Требую перемирия

Мейси Эйтс, 2016

Скрывая лицо под маской, Аллегра Валенти появляется на самом пышном балу в Венеции. Ее ждет скучный брак по расчету, и ей хочется отвлечься от неприятных мыслей хотя бы ненадолго. Но страстные объятия незнакомца ломают привычный ход ее жизни, и она оказывается в центре скандала. Угрюмый испанский граф Кристиан Акоста не может поверить, что нимфа в маске, которая ли шила его самообладания на балу, – сестра его лучшего друга, избалованная наследница, к которой он всегда относился с презрением. И теперь, чтобы обеспечить роду Акоста наследника, Кристиану придется надеть ей на палец обручальное кольцо…

Глава 2

Аллегра была уверена, что хуже быть уже не может. Последние несколько недель, когда она поняла, что у нее задержка, она неистово молилась, а потом с надеждой смотрела на тест на беременность, ожидая, что там появится только одна розовая полоска. Но их оказалось две.

Она была помолвлена с принцем, и ожидалось, что она будет рожать его собственных наследников. Но она спала не с ним. Нет, Аллегра спала только с одним мужчиной, с абсолютно незнакомым ей человеком.

Она перебрала много вариантов выхода из сложившейся ситуации. Первым, что пришло ей в голову, было быстро полететь к своему жениху и соблазнить его.

Имелось несколько причин, почему ее план не сработал бы, не последней из которых было то, что она не смогла бы всю жизнь обманывать мужа, убеждая в том, что он отец чужого ребенка. К тому же Рафаэль не был глупцом. Он был принцем и нуждался в наследнике. Наследнике, в чьих жилах потечет его собственная кровь. Поэтому Рафаэль наверняка прибегнул бы к тесту на отцовство, чтобы точно знать, его этот ребенок или нет. А поскольку Аллегра знала правду, она не видела смысла врать своему жениху. Но она допустила такую мысль, потому что второй вариант грозил пустить ее жизнь под откос.

В конечном итоге она решила поехать к своему брату в Рим и во всем признаться, потому что он был единственным, кто не убил бы ее прямо на месте.

— Тебе понравилась вечеринка? — спросила она.

— Какая именно?

— Ты прав. Я забыла. Тебя приглашают на множество вечеринок. Но я говорю о той, на которую ты взял меня с собой.

— Было здорово. Хотя я недолго оставался там.

— Действительно. — Аллегра постучала пальчиком по столу, избегая взгляда Ренцо.

— А почему ты спрашиваешь? В прессе появились какие-то фотографии?

— А должны?

— Аллегра, я — это я. Такая возможность всегда существует.

— Наверное, ты прав. — Ей вдруг пришло в голову, что она сама могла оказаться в центре внимания репортеров. Все эти годы она была паинькой, вела себя плохо только в воображаемом мире, никогда не выходила за рамки, и вот, пожалуйста, ее поступок на балу мог оказаться самым шумным из всех скандалов.

— Если ты хочешь спросить меня о чем-то, давай. А потом можешь отправляться по магазинам. Мне кажется, ты приехала в Рим именно за этим.

— Там, на балу, был один мужчина…

— Аллегра, тебе не следует интересоваться мужчинами. Особенно теперь, когда ты помолвлена.

— Формально, — уточнила Аллегра. — Но я хочу узнать, кто это был. Этот человек появился позже всех. Он был в маске черепа и одет во все черное.

Ренцо вдруг расплылся в улыбке, а потом захохотал.

— Что тут смешного? — разозлилась Аллегра.

— Прости, дорогая, но боюсь, твое внимание привлек Кристиан. Знаю, ты терпеть его не можешь.

— Это не мог быть Кристиан, — возразила она.

— Можешь спорить со мной, сколько твоей душе угодно. Возможно, это даже к лучшему, что мать и отец устроили твой брак? Кажется, когда ты предоставлена сама себе, у тебя проявляется ужасный вкус.

— Нет, — все больше злилась Аллегра. — Это никак не мог быть Кристиан Акоста. Я бы… Я бы превратилась в камень.

— Только от одного взгляда на него? — На лице ее брата промелькнуло какое-то странное выражение.

— Да.

Ренцо наверняка все узнает. Рано или поздно ее тайну узнают все.

Рафаэлю придется сказать правду. Но вот Кристиан вряд ли поверит услышанному.

Он считал Аллегру избалованным, эгоистичным ребенком. Если Акоста узнает о ее беременности, он никогда не подумает, что она и была той женщиной, которой он овладел прямо у стены.

