Постучи в мою дверь. Шепот демона

Маша Моран, 2020

Иногда желания имеют силу. Но мечтать нужно осторожно – кто знает, как повернется жизнь. Олеся пожелала, чтобы любовь постучала в дверь. Мир услышал ее просьбу, и… она умерла. Крампус уже близко. Его шепот пробирается в кровь, затрагивая душу, вонзаясь в кости, выворачивая наизнанку. Он идет за Олесей, ведь та предначертана ему и обязана последовать за ним в преисподнюю, испив демоническую кровь. Ее крики, боль и ужас лишь веселят его, всемогущего и бессмертного. И лишь один мужчина может рискнуть вырвать Олесю из его окровавленных лап.

Глава 2

Спустя пару часов и десяток неудавшихся эскизов Олеся и госпожа Карола стали едва ли не лучшими подругами.

Олеся чувствовала себя так, словно целые сутки пропалывала огород. Должно быть, и выглядела так же. Она и не думала, что попытка объяснить, какой хочет видеть ночную рубашку, выпьет из нее столько сил.

Правда, и задумки у нее были не совсем обычные. Олеся не могла дождаться момента, когда предстанет перед Габором в одной из новых сорочек. К концу обсуждения с щек швеи не сходил пунцовый румянец.

— Вы уверены, что вам нужно именно ночное платье?

Олеся придирчиво разглядывала эскиз будущего пеньюара. Черное кружево, длинный шлейф, тонкий кожаный поясок.

Она наденет его прямо на обнаженное тело. Почему бы не порадовать Габора за его же деньги? Если уж это не заставит его простить ее… тогда она привяжет его к кровати и примерит пять оставшихся.

Карола вновь принялась ворчать:

— Возможно, вы не знаете… но подобное не заказывают даже куртизанки. Такого вообще никто еще не заказывал.

Олеся вздернула брови:

— Вас что-то смущает?

В этот момент дверь распахнулась, и в зал вошел Габор. Помещение тут же уменьшилось, сосредоточившись вокруг его высокой фигуры. Олесино сердце забило чаще, кровь прилила к щекам.

Он сразу же нашел ее взглядом, как будто заранее знал, где она сидит. Олеся не смогла сдержать радостную улыбку, но Габор не улыбнулся в ответ. Равнодушно посмотрел на нее и повернулся к швее:

— Вы закончили?

— Да, господарь. Все будет готово в кратчайшие сроки.

Габор лишь кивнул, отступая от двери, без слов давая понять, что разговор окончен. Карола захлопнула блокнот, а ее помощницы подхватили фолиант с образцами тканей.

Выходя, портниха бросила на Габора такой взгляд, что Олесе захотелось вцепиться ей в волосы. Есть тут хоть кто-то, кто не мечтает заполучить господаря?!

Едва за Каролой захлопнулась дверь, Габор подошел к Олесе. Опустился в соседнее кресло и, рассматривая фреску с оленем, коротко бросил:

— Я все обдумал.

Боже… Ну все, доигралась. Он решил оставить все, как есть. Одной страстной ночи оказалась недостаточно, чтобы заинтересовать его. Да и вряд ли ему доставляет удовольствие выслушивать ее истерики.

Габор повернулся к ней и резко отчеканил:

— К Бражене я поеду сам.

— Что?!

Олеся была так удивлена, что не сразу сообразила, о чем он говорит. Она успела себя накрутить и снова напридумывать невесть чего.

— Вряд ли ты умеешь ездить верхом. И погода портится. Тебе безопаснее будет остаться здесь. Поможешь Адрианне с украшением крепости к Проводам Старого года.

Ну уж нет! Теперь она не отступит. Поездка — это шанс лучше узнать Габора. И помириться. А на то, что скажет местная ведьма, по сути — уже плевать.

— Я понятия не имею, как украшать крепость. А усидеть в седле… Для чего тогда нужен ты? Научишь меня.

Глаза Габора опасно сверкнули. Кажется, ей удалось его немного расшевелить.

