Тайны утерянных камней

Мелисса Пейн, 2019

Несколько лет назад Джесс потеряла маленького сына. Однажды она срывается из большого города и едет в сущую глушь – тихое место, окруженное озерами и горами, где по странному стечению обстоятельств оказывается в доме незнакомой пожилой женщины, называющей себя «прозорливицей» и ищущей загадочные «утерянные концы». Джесс постепенно проникается неочевидным волшебством своего нового дома и даже, как ей кажется, находит любовь. Но прошлое неотвратимо тянет ее назад, мешая обрести веру в добро и лучшее будущее. Мелисса Пейн создала красивый, загадочный и немного меланхоличный мир, которого иногда очень не хватает на контрасте с нашей прозаичной реальностью. Прекрасный образец магического реализма и романтической прозы.

Глава 4. Стар

Она привалилась спиной к низкой кирпичной ограде недалеко от магазина шоколада, подтянув к себе колени и обхватив руками голени. Упрямый весенний воздух не желал расставаться с зимним холодом. От постоянной зябкости у Стар текло из носа, отчего в уголке ноздри образовалась уже маленькая трещинка; слезились глаза. Проснувшись утром, Стар обнаружила, что трещинка стала болезненной, из нее сочилась кровь. Обычно она аккуратно утирала нос шарфом, но сегодня от дыхания в студеном воздухе исходили облачка пара, а из носа вовсю потекло, так что треснувшее место в ноздре заболело еще сильнее. Земля под тоненькими легинсами ощущалась жесткой и холодной, и в голове, по вискам, начала растекаться тупая боль. Сегодня она чувствовала себя такой слабой, такой маленькой — и такой несказанно одинокой.

— Стар? — раздался женский голос.

Она прижалась лбом к коленям, так что волосы по сторонам закрыли лицо, и протяжно выдохнула. В животе резко скрутило. Она все гадала, когда же деятелям из органов опеки удастся ее отловить, а в такой день, как сегодня, Стар чувствовала себя особенно уязвимой и беззащитной. Она поклялась, что больше никогда не даст себя отправить в приемную семью. Она с восьми лет скиталась по таким семьям и уже чертовски устала от всей этой системы. Устала от родителей, которым не хотелось, чтобы эта угрюмая девчонка-тинейджер с приступами клептомании спала в соседней комнате с их драгоценной белокурой доченькой. Устала от людей, которые лишь делали вид, будто любят Стар, — потому что, когда вдруг все шло наперекосяк, оказывалось, что не так уж они ее и любят.

Стар вонзилась ногтями в ляжки. Она была уверена, что мама ни за что бы не позволила так обрушиться их прежнему миру, как это сделал отец. Иногда по ночам она грезила о маме. Ее воспоминания были мелкими разрозненными кусочками, не складывающимися в общую картину: слабый дух корицы, легкая шершавость земли между пальцами, щека, прижавшаяся к мягкой груди. Когда мама слегла с болезнью, Стар было всего пять лет, но главное, что хорошо запомнила девочка из той поры, — это незыблемое ощущение безопасности. Безопасности, тепла и любви.

Женщина рядом кашлянула, переступила с ноги на ногу. «Чувствует себя неловко. Вот и хорошо, — подумала Стар. — Так ей и надо».

Стар потерлась носом о легинсы, покрепче вцепилась пальцами в ноги. Этой тетке придется ее волоком тащить в свою контору, потому что, как бы ни замерзла ее задница на голой земле, добровольно Стар даже не двинется с этого места!

— У меня кое-что есть для тебя, — снова послышался голос женщины, и на этот раз Стар как будто бы ее узнала.

Девочка взглянула на нее поверх коленок. Это была та дамочка, что помоложе, из странной троицы, с которой Стар общалась вчера. Каштановые волосы были так же туго собраны в конский хвост. Она смотрела на Стар уже знакомым девочке взглядом. С пустотой и отрешенностью, от которых глаза становились тусклыми. Такой взгляд у людей Стар встречала нередко, слоняясь по улицам. И видела его раньше, еще когда отец был жив. Девочке было восемь, когда его не стало, и, в отличие от образа мамы, воспоминания о нем словно вонзались в ее душу острыми когтями. Но Стар поспешно отогнала эти мысли: сейчас у нее и без того хватало проблем.

