Невозвратный билет

Маша Трауб, 2022

Обстоятельства бывают сильнее нас… Выражение, известное каждому. Но оказывались ли вы в подобной ситуации? Наверняка кто-то ответит, что такое происходит чуть ли не каждый день, а иные, как и герои рассказов, вошедших в этот сборник, никогда этого не признают, какие бы истории с ними ни случились, будь то задержка самолета или смена паспорта. Казалось бы, банальные ситуации, в которые вмешиваются те самые обстоятельства… Но именно они могут раз и навсегда изменить жизнь человека. И как раз в моменты бессилия, когда все идет не по плану, не поддается контролю, когда почва уходит из-под ног от страха и неизвестности, человек оказывается способен на самые удивительные поступки.

© Трауб М., 2022

© ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Зал ожидания

— С днем рождения! С днем рождения!

В аэропорту компания молодых людей, две девушки и парень, пили шампанское. Парень страдал отчаянно, выразительно. От именинницы, чересчур громкой во всем — в разговоре, радостных вскриках слегка «экзажере», от необходимости кричать поздравления и пить шампанское. Наконец он с явным облегчением сел, открыл ноутбук, вставил наушники и погрузился… в то, что ему явно приносило большее удовольствие, чем эта поездка «на троих».

— Ну не могла же я ей отказать! — шептала некоторое время назад на ухо молодому человеку девушка. — Ну потерпи. Всего три дня!

Про именинницу вскоре узнали все пассажиры, вылетавшие этим рейсом. Зовут Алиса, но она предпочитает имя Элис. Исполняется тридцать лет. Да, именно в этот день. Не замужем, но и не в активном поиске. Работает в какой-то компании специалистом по связям с общественностью. Детей нет, склоняется к идеологии чайлдфри. Сделала сама себе подарок на тридцатилетие — увидеть северное сияние. Подруга — даже не подруга, а коллега — согласилась составить компанию, тем более что на троих выходило существенно дешевле. Алиса взяла на себя всю организацию, от билетов до экскурсий. Подруга-коллега давно собиралась куда-нибудь поехать, чтобы «освежить чувства», угасшие спустя год после свадьбы. В качестве аргумента в пользу поездки пересказывала легенду, согласно которой дети, зачатые под северным сиянием, непременно родятся гениями. И она просчитала — все идеально совпадает для момента зачатия. Про легенду и детей она рассказала свекрови, которая отчаянно жаждала внуков, а та уже убедила сына лететь смотреть сияние. И чтобы вернулись непременно с зачатым гением.

Рядом с молодым человеком сидел дедушка в модном респираторе, чуть ли не противогазе, а не в обычной маске. Он тоже был раздражен и с ненавистью глядел на телефон последней модели, трезвонивший каждую минуту. Чтобы ответить, дедушка надевал очки, долго и сосредоточенно разглядывал экран, аккуратно нажимал кнопку и с некоторым недоверием говорил: «Слушаю». Отодвигал телефон от уха и смотрел на него с удивлением — неужели это устройство разговаривает? «Нет, еще не вылетел. Да, жду посадку. Напишу, когда приземлюсь», — говорил дедушка, обращаясь не к собеседнику на том конце, а к телефону. Но дедушке можно было только позавидовать: столько людей о нем беспокоятся! Наконец он нажал на кнопку, отключая телефон, упаковал его в чехол и убрал в портфель. Закрыл глаза, явно намереваясь вздремнуть.

Здесь же, через кресло, сидел элегантный мужчина в возрасте, том самом, когда в волосах уже совсем немного перца. Узкие очки для чтения, пиджак с кожаными заплатками на локтях, вельветовые брюки — вечная классика. Так и хотелось подойти и узнать, по каким делам он летит так далеко. В качестве ручной клади у него, конечно же, должен был быть портфель, непременно тонкой, слегка потертой временем кожи. Но у мужчины оказался вполне молодежный рюкзак с ортопедической спинкой. Из него он достал книгу — увесистый том.

Женщина за пятьдесят, ухоженная, с маникюром и укладкой, с шелковым платком на шее, дорогой сумкой, присела рядом с элегантным мужчиной, проигнорировав социальную дистанцию.

— Простите, а вы детей не видите? — взволнованно спросила она.

— Нет, простите, — ответил он, оставаясь мыслями в книге.

— Знаете, я всегда нервничаю, когда нет детей. Боюсь летать. И верю: если на борту будут дети, господь нас убережет. Детей пощадит и нас заодно, — призналась женщина. — Как вы считаете? У вас есть дети?

— Есть. Не пощадит, — отчеканил не очень-то вежливо мужчина.

— Зачем вы так зло? — обиделась женщина и отсела.

Самолет вылетал вовремя. Вырулили на полосу, остановились.

— Смотрите, как красиво! — воскликнула Алиса, показывая на иллюминатор. Самолет проходил противоледную обработку. По иллюминатору стекала нежно-розового цвета пена, будто самолет намылили детским шампунем. — Ой, даже рисунки появляются! Вот лошадка, тут снеговик, а тут моя начальница. Прическа один в один, — смеялась Алиса.

Парень закатил глаза и вставил наушники. Девушка-коллега улыбалась лишь из вежливости.