— Это не урок верховой езды. И если я говорю, что ты остаешься, значит, ты остаешься.

Он устало потер глаза, но в этой усталости не было ничего от их бессонной ночи. Пресловутым шестым чувством, женской интуицией Олеся чувствовала, что его что-то тревожит.

Она поднялась из кресла и встала перед Габором:

— Я поеду с тобой.

— Опять ты споришь… — Наконец на его лице появилась новая эмоция. Кажется, восхищение. — Ты остаешься.

— А как же Миклош?

— Тебя он больше не побеспокоит. Можешь не переживать.

— Нет уж! Я буду переживать. Потому что это моя жизнь. Моя. И… — Олеся решила идти до последнего. Если он не хочет брать ее, то нужно сделать так, чтобы он не мог не взять.

Она скользнула Габору на колени, запустила пальцы в гладко причесанные волосы и растрепала. На его лице отразилось такое удивление, что она едва не улыбнулась.

— И к тому же… я хочу постоянно быть с тобой.

— Да неужели? — Габор усмехнулся и откинулся на спинку кресла.

Он точно разгадал все ее нехитрые маневры и теперь просто наблюдал за тем, как далеко она может зайти.

Но Олеся не собиралась идти на поводу его ожиданий. Она еще больше взъерошила его волосы и погладила ладонью колючую от щетины щеку.

— Что-то произошло? Ведь так?

Вот теперь он по-настоящему удивился. Свел на переносице брови и отвернулся к фреске. Молчание длилось так долго, что Олеся перестала надеяться на ответ. Она просто гладила его волосы, накручивая на пальцы отросшие пряди, ласково скользила пальцами по губам, очерчивала их контур.

Неожиданно Габор нарушил тишину:

— Пришло письмо от короля. Они с дочерью едут сюда. Провожать Старый год.

Этого Олеся ожидала меньше всего.

— Это… это плохо?

— Да. — Габор прямо посмотрел ей в глаза. Накрыл ладонью колено, обжигая жаром даже сквозь несколько слоев ткани.

— Я тебя не подведу. Обещаю, что буду смирно сидеть в твоей спальне и даже лишнего звука не произнесу. Они ничего обо мне не узнают.

Он покачал головой и притянул Олесю ближе.

— Король часто устраивает подданным подобные… «сюрпризы». Обычно, так он проверяет, насколько окружение к нему лояльно и кого можно… к себе приблизить.

— Но разве ты недостаточно к нему близок? Безопасность страны абы кому не доверят.

Габор медленно вычерчивал на ее спине узоры.

— Близок. Но у короля более… личные планы. — В голосе Габора слышалось раздражение. Даже злость.

Олеся напряглась:

— Ты о чем?

— Неважно.

Он безжалостно выдернул шпильки из ее прически, распустил волосы и сгреб в кулак. Жестко притянул Олесю еще ближе к себе и шумно вдохнул аромат ее волос.

— Если действительно хочешь ехать, то нужно собираться прямо сейчас. — Но вместо этого Габор потерся губами о чувствительное место между Олесиных ключиц. До боли прикусил нежную кожу. А когда она застонала и откинула назад голову, лизнул укус.

— Почему ты такая?.. Вку-у-усная… — Его язык вольготно гулял по шее, зубы царапали кожу. А губами он порочно-сладко обхватывал влажные участки и всасывал их в рот. — Хочу, чтобы на твоем теле повсюду были мои следы.

Олеся содрогалась мелкой дрожью от каждого движения, от каждой запретной ласки. Тихо постанывала, тщетно пытаясь сдержаться.

Звуки ее стонов и его поцелуев смешались, превращаясь в возбуждающую музыку.

Она уперлась ладонями в плечи Габора. Пока еще она могла себя контролировать, нужно сдержаться. Даже такой сумасшедший секс, как у них, может наскучить. Хотя, кого она обманывает? Когда любишь, не можешь насытиться любимым человеком. Теперь она понимала всю эту беготню вокруг вторых половинок.

Габор и вправду казался когда-то давно потерянной частью, которую она наконец обрела. А как жить разрубленной пополам? Да никак.