— Я — Джесс, — представилась женщина.

Стар скрестила руки у груди, сощурила глаза. Ей-то какое до этого дело?

— Если у вас не найдется двадцатки и чего-нибудь попить, мне это неинтересно.

Джесс повернула голову, огляделась, посмотрела позади Стар, словно бы кого-то искала. Потом нахмурилась:

— Где ты живешь?

Дамочка явно была из тех, кому до всего есть дело.

— Уважаемая, вас это совершенно не касается, — ответила Стар.

Она взяла свой стаканчик и, поднявшись с земли, присела на ограду сквера прямо перед Джесс.

— От вашей бабушки, знаете, кровь стынет в жилах.

Женщина тихо усмехнулась:

— Вот тут уж ты не ошибаешься. А ты, значит, острячка, да?

Стар вскинула подбородок, вперив в Джесс немигающий взгляд:

— А то!

Джесс открыла было рот, потом закрыла. Протянула девочке небольшой белый конверт:

— Вот, это тебе.

Стар даже не двинулась с места.

— Что это?

— Записка. — Джесс шагнула вперед и положила конверт на кирпичную стену рядом с девочкой. Стар заметила, как та потерла пальцами запястье, словно поглаживая антистрессовые камешки. — Это от Люси, не от меня.

Стар пожала плечами, игнорируя лежащий рядом с ней конверт, хотя и с трудом подавляла в себе жгучее любопытство и желание засыпать Джесс вопросами.

Женщина улыбнулась.

— Люси — очень необычный человек, Стар. Насчет этого не буду даже с тобой спорить. Но, может статься, именно поэтому то, что она написала тебе в своей записке, все-таки имеет смысл прочитать.

Стар стукнула пятками в стену, делая вид, будто ей это безразлично, однако внутри неудержимо нарастала паника. Что от нее нужно Джесс? Или той странной старухе? Что они могут о ней знать? Но, случись им видеть личное дело Стар в органах опеки, они бы знали, что она склонна к мелкому воровству, что ее трудно полюбить и вообще нелегко куда-либо пристроить. И все же внезапно скрутившее все ее нутро предчувствие подсказало девочке, что старуха смогла выведать про нее что-то еще. У Стар защемило в груди. В истории ее жизни было кое-что похуже того, что было известно о ней инспекторам службы опеки.

Стар устремила как можно более беспечный взгляд вдоль улицы, быстро прикидывая про себя, как ей лучше убежать отсюда и скрыться, если понадобится.

— Откуда вам известно мое имя?

Джесс наморщила лоб.

— Я не… В смысле, я и не знала на самом деле. Я просто угадала слово в кроссворде у Люси… То есть… В общем, Люси каким-то образом это узнала.

На пару мгновений лицо Джесс стало очень смущенным и озадаченным, сморщившись так, будто женщина напряженно о чем-то размышляла. Стар даже чуть не рассмеялась.

— Наверно, ты сама назвала свое имя Люси, или что-то вроде того, — продолжала Джесс. — Но, как бы то ни было, ты произвела на нее впечатление, и она попросила меня передать это тебе.

— Что там?

— Понятия не имею. Сказать по правде, я сама с ней познакомилась всего несколько дней назад. Но что плохого в том, что ты прочтешь это, Стар?

Вновь услышав свое имя, произнесенное мягким, но уверенным голосом Джесс, Стар ощутила в себе непривычное успокоение, отчего сразу зачесались от слез глаза. Она опустила взгляд в землю, снова пожала плечами.

Джесс переминалась с ноги на ногу, однако не торопилась уходить. Стар чувствовала, что та хочет сказать ей что-то еще. Наконец Джесс шумно вдохнула и шагнула поближе к Стар, так что та ощутила легкий цитрусовый запах. Женщина взяла в руки конверт, и Стар услышала тихое шуршание авторучки по бумаге.

