Уровень: Магия

Вероника Мелан, 2017

Расстроенная провалом на премии «Сценарист года», Марика Леви впадает в депрессию. Под влиянием момента и настроения она решается на необычный поступок: заполняет анкету участника на прохождение Уровня «Магия». Создатели этого странного места утверждают: загадай желание, ступи на Уровень, дойди до конца и получи желаемое. Но так ли это просто? Поставить подпись в договоре, выйти за дверь и сразу же оказаться в заснеженных горах без воды, еды и карты… Все хотят изменений, но не каждый готов бороться. Однако первый шаг сделан, и с этого момента Марика вынуждена двигаться только вперед.

Оглавление

Из серии: Город

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Уровень: Магия предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава 4

Ни одной красной точки — тишина и спокойствие; за последние три часа экстренных вызовов о помощи не поступало. Полнейшая благодать.

Майкл Морэн держал в руках отломленный кусок хлеба и задумчиво смотрел на электронную карту.

Как ее сюда занесло? Гостью?

Тропа проходит выше, эта поляна надежно скрыта от глаз, дым относит ветром в безлюдную сторону — он просчитал.

Обычно Уровень ведет путников стандартными путями (за последние несколько лет Майкл досконально изучил их все), но эта сбилась с курса. Должно быть, а судя по одежде, именно так оно и было, она банально свалилась с горы и выбралась прямо к его стоянке.

М-да. Случается.

Хлеб на морозе сделался чуть твердым и изумительно вкусным, Морэн сдвинул с прута на ломоть пахнущее дымом мясо, откусил и принялся жевать.

Костер тонко посвистывал — из веток выпаривалась влага — и потрескивал мелкими рассыпавшимися угольками. Величественные ели застыли у кромки поляны немыми стражниками, их верхушки постепенно окрашивались золотым.

Упала, значит… Тем лучше для нее. Доберется до первой критической отметки уже этим вечером и, если не будет дурой, сможет провести ночь не на снегу. Первую ночь на Уровне вообще мало кто переживает — не хватает стойкости. Чуть что — сразу хватаются за «кнопку».

По карте медленно перемещались помеченные разными цветами объекты; один из них, судя по скорости, через несколько часов приблизится к тому отвесу, откуда скатилась незнакомка.

Как, кстати, ее имя?

Палец коснулся поверхности экрана.

«Марика Леви. Время вхождения на Уровень — 12:06. В наличии пять зерен».

Пять зерен?

Майкл присвистнул (кто после этого жадина?) и покачал головой: больше зерен — сложнее идти.

Посмотрим, через сколько ты взвоешь, дамочка…

График напротив ее имени вздымался бугорком; проводник вгляделся внимательнее. Когда она успела кому-то помочь, ведь пересеклась только с одним путником? Значит, Уровень начал тестировать с первых шагов; ох, несладко придется этой Марике, несладко. Ждать ему сигнала в ближайшие несколько часов — как пить дать запросит девчонка о помощи. Видал он таких, наглых и вредных, долго они не держатся.

Доедая последнюю, уже остывшую сосиску, он нехотя вспомнил полные мольбы карие глаза и подумал о том, что всем хочется получить желаемое, но не всем для этого почему-то хочется прилагать усилия.

Что ж, жизнь есть жизнь: кто-то научится, кто-то нет.

Прутья полетели в костер, хлеб, замотанный в ткань, отправился в сумку, зашипели присыпанные снегом угли.

Спрятав планшет в сумку, Майкл поблагодарил поляну за тишину и спокойствие, посмотрел в небо, позволил себе на несколько секунд мысленно слиться с природой, постоял так, пропитанный ощущением тихого безмолвного величия, затем поправил шапку и зашагал в сторону еловой чащи.

* * *

Вечерело.

В этом месте лес снова упирался в пологий склон, покрытый поваленными стволами и валунами. Так было бы быстрее, но Марика не рискнула съезжать с него на пятой точке, опасаясь новых вывихов и синяков. Вместо этого присела на пень и хмуро огляделась вокруг.

Куда идти?

Если влево, то снова к кряжам и узким тропам, проходящим вдоль скалы, направо в овраг — нет гарантии, что не утонешь в снегу, прямо не пройти — каменная расселина, к которой даже приближаться боязно.

Она устало опустила голову и прикрыла глаза.

Да, чем ниже, тем теплее, но сугробы, кажется, меньше не становятся. Как спать, где? Солнце закатилось за верхушки деревьев и теперь пробивалось сквозь ветви паутиной оранжевых лучей. Синева снега углубилась, тени сделались сочными, густыми. Еще час, и лес накроет темнота.

С тех пор как Марика съехала в овраг, ощущение людского присутствия пропало полностью: ни заметенных троп, ни следов, ни звуков, помимо скрипа тяжелых ветвей да стука невидимого дятла.

Ныла лодыжка, болела ладонь.

Ощущение сытости, что появилось после того, как она нашла и съела несколько жестких, побитых морозом сладковатых плодов, висящих на корявом разлапистом дереве, почти пропало, хотя во рту остался тягучий привкус кожуры, в которую она вгрызалась с упорством бульдозерного ковша.

Что за плоды? Толстые, вытянутые, с острым кончиком, похожим на корнеплод моркови, — она не знала. Сорвала еще несколько про запас, чтобы (если не окочурится от их яда час спустя) съесть позже. Вкуса ноль, эстетики тоже, но хоть какая-то энергия. Под вечер — этот длинный, затянувшийся вечер странного дня — стало не до жиру.