Олесю напугали собственные чувства. Так зависеть от другого человека… Это было слишком непривычно. Только сейчас она вполне осознала, насколько сильно привязана к нему. Пришита. Приклеена. Без Габора уже никак.

Его голос, взгляд, скупые редкие улыбки — все казалось дорогим и важным. Самой большой ценностью, которую ей удалось получить. Воздухом. Водой.

А может, наоборот, наркотиком, на который она прочно подсела?

Пока еще могла сколько-нибудь трезво мыслить, Олеся попыталась сползти с коленей Габора. Но он впился пальцами в ее бедра, другой рукой натянул волосы, не позволяя отстраниться.

— Не отпущу… — Его глаза потемнели настолько сильно, что казались двумя бездонными омутами.

Олеся хрипло напомнила:

— Мы собирались ехать…

Габор потянулся к ее губам, словно и не слышал:

— Сегодня ночью ты снова будешь моей. — Он прикусил ее нижнюю губу.

Внизу живота стремительно скапливалось напряжение, такое тягучее и острое, что Олеся опасалась не выдержать. Рядом с Габором она становилась слабой. Неуравновешенной. Истеричкой. Действительно, как наркоманка в поисках новой дозы. И этой дозой был господарь.

Он медленно и тщательно облизывал ее губы, превращая поцелуй в запредельно порочную ласку. Олеся не могла остаться равнодушной. Отпустила возбуждение на волю и несмело коснулась кончиком языка губ Габора.

Он улыбнулся. Особенной улыбкой. Улыбкой соблазнителя. Опытного мужчины, который знал, как обращаться с женским телом и разбивать женские сердца.

От этой мысли в душе Олеси поднялась буря. Внутри проснулась дикая, одержимая собственница, которая готова была пустить кровь любому, кто покусится на принадлежащего ей мужчину.

Олеся даже не поняла, что тихие рычащие звуки издает именно она. Габор придвинул ее вплотную к себе, впечатывая бедра в бедра так, что она ощутила сквозь слои одежды восставшую плоть.

Но на задворках сознания еще слабо билась мысль о том, что сейчас не время и не место.

Нечеловеческим усилием воли она заставила себя отстраниться от Габора. Вцепилась пальцами в его волосы и буквально отодрала от себя голову Габора.

— Нужно ехать… — Дышать было тяжело, как будто она пробежала много километров. — Ты же сам говорил: пора собираться.

Пару долгих мгновений Габор буравил ее тяжелым взглядом, а затем грубо спихнул с коленей. Олеся едва не упала. Хотела возмутиться и обидеться, но заметила, как дрожат его руки и ходят желваки.

Габор был слишком возбужден. Даже больше, чем она. Его резкость стала казаться не такой уж жестокой. А если он любит грубость… что ж… вполне можно поиграть.

Олеся повернулась к нему лицом, отступая. Габор продолжал смотреть на нее мрачным взглядом.

— Кажется, господарь разозлился? — Она никогда не умела быть соблазнительной. Но сейчас чувствовала в себе силу покорить этого мужчину.

Габор прищурился, следя за ней, как за глупой жертвой, решившей поиграть с хищником.

— А ты хочешь проверить, насколько сильно я зол?

Олеся улыбнулась. Как же он ей нравился таким. Диким, неудержимым. Внешне сдерживающийся, остающийся практически невозмутимым и преступно спокойным, но внутри… Настоящий ураган, который отражается лишь в его глазах.

— Любишь быть грубым с женщинами?

— Ты меня провоцируешь? — Он иронично вздернул бровь, став похожим на пресыщенного султана.

Олеся пожала плечами:

— Я бы могла тебе позволить…

— Что именно? — Он тут же напрягся. Глаза лихорадочно заблестели.

Олеся откинула назад растрепанные волосы. Взгляд Габора не отрывался от нее ни на минуту.

— Мне кажется, ты… дикий… Несмотря на то, что кажешься всем суровым и холодным.

