Злоумышленник

Влас Дорошевич, 1916

«К великому визирю Абдурахман-хану пришел его верный слуга Ифтагар, поклонился в ноги и сказал: – Для ветра нет заслуги, если он пахнет цветами. Но и не его вина, если он пахнет навозом. Все зависит, откуда он дует. Не может ветер пахнуть цветами, если он дует от навозной кучи. Я приношу плохие вести потому, что прихожу из плохого места…»

* * *

К великому визирю Абдурахман-хану пришел его верный слуга Ифтагар, поклонился в ноги и сказал:

— Для ветра нет заслуги, если он пахнет цветами. Но и не его вина, если он пахнет навозом. Все зависит, откуда он дует. Не может ветер пахнуть цветами, если он дует от навозной кучи. Я приношу плохие вести потому, что прихожу из плохого места.

Великий визирь сказал:

— Не бойся и говори.

— Будучи назначен твоей мудростью следить за тем, что не только говорят, но и думают в народе, — я зашел, по долгу службы, в кофейню, которую содержит некто Саиб на Большом Базаре, и, в интересах государства, стал есть плов с изюмом и бараниной. Другие персы делали для своего удовольствия то же, что я делал из ревности к службе. Ели плов, пили кофе, лакомились фруктами и рахат-лукумом, слушали музыку и смотрели на ученого медведя. Но один из них, по имени Садрай, — он учит в школах и преподает святой закон маленьким мальчикам, — начал громко говорить о твоей милости.

— Громко говорить обо мне? Хвалил?

— Как должно быть у доброго перса, — мой язык в ссоре с ушами. И никогда не повторит того, что слышал.

Великий визирь сказал:

— Ветра не накажу. Говори!

— Он говорил… Он говорил, что твое могущество — вор!

— Гм! — произнес великий визирь. — Но добрые персы ему не поверили?

— Увы! — вздохнул Ифтагар. — Негодяй говорил с таким красноречием, с каким дай аллах всякому персу хвалить свое начальство. К тому же он слывет в народе человеком столь же праведным и добродетельным, сколь ученым и мудрым. Ему поверили все. И в кофейне в один голос повторяли: «Великий визирь»… ты сам знаешь что. Слушая это, я страшно огорчился. Чтобы какие-нибудь гуляки, проводящие свое время в том, что они смотрят на танцующих медведей; обжоры, которые едят пригоршнями плов с бараниной; праздные люди, целый день сидящие в кофейне, — чтобы такие даже люди смели говорить о твоей милости, будто ты… я сказал, что. Я так встревожился, что нашел необходимым донести тебе.

Великий визирь сказал:

— Хорошо! Пожар, когда о нем знают в самом начале, наполовину уж погашен.

Он позвал к себе начальника стражи и сказал:

— Отправляйся сейчас в кофейню Саиба, на Большом Базаре. Все кушанье, которое там найдете, съешьте. Деньги, которые найдете в выручке, возьми себе. Кофейню закрыть. А шляющегося туда учителя Садрая немедленно арестовать и посадить в тюрьму! Будут знать, как учить гуляк говорить гадости про свое начальство!

Не прошло и получаса, как начальник стражи явился и сказал:

— Доношу, что приказание исполнено. Саиб разорен. Садрай — в тюрьме. Мое донесение — это гром, молния поразила уже виновных. Таково должно быть правосудие.

Великий визирь успокоился:

— Дурной цветок уничтожен, и с самым горшком.

Прошло две недели.

Проходя по базару, Ифтагар услышал громкий спор двух торговцев, по обязанности своей заинтересовался, остановился и прислушался.

Один торговец упрекал другого в том, что тот, продавши ему десяток огурцов, обсчитал на две штуки.

— Ты — вор! — кричал обиженный.

Но обсчитавший только улыбнулся на такое оскорбление.

— В другое время я, может быть, взял бы тыкву и ударил тебя по голове, чтобы ты не ругался так скверно. Но теперь в слове «вор» нет ничего оскорбительного. Это все равно, что назвать меня «великим визирем». Если уж самого великого визиря зовут вором, то как же еще титуловать меня? Раз сам великий визирь — вор, нам, простым смертным, и аллах велел!

Конец ознакомительного фрагмента.