Марика медленно впадала в отчаяние.

Ни тебе ковра, ни повара, ни личного навигатора, но хоть какие-то знаки, куда идти, должны быть? Еда, питье — хоть что-то должно быть предусмотрено для того, кто ввязался в эту грандиозную эпопею «выйди за бабкину дверь»? Не помирать же, в самом деле, от голода и холода? Руки, вон, синие, уже почти не шевелятся, ноги — как гудящие трубы, стопы болят при каждом шаге, а вокруг только снежный лес и ни души.

Не смешно это.

Да, теперь совсем не смешно. Где сейчас тот мужик, что жарил сосиски? Поди, спит в деревянной избушке на мягкой постели; он, судя по всему, много тайн знает: и куда идти, и где хлеб достать, и как питьевую воду найти. Знает, но не поделится.

Марика скрипнула зубами.

А где сейчас дед? Прошел ли то место, где она упала вниз? Может, тоже нашел оборудованную стоянку и не парится, как она сейчас, выбором дальнейшего маршрута. Надо было идти вместе, ведь предлагал же…

Лес потихоньку темнел; на душе становилось все муторнее.

Звонил ли Ричард? Если да, она все равно не узнает: сотовый по приказу бабки остался в машине.

Машине… На которой сейчас можно было бы поехать домой — теплый салон, мягкий кожаный руль, чистый вечерний город. Пешеходы, витрины, зонтики ресторанов, официанты в белых фартуках, разносящие на подносах янтарное пиво. Разговоры с приятелями, сигаретный дым, проносящийся мимо свет фар, цокот каблучков, звук шипящего на сковороде мяса из соседней забегаловки.

Там сейчас не зима, там летний вечер. Она могла позвонить кому-то из друзей (пусть не близких, но друзей), пойти в кафе, пообщаться. Или сесть и написать сценарий для новой сногсшибательной по рейтингу программы — наверняка бы вдохновение к этому моменту вернулось. Кофе, закатный свет в окно, мягкий привычный стук клавиш…

А могла бы просто прокатиться по укутавшимся в сумерки улицам, смотреть на стоп-сигналы впереди идущей машины и ни о чем не думать, чувствовать рокот мотора, вдыхать запах ветра и травы, сжимать руками руль и на ощупь привычно переключать радиостанции. Бездумно щелкать кнопкой, пока не зазвучит из колонок та мелодия, от которой сожмется сердце, захочется вдохнуть полной грудью и, быть может, сделать что-то иначе…

В какой-то момент Марика очнулась от размышлений.

Нет. Все это иллюзия.

Да, она могла бы заниматься всем этим, но почему-то не занималась. Это только в мечтах все укрыто золотым сиянием, на душе легко и спокойно и, кажется, радуешься каждому мгновению жизни.

Но ведь не радовалась. Не встречалась с друзьями, не писала новый сценарий, не ездила по ночным дорогам. Вместо этого плакала и пила, недовольная каждым днем, вставала утром с ощущением пустоты и его же уносила с собой вечером в постель.

Именно поэтому она здесь, в вечернем заснеженном лесу, на непонятном Уровне. Именно поэтому в кармане рюкзака пять заветных семечек, и именно поэтому нужно двигаться вперед. Да, сложно, да, черт бы знал, куда идти, но идти все равно нужно.

Марика подняла голову и снова огляделась. Безнадега усилилась.

Куда идти? Куда?

— Кто-нибудь, хоть кто-нибудь, пожалуйста, подскажите мне… — прошептала с отчаянием, глядя на проглядывающее сквозь ветки багровое небо.

Воззвала непонятно к кому всей душой, каждой клеткой, не особенно надеясь на отклик. Вытерла пальцем набежавшую в уголке глаза слезинку и понурилась, пытаясь мысленно подбодрить себя. Надо просто встать, просто идти дальше, просто что-то делать…

Когда невдалеке раздался незнакомый звук, резко вскинула голову и замерла. Хлопающий шорох приближался. Марика испугалась, распахнула глаза и через мгновение увидела источник: на нижнюю ветку сосны неторопливо и грациозно опустился орел, сложил широкие мощные крылья, качнулся вместе с опорой и затих. Повернул белую голову, вгляделся в девушку глазом-пуговицей и замер.

Марика распахнула рот. Затем медленно закрыла его. Да, здесь, как она заметила, водились птицы, но чтобы такие большие? Почему он сидит так близко, не на верхушке, где ему было бы самое место, а прямо в чаще перед ней?

Орел… настоящий орел. Или орлан, как их называют?

Птица выжидала. Иногда отворачивалась в сторону, чистила перья, затем снова неподвижно смотрела на Марику. Спустя полминуты орел взмахнул крыльями и полетел по направлению к скалам, но не исчез из поля зрения, как она ожидала, а вновь присел на одну из нижних веток и принялся выжидать, рывками поворачивая голову.

«Следи за знаками», — всплыла вдруг в голове фраза незнакомца. Следи… Следи… Неужели это он, знак?

Марика поднялась с пня и осторожно сделала шаг вперед.

— Ты за мной прилетел? — зачем-то спросила сидящего в отдалении орла. — За мной?

Птица ждала молча и будто нетерпеливо. Ни звука, ни шороха, лишь мерное покачивание покрытой снегом ветви.