Пена давно сползла, а самолет так и не двигался с места.

«По техническим… причинам… на место стоянки… благодарим за понимание…» — объявил по громкой связи командир.

— Что случилось? Почему мы задерживаемся? Это надолго? — спрашивала все время Алиса.

— Технические причины, — отвечал, пробегая по салону, стюард Павел. Стюардессы спрятались за занавеской и не высовывали носа.

— Скажите, а я успею на северное сияние? Наш рейс задерживают. Можно отложить поездку на час? Да, спасибо! Я позвоню, когда будем вылетать. Почему не надо звонить? Хорошо, что вы нас ждете, но я все же позвоню, — говорила Алиса, видимо тем, кто отвечал за северное сияние.

Самолет медленно начал двигаться и пополз к зданию аэропорта. Прошло десять, пятнадцать минут, полчаса, но ничего не происходило.

— Простите, вы не знаете, что случилось? — спросила та самая взволнованная женщина в платке у элегантного мужчины с книгой. Они оказались соседями по ряду. Судьба так иногда шутит.

— Война, — ответил он, не отрываясь от чтения.

— Какая война? Где? — ахнула женщина.

— Во Франции. — Мужчина продолжал читать.

— Господи, ну разве можно так шутить? — возмутилась женщина.

— Добрый день еще раз, это снова Алиса. Да, мы еще не вылетели. А можно что-то сделать с северным сиянием? Ну как-то задержать? Я не знаю. Что вы делаете в подобных ситуациях? Как ничего? Вы же менеджер!

Все молчали, с интересом ожидая, как менеджер турфирмы решит проблему с сиянием.

— Вы издеваетесь? Конечно, я знаю, что его нельзя включить и выключить! — Алиса была готова к скандалу. — Как это ловить надо? Вы не предупреждали! Когда я покупала тур, в нем ни слова не было про то, что сияние нужно ловить. Вы же его гарантировали! А что делать моим друзьям? Они специально подстраивали графики, мы с вами это тоже обсуждали. Почему друзья китайцы? Русские! Вы что, только для китайцев зачатие под сиянием организовываете? Если нужно доплатить, так и скажите. Вот что, я хочу поговорить с вашим начальством. Кто там у вас за все это отвечает? В смысле — Господь Бог? Да, соедините. Нет, сейчас, а не через пятнадцать минут! Что значит — с кем? С Богом или с менеджером? Вы понимаете, что я напишу про вас в соцсетях? Я очень известный блогер.

Она трубку положила! Ну, вообще! — Алиса онемела на пару минут, но ее бурная энергия и экзальтация требовали немедленного выхода. На свою беду, в тот самый момент по проходу пробегал стюард Павел. Он был молод и пуглив, а Алиса в свои тридцать не утратила способности изображать девичью наивность и надувать губы. Она выскочила в проход и преградила стюарду путь. Шампанское еще не успело выветриться, так что Алиса была готова на любые подвиги, как бывают готовы тридцатилетние девушки, не обремененные семьей и обязательствами. Плюс губы, плюс юный румянец, от шампанского, разлившийся по щекам. Паша резко затормозил. Нет, Алиса не могла считаться красавицей ни по каким канонам. Но у нее удивительным образом получалось изображать капризную, избалованную мужским вниманием нимфетку. Впрочем, Павел тоже не мог сойти за Аполлона. Даже коллеги-девушки смотрели на него как на домашнего питомца, щенка корги, например: вызывает умиление, но заводить у себя дома не станешь.

— Паша! — закричала Алиса так, что стюард забыл, куда бежал. — Почему мы стоим? Что происходит?

Алиса легко пустила вполне искреннюю слезу. Возможно, именинница была очень расстроена тем, что поездка пошла не по плану, а может, дело было в наращенных ресницах, которые позволяли рыдать в свое удовольствие. Благодаря Алисе, смотревшей на Пашу, как любят мужчины — снизу вверх, как на спасителя всего человечества, все пассажиры узнали, что после розового противоледного шампуня в кабине пилотов не сработал какой-то датчик. Поэтому самолет согласно инструкции отправили на стоянку и теперь будут менять борт, что означает задержку минимум на час — требуется выгрузить багаж и загрузить в новый самолет.

— Я же говорила, если нет детей на борту, все будет плохо, — пролепетала интеллигентная женщина в шейном платке и с ненавистью посмотрела на элегантного мужчину, который по-прежнему был погружен в чтение. Женщину понять можно — ей тоже требовалось мужское внимание: поговорить, обсудить ситуацию, услышать слова поддержки.

В это время от зазвеневшего на весь салон телефона очнулся дедушка.

— Что? Где я? Не знаю. Уснул, — отвечал он трубке.

— Мы еще не вылетели. Рейс задерживают, — подсказала ему взволнованная женщина.

— Тут говорят, рейс задерживают, — послушно отчитался трубке дедушка, — не знаю на сколько. Почему не позвонил? Так уснул, говорю же.

Павел выпростался из объятий Алисы, увидев знаки, которые ему подавала коллега. «По техническим причинам… Задержка… в здание аэропорта… О времени вылета будет объявлено…» — раздался его голос по громкой связи.