— Я не в курсе твоей ситуации, Стар, но если ты одинока и тебе требуется помощь, я знаю пару приютов, где принимают только детей и подростков. Там тебе будет безопасно. — Джесс опустила конверт обратно, рядом со Стар, и краем глаза девочка заметила там пару названий и адресов, написанных черной пастой. Поверх конверта Джесс положила двадцатку, потом еще одну.

У Стар расширились глаза. Сорок баксов!

— Позаботься о себе, — сказала Джесс. — Улица — совсем не место для такого ребенка, как ты. — И, поколебавшись, тихо добавила: — И вообще ни для какого ребенка.

Вскоре Джесс скрылась из виду. Стар подняла голову, следя взглядом, как та уходит, ссутулив плечи и мерно потирая пальцами запястье.

Стар сунула деньги в карман и взяла в руки конверт. При виде собственного имени, выведенного на лицевой части конверта, девочка ощутила, как по лопаткам пробежала дрожь.

Она провела кончиками пальцев по уголку конверта, подцепила указательным пальцем клапан. Конверт легко открылся. Внутри лежал согнутый вдвое лист бумаги, такой же гладкой и плотной, как и сам конверт. Но когда Стар развернула лист, из него выпал тонкий бумажный прямоугольничек и неторопливо стал опускаться к земле.

Билет на автобус.

Стар проворно соскочила со стены и у самой земли подхватила билет. Сунула его обратно в конверт, а сам конверт — поглубже в карман пальто. Итак, Люси прислала ей билет на автобус.

Где-то позади послышались гитарные переборы и девичий смех. Те же две девушки, что вчера пристроились рядом с ее любимым местом, снова уселись по-турецки на траве с гитарами. Должно быть, они тоже любят запах шоколада. Стар села, прислонясь спиной к ограде, и стала слушать музыку.

Ей уже не терпелось прочитать записку. Стар сунула руку в карман, наткнулась пальцами на жесткий край конверта… и заколебалась. Что хорошего может ей предложить какая-то старушенция? Более чем вероятно, она хочет помочь девочке найти родителей или же связаться с инспектором из службы опеки. Или, может, она вообще служит невинным прикрытием для секс-торговли? Стар грустно усмехнулась. Эти ублюдки как раз охотятся на юных девушек вроде нее — хотя такая старушка, как Люси, все-таки явно не вписывается в подобный тип. Стар вытащила руку из кармана и подсунула ладонь под бедро. Может, она прочтет это попозже, а может — вообще выбросит прочь.

Весь оставшийся день Стар пыталась не обращать внимания на лежащее в кармане письмо. На деньги, которые дала ей Джесс, девочка купила себе горячий шоколад и стала медленно его потягивать, наслаждаясь каждой каплей напитка, что густой сладостью обволакивал язык. Пока она допила до дна, шоколад уже остыл, но даже холодный он оставался не менее восхитительным. Когда вечером зажглись фонари, в ее бумажном стаканчике оказался тонкий слой монет, прикрытый несколькими мятыми купюрами. Вкупе с оставшимися деньгами от Джесс у Стар выдался совсем неплохой день! Удовлетворенная, она раскрыла свой маленький матерчатый кошелечек на шнурке, сунула в него деньги и заправила под рубашку.

В вечернем воздухе разлилась настоящая стужа, которая просачивалась сквозь тонкие, износившиеся части в шерстяном пальто Стар. Хоть и на три размера больше, оно все равно плохо удерживало тепло, но ничего другого у нее не было. Дрожа, Стар натянула на себе пальто потуже и быстро двинулась по улице. Ночь делала ее слишком заметной для людей со злыми намерениями.

