Тайны утерянных камней

Мелисса Пейн, 2019

Несколько лет назад Джесс потеряла маленького сына. Однажды она срывается из большого города и едет в сущую глушь – тихое место, окруженное озерами и горами, где по странному стечению обстоятельств оказывается в доме незнакомой пожилой женщины, называющей себя «прозорливицей» и ищущей загадочные «утерянные концы». Джесс постепенно проникается неочевидным волшебством своего нового дома и даже, как ей кажется, находит любовь. Но прошлое неотвратимо тянет ее назад, мешая обрести веру в добро и лучшее будущее. Мелисса Пейн создала красивый, загадочный и немного меланхоличный мир, которого иногда очень не хватает на контрасте с нашей прозаичной реальностью. Прекрасный образец магического реализма и романтической прозы.

Глава 2. Стар

Сквозь щели между планками своей бетонной скамьи Стар видела очертания городских зданий, вытягивающихся над ней так высоко, что их зазубренные макушки, казалось, пронзали темно-синее небо. На улице уже стоял май, однако весна не торопилась согревать землю. Субботним утром в эти часы в Денвере было тихо, нормальные люди еще сидели по домам или, возможно, спали, нежась под теплыми одеялами. Зевнув, Стар свернулась в тугой комочек, положив щеку на ладонь. Спиной она упиралась в массивную заднюю стенку скамьи, и лишь колени чуточку высовывались наружу. Она вычистила пальцами скопившуюся за ночь в уголках глаз заскорузлую грязь.

Было раннее утро — самое время начать новый день. Вот только Стар была еще не готова к тем долгим часам, что ожидали ее на улице. Она сунула руку поглубже в карманы пальто и потерла пальцем камешек, чувствуя, как он словно напитывает ее решимостью. После того как ее застукали на краже каких-то дурацких часов отца в последней приемной семье, Стар понимала, что следующим пунктом ее пребывания вполне может стать некое государственное учреждение. Так что лучшим вариантом для нее было просто сбежать от всей этой системы на улицу. Стар потерла глаза основаниями ладоней. Руки были сухими и шершавыми и к тому же от грязи прилипали к векам, когда она прикрывала глаза. Жить самой по себе, возможно, было в каком-то смысле и лучше, нежели в приемной семье, однако проблема выживания на улице девчонки пятнадцати лет поглощала все ее мысли, навевая кошмары по ночам и почти не давая ей спать. И это изматывало ее до предела.

По тротуару проскакал на ветру пустой пакетик из-под чипсов, и Стар проследила взглядом, как он, слегка сминаясь на ходу, подпрыгивает и поворачивается, словно бы танцуя возле ее укрытия. Подталкивавший его ветерок проник под скамью, пробрался сквозь дыры в старом шерстяном пальто Стар, и тело ее заныло от холода. Ветер всколыхнул застоявшийся было воздух, подняв отовсюду неприятные запахи: вонь застарелых окурков, растертых о грязный бетон, и чуть сладковатый затхлый запах, исходивший от «подушки» из ее длинных спутанных волос. В животе скрутило от всего этого скверного духа, и Стар пробила дрожь. Прошло уже сто девяносто два дня с той ночи, когда она вылезла из окна своей комнаты, пока ее приемные родители спали, а она все не могла никак привыкнуть к зловонию своей бездомной жизни. Брезгливо фыркнув, Стар спрятала нос в изгиб локтя. Но лучше уж провонять тут насквозь, чем еще хоть минуту прожить приемным ребенком. По-любому она была для этого уже слишком взрослой. Кому хочется брать на воспитание детей ее возраста! Последняя приемная мать, помнится, недовольно нахмурилась, открыв дверь Стар и сопровождавшей ее инспекторше: «Я думала, на сей раз нам дадут малыша».