— Паша! А где курилка? — воскликнула Алиса на весь салон, и все курящие пассажиры были ей в тот момент очень благодарны.

— А что, курилки вернули? — удивился парень, путешествующий с Алисой.

— Конечно! Я специально уточняла, — ответила та.

— Поднимаетесь на этаж выше и идете налево до конца зала, там рядом ресторан итальянский, — объявил Паша, нарушая все инструкции.

В салоне раздались аплодисменты.

— Паша, вы мой герой! — выкрикнула Алиса.

Пассажиры вернулись в зал ожидания. Весь рейс кинулся в ближайшее кафе — уходить далеко было страшно.

— Что случилось? — спрашивали ошарашенные официантки, которым вдруг предстояло поработать.

Через десять минут все запасы спиртного в кафе оказались исчерпаны. Пили все и всё, что имело хотя бы какие-то градусы. Кто-то из смелых и курящих затаривался спиртным на верхнем этаже. Те, кто боялся пропустить рейс и оставался «дежурить» у выхода на посадку, просили купить и для них. Алиса составляла списки и записывала телефоны. Заодно составляла список тех, кто будет требовать компенсацию за задержку рейса, искала среди пассажиров адвоката, чтобы составить претензию в суд, обрывала горячую линию авиакомпании и ее же пресс-службу. То ли благодаря бурной деятельности Алисы, то ли вопреки ей, но вдруг по громкой связи всех пассажиров рейса пригласили взять прохладительные напитки, стоимость которых не превышает восемьдесят рублей.

Напитки выдавались в кафе, где в одной очереди оказались взволнованная женщина в платке и элегантный мужчина с книжкой. Тот жестом пропустил даму вперед. Она интеллигентно взяла чай и неинтеллигентно картошку с вмазанным в нее салатом оливье. Мужчина поморщился, но уже через минуту они сидели за одним столиком и ели эту картошку. Заказали еще, чтобы в картошку был вмазан сыр. Они обсуждали кафе-мороженые, пончиковые, сосисочные прошлых времен. Форму креманок и кофейных чашек. Пивные кружки и стаканы в автоматах с газировкой. Яблочный сок из конуса в магазине и томатный из трехлитровой банки. Мужчина под действием картошки с оливье не первой свежести и чая, который из пакетика приходилось чуть ли не выжимать, чтобы добиться минимальной заварки, вдруг почувствовал себя студентом, молодым и задорным. Он вдруг забыл про гастрит, диету и про то, чем ему может грозить майонез. А когда мимо пронеслась Алиса с бутылкой шампанского и, увидев парочку, затормозила, мужчина уже вошел в раж.

— Не вы заказывали шампанское? — спросила Алиса, сверяясь со списком в телефоне.

— Не мы, но я готов! — ответил мужчина.

— Забирайте! На карту мне переведете. Я завела общий чат, добавлю вас. Номер мне диктовали? Нет? Записываю. Хорошо. Карта привязана к номеру.

Мужчина открыл шампанское и разлил в те же бумажные стаканы, в которых до этого плескался чай.

— Ну за что выпьем? За наше случайное знакомство? — спросил он.

— Давайте, чтобы все были здоровы! — предложила женщина.

— Прекрасный тост! — расхохотался мужчина.

Спустя минут десять он то и дело повторял, что Елена, так звали женщину, не должна помнить пончиковую или то самое кафе, все же они из разных поколений. Насколько она его младше? На тридцать лет минимум! Женщина кокетливо улыбалась и твердила: «Ну, что вы… какие тридцать лет… Ну конечно, я застала то кафе!»

Рейс оказался курящим, и дверь курилки не закрывалась. Итальянское кафе привлекало посетителей не запахом пиццы, а запахом табака. Это заведение в то утро сделало месячную выручку. Многие путешествующие и не знали, что в здания аэропорта вернулись курилки, но курильщик со стажем чувствует запах табака за километр. Так что, выкурив сигарету, на которую даже не рассчитывали, пассажиры шли в кафе быстро закусить, выпить и успеть выкурить еще одну. Наконец по громкой связи объявили посадку. Никто не опоздал, никто не задержался. Все оперативно погрузились в автобус и поехали кататься по территории аэропорта. Ехали долго.

— Ну что, может, на автобусе сразу до места докатим? Тут по трассе до Питера, а там с ветерком! — предложил кто-то из пассажиров. Все дружно похихикали. Но еще через десять минут поездки кто-то воскликнул:

— Куда нас везут? Самолеты уже все закончились!

Взволнованная женщина в платке при торможении вскрикивала и падала на грудь элегантному мужчине. Тот не без удовольствия ее придерживал. Дедушка рассказывал телефону, что едет в автобусе. Куда? Понятия не имеет. Нет, он не путает автобус с самолетом. Да, колесами едет. И хватит ему уже звонить. Алиса, кажется, успела отметить день рождения в кафе и дошла до стадии, когда хочется плакать и звонить бывшему. Она хлюпала носом и причитала как ослик Иа: «В такой день… в такой день…» Бывшему не звонила, поскольку их, этих бывших, было несколько и кто самый бывший, достойный ее звонка, Алиса припомнить не могла, о чем сообщала всему автобусу. «Дорогая, зато вы этот день запомните на всю жизнь», — сказала ласково, думая о своем, взволнованная, но уже счастливая женщина в платке. Автобус ехал ровно, но она все еще прижималась к элегантному мужчине. Тот не возражал.