Ей стало дурно. Кристиан. Кто бы мог подумать. Как она могла…

* * *

— Кажется, все газеты только и пишут, что о разорванной помолвке твоей сестры. — Кристиан налил себе выпить и повернулся к своему другу.

Его распирало от злости. Он рисковал собственной репутацией, когда знакомил Рафаэля с семейством Валенти и ручался за Аллегру в качестве его будущей супруги.

Они с Рафаэлем не были близкими друзьями, скорее знакомыми. Издержки привилегированного положения, особенно в эти времена, когда титулы и все такое устаревали и уходили в прошлое. Но именно Кристиан выступил инициатором этого знакомства с Валенти. И он же предложил Рафаэлю жениться на Аллегре.

Прежде всего, из уважения и в знак благодарности за поддержку, которую семья Валенти всегда оказывала ему. Но Кристиану следовало знать, что Аллегра все испортит.

Это был лишь вопрос времени, когда она разрушит свою жизнь окончательно. Потому что Аллегра всегда казалась близка к этому. Кристиан давно заметил ее беспокойство, неудовлетворенность. Но он надеялся, что она благополучно вый дет замуж за принца, а не окажется на первых полосах газет.

Женщина ее темперамента в любой момент могла оказаться в центре скандала, о чем он ее неоднократно предупреждал. Но она была слишком упрямой, чтобы слушать его.

Кристиан надеялся, что обещание, данное Рафаэлю, будет держать ее в узде. Что оно обеспечит ей безопасность.

Все напрасно.

— Отмена королевской свадьбы не может остаться незамеченной, — заметил Ренцо.

— Ты прав.

Кристиан прекрасно помнил, как вела себя Аллегра однажды за ужином, когда там присутствовал Рафаэль. Единственный раз, когда он видел их двоих вместе. Де Сантис был принцем и привык к почтительному отношению, а его будущая невеста, похоже, не имела понятия, что это такое, и весь вечер дулась и молчала.

В то время она была совсем юной, и Кристиан надеялся, что с возрастом она поумнеет.

Но, может быть, все к лучшему.

Он слишком хорошо знал, чем заканчиваются браки по расчету. И как несчастная молодая невеста, которой хочется немного свободы, может не устоять под весом возложенных на нее ожиданий.

Но Аллегра не была Сильвией. А Рафаэль не был Кристианом.

Несомненно, Аллегра сдержала бы обещание, данное своему жениху, если бы только понимала, кого упустила.

— К счастью, пока никто не знает настоящую причину из разрыва. Но вскоре все станет известным, — бросил Ренцо, наполняя свой стакан.

— И что же это за причина?

— Она беременна.

У Кристиана земля качнулась под ногами. Он представил растущий живот Аллегры… потом ее с ребенком на руках… и почувствовал какое-то отвращение.

Глупо, конечно. Она ведь все равно через несколько месяцев вышла бы замуж за Рафаэля и забеременела от него. И Кристиан не мог понять, почему чувствовал себя сейчас таким оскорбленным.

Он заскрежетал зубами.

— Как я понимаю, она беременна не от принца? — Его нервы были на пределе.

— Нет. Она отказывается говорить, кто отец ребенка. Я никогда не видел ее с мужчинами. И даже не могу представить, кто бы это мог быть, — мрачно ответил Ренцо. — Если честно, меня больше беспокоит то, как все произошло. В отличие от меня, Аллегра никогда не выходила за рамки. И я переживаю, что ею могли воспользоваться.

Кристиан удивленно посмотрел на друга. Странно, что тот никогда не замечал неистовства, присущего характеру его сестры. И Кристиан ничуть не удивился бы, узнай он, что Аллегра все это время жила двойной жизнью.

Его тело напряглось при мысли, что она притворялась послушной воле родителей, а сама ходила на свидания. Позволяла мужчинам прикасаться к ней. Целовать ее.

Обладать ею.

— Ты думаешь? — стараясь не выдать волнения, спросил Кристиан.

— Да. Насколько я знаю, у нее не было мужчины. Насколько я знал, — поправился он. — По правде говоря, только недавно она завела со мной разговор о мужчине, которого увидела на костюмированном балу, на который мы ездили месяц или около того назад. И выглядела при этом очень взволнованной.

— Вот как? — вдруг напрягся Кристиан.

Он вспомнил тот бал и восхитительное, роскошное тело. Упругое и жаркое. Такого наслаждения он не переживал на протяжении многих лет.

— Ага. И она очень расстроилась, когда узнала, что ты был тем самым мужчиной, который привлек ее внимание.

Кристиан поставил свой стакан на стол. В висках застучала кровь. Это невозможно. Но ему придется спросить. Он должен узнать правду.