Сзади, из-за ее скамейки, донесся звук курсирующего вдоль Шестнадцатой улицы «подкидыша», который с тихим электрическим урчанием подъехал к остановке. Двери открылись, и утреннюю тишину нарушила болтовня обычных людей. Субботние утра приносили сюда, как правило, туристов да пару-тройку пассажиров из пригорода, работавших по выходным. В легких кроссовках и простеньких рабочих ботинках они протопали мимо ее головы. Стар вздохнула. Раз пошли автобусы, пора ей подниматься. Она выждала, пока тротуар расчистится, наблюдая, как ноги прибывших суетливо разбегаются по магазинам или по кафешкам, где можно позавтракать, — или что там еще у этих праздношатающихся людей в планах на субботу? Стар презрительно фыркнула, мотнула головой. Беспечные придурки — все как есть — и понятия не имеющие, что за ними кто-то наблюдает из-под скамей и темных закоулков.

Когда их кроссовки с ботинками скрылись из виду, Стар зевнула, потянулась и выползла из-под скамейки. Левая нога во сне затекла, и теперь ее словно жалили тысячи крохотных ос. Стар поморщилась, села на скамью и хорошенько растерла мышцы, пока нога вновь не обрела нормальную чувствительность.

Вскоре к ней приблизилась сутулая фигура в шерстяном пальто, толкавшая перед собой магазинную тележку. Тележка виляла туда-сюда по тротуару, беспорядочно крутя передними колесиками. Это был Мэл — старикан, спавший обычно под навесом перед входом в магазин в полуквартале от ее скамьи. Тот, что как-то раз студеной зимней ночью вытащил из своей тележки с «сокровищами» большое тяжелое пальто и сунул ей под скамейку. Девочке нравился Мэл, хотя от его пакетов с барахлом и пованивало мочой.

Когда Мэл перед ней остановился, тележка издала нечто похожее на кошачье мяуканье. Старик молча уставился на Стар. Лицо у него было грязным и обветренным, растрескавшиеся губы ввалились в беззубый рот.

— Привет, Мэл, — махнула ему ладошкой Стар.

Тот прищурился, потом дружелюбно хмыкнул. Мэл не славился разговорчивостью, но девочку это вполне устраивало. Эту скамейку Стар предпочитала потому, что находилась она недалеко от того навеса, где Мэл обычно устраивался на ночь. Стар понимала, что это глупо, потому что от старика постоянно несло спиртным и он все время ходил с коричневым бумажным пакетом, зажатым в одной руке. И все-таки сам факт его присутствия поблизости хоть чуть-чуть прибавлял ей ощущение безопасности. Он не был скверным типом. Стар потуже натянула пальто на груди. Вот о чем ей следовало всегда помнить: здесь ошивалось много так называемых «плохих парней».

Мэл повернулся к тележке, сунул руку в один из тоненьких мешков для мусора, вытащил оттуда длинную полоску материи и положил рядом со Стар. Это был шарф. Или, вернее, то, что некогда было шарфом. Девочка взяла его в руки, продев пальцы в широкие прорехи. Горло ее внезапно сдавило, и Стар через силу улыбнулась:

— Спасибо, Мэл. — Она дважды обернула обновку вокруг шеи. — Мне нравится.

Он снова что-то хмыкнул, покивал и двинулся было со своей тележкой дальше, когда в конце квартала послышался звук катящегося по растрескавшемуся асфальту скейтборда. Стар напряженно замерла, пытаясь сделаться как можно меньше и незаметнее, втягиваясь в свое великоватое пальто, точно черепаха под защиту панциря. Она узнала этот звук. Уличные ребята. Такие же, как и она. И наркотолкачи — такие же, как некогда ее отец.

Краем глаза она увидела высокого парня в мешковатой толстовке, с сальными желтыми волосами, торчащими из-под широкополой шляпы, в сопровождении двух мальчишек и одной девушки. Высокого типа звали Шред, и Стар быстро уяснила, что он опасен. За те месяцы, что она провела на улице, Стар всячески пыталась стать в его глазах невидимкой, держаться подальше от тех мест, где он обычно бывает, и вообще следить, чтобы их пути никак не пересекались. Но, несмотря на все ее старания, Шред все-таки ее приметил. Вот и теперь она сразу почувствовала на себе его цепкий взгляд. Мышцы на ногах свело судорогой, по коже побежали мурашки. Это было лишь вопросом времени.