Но один самолет все же одиноко стоял на взлетном поле. Из какого гаража достали борт, одному богу авиации известно. Пассажиры оперативно погрузили ручную кладь, пристегнулись без всякого напоминания и приготовились наконец взлетать. Стюард Паша быстро показал, как надевать кислородные маски, и скороговоркой произнес остальной положенный текст про запасные выходы. Первый пилот принес извинения за задержку и пожелал приятного полета. Самолет вырулил на полосу, остановился, к нему подъехали машины с шампунем и полили щедро, от всей души.

И тут вдруг в конце салона закричала женщина. Кричала надрывно и громко. Ее кинулись успокаивать. Паша пронесся по салону со скоростью самолета. Женщине предлагали таблетки, дышать носом, думать о хорошем. Паша убежал и примчался с водой. Женщина кричала про «проклятый рейс», «знаки судьбы» и собиралась выйти. Да, прямо сейчас. Немедленно. Возможно, ее бы удалось успокоить, но ее соседка начала истово креститься и читать мощным и хорошо поставленным голосом «Отче наш». Если бы дело происходило в церкви, а не в самолете, можно было бы отметить, что женщина читала молитву очень красиво. Как песню. И тембр голоса удивительно приятный, немного с бархатом. Одно удовольствие слушать. Но на воздушном, так сказать, судне молитва или, скорее, манера чтения произвела ровно противоположный эффект. Вместо успокоения она вызывала отчаянное желание сойти с рейса и побежать в церковь замаливать грехи, благодарить Бога за то, что уберег от катастрофы. Еще одна женщина начала обмахиваться инструкцией по безопасности и рвать на груди ворот кофты, будто задыхаясь. Она стала вспоминать случаи, когда человек опоздал на рейс, а все пассажиры погибли в авиакатастрофе и только этот опоздавший выжил. Или еще случай, как человек в последний момент все же попал на рейс, хотя опаздывал, но рейс как раз задержали, и он успел, но умер прямо на борту от инфаркта. А вот у ее мужа однажды машина не завелась, и в то самое время, когда они должны были находиться в пути, на той самой дороге, по которой они должны были ехать, ровно в том самом месте, в котором они должны были оказаться, случилась жуткая авария. Пять машин, четыре человека погибли.

— Не нагнетайте, пожалуйста, — сдерживаясь из последних сил, твердила еще одна женщина. — Паника очень опасна. Я психолог. Цепная реакция может начаться. Не поддавайтесь…

Психологом она была, возможно, и хорошим, но в той ситуации от ее слов стало только хуже. Воцерковленная пассажирка осеняла крестным знамением не только себя, но и весь самолет и начала читать молитву сначала, но еще громче и еще пронзительнее, будто собиралась докричаться до небес, буравя взглядом лампочку индивидуального освещения и пимпочку, из которой шарашил воздух. Даже Алиса притихла. Паша метался по проходу, отвечая на вопросы сидящих впереди. «Женщине нехорошо. Нет, не сердце, все в порядке. Нет, врач не нужен. Просто переволновалась».

— Пожалуйста, поговорите со мной, — попросила взволнованная женщина элегантного мужчину.

— Простите, не могу. Я должен почитать. Меня успокаивает чтение. — Он достал свою книгу и уткнулся в страницу. — У меня с собой еще один том. Достать для вас?

Взволнованная женщина смотрела на своего спутника с ужасом в глазах. Как она могла прижиматься к этому человеку? Как могла ему симпатизировать? Ведь он ей с первого взгляда не понравился! Украдкой утирая слезу, плечом выражая гнев и разочарование, она разглядывала жизнь за окном иллюминатора. Или думала вовсе о другом.

Молодые супруги, отправлявшиеся за зачатием под северным сиянием, поругались.

— Я с самого начала был против этой поездки, — бурчал молодой человек.

— Ты всегда против. Чтобы я ни предложила, тебе все не нравится, — отвечала громким шепотом девушка. — Тогда сам и говори своей маме, что это ты не хочешь детей, а не я не могу родить, как она думает.

— Ничего я ей говорить не собираюсь. У меня работы полно. Из-за этой поездки мне потом ночами сидеть. И не начинай про мою маму, — не промолчал молодой человек.

— А у меня, можно подумать, нет работы, да? — воскликнула девушка. — Только ты работаешь! Не хочешь детей, не надо. Я тоже как-то не готова пока рожать, если что. Только у меня никто не поинтересовался, чего я вообще хочу. Твоя мама за меня все решила.

— Ты хоть понимаешь, какую чушь ты несешь? — возмутился молодой человек. — Что за тебя решила моя мама? Не готова рожать, так не рожай. Ты хоть слышишь себя со стороны? У тебя во всем виновата свекровь. Прямо анекдот какой-то. Еще твоя полоумная подруга всему самолету успела сообщить, что мы едем зачинать ребенка под северным сиянием. На меня смотрят как на сектанта или больного на всю голову.