— Во что она была одета? — выдохнул Кристиан.

— На ней была такая же маска, как и на остальных женщинах. В ее волосах было что-то лиловое в цвет ее платья. Надо сказать, что ее платье абсолютно не понравилось нашим родителям.

Проклятье.

Этого не может быть. Первой женщиной, к которой он прикоснулся за все эти годы… оказалась Аллегра Валенти. И она была… Что ж, она носила под сердцем наследника рода Акоста.

В то время как само понятие герцогства было в какой-то степени устаревшим, его собственное по-прежнему функционировало. Во владении Кристиана находилось много собственности и земли, а также сотни семей, зависевших от продолжения его рода.

Он был последним в их роду и не мог оставить все как есть. Но теперь ему не о чем волноваться.

Если не обращать внимания на тот факт, что он стал частью двойной жизни Аллегры Валенти. Частью ее греха. Того самого, который не давал ему покоя, изводя его сновидениями настолько эротическими и сладострастными, что он каждую ночь просыпался в шаге от оргазма.

— Где она? — В его голосе прозвучало отчаяние.

Ренцо нахмурился, и по его лицу было понятно, что он начал о чем-то догадываться.

— Мне не понравится это, не так ли?

— Не больше, чем мне, — резко ответил Кристиан. — Где она?

— Спряталась в одной из моих квартир в Риме.

— Мне нужно поговорить с ней. Немедленно.

Проклятье. Только бы его подозрения не подтвердились.

— Потом тебе придется поговорить со мной, — мрачно бросил Ренцо.

— Надеюсь, что нет. — Кристиан развернулся и вышел из кабинета своего друга.

Ему необходимо встретиться с ней и поставить точку в этом деле. Кристиан отказывался верить услышанному и хотел убедиться, что та таинственная красавица, с которой он занимался любовью, не была Аллегрой. Эта маленькая соплячка не могла быть той женщиной, которая касалась его и пробудила в нем такое неудержимое желание.

Такого просто быть не могло.

Аллегра делала все возможное, чтобы избегать новостей. Но иногда она забывала и включала телевизор или заходила не на ту страницу в Интернете, и тогда ее буквально захлестывал поток оскорбительных заголовков и статей.

Это было просто ужасно. Ее называли достаточно самонадеянной, чтобы в последний момент разорвать помолвку с принцем, не заботясь о его чувствах или будущем его государства.

Но она вообще не была такой и на самом деле переживала по поводу случившегося. Что до Рафаэля, если у него и были какие-то чувства, она их никогда не замечала. Что конечно же не оправдывало ее.

Когда она поддалась своей фантазии и нашла себе любовника на балу, ей не приходило в голову, что она откажется от будущего замужества с Рафаэлем. Аллегра считала, что в ее жизни будет хотя бы одно самостоятельно принятое решение. Украденный момент, который всегда будет принадлежать только ей одной.

Что ж, теперь он принадлежал всем.

Странно, но теперь, когда о ее проступке узнал весь мир, она все больше чувствовала себя свободной. Да, она подвела всех. Да, ее родители могли отвернуться от нее — они все еще не решили, как им поступить. Но помимо всего этого в ее жизни вдруг появились возможности, которых там не было раньше.

Если бы она стала женой принца, ее жизнь никогда бы не принадлежала ей по-настоящему.

Но теперь впервые за все время у нее появилась возможность выбирать. Что с того, что этот выбор имел свои границы. По крайней мере, Аллегра будет нести ответственность сама за себя. И за свои ошибки.

И даже ее отношения с ребенком… они будут ее собственными. И пусть ситуация, в которой она оказалась, была не самой идеальной, чтобы найти себя как личность, оказаться матерью-одиночкой было все же лучше, чем женой Рафаэля.

Стук в дверь заставил ее подскочить с дивана. Аллегра никого не ждала, поэтому подумала, что пришел кто-нибудь из обслуживающего персонала.

Храни Господь Ренцо за то, что тот позволил ей спрятаться в своей квартире. Может, брат и злился на нее, но, по крайней мере, отнесся к ней с пониманием. Ведь сам он никогда не отличался примерным поведением.

Аллегра распахнула дверь, и у нее упало сердце.

— Если ты к Ренцо, то его нет. — Она старалась смотреть прямо, встретив мрачный, решительный взгляд Кристиана Акосты.

Он не мог знать. Не мог. Аллегра отказывалась верить в это.

Его черные брови были нахмурены. Аллегра посмотрела на его тяжелый квадратный подбородок и губы, обычно такие мягкие, но теперь сжатые в тонкую линию.