Когда солнце уже заходило за горы, Стар торопливо уплела гамбургер из фастфуда и осушила стаканчик воды. Бросив оставшийся от ужина мусор в урну, девочка укрылась под скамейкой. Когда она свернулась калачиком у конца скамьи, все ее тело оказалось спрятанным от чужих взоров, отчего она ощутила себя в относительной безопасности. Основание широкой скамьи было с трех сторон из толстого бетона, так что, приткнувшись туда своей маленькой фигуркой, Стар могла даже представить себя в уединении. Если не считать двух мужичков бомжового вида, сидевших на скамейке через улицу и разговаривавших громкими крикливыми голосами. Похоже, они были то ли под кайфом, то ли под градусом, то ли всё вместе — но, судя по всему, не догадывались о присутствии Стар, и это было хорошо.

Стар попыталась отключиться от их шумной болтовни, но, как только ей это удалось, мысли девочки сразу обратились к письму. Конверт так отягощал ее карман, словно был сделан из металла, а не из бумаги. Когда она больше ни секунды не могла уже противиться любопытству, Стар сунула руку поглубже в карман пальто и нащупала крохотный пластмассовый фонарик — такой, что привешивают порой к брелоку для ключей. Затем выудила из кармана согнувшийся и помятый конверт. Тоненький лучик фонарика в ее руке задрожал. Стар стиснула его покрепче, пытаясь унять дрожь, и развернула записку. Тем же изящным почерком, как и имя, выведенное на конверте, на листке было написано:

«Милая девочка,

вот то, что мне известно:

1. На твоих глазах погиб твой лучший друг.

2. Ты не станешь лгать, если в том не возникнет нужды.

3. У тебя нет пагубных пристрастий, однако кое-чему ты все же позволяешь подчинить свою жизнь. Страху.

4. Ты полагаешь, что тебе лучше быть одной.

Каждый заслуживает второго шанса в жизни. Считай, что это — приглашение приехать и пожить в моем доме. С этим билетом сядь на автобус номер 401 до Пайн-Лейка. Там от автобусной остановки пройди один квартал на запад по Мейн-стрит, затем поверни направо за мини-маркетом под названием «В горах». Пройди по дороге, ведущей к дому на горе с видом на озеро. И позвони в дверь.

Люси».

Строчки послания стали вдруг размытыми, и Стар с удивлением обнаружила, что плачет. Она вытерла слезы плечом. На мгновение что-то легкое и светлое коснулось ее души при мысли, что хоть кто-то — пусть даже эта древняя старушенция — ее заметил. Но это чувство быстро прошло. Она не только видела, как погиб Джаз. Она была причиной его смерти. И она заслужила всего, что произошло с ней после той страшной ночи.

Девочка перечитала записку. «Ты полагаешь, что тебе лучше быть одной». Вот тут Люси права. Именно это Стар и заслужила. Она скомкала письмо в тугой комок и сунула в карман, потом вытащила из-за пазухи книжку в бумажной обложке. Чтение помогало ей раствориться в воображаемом мире, там, где собственного мира не существовало. Стар пролистнула до загнутой уголком страницы и начала читать, пытаясь вытолкнуть из мыслей приглашение в Пайн-Лейк. Каким бы искренним ни было предложение Люси, это было не более чем глупая фантазия. А потому Стар принялась читать книжку, съежившись под пальто и подсунув под голову волосы вместо подушки, пока веки не налились тяжестью и она не провалилась в сон.

Проснулась Стар от непонятных приглушенных звуков возле ее скамьи. Что-то было не так. Стояли сумерки. Вставать пока что было слишком рано. Стар поглубже зарылась под пальто, но вдруг почувствовала, как что-то коснулось ее колена. Девочка резко открыла глаза. Сквозь промежутки между перекладинами скамьи на нее кто-то смотрел.

Прежде чем она успела что-то крикнуть, чья-то рука схватила ее за лодыжку, и Стар вылетела из-под скамьи, царапаясь кожей головы о мелкие камешки на тротуаре. Над ней согнулись две фигуры, лица их скрывались в тени широких козырьков бейсболок.

Они вцепились в ее одежду, дернули по сторонам пальто. Один коленями прижал ей ноги к тротуару, а другой принялся шарить вдоль пояса, толкая ее туда-сюда и теребя. Потом нащупал подол ее рубашки. Стар завопила, и он накрыл ей рот и нос своей влажной ладонью. Девочка отчаянно брыкалась, пытаясь стряхнуть с себя напавших, но от тяжести их тел, прижавших ее к земле, не могла даже толком дышать. В горле отчаянно пульсировало, тело одеревенело от панического страха.