Звук колесиков затих в конце улицы, и Стар подняла глаза. Мэл все это время стоял перед ней, практически загораживая ее, пряча из виду. Что-то как будто щелкнуло у нее в груди, и Стар пришлось отвернуться, пряча непрошеные слезы.

Мэл хмыкнул в третий раз, и девочка улыбнулась себе в волосы. Тут же его тележка заскрипела дальше. Когда Стар посмотрела наконец ему вслед, его сгорбленная фигура уже пересекала Шестнадцатую улицу.

Подъехал очередной автобус, выгрузив еще больше людей. Пора уже было двигаться. Стар нехотя поднялась со скамейки и направилась к огромнейшему торговому центру «16th Street Mall», пустив свои длинные черные волосы колыхаться возле лица при каждом шаге. Любимое место девочки, где она могла находиться целый день, было напротив магазина шоколадных деликатесов. Хотя отдаленное расположение и не делало его популярной торговой точкой, но все же шансы на то, что кто-то угостит ее горячим шоколадом, были довольно высоки.

Ее ботинки неспешно топали по тротуару. Стар надеялась, что если она будет держаться особняком, то уличная шпана не станет ее донимать и ей удастся как-нибудь протянуть до восемнадцати. А потом, возможно, она сможет выиграть в лотерею, снова пойти в школу и купить собственное постельное белье для собственной кровати в своей собственной квартире. Стар не была дурочкой, чтобы особо в это верить, — но ей необходимо было о чем-то мечтать, иначе ее нынешнее местопребывание просто растоптало бы ей душу.

Очень скоро она уже вдохнула сладкий аромат шоколада и на мгновение позволила себе забыть про Шреда и про его возможные поползновения. Она заняла залитое солнцем местечко на низкой каменной ограде скверика и, опершись на руки, откинулась назад. Мимо протрусил мужчина в темно-серых трениках и в наушниках, не отрывая глаз от телефона в руке. Вслед за ним прошла молодая женщина с коляской, в которой сидела маленькая девочка с темно-рыжими волосами. Малышка крепко спала. Мать беспокойно взглянула на Стар и ускорила шаг.

Стар пожала плечами и подсунула ладони под ляжки, упруго стукнув задниками ботинок о каменную ограду. Такая реакция женщины ее ничуть не удивила. Она уже привыкла своим видом внушать людям тревогу и неловкость.

Откуда-то из-за шоколадной лавки послышался девичий смех и легкий гитарный перебор. Стар оглянулась через плечо. Там, сразу за магазинчиком, сидели на земле по-турецки две девушки с гитарами на коленях. Одна, с дредами, толкнула подругу в плечо, и обе снова рассмеялись. Стар уже знала этот тип девиц: ездившие за какой-то группой фанатки, у которых кончились деньги, отчего им пришлось застрять на месте. Возможно, у каждой есть оба родителя, и младшая сестренка со светлыми хвостиками на голове, и золотистый ретривер, поджидающий их дома, в особняке на четыре спальни да с бассейном. Стар трудно было это представить, у нее никогда не было бассейна. Но когда-то и у нее были родители и свой вполне приличный дом.

Она шмыгнула носом, отвела взгляд и откинулась на руках еще глубже на каменной ограде, так что торчавший оттуда густой зеленый куст скрыл девочку почти наполовину. Мысли о том, чего у нее больше нет и не будет, никак не помогут ей пережить новый день. А потому Стар переключилась на вновь послышавшуюся гитарную музыку. Одна из девушек начала петь, причем таким голосом, словно оплетала слова медовыми лентами.