Даже не входя в квартиру, он заполнял собой все пространство. Такой высокий и до невозможного широкоплечий. Аллегра чувствовала себя рядом с ним маленькой и слабой.

Его взгляд пронизывал ее насквозь.

Тот короткий момент надежды был раздавлен тяжестью его взгляда, проницательного и напряженного. Аллегра была свободной, но, как оказалось, недолго.

— Я пришел.

— Поздравить меня с тем, что я скоро выхожу замуж? — перебила его Аллегра. — Если так, то…

— Помолчи, — осадил ее Кристиан и вошел в квартиру. — Я пришел не для того, чтобы играть в игры. Ты вообще собиралась сказать мне правду?

— О чем? — У нее вдруг пересохло в горле.

— О ребенке.

— Я… Я не…

— Я все знаю. Я узнал, что это была ты. А ты узнала, что это был я. Так что не строй из себя невинную жертву.

— Я действительно не невинна. У тебя была возможность убедиться.

— Звезда на востоке не появлялась, значит, так оно и есть.

Аллегра скрестила руки на груди.

— Как мило с твоей стороны заглянуть в Библию, прежде чем прийти сюда.

— Значит, ты знала, что я отец твоего ребенка.

— Я ничего такого не говорила. — Аллегре хотелось исчезнуть, раствориться. Полностью.

— Но ты сказала, что у меня была возможность убедиться, что ты не невинна. Как еще я мог узнать об этом, если бы не был тем самым, кто лишил тебя девственности?

— О, я понятия не имею. Может, потому, что я беременна? Право же, Кристиан, этот ребенок может быть чей угодно. Все знают, какая я потаскуха.

— Прекрати, — резко остановил ее Кристиан. — Аллегра, к чему все эти выдумки?

— Я даже не хочу говорить с тобой. Я не хочу всего этого. Я… Я бы никогда… Я бы никогда не прикоснулась к тебе, если бы знала, что это ты.

— Но это был я.

— Я не хочу тебя, — в отчаянии заявила Аллегра. — Не хочу. Я не знала, что это был ты.

— Не льсти себе, думая, что я хотя бы на секунду мог предположить, что это была ты. Ты всего лишь избалованный ребенок. Аллегра, ты отказалась от будущего, которое бесконечно предпочтительнее того, которое ждет тебя теперь. Ты никогда не понимала, что у тебя имеется. И никогда не понимала всего того, что сделали для тебя твои родители.

— В таком случае Ренцо тоже ничего не понимает. Но ты почему-то продолжаешь общаться с ним и не читаешь ему лекции каждые тридцать секунд.

— Ренцо взял на себя управление компанией отца. Он не уклонялся от своих обязанностей.

— Кажется, у тебя двойные стандарты.

— Похоже, мои двойные стандарты не сильно отличаются от тех, которых придерживаются во всем мире.

— Поздравляю, — взмахнула руками Аллегра. — Тогда ты такой же ужасный, как и большая часть населения.

В комнате воцарилась тишина. Но не пустая. В ней чувствовалась злость и что-то еще, о чем Аллегра совсем не хотела думать.

— Аллегра, исходя из собственного опыта могу сказать, — его высокомерный тон выводил ее из себя, — что последствий избежать невозможно.

— Особенно когда не пользуешься презервативом, — парировала Аллегра.

Возможно, в том, что они не предохранялись, была и ее вина, но Кристиан был мужчиной. Поэтому вся ответственность ложилась на него. А Аллегра ко всему была девственницей.

— Ты ничего не сказала против.

— Ты дал понять, что хочешь, чтобы я молчала!

— Но ты не возражала.

Аллегра закатила глаза:

— Ты не обязан мне помогать. Я сама справлюсь.

— И как же? — сузил глаза Кристиан.

— Я рожу ребенка и буду растить его одна. У меня есть средства. Мои родители, конечно, расстроились, но они вряд ли вычеркнут меня из своей жизни. — Аллегра блефовала. Ее родители пришли в ярость, и она понятия не имела, что они предпримут.

— Ты думаешь?

— Если они не захотят видеть меня, мне поможет Ренцо. — Родители не разговаривали с ней с тех самых пор, как она сообщила им новость о своей беременности.

— Если честно, меня не волнует, как поступят твои родители и поддержит ли Ренцо тебя и твоего ребенка. Я не оставлю тебя.

— Никто не поверит, что я спала с тобой. Никто.

Кристиан тихо рассмеялся, отчего Аллегру бросило в жар.

— Я не спал с тобой, — насмешливо протянул Кристиан. — Мы занимались сексом. У стены.