Внезапно Стар почувствовала, как к щеке прижался острый кончик ножа, — и время словно остановилось. До сих пор девочке везло. Она старалась не высовываться, держаться особняком. Жить в одиночку на улице было очень рискованно, но Стар была готова на это пойти. Теперь же она рада была оказаться где угодно, но только не здесь. Страх сковал ее, отчего ей захотелось плакать и кричать одновременно.

В темноте было не различить лицо, хоть и находившееся совсем рядом, перед ее глазами. Угловатые черты, провалы глазниц скорее походили на маску. От дыхания разило чесноком и сканком — редкостно вонючей марихуаной. Когда же он заговорил, у Стар свело живот.

— Я все видел, сучка.

Шред!

Кожу словно обдало холодом, и Стар попыталась еще раз скинуть с себя тяжесть напавших, высвободить руку или ногу — хоть что-нибудь, чтобы вонзиться ногтями ему в глаза или двинуть как следует коленом в пах. Шред гаденько засмеялся, и от его смеха она закричала, но получилось, что выкрикнула в его ладонь. Она оказалась в западне.

Пальцы Шреда оттянули ворот ее пальто, нащупали шнурок, опоясывающий шею, и дернули. Кошелечек с предательской легкостью выскользнул из-под рубашки. По щекам Стар катились слезы, но плакать в голос она не могла. Она чувствовала сразу все и ничего, а от тяжести парня, давящей ей на грудь, не могла нормально вдохнуть и не дать рассеяться сознанию. Сквозь черные точки, уже замелькавшие в глазах, Стар увидела, как Шред перерезал шнурок, заглянул в кошелек и ухмыльнулся.

Стар бессильно застонала. Ее деньги! Все ее деньги! Когда он запихал кошелек к себе в карман, она почувствовала, как что-то словно расширяется в ее груди, давя на внутренности, сжимая сердце, вот-вот готовое лопнуть, как воздушный шарик. Стар откинула голову набок и закрыла глаза. Вся ее воля к борьбе мгновенно улетучилась, и тело сразу обмякло. Вот оно. Этот тип волен делать с ней все, что захочет, забрать у нее все, что захочет, — потому что способен это сделать. Она не более чем уличная девчонка, беспризорница. Никому нет дела до того, что с ней случится. Абсолютно никому. От горького осознания этой истины Стар почувствовала полную опустошенность.

Внезапно вокруг повеяло ледяным холодом, и тут же по тротуару у самой головы девочки послышался тихий топот. Стар широко открыла глаза — и в тот же миг что-то круглое и черное вынырнуло из ночи и ударило Шреда в висок.

— Ой-е! Какого хрена?! — Шред двинул ее коленом в живот и поднялся на ноги.

Стар заскулила от боли.

Шред с его приятелем нависли над ней тенью, уставясь куда-то в даль аллеи. Увидев, что грабители от нее отвлеклись, Стар поспешно вскочила на ноги, хватая ртом воздух. Она лихорадочно всмотрелась в темноту улицы. Если она побежит, эти двое устремятся за ней. Однако сейчас Стар была свободна, и это вселяло в нее достаточно решимости, чтобы отбиваться. Может, сегодня Шред удовольствуется лишь отнятыми у нее деньгами? Стар распрямилась и сжала кулаки… но тут заметила стоящего напротив Шреда мальчонку. Под волосами у нее стало покалывать. В темноте, конечно, трудно было сказать наверняка, но пацан был вроде бы в красной толстовке. Стар прищурилась. Но это никак не мог быть тот мальчишка, которого она видела рядом со старухой! Он маячил перед носом у Шреда, сунув руки в карманы толстовки и наклонив голову, и пинал от одной ноги к другой, точно футбольный мяч, что-то черное и тяжелое.

— Тебе чего, сдохнуть хочется, придурок? — двинулся в его сторону Шред, сжимая кулаки.