— Пожалуйста, пусть это будет так. Пусть ты покажешь мне дорогу…

Чувствуя себя глупо и ожидая, что орел в любую минуту взмахнет крыльями и взмоет в небо, она побежала вперед.

* * *

Найденная на самом дне рюкзака красная кнопка оказалась маленькой квадратной дощечкой размером со спичечный коробок. Ни выпуклого пластика, ни внушительного пафосного вида — обычный выдавленный в дереве круг, куда можно приложить палец.

Марика не знала как, но знала, что конструкция сработает: надави на центральную часть окружности, запроси помощь — и все, выход открыт. Так просто и так сложно.

В груди сделалось глухо и тоскливо. Грустно.

Помощи просить не хотелось. Как и уходить.

Но спать на стылой земле? Как? Вырыть пещеру, и что после? В толстовке прямо на снег, а голову на рюкзак? А утром попробовать собрать обмороженные конечности воедино, убедиться, что этот шаг был одним из самых глупых в жизни? Вот посмеются медсестры, выхаживая пациентку с диагнозом «невралгия»…

А ведь в какой-то момент она действительно поверила, что орел ведет не просто так, ведет целенаправленно, к просвету в конце тоннеля, ведет к стоянке, где можно по-человечески переночевать.

Несколько раз она теряла его из вида, но затем находила вновь и бежала-бежала-бежала. Птица порхала от дерева к дереву, присаживалась на ветки иногда дальше, иногда ближе, и Марика, собрав последние силы, следовала за ней. Запиналась, задыхалась, кое-как вытаскивала тяжелые промокшие сапоги из снега, кляла все на свете и, не имея шанса отдышаться, делала новый рывок.

Орел (она могла в этом поклясться) смотрел на нее и каждый раз ждал, пока двуногое неуклюжее создание доберется до очередной выбранной им сосны.

Ждать-то ждал — спасибо ему огромное, — но что в итоге?

Марика в который раз оглядела залитую красно-оранжевым закатным светом поляну. Странное место, почти зловещее: восемь тотемов, расположенных по кругу, словно деления на циферблате часов, у каждого не то лицо, не то маска — застывшие изваяния, вырезанные из деревянных столбов. Один с крыльями за спиной, другой с барабаном в руках, третий с палкой, напоминающей жезл. Улыбаются, грозно скалятся, наблюдают выпуклыми деревянными глазами. Все, как один, укрытые на макушках белыми шапками.

Кто поставил их здесь, зачем? Кто вырезал странные черты лица, разлапистые пальцы, узоры на груди? А главное, зачем именно сюда привел орел, на идеально ровный, застывший посреди чащи снежный пятак?

Солнце скатилось ниже и запуталось в ветвях, все укуталось в мягкий розоватый бархат, плавно соскальзывающий в сумеречную синеву. Еще десять-двадцать минут, и на лес опустится ночь. И тогда только один выход — нажимать на кнопку. Потому что не решится она ночевать на снегу, побоится спать под открытым небом, когда рядом ни костра, чтобы согреться, ни подстилки или одеяла, чтобы уберечь тело от мороза. Еще неизвестно, водятся ли здесь дикие животные.

Мысли клубились, как снежные тучи, одна тяжелее другой.

Орел улетел сразу же, как только Марика ступила на опушку: пронзительно вскрикнул на прощание и взмыл в небо.

Тотемы она обследовала, каждый осмотрела, потрогала, пристально изучила, проложила дорожку из следов по кругу, но назначение статуй так и не поняла. Попробовала поговорить с зеркалом, но то вновь принялось выдавать витиеватые фразы, не поддающиеся расшифровке.

«Присмотрись… Здесь сошлось воедино время, пространство и нужные предметы… Части ключа в твоих руках…»

Марика вздохнула, отложила зеркало на рюкзак и уронила голову.

Опять двадцать пять.

Это в сказках герой всегда находит выход, легко оценивает ситуацию и преодолевает препятствия, а в жизни… В жизни все иначе: пень под попой, стылая тишина вокруг, скрывшийся в небе проводник, так и не пояснивший, куда и зачем привел, мокрая от пота толстовка, из-за которой мерзли спина и руки, замерзшие ступни, полное отсутствие еды и сил и лежащая на коленях дощечка с нарисованной кнопкой.

На сердце досадно, в голове пусто.

Не продержалась она долго, даже дня не смогла протянуть. Вот тебе и желания, вот тебе и семечки. Что ж, посидит еще несколько минут, потом запросит о помощи, ей откроют дверь, выпрут наружу и пожелают долгой счастливой жизни. Или не пожелают — какая теперь разница? И поедет она домой на любимом авто, чтобы вновь утопать в привычных буднях, стараясь не вспоминать о том, что когда-то не сумела даже начать бороться за то, чего так хотела достичь. Не проявила ни воли, ни силы, ни характера.

Хорошо, что хоть ничего не сказала Ричарду. Вернется, как ни в чем не бывало, позвонит ему, поластится, назначит новую встречу и попробует забыть о том, что легким не хватает воздуха, сердцу — радости, а душе — жизни. Все так живут. Если не все, то многие. А те счастливчики, что светятся от полного довольства, встречаются только на разворотах журналов и рекламных щитах. И так ли счастливы их лица, когда момент схвачен, затвор фотоаппарата щелкнул, и постер ушел в печать? Наверняка эти люди, выходя из студии, так же, как и все остальные, погружаются в пучину проблем, недовольства и отсутствия глубинного смысла собственного существования.