— Да это шутка, ты совсем шуток не понимаешь? И Алиса мне не подруга. Просто коллега. Ты же не захотел лететь в Турцию или Египет. То тебе пошло, то все прутся, а ты не такой, видишь ли. Сказал бы просто, что тебе денег жалко, вот ты и согласился на эту поездку, раз Алиса часть расходов на себя взяла. — Девушка говорила уже зло, отчаянно, на срыве.

— Мне нужно просмотреть еще три графика, — ответил молодой человек и нацепил наушники.

— Мы разговариваем! — закричала девушка. — Сними немедленно наушники, или я сейчас их выброшу! Ты всегда так делаешь! Как только я пытаюсь с тобой что-то обсудить, ты надеваешь эти долбаные наушники! Я вообще никуда не хочу лететь! С тобой! Иди ты в жопу!

— Не хочешь, не лети, вон запасной выход. Дерни ручку и выдави стекло, — ответил молодой человек.

— Придурок.

Девушка замолчала. На короткое время все утихли. Слышалась только молитва, которую продолжала читать воцерковленная женщина.

Паша уже не несся по проходу, а шел вполне спокойно, держа в руках сразу три стаканчика с водой на случай, если кому-то понадобится.

Он благополучно дошел почти до начала самолета, как его окликнул молодой человек. Высокий, вполне брутальный на вид. До этого он сидел тихо. Вообще в головной части самолета все вели себя достаточно тихо — паника началась в хвосте.

— Простите, пожалуйста, — окликнул Пашу молодой человек.

— Да? Воды? Пожалуйста. — Паша с готовностью протянул стаканчик, надеясь, что на этом просьбы пассажира будут исчерпаны.

— Нет, скажите, мне интересно, — продолжал молодой человек. — А почему самолет обрабатывают жидкостью именно розового цвета? Это безопасно? Вы знаете, что входит в состав этого средства? Мне кажется, я чувствую запах.

— Нет, этого не может быть, — горячо заверил молодого человека Паша. — Самолет закрыт. Этой жидкостью обрабатываются все самолеты, так что могу вас заверить в ее безопасности.

— А какой именно датчик не сработал в первый раз? — не отставал молодой человек.

— Я не знаю. Я же стюард. — Паша отчаянно пытался сбежать.

— А если в этот раз тоже не сработает датчик?

— Не волнуйтесь, все будет хорошо. Пристегнитесь и затяните ремень безопасности, пожалуйста.

Но молодой человек вдруг начал сдирать с себя ремень безопасности.

— Я хочу выйти. Немедленно. Нет, я хочу поговорить с командиром экипажа. Получить ответы на вопросы.

— Сядьте, пожалуйста. — Паша искал глазами поддержку у остальных пассажиров. Но те пожимали плечами. Мол, что тут можно поделать? Сорвался человек. — Хотите, я принесу вам успокоительное? — спросил стюард без всякой надежды в голосе.

— Нет, я хочу выйти! Сейчас же! Вы же не имеете права меня задерживать?

— Конечно, нет. Никто вас не задерживает, — покорно согласился Паша.

— То есть я в любой момент могу выйти из самолета и не лететь? — уточнил молодой человек.

— Да, если только мы не в воздухе, — кивнул Паша.

— А мы не в воздухе, поэтому выпустите меня немедленно. Я требую! — закричал на весь салон молодой человек.

— Хорошо, конечно. Подождите буквально две минуты. Мне нужно доложить о ситуации.

Еще через пятнадцать минут мучительного ожидания Паша объявил по громкой связи, что самолет вновь возвращается на место парковки к зданию аэропорта.

— Почему? Что опять случилось? — закричали пассажиры чуть ли не хором.

— По техническим причинам, — ответил Паша.

— Паша! Что происходит? — Алиса, долго молчавшая, решила вновь выйти на сцену. — Мы же имеем право знать! Объясните хоть что-то. Мы же живые люди!

На связь вышел командир корабля, объявивший, что новая задержка происходит из-за того, что некоторые пассажиры решили отказаться от полета. И сейчас стюард Павел пройдет по салону и составит список желающих, точнее не желающих лететь. А пока всем следует оставаться на своих местах с пристегнутыми ремнями.

— Как список? То есть много желающих? — ахнула Алиса. — Это значит, опять будут выгружать багаж? Еще на час задержка? А как же я? Как же мой день рождения? А северное сияние? Не понимаю… И что теперь делать?

— Алле! — У дедушки опять яростно зазвонил телефон. — Что значит, где я? В самолете, где же еще? Нет, мы не летим, мы едем. Да, колесами едем по полю. Куда? Откуда я знаю куда? Что? На табло указано, что мы летим? Нет, мы точно не летим. Нет, не только я, весь самолет не летит!

Дедушка нажал на кнопку телефона и посмотрел на него с ненавистью.

— Почему они думают, что я старый дурак? — спросил он сам себя.

— Они просто беспокоятся. Это же счастье, — взволнованно отозвалась женщина в платке. — Мне бы иметь таких заботливых детей и внуков. Как хорошо вы их воспитали! Мой сын если и позвонит раз в месяц, и то счастье.