Мальчишка юркнул за мусорный бак, и Стар резко вдохнула: «Беги, пацан!» Ей захотелось это выкрикнуть, однако горло будто сковало страхом. Шред глянул на девочку из-за плеча, словно напоминая, что он про нее еще не забыл. По его лицу, сбоку, стекала тонкая черная струйка. Стар вся похолодела. За это Шред точно его убьет.

Как только Шред, выставив в руке нож, подступил к баку, сбоку неожиданно выкатилась магазинная тележка, нагруженная черными мусорными мешками. Хаотично ворочаясь на своих колесиках, она промчалась поперек тротуара и врезалась ему в колени. Раскинув руки, Шред полетел на своего приятеля, выроненный нож забрякал по асфальту. Тележка опрокинулась, разбросав мешки по тротуару. Один из них порвался, и из него потянулась вонь нестираных шерстяных пальто, тряпочных перчаток и шапок. Тут же, рядом с тележкой, выросла сутулая фигура с высоко поднятой над плечами бейсбольной битой. Стар шмыгнула носом и опустила кулаки. Это был Мэл. Подметая землю полами своего длинного черного пальто, он ударил битой, попав Шреду по ноге. Тот взвыл от боли. Глаза у Мэла под туго натянутой черной шапкой казались огромными, красными и слезящимися, что в целом придавало ему вид разъяренного быка. Наклонившись, он поднял с асфальта нож и сунул себе в карман. Едва дружок Шреда поднялся на ноги, Мэл снова покрепче взялся за биту, и ее кончик грозно замаячил в воздухе, готовый к новому удару. Парень быстро взглянул на биту, на Мэла, потом развернулся и кинулся бежать, оставив Шреда одного корчиться на земле.

Мэл опустил биту к Шреду, коснувшись его загривка. Парень искоса поглядел на старика, от его судорожного дыхания спина резко вздымалась и опадала.

— Охереть, мужик! Больно ж!

Шред начал было подниматься на ноги, но замер, уставившись за спину Стар.

Она обернулась. С другой стороны улицы к ним приближались две темные неуклюжие фигуры. Те самые бездомные, болтавшие на скамье. Мэл вскинул подбородок, посмотрев на них, и парочка остановилась. Заметив это, поверженный Шред свесил голову к тротуару. Тогда Мэл поднял биту, указав ею вдоль улицы.

— Проваливай! — велел он низким хриплым голосом.

— Блин, чувак, мне до тебя вообще нет дела! Я из-за нее… — Шред встал на ноги, стрельнул недобрым взглядом в Стар и, припадая на ушибленную ногу, быстро заковылял по улице.

Тут у Стар словно подкосились ноги, и она опустилась на скамейку. Разжала кулаки, медленно расправляя побелевшие пальцы и глядя, как кровь приливает обратно к кистям, придавая коже привычный оттенок. Девочка сунула правую руку в карман, к самому дну, где, уютно прижавшись к синтетической подкладке, лежал ее камешек. Большим пальцем она нащупала его ровную поверхность, погладила по более натертой стороне. Мысли отчаянно теснились в голове, пытаясь вырваться наружу. Шред. Мальчик. Ее деньги. Она попыталась соединить эти разрозненные элементы воедино, в нечто связное. Но все это было для нее сейчас слишком тяжело, а потому мысли вскоре рассеялись, и Стар оцепенело застыла на скамье.

Мэл тем временем собрал с тротуара свое разбросанное тряпье, запихал его снова в пакеты из-под мусора и один за другим сложил в тележку. Закончив, он приблизился к Стар и бережно положил рядом с ней на скамейку пару перчаток. Девочка уставилась на перчатки, слыша, как тележка, поскрипывая ржавыми колесами, погрохотала дальше по улице, оставляя позади себя тишину.

Очень скоро ночное небо прорезали просветы первых солнечных лучей и с улицы донеслись звуки тормозов и открывающихся и закрывающихся дверей. Автобусы начали движение. Самое время было подниматься. Стар поплотнее закуталась в пальто и, взглянув в последний раз в ту сторону, где скрылся Шред, заторопилась по улице, не имея никакой конкретной цели. Сердце колотилось так, что у девочки перехватывало дыхание.