— Какая разница, — вспыхнула Аллегра. — Все равно никто не поверит.

— Из-за моей безупречной репутации?

— Первым делом.

— Но никто не знает, как все произошло. Мы конечно же представим случившееся в несколько другом свете. Ты скажешь родителям, что влюбилась в меня и твои глубокие чувства и сильная страсть побудили тебя разорвать помолвку.

Аллегра презрительно фыркнула:

— Они скорее поверят, что ты обрюхатил меня в публичном месте, даже не зная, кто я.

— Ты так считаешь?

— Никто не поверит, что я люблю тебя. Все знают, как мы относимся друг к другу.

— Ну и ладно. Тут пострадает не моя репутация. Ты была помолвлена. И ты женщина. Поэтому все будут осуждать только тебя.

— Они уже осуждают, — ухмыльнулась Аллегра. — Разве ты не читал последние новости?

— Может, я удивлю тебя, но у меня в жизни есть вещи поинтереснее, чем читать о твоих подвигах. Я разговаривал с твоим братом.

— Ты хочешь сказать… Ренцо знает обо всем?

— Твой брат не идиот. Он начал подозревать неладное, как только я спросил, в каком костюме ты была на балу, а потом выскочил из его кабинета, узнав о твоей беременности. А если сюда прибавить твои расспросы обо мне, ему не составит большого труда догадаться, что к чему.

— Но ты все еще жив. — Аллегра не сомневалась: узнай ее брат, что она занималась любовью с Кристианом, тот был бы уже мертв.

— Еще бы. Но только потому, что я понятия не имел, что это была ты. Ренцо знает, что при других обстоятельствах я бы ни за что не прикоснулся к тебе.

Аллегру охватила злость, а еще в ней заговорило уязвленное женское самолюбие.

— Что ж, он должен очень сильно гордиться тем, что у тебя такие высокие стандарты. Мне жаль, что ты так огорчился, узнав, что это была я. Хотя мы оба знаем, что тебе очень даже понравилось то, что произошло между нами. По правде говоря, наша близость понравилась тебе настолько сильно, что твоего самообладания надолго не хватило.

— Тебе понравилось не меньше моего, — слегка улыбнулся Кристиан.

— Откуда такая уверенность?

— Аллегра, я прекрасно помню, как ты теряла голову в моих руках. Ты не притворялась.

— Женщины умеют имитировать оргазм, — дрожащим голосом возразила Аллегра.

— Если только их партнер глупый или неопытный. Чего не скажешь обо мне. — Он подошел чуть ближе к ней. — Я чувствовал, как ты дрожала, и знаю, что твое наслаждение было таким же острым, как и мое. Так что не притворяйся, что наша близость не доставила тебе удовольствия, только потому, что теперь ты знаешь, что это был я.

— Для тебя так важно потешить свое мужское самолюбие, и вместе с тем ты едва терпишь меня. Кристиан, ты какой-то чокнутый.

— Никогда не утверждал обратного, — безжалостно рассмеялся он.

— Я не нужна тебе. Так же как и этот ребенок.

— Ну, тут ты ошибаешься. Мне очень даже нужен этот ребенок.

— Если он понадобился тебе для какого-то ритуального жертвоприношения, тогда забудь.

— Да нет. В моей жизни и так достаточно смертей, чтобы добавлять еще одну. Так что спасибо. Это была очень неудачная шутка.

— Извини, — отвернулась Аллегра.

— Не стоит извиняться. Ты сказала, что думала.

— Зачем тебе этот ребенок?

— Затем. Я вообще-то аристократ. Герцог.

— А то я не знаю. Твое высокомерие трубит об этом задолго до твоего появления в комнате.

— Значит, ты должна понимать, что мне нужен наследник. Законный. Аллегра, мой ребенок не может родиться внебрачным. И я не могу упустить этот шанс.

— Наш… ребенок — шанс?

— Для продолжения моего рода — да. Я вдовец, у которого нет наследника. Мне уже за тридцать, так что этот вопрос становится все более и более актуальным. Конечно, мой отец обзавелся наследником чисто случайно. Но несмотря на тот факт, что моя мать была никому не нужной моделью, он все равно поступил достойно по отношению к ней, ко мне и ко всему герцогству, зависевшему от продолжения его рода.

— Что конкретно ты предлагаешь?

— Выйти за меня замуж.

— Что? — Ее сердце чуть не выскочило из груди. Аллегре казалось, что она тонет. Она задыхалась, а в ушах раздавался оглушительный звон.

— Аллегра Валенти, ты беременна моим ребенком. И ты будешь моей женой.