Что за замкнутый круг?

— Зеркало, я, кажется, сдаюсь, представляешь? Сдаюсь… — прошептала Марика, глядя на протянувшуюся по снегу тень от ближайшего столба ростом чуть ниже ее самой. Поскрипывание еловых стволов за этот бесконечно длинный день стало привычным, как ранее — гул бороздящих проспект автомобилей.

Не хочу. Не хочу возвращаться.

«Когда ты готов сдаться, ты гораздо ближе к цели, чем когда-либо», — проявила мутная поверхность слова.

Марика прочитала, качнула головой и отвернулась.

— Нормальных подсказок ты, как всегда, не даешь.

А ведь с тех пор, как она шагнула за бабкину дверь, мимо не проехало ни одной машины — ни гула, ни выхлопных газов. Марика почему-то осознала это только теперь. Если бы не бесконечная, изнуряющая пешая прогулка и отсутствие еды, получился бы хороший отдых на природе. Отменные по красоте пейзажи, кристальная чистота воздуха, тишина и покой.

Но не получилось. Надо принять это, смириться.

«Трудности означают, что ты на Пути, и ты движешься».

Прочитав очередную выданную зеркалом фразу, Марика обиженно фыркнула, потерла колени и обвела хмурым взглядом поляну.

Что ж, пришло время уходить. Но перед этим она совершит ритуально-прощальную прогулку мимо статуй.

Как-никак, это последнее место, которое она увидит и запомнит перед отправкой в Нордейл.

Пальцы нервно скользили по шероховатой поверхности; слепо смотрели мимо плеча деревянные глаза.

Символ Солнца. На этом точно изображен символ Солнца. Или же это символ Огня?

Но зачем? Для чего он вырезан на тотеме?

Почему-то этот простой знак, знакомый по передаче об амулетах, к которой она сама когда-то писала субтитры, поставил Марику в тупик.

В руках начиналась нервная дрожь — скоро стемнеет, нужно поторопиться и еще раз осмотреть статуи. Вдруг письмена на других тоже удастся разобрать?

Быстро заскрипели по протоптанной дорожке подошвы сапог; свет на поляне истлевал со скоростью прогоревших углей.

Так, а этот? Что означают три волны, проходящие одна над другой?

«Вода, — мелькнула короткая, как пистолетный выстрел, мысль, — это Вода. Одна из стихий или первоэлементов».

Следующий…

Она сумела отыскать в недрах сознания ассоциации значений для еще трех знаков, изображенных на идолах: один держит посох, другой — шар, третий опирается на треугольник. Посох, упирающийся в квадрат — это четыре сезона, природа, дерево, растительность… Да, Дерево и Жизнь. Три круга, один в другом — Вселенная, треугольник — Знание или… Что еще обозначали треугольником?

Марика едва не взвыла от усердия, пытаясь выудить из памяти многократно прослушанные некогда строчки.

«Некоторые полагают, что две точки, опирающиеся на землю, и пик, устремленный в небо, символизируют один из первородных элементов — Металл…»

Она остановилась и задрожала от нахлынувшего возбуждения.

Может ли символ треугольника на самом деле обозначать металл? Но опять же: для чего?

Тщательно осмотрев все восемь тотемов, Марика принялась нарезать по поляне круги. Лоб нахмурился, ладони то и дело терлись друг о друга — шел напряженный мыслительный процесс. Почему на барабане изображена скрученная спираль? Что это — вихрь? Бесконечный поток? Воздух? Да, скорее всего Воздух… Вновь стихия или первоэлемент.

Идея еще до конца не сформировалась, а Марика уже кинулась к рюкзаку и принялась искать лоскут ткани, в который в полдень завернула блестящие безделушки.

Досадно, ведь так хотелось забрать их с собой. Даже мужику не стала их предлагать за сосиски, хотя он все равно, скорее всего, не согласился бы на обмен…

Через секунду камни были найдены. Семь камней. Семь.

Но почему семь, когда тотемов восемь?

Она на мгновенье застыла в страхе: а что, если догадка неверна и ничего не выйдет?

Видел бы ее сейчас Ричард: стоит неизвестно где, посреди сумеречного леса, с лихорадочно блестящими глазами и головой, полной безумных идей. Наверное, в этот момент она напоминала встрепанную ведьму, додумавшуюся до схемы ингредиентов для нового зелья. Да, всклокоченная, потная ведьма с красным носом и потрескавшимися от мороза губами — полный антипод идеальной холеной женщины, которую он так хотел видеть рядом с собой. Вечно идеальная женщина без изъяна, фарфоровая кукла без единой трещины — все то, чем она на данный момент не являлась.

Черт с ним, с Ричардом.

Марика хохотнула.

Зачем-то же оказались в рюкзаке эти камни? И не напрасно орел привел ее на эту поляну. Наверняка одно принадлежит другому, как куски мозаики, о чем и талдычило вредное зеркало.

В свете догорающего дня дрожащие пальцы разложили самоцветы на мятом платке в неровный ряд, а глаза принялись лихорадочно сканировать цвета и формы.

Символ Солнца — это топаз. Он же является символом Огня. Желтый, яркий, круглый… Вот с него и стоит начать эксперимент. Если сработает, она разберется и с остальными.

Марика взяла камень, повернулась и замерла, слушая неровный и быстрый стук собственного сердца — какая странная идея, какой странный мир, магия… Неужели она существует на самом деле?