В какой-то момент холодный ветер раздул ее волосы, откинув с лица спутавшиеся пряди и принеся с собой густой аромат шоколада. Но, вместо того чтобы поднять в ней, как обычно, настроение, этот запах теперь напал на нее, точно коварный враг, — облепляя кожу в носу, обволакивая гортань, щипля слезами глаза. Напоминая ей обо всем том, что ей так не хотелось впускать в свою жизнь.

Мимо с шумом проехал городской автобус, выпустив черное облако выхлопа, которое сразу заглушило удушливый сладкий аромат. Стар прислонилась к парковочному автомату, разглядывая облупленные носки своих ботинок, которые виднелись из-под обтрепанного подола пальто.

«Я больше не хочу оставаться одна».

Стар крепко зажмурила глаза, помотала головой. Какая разница, чего она не хочет!

Но тут послышался протяжный скрип притормаживающего транспорта, и ее решимость обреченного неожиданно ослабла. Стар открыла глаза — и как раз увидела, что к остановке в нескольких шагах от нее подруливает автобус.

401-й номер.

Она быстро вытащила из кармана скомканное письмо с помятым билетом.

Между тем двери автобуса стали уже медленно закрываться. Стар сжала кулаки, прикусив нижнюю губу.

«Я устала быть одна!»

Стар резко рванулась вперед и побежала рядом с автобусом, отчаянно стуча одной рукой в переднюю стеклянную дверь. Водитель недовольно сжал губы, но все же увидел билет, который девочка держала перед его окном, остановился и открыл двери. Стар сунула билет в валидатор у кабины, прошла в самый конец автобуса, тяжело опустилась на сиденье и прижалась лбом к грязному стеклу, слыша, как в ушах тяжело бухает пульс.

Когда автобус, дернувшись с места, поехал вперед, к ее горлу поднялось вдруг что-то едко-кислое, и Стар поморщилась. Что же она натворила!

* * *

Спустя полтора часа автобус подъехал к остановке на довольно широкой, двухполосной улице. Водитель развернулся к салону и объявил безразличным тоном:

— Пайн-Лейк.

Сначала Стар даже не шевельнулась на своем сиденье, занятая крутящимися в голове мыслями. За пределами автобуса царил совершенно другой мир. Ясное голубое небо не закрывали никакие здания, никакие рекламные щиты и электрические провода. Приземистые дома с разноцветными вывесками были окружены крутыми склонами гор, поросшими на отрогах зелеными соснами. Девочка вытянула из кармана записку, развернув ее в задрожавших вдруг руках, перечитала еще раз. Люси определенно что-то знала, и Стар была намерена выяснить, что именно. Она сунула письмо обратно в карман и, наполнившись новой для себя решимостью, вновь почувствовала в себе непривычный покой. Возможно, для нее наконец настало время перестать убегать от правды?

Она быстро прошагала по автобусу вперед, махнула водителю ладошкой и вышла на остановке. Тишина, в которой она очутилась после отъезда автобуса, показалась ей какой-то нереальной — в ней не было постоянного гула людей, автомобилей, не было шумов городского транспорта. Она стояла на деревянном тротуаре, вдыхая студеный воздух, который пах чистой водой и соснами… и к которому явственно примешивался кислый дух ее старого шерстяного пальто и давно не мытых волос. Стар никогда еще не дышала такой чистотой и свежестью — и никогда не чувствовала себя настолько грязной. Она посмотрела вдоль почти безлюдной улицы и увидела висевшую над одним из проходов деревянную табличку с надписью: «Мини-маркет “В горах”».

Мимо прошел мужчина в красной фланелевой рубашке и рабочих джинсах, с трудом сдерживая любопытство и желание наморщить нос. Стар пожала плечами, сунула руки в карманы и потерла пальцами заветный камень. Потом вновь вытащила конверт, еще раз пробежала глазами письмо, расправила плечи и решительно зашагала по неровному тротуару.