Уголки его губ медленно поднялись вверх, придавая лицу хитрое выражение.

— Если кого-то долго сдерживать, рано или поздно он сорвется и вырвется наружу. Меня сдерживали с детства.

— Можешь сорваться со мной. А все пусть продолжают считать тебя хладнокровным господарем. И только я буду знать, какой ты на самом деле…

— И какой же я?

— Порочный… — Олеся сделала шаг в сторону и начала обходить Габора по кругу, заходя ему за спину. — Развратный. Страстный. Неукротимый. — Положила ладони ему на плечи и нагнулась к его уху. — Дикий. Очень-очень дикий…

Нежно поцеловала его ухо и тут же отстранилась:

— Но нам нужно ехать к ведьме. Ты обещал.

Габор резко поднялся и схватил ее за руку. Потащил за собой, как неразумного ребенка.

Олеся едва успевала переставлять ноги:

— Постой! Куда мы?

— Быстрее уедем — быстрее вернемся. И ты узнаешь, насколько сильно я люблю быть грубым.

От предвкушения кожа покрылась мурашками, и грудь налилась тяжестью. Такая ненужная сейчас реакция мешала сосредоточиться. Но Олеся заставила себя прогнать из головы откровенные картинки. Бросила последний взгляд на фреску. Буквы на рогах оленя по-прежнему были незнакомыми.

Нужно сказать Габору… Но, наверное, не сейчас. Вряд ли он обрадуется ее безграмотности.

— Куда мы идем?

Они шли знакомыми коридорами, но Олеся так и не запомнила, куда какой ведет.

— В мои покои.

— Зачем?

— Если ты поедешь со мной, это может вызвать ненужные разговоры и подозрения.

— Хочешь опять меня запереть?! Но ты же обещал…

— И сдержу свое обещание. Мне как раз нужен доверенный слуга. — Габор хитро улыбнулся и открыл дверь комнаты, где они впервые встретились.

Олеся нахмурилась:

— Что ты имеешь в виду? Какой еще слуга?

Он окинул ее загадочным взглядом и скрылся за неприметной дверью в углу. А когда появился вновь, держал в руках стопку одежды:

— Чтобы не вызвать подозрений, тебе придется временно побыть моим верным, — он снова усмехнулся, — и преданным слугой. Надеюсь, ты любишь маскарады?

Кажется, она начинала понимать…

— В моем мире я не была ни на одном. Да их и устраивают нечасто.

На лице Габора появилось недоверие.

— Как вы тогда развлекаетесь? — Он начал раскладывать на кровати одежду. Мужскую. Но явно не своего размера.

— Ну-у-у… Есть разные способы… Откуда эта одежда?

Он снова надел маску. Холодное непроницаемое выражение. Но в глубине глаз затаилось что-то глубокое и опасное.

— Это моя одежда. Тебе должна подойти. Мне было тогда лет двенадцать.

Кажется, это именно то, во что он переодевался, сбегая в деревню. Олеся мысленно поблагодарила Петру. Старушка дала ей возможность лучше понять Габора. И Олеся обязана воспользоваться этим шансом.

— И ты до сих пор хранишь ее?

Габор бросил на нее мрачный взгляд:

— Да.

И это все? Олеся взяла рубашку из плотной ткани с красно-желтой вышивкой на воротнике и манжетах. Сдержанные угловатые узоры идеально подходили характеру Габора. Вся его натура сосредоточилась в этих орнаментах.

Ладно… Она все равно заставит его признаться.

— Где можно переодеться?

— Здесь.

— Прямо перед тобой? Для того, кто скрывает каждую минуту своей жизни, ты слишком много от меня хочешь.

— Ты будешь одеваться здесь. Передо мной. Или считаешь, что я вчера не все рассмотрел? — От его высокомерного и даже пренебрежительного тона Олесю передернуло.

Да что же это такое? Оставаясь невозмутимым, он так безжалостно играл с ее эмоциями, что Олеся боялась сойти с ума. Жестокое падение с небес и безумного возбуждения в преисподнюю его равнодушия.