Стар расслабилась, подставив лицо еще слабому утреннему солнышку. Внезапно краем глаза она уловила какой-то яркий сполох и, повернув голову, увидела очень пожилую женщину с огненно-рыжими волосами, пристально смотрящую на нее через улицу.

Стар скрестила на груди руки и уставилась в ответ на старуху. Женщина взгляд не отвела, и Стар разозлилась. Вот же невоспитанность! Она соскочила с ограды и напрямик пересекла улицу. Если уж этой старушенции угодно так на нее пялиться — то, может, пусть и денежек тогда подбросит!

Когда Стар приблизилась к незнакомке, волосы у нее на загривке встали дыбом, а ноги начали заплетаться. Пожалуй, с этой дамочкой лучше было бы не связываться. Одеяние у старушки было явно не к месту: длинное платье с широкой черной юбкой, скорее похожее на исторический костюм. Может, она вообще какая-нибудь душевнобольная?

Девичье пение смолкло, и на улице стало тихо. Несмотря на тревожно бьющий в голове набат, Стар не смогла остановиться и вскоре уже стояла перед незнакомой старушенцией. Женщина продолжала неотрывно смотреть на нее, широко раскрыв свои немигающие глаза. Возможно, у такой и не найдется для нее лишних денег.

Потом Стар заметила мальчика, прячущегося за юбкой старухи. Он был еще маленький, лет семи-восьми, и стоял как-то неестественно недвижно. Мальчик накинул капюшон своей ярко-красной толстовки и так туго его затянул, что Стар не могла разглядеть его лицо. Она убрала за ухо выбившуюся прядь волос и сдержанно улыбнулась мальчику. Он не пошевелился.

Стар вздохнула, остановилась перед женщиной и распрямила плечи. Может статься, старуха и расщедрится как следует, чтобы произвести впечатление на внука.

— Простите… — протянула перед собой руку Стар, широко расправив ладонь.

Вблизи женщина оказалась еще старше, лицо ее было сплошь покрыто глубокими морщинами. Они бороздили ей лоб, разбегались от глаз, спускались вдоль щек и исчезали в дряблом и отвисшем втором подбородке. Господи, да эта бабка была просто древней!

Тут старуха все же отвела от нее взгляд и опустила голову, чтоб посмотреть на внука. Мальчик по-прежнему не шевелился, и от его неподвижности у Стар похолодело внутри. Она сунула руки в карманы, погладила пальцами камень.

В животе от голода заурчало, и девочка вздохнула. Ей необходимо было добыть деньги.

— Послушайте, — снова заговорила Стар, и женщина резко перевела взгляд от своего внука к ней. — Я хотела спросить, не найдется ли у вас какой-то мелочи. Мне нужен билет на автобус, чтобы я смогла повидаться с родителями. Они живут в окрестностях Дуранго.

Старуха придвинулась к ней ближе, так что подол ее черной юбки качнулся у самых ног Стар.

— Я — Люси, — произнесла она мягким, но шершавым голосом, как будто шелк проскользил по наждачной бумаге.

— Очень приятно, — отозвалась Стар.

Отлично, старуха хочет с ней держаться на дружеской ноге. Возможно, эта Люси из тех добродеев, которые полагают, что простая беседа поможет девочке почувствовать себя по-человечески. Как будто бы это лучше, нежели дать денег!

Стар скрестила руки на груди. Еда и вода для нее были лучше всяких разговоров. Пожалуй, ей надо сразу перейти к делу, пока старушенция не поинтересовалась, какой у Стар любимый цвет.

— Послушайте, Люси. У меня нет никаких родителей в Дуранго. По правде сказать, у меня вообще нет родителей. Вернее, их больше нет. Но мне очень нужны деньги. И об этом я уж точно никогда не лгу.

Люси подняла свой скрюченный палец к самому подбородку Стар, но, увидев, как Стар отшатнулась, убрала руку, продолжая пристально взирать на девочку. Та же не могла отвести взгляда от ее глаз. Таких глаз Стар никогда в жизни не встречала: бездонная ледниковая голубизна, в которой как будто вращались осколки янтаря и изумруда. У девочки словно все внутри перевернулось, по ногам пробежала дрожь, колени стали шаткими.

