно так и в результате оказывается в жутковатом, загадочном месте, покинуть которое, казалось бы, невозможно…

Глава 4

Алексей Юрьевич постучал в комнату дочери:

— Катя! Сколько раз я тебя просил не ставить в гараж грязную машину! Где опять тебя носило? Ощущение, что ты не в Питере живёшь, а в непролазной глуши!

— Пап, я помою! Или Димку попрошу, — через дверь крикнула в ответ Катя.

— Не Димку, а Дмитрия Михайловича. И охранник мой не обязан мыть твою машину. Открой! — Алексей Юрьевич подёргал за ручку закрытую дверь.

— Щас… — за дверью послышались лёгкие шаги, щёлкнул замок и дверь открылась. На пороге стояла заспанная Катя в пижаме.

— Я не понимаю, что за привычка дурацкая закрывать дверь на замок? — возмутился Алексей Юрьевич, заходя. — Дом нормально охраняется. Никто к тебе просто так не зайдёт. Разве что я или мама.

— Вот именно. Ты. А вдруг я переодеваюсь?

— И что? Я твой отец. Я тебя всякую видел, когда ты маленькая была, — Алексей Юрьевич уселся в кресло у окна и закинул ногу на ногу.

— Вот именно, когда маленькая была. А сейчас я уже большая. Чувствуешь разницу? — Катя села на кровать и потянулась к тумбочке за телефоном.

Алексей Юрьевич улыбнулся:

— Слушай, большая, хочу с тобой поговорить… — Катя начала в этот момент водить пальцем по экрану телефона. — Да убери ты телефон! — раздражённо сказал он, перестав улыбаться. — Хоть раз можешь поговорить с отцом без этой игрушки!

— Могу, — Катя отложила телефон. — О чём?

— О жизни твоей. Ты в университет ходишь? Или всё время проводишь со своим этим… — он сделал небольшую паузу, будто пытался подобрать слово, — артистом.

— В универ хожу. С артистом вижусь редко. Ещё вопросы будут? — она с вызовом посмотрела на отца.

— А почему ты мне хамишь?

— Тебе показалось. Я всегда так разговариваю.

— Нет, хамишь, — возразил Алексей Юрьевич, нервно постучав пальцами по подлокотникам кресла, — с мамой ты не позволяешь себе такого.

— Зато ты позволяешь, — почти равнодушно, но от этого ещё более нагло, как показалось Алексею Юрьевичу, ответила дочка. Такая её вызывающая манера общения взбесила его.

— Я?! — задохнулся он. — Если я и говорю твоей матери что-то резкое, так за дело. Чтоб она не совала свой нос куда не требуется!

— Ну, вот и ты не суй, — совершенно спокойно сказала Катя, чем разозлила отца окончательно.

Он встал, бросил взгляд на неё и нервно прошёлся по комнате. Катя сидела на кровати с лицом невинного ангела. Телефон она уже держала в руках и снова водила по экрану пальцем, рассматривая какие-то картинки, как ни в чём ни бывало.

Алексей Юрьевич подошёл ближе и остановился:

— Вот скажи мне, чего тебе не хватает? Я кручусь на работе, как заведённый. Всё для вас с мамой…

— Ага, — не поднимая глаз, подтвердила Катя, чуть кивнув головой, — и ради Элечки. Своей секретарши.

— Что? Что ты сказала?! — Алексей Юрьевич поднял руку, будто намереваясь ударить её, потом сжал кулак, при этом на скулах его заходили желваки, постоял так секунду, о чём-то размышляя, затем медленно разжал кулак и опустил руку. Постояв так ещё какое-то время, наблюдая за дочкой, которая всё так же сидела, уткнувшись в телефон, он усмехнулся и направился к двери, открыл её и, с силой хлопнув, вышел. Через мгновение дверь снова чуть приоткрылась и Катя услыхала его голос, подчёркнуто вежливый и в то же время холодный:

— Ключи от машины, пожалуйста… Быстро ко мне в кабинет на стол! — и дверь захлопнулась вновь. Послышались удаляющиеся шаги и всё стихло.

Катя отложила телефон. «Довышлёпывалсь», — подумала она с досадой, потом встала, взяла со стула сумочку-рюкзак и нашарила там ключи от Шкоды Фабиа, которую отец подарил ей на поступление в университет, на юрфак и, которую она очень полюбила. Подарил со словами, мол, раз ты девочка очень энергичная, шустрая, и даже взбалмошная, одним словом — шкода, то и ездить тебе надо на машине с таким же названием.

Катя была несказанно рада такому подарку, а слова, которыми при этом наградил её отец, она восприняла, как шутку, и нисколько на них не обиделась.

С того момента она практически каждый день ездила на своей любимой Шкоде не только в университет, но и помогала Даниле в его нынешней работе — пугала его нерадивых клиентов, сидя за рулём, на приличной скорости проносясь в нескольких сантиметрах от них, пока её друг, якобы, их спасал, выдёргивая из-под колёс. И вот теперь ей придётся отказаться от этого. И зачем только она ляпнула отцу про Элечку? Подумаешь? Ну, ходят слухи, что у него с секретаршей шуры-муры. И что? Слухам ведь верить нельзя. Надо всё проверить, а потом уж… Катя с досадой постучала себя по лбу.

«Прав, всё-таки отец. Я — взбалмошная шкода. Вот теперь на метро буду ездить, и Даньку подвела…», — мысленно ругала себя она, направляясь в кабинет отца, поигрывая ключами.

Она вошла в кабинет без стука. Отец стоял у окна и смотрел на улицу, чуть отодвинув занавеску. Когда она вошла, он обернулся.

Катя продефилировала молча к столу, заваленному бумагами, с вызовом шмякнула ключи на столешницу, и так же, не сказав ни слова, развернулась и направилась к двери.

— Извиниться не хочешь? — прозвучало у неё за спиной.

— Нет, — не оглядываясь, ответила она.

— Ну… как знаешь. Покатаешься на метро в час пик, в давках… Поумнеешь. Надеюсь, что поумнеешь.

Катя хмыкнула, хотела опять что-то сказать дерзкое про секретаршу, но вовремя передумала. Она вышла с гордо поднятой головой.