Размахнувшись, Олеся влепила ему звонкую пощечину, вложив в нее всю свою силу и боль. Всю ярость. Звон от удара плоти о плоть, задрожал в воздухе.

Габор откинул голову, но скорее от неожиданности. На его смуглой коже проступил алый след.

Он схватил ее за плечи и встряхнул:

— Ты забываешься, Олеся. Не нужно думать, что тебе все позволено, лишь потому что мы спим.

— Какой же ты все-таки мудак! Я не просила твоей милости. Можешь меня выбросить из крепости. Я ведь даже не бедняжка Маргит, на которую всем было плевать. Мне ты вообще ничего не должен.

На щеках Габора снова заиграли желваки, венка на виске забилась. Но больше не дрогнул ни один мускул. Он швырнул Олесю лицом на кровать и начал расстегивать ее платье. Олеся попробовала отползти, но Габор просто рванул ткань на спине, выдирая крючки, а затем грубо перевернул ее на спину.

Низким голосом прорычал:

— Еще помощь нужна?

Он стащил с нее платье, совершенно не обращая внимание на отчаянное сопротивление.

— Рубашка, брюки, сюртук, плащ. — Перечисляя, он швырял ей на колени одежду.

Олеся поднялась с кровати, пытаясь сохранить последние крупицы гордости. Держа спину до боли прямо, стащила с себя платье. Пышной горкой оно упало к ногам.

Габор, не отрываясь, следил за каждым ее движением. Как будто ждал, когда она сделает что-то неправильно. Его вспышка ярости никак не вязалась со скрытным характером.

Внезапная догадка поразила надеждой. Может… Может, все дело в ней? На нее он реагирует так остро и почти болезненно?

Демонстративно медленно она надела его брюки и рубашку. Одежда оказалась впору. Мягкая ткань штанов обтянула бедра, а рубашка оказалась чуточку узка в груди. И судя по горячему взгляду Габора, он это заметил.

Что ж, пусть смотрит. Теперь, прежде чем получить от нее хотя бы поцелуй, господарю придется потрудиться. Натягивая короткую кожаную куртку, Олеся специально выпятила грудь. Пуговицы натянули материю, отчего глаза Габора потемнели еще больше.

По коже прошли мурашки от пристального тяжелого взгляда. Казалось, Габор впал в транс, застыл, не видит ничего вокруг.

Олеся поправила воротник, и в то же мгновение Габор шагнул к ней. Резко свел вместе расходящиеся полы и почему-то дрожащими пальцами принялся застегивать металлические бляшки. Он едва ли не с мясом выдирал короткие ремешки.

Олеся вздернула подбородок:

— Ну что, господарь? Я похожа на вашего слугу?

Она резко вскинул голову и опалил ее бешеным взглядом — будто вулканической лавой облил.

— Мои слуги следуют моим приказам и стараются во всем мне угодить.

Олеся нагнулась в шуточном поклоне:

— Я живу ради того, чтобы угождать вам… господарь.

Кажется, она перегнула палку. Габор так крепко стиснул зубы, что кожа на скулах едва не трескалась — настолько четко они обозначились. Его лицо стало хищным и опасным. Олеся впервые испугалась его по-настоящему. Было в нем что-то… демоническое. Сердце царапнуло неприятное подозрение, но она постаралась отогнать его подальше.

Габор взял с кровати выцветший темный плащ. Наверное, когда-то он был очень красивым — с темно-зеленой каймой и вышивкой по подолу. Но сейчас края выглядели потрепанными, кое-где торчали короткие ниточки.

Габор окинул ее похолодевшим взглядом и приказал:

— Накинь капюшон, и не снимай, пока я не разрешу.

Олеся закрутила растрепанные волосы в пучок на макушке и закрепила парой шпилек. Послушно опустила капюшон прямо на глаза.

Габор отвернулся, в очередной раз умудрившись пройтись грубой подошвой по ее сердцу. Он нажал на один из кирпичей в кладке, и на стене отчетливо обозначился контур небольшой арки. Кирпичи внутри нее начали отъезжать в стороны, открывая небольшую темную нишу.