— А вы ему пообещайте завещание оставить, он тоже начнет звонить каждые пять минут, — ответил дедушка. — Тяжело мне без Кати. Она с ними умела, а я не умею… Не могу. Бросила она меня, никому я не нужен. Мне вон дети билет оплатили, такси, лишь бы приехал и бумаги подписал.

— А почему документы по почте не отправили? — Элегантный мужчина оторвался от книги.

— Они мне не доверяют, будто я полоумный. Хотят убедиться, что я все правильно подпишу, — пожал плечами дедушка.

— Так не подписывайте, и все. Откажитесь. Прямо сейчас можете выйти, — посоветовал элегантный мужчина.

— Зачем мне? Без Кати ничего не нужно. Это ее все — и дача, и сад, и дом. Она для детей и внуков старалась. Мечтала, чтобы они приезжали на лето или в гости. Каждое лето ждала. А они все обещали: «На следующий год — точно». Катя моя не дождалась.

— Она вас бросила? — ахнула взволнованная женщина.

— Да, бросила. Умерла. Дети на похороны не приехали. Дела у них. Деньги да, прислали. Но зачем мне деньги? Я Катю свою рядом, на местном кладбище похоронил. Под березкой, как она хотела. Пусть забирают все. У меня только одно условие — пусть меня рядом с Катей похоронят. Скорей бы к ней. Устал я здесь без нее. Ради нее и на дачу эту ездил, и грядки копал, погреб вырыл, чтобы ей было где закрутки свои хранить. Она у меня такие закрутки делала! И грибочки, и компоты. А варенье какое… Все подпишет, каждую баночку, каждую крышечку тесьмой перевяжет. А огурчики малосольные ее… да с картошечкой… После ее смерти открыл банку, а есть не могу. Огурец поперек горла встал. Думал, задохнусь. Еле откашлялся. И пахнет рассол то ли плесенью, то ли смертью, а не укропчиком да чесночком. Соседям банки раздал. Кому они нужны? Детям предлагал привезти, они сказали, что не надо, еще за багаж платить отдельно. А если без багажа, то билеты дешевле. Такие дела. Ничего, мне уже недолго осталось. Вот долечу, документы все подпишу, и можно уже к Кате собираться. Я бы не полетел, но она бы расстроилась. Так она мечтала все детям и внукам оставить…

Взволнованная женщина тихо плакала. Элегантный мужчина смотрел в спинку впередистоящего кресла, забыв про книгу.

— А вы зачем летите? — спросила взволнованная женщина у спутника. — По делам, наверное?

— Не знаю, наверное, по делам. Пригласили выступить в местной библиотеке. Директор — моя давняя знакомая, мы вместе в Ленинграде в школу ходили. Потом они переехали — отец военный. Там она и осталась. Нашла меня в Одноклассниках, написала, предложила приехать. Я не смог отказать. Первая любовь… Даже не знаю, почему согласился. Если честно, уже сто раз пожалел. Я бы и сам с удовольствием сошел с этого самолета. Ну что мы будем делать? Детство вспоминать? Не знаю… обычно отказываюсь от таких поездок. У меня график расписан. Лекции, семинары… Я обычно за границей выступаю, а уже год никуда не ездил. Пандемия. Сначала радовался — наконец время на чтение нашлось. Потом ненужным себя почувствовал. Никто не звал — границы закрыты, а я уже не так молод, чтобы искать другие пути и стыковочными рейсами летать. Тяжело. Давление высокое. С утра уже две таблетки выпил. А тут вдруг она написала и предложила приехать. Я опять себя нужным почувствовал. А книги эти? Я так память тренирую: учу наизусть прозу. Врач посоветовал. Раньше лекции читал, даже в записи не заглядывал, а сейчас выхожу и слово не могу вспомнить. На языке крутится, а я не помню, хоть убей. Потом мучаюсь до тех пор, пока не вспомню. Места себе не нахожу. Могу ведь в интернет заглянуть, но нет, хочу сам. Таблетки пью, а толку никакого. А после такого перерыва вообще страшно на публику выходить. Вот хотел потренироваться перед, так сказать, неискушенной аудиторией. Нехорошо это. Нельзя так. Я знаю. Все понимаю. Но что мне делать? Я уже не мальчик, не молодой ученый, не блестящий лектор, каким считался. Никому я не нужен. Вот только здесь меня еще ждут.

— Я тоже забывчивой стала, — призналась взволнованная женщина. — Вспоминала, как внучку зовут. У меня внучка есть. Сын за границей давно живет. Я внучку даже не видела, только по ватсапу. Они собирались приехать, да границы закрылись. Ну как можно имя внучки забыть? А я не помню и спросить стесняюсь. Похоже на французское имя Амели. Точно не Эмили. Может, Амаль? Или Амелия? Я внучку Анечкой называю.

— А вы зачем летите? — спросил элегантный мужчина.

— Ой, вы будете смеяться. Или решите, что я сумасшедшая. Я ведь чужда суевериям. Не понимаю, с чего вдруг…

— Ну я же признался. Ваша очередь. Обещаю, смеяться не буду. Тем более над суевериями. Это ведь своего рода спасение для мозга. Когда человеку не во что больше верить, все возвращается к истокам — язычеству, приметам, заговорам.