«Ты провалишься, дура, — шептал внутренний голос. — Ты всегда была впечатлительной идиоткой, а теперь вообще сбрендила…»

Она не стала слушать внутренний монолог — сфокусировала взгляд на нужном тотеме и зашагала вперед. Приблизилась вплотную, осмотрела все впадинки и выемки, пытаясь решить, куда вставить самоцвет, и, так как кроме распахнутого рта ничего подходящего не нашлось, осторожно, затаив дыхание и сдерживая нервную дрожь, положила топаз в углубление сразу за деревянными зубами.

За те несколько секунд, пока ничего не происходило, она успела проклясть собственную наивность, расстроиться из-за несработавшей идеи и вновь впасть в отчаяние.

А потом раздался низкий, едва уловимый гул, и глаза тотема медленно засветились желтым.

Марика бурундуком отскочила в сторону.

Прямо через то место, где она только что стояла, до середины поляны протянулся яркий луч янтарного цвета. Не до статуи напротив, не мимо нее до леса, а именно до центра снежного пятака и ни метром дальше, словно невидимое зеркало сдерживало льющийся поток.

Теперь она дышала тяжело. Распахнутые глаза со страхом впились во вспыхнувший в центре столба символ Солнца; топаз во рту статуи ярко сиял.

Боже, так ведь и уделаться можно… Но бинго! Она угадала и с обозначением, и с камнем, и с его принадлежностью этому месту.

Мерзнувшие до этого ладони моментально вспотели. Марика постояла несколько секунд, не имея сил отвести взгляд от луча, затем с опаской провела по нему рукой.

Пальцы прошли через поток насквозь, на мгновение окрасившись в желтый, — ничего особенного не произошло, тепло, но не более того.

Тогда она кинулась к рюкзаку.

Какой камень может принадлежать земле или жизни? Зеленый? Ведь именно этот цвет олицетворяет зарождение и движение. Зеленый, зеленый, зеленый…

Схватив изумруд, Марика галопом понеслась к тотему с посохом. Как только драгоценность оказалась у того во рту, до центра поляны протянулся новый луч; гул усилился. Глаза идола, как и в прежнем случае, зажглись, изумруд вспыхнул.

Вокруг сделалось светлее.

За какие-то несколько секунд Марика напрочь забыла о своем недавнем желании покинуть Уровень; в кровь хлынули возбуждение и азарт, мозг загрохотал мыслями, как локомотив.

Воде принадлежит сапфир, воздуху — аметист, земле (а сплошная линия без дополнительных элементов наверняка и есть земля!) — черный оникс. Тогда как расположить оставшиеся камни — рубин и хризолит? Кому какой?

Дилемму удалось решить путем напряженного осмысливания и сравнивания форм: у одного в руках треугольник, значит, ему треугольный хризолит, а другому, тому, что с крыльями, последний из оставшихся камней — рубин.

Когда к центру протянулись еще два луча — радужный и ярко-алый — Марика издала победный клич и гордо оглядела плоды своих трудов: теперь опушка сияла, как картинка с новогодней открытки. Свет от тотемов не позволял опустившейся ночи накрыть поляну сумраком, а от слаженного гула, похожего на гудение электрических проводов, на душе делалось спокойнее.

Какое-то время она бездумно созерцала странную картину из сюрреалистической сказки: горящие глаза, сделавшиеся почти живыми, прорисовавшиеся ободки символов, свет, исходящий от статуй — зачем же все это нужно?

А после с замиранием сердца Марика повернулась к восьмому тотему, потухшему и молчаливому, и задумалась. Что предложить ему? Как сделать так, чтобы появился восьмой, завершающий октагон луч?

Она присела возле статуи и всмотрелась в два непонятных знака. Что означают изогнутые скобки, соприкасающиеся острыми концами, вырезанные в области сердца, и ромб с заключенным внутри треугольником, расположенный на лбу?

Вокруг безмолвно застыл лес; мерно жужжали и слегка потрескивали невидимыми искрами лучи.

Ответов не было.

В ход шло все: прутики, шишки, слепленный снежок, мокрая варежка и даже пучок собственных волос — Марике делалось стыдно, когда она пихала все это тотему в рот.

Ну нет у нее с собой ни кольца, ни кулона, ни серег — даже захудалого циркония на ниточке, который статуя, возможно, приняла бы. А от примитивных подношений, которые Марика то складывала, то выметала из углубления, глаза не зажигались.

У нее бы тоже не зажглись, запихни ей в рот мокрую варежку…

Пять минут спустя, когда кулек с идеями опустошился, она присела на пень, взяла в руки зеркало и взмолилась:

— Ну помоги мне, пожалуйста! Подскажи, как сделать так, чтобы последний тотем заработал? Я буду слушать, обещаю.

Мутная поверхность выжидающе клубилась, будто неуверенная, что на упрямую девчонку стоит тратить время. Затем туман принялся скручиваться в спирали.

«Хорошо. Ответь на вопрос: что ценного есть в человеке?»

Марика хотела было по привычке раздраженно фыркнуть, но тут же опомнилась и угомонила себя — она ведь обещала слушать и думать. Если не поможет зеркало, тогда не поможет никто.

— В человеке? Наверное, интеллект.

«А что есть интеллект?»

— Способность мыслить, действовать.

«Тепло».

— Думать, решать, говорить…

«Еще».

— Чувствовать, осознавать.

«Горячо».

