Мозаика Сталина

МемуаристЪ, 2023

В 1937 Сталин потряс Париж флорентийской мозаикой карты Советского Союза. Сплошь из рубинов, изумрудов и бриллиантов. Размером в целую стену. Удивительно, но самое лучшее представление о сталинской эпохе можно получить не из скучных статистических справочников и не из томов архивных документов. Если хотите почувствовать, чем жили люди тогда – нет ничего лучше исторической мозаики!Как из драгоценных камешков, из мемуаров, историй и даже анекдотов собирается представление о Великой эпохе покорения природы и строительства новой страны. О подвигах конструкторов, инженеров, рабочих. О личности вождя, который объединял всех вместе – товарища Сталина.Да, вы правильно поняли, я из таких камешков собрал новую книгу о сталинской эпохе. Лёгкую и разноцветную, добрую и правдивую. Подлинная историческая мозаика как есть.

Сталин и злостный вредитель нарком

Два случая когда Сталин обвинял во вредительстве наркома боеприпасов. Рассказывал о них легендарный Сталинский нарком Пётр Горемыкин в интервью институту истории Академии наук в 1976 году.

Истории крайне показательные. Товарищ Сталин шпиономанией не страдал. Если выявлялись прямые враги нашего народа, сотрудничавшие с японской, германской, польской разведками — разговор был короткий. Но если человек ошибся, не справился — вовсе не значит, что надо волочь его к стенке.

Наоборот, товарищ Сталин всегда стремился помочь человеку. Показать верную дорогу, дать возможность самому исправить ошибки и принести пользу родной стране. Справишься — вместо наказания еще и орден или Сталинскую премию получишь. Сколько таких случаев было.

В октябре 1941 года наркома Горемыкина вызывают в Ставку Верховного. Это самый тяжёлый период боёв на самых подступах к Москве. Город непрерывно бомбят.

По военному времени Ставка работает в подвале недалеко от станции «Кировская». Никаких легендарных «бункеров Сталина» отчего-то нарком боеприпасов не называет.

Как оно и было в реальности, никаких бункеров лично для себя Сталин не копал. Был объект номер один — да и тот оказался резервным узлом связи на глубине у станции метро. Зато сегодня аж в нескольких адресах водят экскурсии в «самый настоящий» бункер вождя.

И вот Горемыкин прибывает в Ставку, товарищ Сталин здоровается и сразу берёт быка за рога:

«Вас, товарищ Горемыкин, обвиняют во вредительстве».

Это не шутка. Действительно, в Ставку направлено письмо от начальника главупра по снабжению авиации. В письме указано, что для фронта перестали поставляться новые боеприпасы для самолётов.

Указан и виновный — нарком боеприпасов Горемыкин. Кому же еще отвечать за сорванные поставки? Сталин мягко спрашивает — так ли это. Ох, нехорошая это мягкость!

Горемыкин доложил, что письмо верное наполовину. Поставки боеприпасов, и правда, встали. Но дело совсем не во вредительстве.

Два завода, которые делали эти снаряды, пришлось перевезти в Челябинск в эвакуацию. Оборудование сейчас ещё едет. На месте уже готовятся к приёму заводов цеха местного завода. Как только заводы запустят на новом месте — боеприпасы пойдут в войска.

Как повёл себя Сталин? Может принялся разносить наркома-вредителя, который оставил авиацию без снарядов? Ничего подобного.

Сталин тут же вызывает наркома железных дорог Кагановича и ряд сотрудников ЦК, отвечающих за транспорт. Ставится задача не более, чем за три дня решить вопрос с доставкой. Нарком рассказывал, что так и было сделано, через три дня оборудование прибыло в Челябинск полностью.

Монтировались заводы героически. В мороз за минус тридцать. За три рекордных недели заводы на новом месте были введены в строй.

И ещё характерный штрих. Достройкой и запуском этих заводов руководили аж два наркома сразу: Горемыкин и нарком строительства Гинзбург. Не из Москвы, из Челябинска. С того самого мороза в минус тридцать. Потому и заводы запустили раньше срока.

А вот второй случай. При похожих обстоятельствах Сталин вызывает Горемыкина в Ставку. И снова полу-шуточное, полу-серьёзное обвинение во вредительстве.

На сей раз наркома винил в срыве производства известный конструктор Советских пулемётов Борис Шпитальный. Да-да, создатель легендарных авиапушек ШВАК и ШКАС.

Сталин не говорит прямо о каком конструкторе речь, но всё и так понятно. Вот же на совещании сидит за столом красный сам Шпитальный и смотрит в стол. Видимо, конструктору уже досталось за срыв производства.

Речь шла о том, что новая модель пулемета срабатывала преждевременно, приводила к авариям. Как обычно, конструктора валили на производственников, а те на конструкторские недоработки.

Горемыкин доложил, что в курсе вопроса. Что с неполадками удалось разобраться. Совместными усилиями нашли решение как победить проблему.

«Ну, что ж, — говорит Сталин, — примем к сведению такое заявление».

Шпитальному объявили, что конструктор может быть свободен. А вот наркома товарищ Сталин попросил задержаться.

Примечательно, что вождь не стал устраивать разборки кто прав, а кто виноват. Решили вопрос и молодцы. Но слегка «повоспитывать» молодого наркома пришлось. Конструктора — люди творческие, подход к ним нужен особый.

Сталин наркому сказал так:

«Дорогой товарищ Горемыкин, Вы, очевидно, знаете, как я отношусь к конструкторам, изобретателям. Я Вас прошу ничего не делать самостоятельно без генерального конструктора.

Надо очень тепло, хорошо жить с конструкторами. Они творят очень нужные дела, и от них судьба нашей страны тоже во многом зависит».

Горемыкин совету вождя внял. В том же интервью он перечисляет десятки выдающихся изобретателей и учёных, с которыми плотно работал по теме боеприпасов. Вылилось это сотрудничество в совершенно прорывные, новаторские виды боеприпасов, включая реактивные снаряды. А нам говорят — «Сталин обвинял во вредительстве».