— Там деревня особая. Туда приезжали шаманы, ставили защиту. Идолы есть древние. К ним со всего света люди приезжают, сокровенные желания загадывают. Говорят, что эти идолы обладают настоящей силой. Да, знаю, что это сказки для туристов. Ну а вдруг?

— И что вы хотите загадать?

— Ничего особенного. Здоровья для сына, его жены и внучки. Для себя немножко. Счастье свое встретить. Я же одна. Мне бы хотелось встретить мужчину, с котором можно было бы поговорить, сходить в театр, заварить чай и посидеть тихо на кухне, молча. Дедушка не может жить без своей покойной жены, а я устала быть одинокой. Пока сын был маленький, я не позволяла себе думать о личном. Никаких серьезных отношений. Так, случайные романы, ни к чему не обязывающие. Не хотела, чтобы у него был отчим. А мне всегда хотелось семьи, настоящей, крепкой. Я ведь по натуре домоседка и квочка. Всегда мечтала быть бабушкой, которой отдают внуков или которую вызывают при первой необходимости. Когда сын вырос и уехал, оказалось, что я уже не так молода. Да и внучке не нужна, получается. Дом есть, а жизни в нем нет. Подруги советуют зарегистрироваться в тиндере, но я не могу через себя переступить. Да, сейчас все ищут пару в соцсетях, на сайтах знакомств, но я хотела так, по старинке. А если не судьба, то и не надо. Вот в этой деревушке стоит идол, который за любовь отвечает. У него и хотела попросить личного счастья. Для себя. Это совсем пошло, на ваш вкус?

— Почему пошло? Очень трогательно. Немного наивно и глупо, но я же согласился на поездку, вспомнив о девочке, в которую был влюблен в младших классах? Тоже глупо и наивно. Боюсь ее увидеть. Она уже бабушка, я лысый и седой. Но для меня она осталась девочкой с косичкой и здоровенным бантом. А у меня такие вихры в детстве были, такие кудри, что мама не могла их расчесать. Вот, три волосины осталось. Так что над кем еще смеяться.

— Паша! А если половина самолета сойдет, оставшиеся полетят? — спросила Алиса. Несмотря на заполошность, девушка умела четко сформулировать вопрос и задать его в лоб.

— Конечно! — заверил Паша. — Мы все равно улетим!

Взволнованная женщина вдруг рассмеялась:

— Мой сын. Он познакомился с будущей женой в самолете. Ему стало плохо. Аллергическая реакция. Она его за руку держала и таблетки дала. Потом они говорили, что «сами небеса соединили их». Тогда я думала, что пошлее выражение сложно придумать. А сейчас я их понимаю. Вдруг небеса решают, кого свести вместе?

— Только мы все еще на земле, — расхохотался элегантный мужчина. — Но сама идея мне нравится.

— Прекратите надо мной издеваться! — рассмеялась женщина. — Вы же тоже считаете, что все это лишь условность. Замкнутое пространство, единство времени и места, идеальная обстановка для трагедии, фарса, комедии. Плюс синдром попутчика, когда можно рассказать постороннему человеку самое сокровенное.

— Я не издеваюсь, — улыбнулся мужчина. — Я впервые за многочисленные полеты хочу отложить книгу.

— О, это лучший комплимент в моей жизни!

Сойти решили многие. Не половина самолета, конечно, но человек пятнадцать точно. Паша объявил, что пассажиров не выпустят, а сотрудники службы безопасности сами поднимутся на борт. Таковы правила: вдруг сошедшие оставили на борту что-то опасное?

Шел пятый час задержки рейса.

Наконец сотрудники службы безопасности удалились, оставшиеся пассажиры добровольно, без напоминания пристегнулись, привели кресла в вертикальное положение и приготовились к взлету. Но вдруг Паша пробежал по салону как-то иначе. Так и хотелось сказать: «Графиня с изменившимся лицом бежит к пруду». Вот один в один Паша. Явно что-то опять происходило.

— Паша, скажи мне, я имею право знать! — Алиса отстегнулась и вышла в проход, преграждая Паше путь. Оставшиеся пассажиры в тот момент ее опять мысленно благодарили. Например, дедушка с трезвонящим телефоном, который тоже встал, подошел к Паше, поднес ему телефон и кивнул — мол, теперь объясняй. Паша помялся, сделал глубокий вдох, выдох и сообщил. У их экипажа закончилась смена, полетит другой. Такие правила. Экипаж не имеет права лететь после окончания смены, даже если никто никуда так и не вылетел. Так что теперь все будут ждать, когда старый состав покинет борт самолета, а новый зайдет.

Алиса рыдала на груди Паши и просила забрать ее с собой. Впрочем, все пассажиры не отказались бы провести этот вечер с Пашей в его доме. Алиса кричала: «Паша, не бросай меня! Можно мне с тобой? Забери меня отсюда! Ты не можешь так со мной поступить!» Даже коллеги Паши с интересом смотрели на него, пытаясь разглядеть в нем то, что увидела Алиса и не заметили они. Стюард обещал звонить Алисе и спрашивать, как они взлетели и долетели.