Марика тяжело вздохнула: использование собственного интеллекта давалось нелегко — сил на мыслительный процесс не осталось, но она честно постаралась собраться. Нахмурила лоб, вновь погрузилась в размышления.

— Что же в нас есть ценного? Да, мы можем мыслить, анализировать, чувствовать, заботиться, общаться при помощи слов, выражать эмоции, углубляться в изучение чего-либо, желать. Хотя животные тоже могут желать, так ведь? Но мы идем глубже, стараемся проникнуть в суть вещей, научиться работать и взаимодействовать с ними.

«Верно. А что связывает Человека и Небо?»

Она на мгновенье опешила.

— Не знаю… Ничего?

Зеркало молчало, ждало иного ответа.

Пришлось раскрутить переохлажденные мозговые шестеренки с новой силой.

— Невидимая нить? Незримая связь?

«Близко».

— Сны? Мысленные просьбы? Вера? Молитва?

Молитва.

Стоило произнести последнее слово, как что-то щелкнуло в голове, и недостающая деталь плавно встала на свое место.

— Ну конечно… Это не полумесяцы, касающиеся друг друга, — это сложенные в молитве ладони. Как же я сама… Спасибо тебе!

Поцелованное зеркало тут же отправилось обратно в рюкзак.

* * *

— Дорогой тотем! — звучало глупо, но как-то надо было начать. — Я не умею правильно молиться, но я попробую, ладно? Не обижайся, если выйдет коряво, как сумею.

Стоя коленями на снегу, Марика закрыла глаза, втянула воздух и прижала ладони друг к другу.

Когда люди обращаются к небу, что они говорят? Просят о чем-то, благодарят…

— Дорогой тотем, я прошу тебя о помощи. Придя на этот Уровень, я думала, будет легко… ну, по крайней мере легче, а оказалось наоборот. Каждый шаг дается мне с трудом, но я стараюсь. Правда стараюсь.

Казалось, к ее шепоту в этот момент прислушался сам лес. Лес и небо над головой. Марика боялась открывать глаза; отчего-то снова взволнованно заколотилось сердце. Возникло ощущение важности момента.

— Я не всегда могу сразу понять, что именно от меня требуется, хоть и слежу за знаками, пытаюсь анализировать. Если бы ты… вы все восемь смогли мне немножко помочь, я была бы вам очень признательна…

Показалось или нет, но гул усилился; за закрытыми веками сделалось светлее. Казалось, теперь ее шепот, срывающийся с губ, разносился по всей Вселенной.

–…За любую помощь, пусть даже за самую маленькую. Может, за подсказку, за понимание, как и куда двигаться дальше, что делать. Я здесь совсем одна, и я запуталась. Пожалуйста, помогите мне.

Немного подумав, она мысленно добавила «спасибо!» и медленно, опасаясь увидеть отсутствие результата, открыла глаза.

Прямо на нее из центра статуи светил белый луч — последний недостающий луч; глаза тотема горели.

— Спасибо! — Марика от благодарности едва не рухнула в снег, — согнулась в поклоне и запричитала: — Спасибо! Спасибо! Спасибо!

А как только поднялась с колен и отодвинулась в сторону, луч протянулся туда, где его поджидали остальные, — точно к центру опушки. Стоило ему и семи разноцветным собратьям коснуться друг друга, как тотемы одновременно вспыхнули, а вокруг раздалось красивое глубокое звучание аккорда.

От торжества, что в этот момент затопило Марику с ног до головы, сердце забилось где-то в горле, а на глаза набежали слезы. Бархатистый звук невидимого инструмента длился всего лишь несколько секунд, а когда оборвался, тотемы и лучи одновременно погасли.

На месте их соприкосновения что-то лежало — какой-то предмет или предметы.

Марика бросилась вперед.

* * *

Девушка двигалась более плавно, ее руки описывали дуги и полукружия, таз медленно следовал за невидимой горизонтальной осью. Несмотря на плотные штаны и полушубок, Майкл хорошо отслеживал его волновую динамику.

Молодец, хорошее погружение.

Движения мужчины выглядели скорее отрывистыми, нежели последовательными: то припадет на одно колено, то провернется вокруг себя, то вскинет руки подобно птице, то замрет, чтобы через секунду вновь начать странный, почти неуклюжий танец.

— Том, не открывай глаз, отпусти тело, позволь ему двигаться самому. Волна, что течет через тебя, укажет и направление, и движение.

Парень с упавшей на глаза челкой кивнул.

Неподалеку от вытоптанной в снегу площадки наблюдал за людьми оранжевыми всполохами, потрескиванием и тихим свистящим шипением высокий, сложенный из веток костер.

До конца занятия осталось тридцать минут. Морэн посмотрел на усыпанное звездами небо и подумал о теплом деревянном коттедже, стоящем у кромки леса, где сейчас прогорали в камине угли, висела за окном заиндевевшая сетка с продуктами и ждала теплая постель. Может, найдется время почитать перед сном.

Выждав еще несколько минут, он скомандовал:

— Хорошо. С ощущением пространства мы поработали. А теперь почувствуйте себя лесом, — размеренно двигавшиеся по поляне ученики замерли. — Станьте не просто деревом, но множеством деревьев, ощутите, как энергия течет от земли через ваши стопы, поднимается выше, ветвится в мощных стволах, распределяется в кронах, тянется вверх, уходит и соприкасается с небом. Почувствуйте покой, размеренность и баланс. Мыслей нет, есть чувства — тишина, вечность, отсутствие времени…

Агнес, подняв лицо, замерла неподалеку от Тома; в ее глазах играли отсветы пламени. Внешне — человек, внутренне — нет. Руки, воздетые над головой, едва заметно покачивались, будто в невидимых тяжелых ветвях запутался ветер.