— В-всего хоть несколько долларов, — добавила Стар таким же дрожащим, как и ее тело, голосом. — Ничего такого, что бы могло вас разорить.

Но Люси по-прежнему не отвечала. Все, на чем сейчас способна была сосредоточиться девочка, — это вращающиеся цветные пятна в глазах старухи, отчего у Стар начала уже кружиться голова. Она даже скрючила пальцы ног в ботинках, словно отчаянно цепляясь за обувь, чтобы не упасть.

— Еще один потерянный конец, — прошептала Люси.

Стар открыла было рот, чтобы что-то ответить. О чем вообще говорит эта безумная старая карга?! У Стар создалось такое ощущение, будто все кости у нее накрепко спаялись в суставах. С огромным трудом она смогла оторвать ноги от земли и попятиться назад. Никакие деньги не стоили того, чтобы связываться с такой сумасшедшей.

Однако, когда Стар уже готова была повернуться, чтобы уйти, она заметила, что мальчик в красной толстовке куда-то исчез, и ее больно кольнула мысль, что такой ребенок может запросто пропасть на улице.

— Ваш внук, — указала она за спину Люси.

Но старуха беспечно отмахнулась:

— Он вернется.

Между тем по тротуару к ним подошли две женщины и, точно стражники, встали по бокам от Люси. Одна была одета в джинсовый комбинезон, а ее вьющиеся седые волосы заплетены в косички. Держа в руках по стакану кофе «в дорогу», она дружелюбно улыбнулась девочке. Другая женщина была намного моложе, с темно-каштановыми волосами, убранными в хвост. На ее переносице пролегла заметная морщина.

— Заводите новых знакомых, Люси? — спросила та, что помоложе. Голос у нее оказался тихим и добрым.

Стар вновь скрестила руки, сощурила глаза. Она вовсе не нуждалась в их жалости.

— Это та самая девочка, Люси? — спросила женщина с седыми волосами, одарив Стар широкой и добродушной улыбкой.

Стар переступила с ноги на ногу. Она была бы рада уйти от этой странной троицы подальше — пусть донимают кого-нибудь другого! — но не могла сделать и шагу.

Люси склонила голову набок, и Стар почудилось, будто та прислушивается к чему-то такому, что может слышать лишь она. Потом она легонько покивала, и уголки рта у нее озабоченно поджались.

— Ты в опасности, — проговорила она. — Я пока не понимаю, в чем дело, но для тебя здесь быть небезопасно.

Стар почувствовала, как ее тело расслабилось, и впервые за долгое время ей захотелось рассмеяться от души. Ну разумеется, для нее тут небезопасно! Когда такой подросток, как она, живет на улице! Теперь ей стал понятен этот странный наряд Люси: она была из тех, что прикидывались ясновидящими, за деньги вещая доверчивым клиентам то, что и так очевидно. Может, эта старуха с нее еще и денег попросит?

— Уважаемая, — сказала Стар, — не хочу вас обидеть, но эта новость для меня не нова.

Люси резко мотнула головой из стороны в сторону, выглядя одновременно смущенно и огорченно, и на мгновение Стар даже прониклась к старухе жалостью.

— Может, уже пойдем? — подхватила ее под локоть спутница помоложе.

Но старуха резко высвободила руку:

— Еще нет, Джесс.

Она шагнула к девочке, и ее взгляд стал таким напряженным, что Стар вскинула подбородок и попятилась, сжав руки в кулаки.

— Он говорит, что ты — потерянный конец.

Девочку пробила дрожь.

— Знаете, мне этого не надо, — быстро пробормотала она и поспешила на другую сторону улицы.

Когда Стар неверным шагом, спотыкаясь, возвращалась к своему месту на каменной ограде скверика, вслед ей донеслись последние слова Люси:

— Деточка, я свожу все свои потерянные концы.