— Обещаешь? — Алиса наконец перестала хлопать ресницами, надувать губы и стала похожа на обычную девушку, которая собирается отметить свой день рождения в компании даже не друзей, а случайных людей. Потому что семья далеко, в другом городе, до которого лететь дальше, чем до северного сияния. И туда возвращаться не тянут ни душа, ни сердце. Алиса, уже трезвая, растеряв от неожиданного известия всю свою экзальтацию, плакала так искренне, будто прощалась с единственным другом — заботливым, верным, надежным.

Паша, надо признать, таким и оказался. Он потом действительно звонил Алисе, они переписывались. Она кричала ему, что они наконец приземлились, и всем пассажирам передавала от Паши приветы и пожелания хорошо провести отпуск или благополучно вернуться к делам.

Стюарда провожали бурными продолжительными аплодисментами. Он краснел, бледнел, говорил, что не надо, хватит, ему неудобно, он просто делал свою работу. Воцерковленная женщина, узнав, что он некрещеный, обещала вернуться, отвести его в церковь и стать крестной матерью. Достала из сумки крестик, совсем простенький, на шнурке, и попросила Пашу не отказываться, взять.

— Вы наш ангел-хранитель. Я верю, что все будет хорошо, — сказала она, и Паша сам чуть не заплакал. Пока он шел по проходу, она по-матерински суетливо крестила его спину.

Минут на десять наступило затишье. То самое, которое перед бурей. Если хочется понять афоризмы или крылатые выражения, нужно оказаться в стрессовой ситуации. Буря не заставила себя ждать. Вдруг отлетела в сторону занавеска, отделявшая бизнес-класс от эконома, и в салон вошли мужчины с бутылками виски в руках. Наливали всем желающим. Сами были в очень приличном подпитии.

— Уважаемые пассажиры, — произнес громко мужчина, возглавлявший процессию. — Есть ли на борту пилот? Полетели уже, а? Я заплачу! Любые деньги!

Следующие полчаса мужчины из бизнес-класса выбирали стюардесс. Но это был тот случай, когда не совпадает градус. Алиса, которую уже знал в том числе бизнес-класс, тихонько плакала и не собиралась становиться главной стюардессой ни за какие деньги.

— Ну ладно тебе кобениться! — развязно сказал мужчина. — Давай пройдись красиво.

— Нет, я сказала! — рявкнула вдруг Алиса, и он отступил. — На места свои вернулись быстро! Или я сейчас такую истерику закачу, что вообще никуда не улетим!

Мужчина кивнул и пошел в свой бизнес-класс.

Когда на борт поднялся новый состав, ему было чему удивляться: бизнес-класс, пьяный в хлам, Алиса, взявшая на себя функции бортпроводницы, разносившая воду по салону эконома, забрав бутылки из бизнеса, женщина, стоявшая в проходе и тихо певшая церковные псалмы, замершие остальные пассажиры, наслаждавшиеся ее пением.

— Добрый день, мы приветствуем вас на борту… — подошел к микрофону стюард. — Меня зовут Павел…

Юноша был очень молод и напуган. Когда весь самолет дружно разразился хохотом и начал аплодировать, ему стало не по себе. Когда новый Паша принялся демонстрировать процесс надевания маски, все уже рыдали от хохота.

Самолет достаточно резко стартовал, его уже не поливали шампунем, не держали на взлетной полосе. Кажется, от этого борта хотели избавиться как можно скорее. Обычно пассажиры начинают хлопать при приземлении, пассажиры этого рейса дружно принялись это делать при взлете.

Приземлились мягко. Пилот объявил, что за бортом минус тридцать два градуса.

— Ой, а что происходит? — ахнула Алиса.

Почти все мужчины, за исключением разве что элегантного мужчины и дедушки, начали раздеваться до футболок.

— Кажется, я схожу с ума. — Алиса смотрела на мужчин в футболках, и это никак не вязалось в ее голове с объявленными минус тридцатью двумя градусами за бортом.

Взволнованная женщина тоже не без удивления наблюдала за процессом. Но все оказалось, как бывает в жизни, очень прозаично. Мужчины достали из ручной клади термобелье, свитера, носки и надевали на себя. Это были военные, прекрасно знавшие погодные условия своего места службы.

— Почему мне сейчас кажется, что я голая? — спросила Алиса.

Этот вопрос волновал почти всех женщин на борту.

Пассажиров стремительно выгрузили и так же стремительно выдали им багаж.

Алиса звонила организаторам поездки, сообщая, что они наконец прилетели. Сегодня сразу в отель, а северное сияние уже завтра. Молодая супружеская пара, ее компаньоны по поездке, стояли рядом, но уже было понятно, что этот полет стал для их семьи последним.

Элегантный мужчина отвечал на звонки женщины, той самой первой любви, которая пригласила его в эту поездку. Говорил, что завтра прочтет сразу две лекции. А сегодня — в отель. Нет, без ужина. Спать.

Из здания аэропорта они выходили вместе с взволнованной женщиной.

Дедушка игнорировал разрывающийся телефон. Он стоял и смотрел в окно. Ему не хотелось выходить наружу, покидать этот защищенный от всех тревог и забот зал ожидания.