— Энергия леса строит, наполняет жизнью, умиротворяет и очищает. Она мощна в первозданной красоте и вечна. Ваша структура приобретает другие свойства, трансформируется: соприкасаясь корнями с землей, вы напитываетесь ее мудростью, пропуская через себя, учитесь воспринимать тончайшие ее колебания, невидимые и неуловимые человеческим телом. Дерево не только проводит энергию, но и аккумулирует ее…

Пока Морэн говорил, в его сумке тихо пикнул планшет. На карте напротив имени «Марика Леви» возникла новая надпись: «Поляна Идолов: пройдено».

* * *

Нажмешь на кнопку — палатка разложится, нажмешь еще раз — вновь превратится в плоский тканевый прямоугольник, удобный для носки в рюкзаке. На ощупь — ни шнурков, ни стоек, ни алюминиевого каркаса, а домик получается хоть куда. На воздушной подушке да еще и с тонким одеялом внутри. Воистину магическая вещь.

Марика не стала разбираться, как именно это работает; для полного счастья ей хватило лишь осознания, что эту ночь она все-таки проведет не на снегу. Свернув и развернув палатку несколько раз (соблазн полюбоваться автономным чудом был непреодолим), она отнесла ее под дерево, стоящее у самой кромки леса, нажала на заветную кнопку — вжи-и-их, и домик готов! — и забралась внутрь.

Какое-то время сидела внутри, застегнув полог, прислушиваясь к собственным ощущениям — холодно или нет? Зад, покачивающийся на воздушном матрасе, вроде бы не мерз, ладони тоже начали отогреваться. Убедившись, что внутри явно теплее, чем снаружи, она с непередаваемым наслаждением стянула сапоги, а через несколько минут и носки, чтобы заменить их сухими. Когда начала потеть спина (ух ты, очень тепло!), сняла толстовку, расстелила ее поверх матраса, легла и укрылась тонким одеялом, подложив под голову рюкзак.

Да, не так комфортно, как дома, но куда лучше, чем в снежном гроте.

Пять минут спустя из-под сосны, молчаливо наблюдающей за стоящими по кругу притихшими тотемами, в звуки ночи вплелось тихое похрапывание.

«Утомившись от бессмыслия, люди должны идти по Ветру…»

— По Ветру? О чем ты говоришь?

«Идти по Ветру — означает ощущать Поток, дующий тебе в спину и указывающий направление».

— Не понимаю тебя.

«Когда человек становится готов к изменениям, он призывает Ветер. И тот приходит, чтобы помочь».

— Это какой-то особенный Ветер? Ведь ты же говоришь не об обычном атмосферном явлении?

«Да. Ветер, который указывает туда, где находится искомое человеком. Чтобы слышать Ветер, нужно слышать сердце. Чтобы слышать сердце, нужно усмирить разум. Чтобы усмирить разум… как ты думаешь, что нужно, чтобы усмирить разум?»

Зеркало являлось единственным источником света. Проснувшись посреди ночи, Марика читала его как электронную книгу. Вещи, что она получила наряду с палаткой в дар от тотемов, лежали рядом, их ценность и назначение куда проще будет определить утром.

Хотелось в туалет, но Марика оттягивала выход наружу: намерзлась за день. Внутри хорошо, уютно и тепло — все-таки чудесным предметом наградили идолы, — а вылезешь по нужде — и снова заиндевеешь. Вот она и тянула время. Слепо уставившись в темный потолок, подумала о доме, жизни, Ричарде, работе, прошедшем дне… Затем достала зеркало — единственного доступного собеседника, — и теперь раздумывала над последним заданным вопросом.

— Чтобы усмирить разум? Не знаю… Тишина? Нет, глупо. Страхи и глупость не уходят в тишине. Сила? Воля? Особенное умение?

«Разум — как зверь: подчиняется тому, кто не боится. Кто не волнуется, кто спокоен».

— Понятно.

Равнодушная усталость сменилась искрой интереса. Марика пошевелилась под одеялом, провела ногтем по слегка прогнувшемуся пологу; странная тема, необычный маленький домик, скрип веток снаружи и звук собственного дыхания внутри. Ну и ночь. Спать бы, ведь день выдался длинным, да не спится. Нужно прекращать читать, выбираться по нужде да вновь укладываться, чтобы к утру набраться сил. Все же не удержалась — перечитала последнюю фразу и с любопытством спросила:

— А как призывают Ветер?

Зеркало, вероятно, тоже соскучившееся по диалогу, великодушно пояснило:

«Ветер приходит тогда, когда человек зовет в жизнь перемены. В такой момент зовущий заявляет о том, что готов к испытаниям, к проверке внутренней страсти. Большинство никогда не станут готовы, ибо негоже испытывать то, что хрупко, ломко или гнило».

— Получается, я тоже призвала в жизнь Ветер, раз теперь здесь?

«Ты уже знаешь ответ на этот вопрос».

— Да знаю, знаю…

Марика зевнула, отложила зеркало в сторону и потерла глаза.

— Слушай, а радио в тебя не встроено? Хоть какое-то развлечение было бы. Или, например, будильник?

Даже не глядя на поверхность, можно было сказать, что зеркало обиделось и затянуло буквы туманом — палатка потонула во мраке.

Какой обидчивый предмет, надо же… С характером. Кольнуло секундное чувство вины.

— Не дуйся. Просто иногда я устаю от философии, которой ты пичкаешь. Ни тебе книг на выбор почитать, ни новостной ленты, одни загадки и мудреные фразы, а голова ночью, знаешь ли, и так не варит.

Поверхность светлее не стала; спасибо, зеркало хоть не фыркнуло в ответ. Может, и хорошо, что голосовая функция не встроена, а то бы наслушалась нравоучений и упреков.

Марика вздохнула, села, качнулась на воздушном матрасе и принялась натягивать сапоги.

Ночь сияла мириадами звезд.

Казалось, их были миллионы — белых, желтоватых и голубых светящихся точек, украсивших черный небосвод. Тихо, морозно, завораживающе красиво.

Чернел стеной лес. В эту минуту ни шороха, ни скрипа, лишь темные стволы и белая снежная вата на ветвях. Дремали, отбрасывая на поляну тени, деревянные идолы; их глазницы смотрели куда-то вдаль, туда, куда не мог проникнуть человеческий взгляд.

Порождение Магии. Весь пейзаж вокруг — порождение странного Уровня.

Многие ли знали о его существовании? Или лишь те, кто по случайности, как и она, Марика, призвали тот самый, упомянутый зеркалом Ветер?

Перемены. Будь им неладно.

Успокой сердце, усмири разум…

Прежде чем вернуться в палатку, она какое-то время стояла, чувствуя покалывание на щеках, смотрела в ночное небо — такое далекое и глубокое, что делалось торжественно и почему-то одиноко, — и думала о переменах.

Казалось бы, один день, а что-то изменилось внутри. Каждый шаг приходилось преодолевать со сжатыми зубами, на последнем издыхании, выжимая из тела скрытые резервы, заставляя разум дымиться от нагрузки, но все это, как ни странно, приносило скрытое удовлетворение. Она шла и чувствовала движение. Делала шаг и ощущала отдачу. Достигала чего-то и радовалась, как не радовалась уже давно, очень давно.

Наверное, слишком давно.

Кто бы сказал, что от наличия какого-то тесного тента можно стать по-идиотски счастливым, и Марика первая бы рассмеялась ему в лицо. А теперь, ощущая под пальцами тугую ткань, радовалась и благодарила: пусть робко, неумело, чуть корыстно, но все же благодарила за подаренное укрытие от мороза.

Домик. Собственный домик. Заслуженный, теплый, портативный, а главное — свой. А ведь еще день назад, скажи ей кто-нибудь про палатку…

Не смешно. И это при наличии роскошных апартаментов.

«Куда почему-то пока не хочется возвращаться…»

Эта предательская мысль заставила поежиться.

Стоя под звездным небом на снежной поляне, Марика будто раздвоилась.

Одна ее часть взбрыкивала строптивой кобылой: в жизни важны только деньги и комфорт! Признание — вот что есть великое достижение, плата за кропотливые труды.

А другая — обычная девчонка — не хотела даже поворачиваться в ту сторону. Вот бы здесь стоять долго-долго, где жизнь медленно и верно обретает смысл, где нет гонки за титулами, где никто не судит по медалям на груди, где у каждого есть шанс сделать что-то по-настоящему важное. Проявить себя, оглядеться вокруг, расслабиться и осознать, что нет ничего ценнее, чем просто жизнь. Тот самый момент, что протекает, пока ты шагаешь по узким и путаным тропкам, мокнешь под дождем, смотришь на скопившиеся на горизонте облака, купаешься в закатном свете солнца и ощущаешь в сердце прикосновение неба.

Странно все это. Запутанно. Почему ты хочешь чего-то и вроде бы не хочешь этого? Где смысл?

Почувствовав, что замерзает, Марика откинула полог и нырнула в теплое нутро палатки.

— Привет. Я вернулась.

Взвизгнул застегиваемый замок; запорошенные снегом сапоги отправились в угол, толстовка — под спину.

Зеркало все еще обиженно клубилось мутью.

Марика улеглась, устроилась поудобнее и взяла его в руки.

— Такое мудрое, а дуешься. Не стыдно? Ты же само пример подаешь, рассказываешь, как надо жить, тебе сам Создатель велел быть умнее тех, кого ты ведешь.

Туман на секунду замер, будто раздумывая над сказанным, затем снова принялся слоиться. Да уж, дуться так дуться. Знакомо.

— Подумаешь, про радио спросила. Тоже мне повод…

Отложив капризного «помощника» в сторону, Марика перевернулась на бок и натянула одеяло до самого носа. Прикрыла глаза, пошевелила пальцами в толстых носках — непривычное ощущение — спать экипированной — и постаралась успокоить дыхание.

Все. Спать. Иначе проворочается до утра, а там неизвестно, что приготовит новый день. Еду бы найти да с тотемными «подарками» разобраться. Авось еще с чем-нибудь повезет, как с палаткой.

Через несколько минут она сонно пробормотала:

— Спокойной ночи, зеркало. И можешь не отвечать. Я знаю, что ты мне тоже желаешь хороших снов.

Когда из-под одеяла раздалось размеренное сопение, туман наконец прекратил раздраженно клубиться, застыл сплошной недвижимой дымкой, а еще через минуту поверхность полностью погасла.

Оглавление

Из серии: Город

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Уровень: Магия предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я