Олеся приоткрыла от удивления рот. Каждый сантиметр ниши был занят оружием. Оно висело на стенах, мягко светясь в темноте тайного помещения.

Габор обвязал вокруг талии пояс со множеством непонятных ремней и креплений. Помимо воли Олеся залюбовалась его скупыми точными движениями. Ни одного лишнего жеста. И это было… очень соблазнительно. Она почувствовала, как кровь приливает к щекам и становится невыносимо жарко.

Габор снял со стены длинный меч в ножнах и прикрепил к поясу. С другой стороны повесил уже знакомую ей саблю.

За спиной закрепил кинжалы с длинными лезвиями. Больше всего Олесю поразила блестящая цепь с жутковатым крюком, напоминающим наконечник стрелы, только в несколько раз больше. Выглядело жутко и навевало мысли о пытках. Похоже, он не шутил, когда угрожал запереть ее в подземелье и приковать цепями.

Осторожно Олеся спросила:

— Мы едем на войну?

Габор повернулся к ней, закрепляя на предплечьях странные наручи. Кажется, это были футляры для толстых металлических стержней. Во что она ввязалась?

— Мы едем в лес. Зимой. Накануне Проводов Старого года. А зимний лес — это территория Крампуса. Я должен тебя защитить. С нами не будет отряда солдат.

Олесе стало страшно. Крампус, сколько бы она о нем ни слышала, все еще оставался для нее мифической угрозой. Но Габор говорил о нем слишком серьезно.

— Тогда почему нам не взять с собой солдат?

— Вдвоем у нас есть шанс проскочить незаметно. Но вооруженная армия вряд ли останется незамеченной. Ты все еще можешь остаться здесь. — Он поднял бровь, то ли сомневаясь в ее смелости, то ли провоцируя на что-то.

Но Олеся и не считала себя храброй или бойкой. Она была трусихой! И соваться в жуткий лес на верную смерть… было по меньшей мере глупо.

Но ведь Габор собирался ехать. Один. А ей вдруг захотелось стать отчаянной. Ну когда еще в жизни случится такое приключение? Да и лучше быть в лесу с ним, чем остаться одной в крепости.

— Ты готова? — Он придирчиво оглядел Олесю и тоже облачился в плащ.

— Да.

— «Да, мой господарь». — Он подошел к ней вплотную, очертил пальцами линию подбородка. — Так слуги обращаются к своему хозяину.

— Как быстро меня понизили с любовницы до служанки… — Когда палец Габора скользнул по ее губам и надавил, побуждая впустить в рот, она слегка прихватила кончик зубами и тут же отпустила. — Так слуги тоже делают?

Влажным пальцем он снова провел по ее губам:

— Слуги делают все, что я прикажу. Они стремятся угодить своему хозяину.

— Наверное, им приходится несладко. Ведь их хозяин такой привередливый. — Олеся коснулась кончиком языка шершавой и чуточку солоноватой кожи.

Ладони Габора легли на ее обтянутую мягкой кожей брюк попку. Пальцы впились в упругую плоть. От этой грубоватой и такой примитивной ласки внизу живота завязался тугой болезненный узел.

— Да. — Голос Габора снова охрип. — У их хозяина особые запросы. И им нужно сильно стараться, чтобы их удовлетворить.

Олеся отступила, вырываясь из плена его рук. Наверное, Габор не ожидал, что она отойдет, поэтому легко ее отпустил.

— Что ж… Я за вас спокойна, господарь: целый штат слуг сможет удовлетворить любой из ваших капризов.

— Я вижу, ты не знаешь, зачем тебе нужен язык… — Габор убрал с ее лица выбившуюся прядку. — Придется объяснить. А потом наказать… за дерзость.

Олесю охватило невиданное прежде возбуждение. Их перепалка, наполовину шуточная, наполовину серьезная, была словно огнем, поджигающим ее тело и душу. Она уже не желала никуда ехать. И бессонной ночи как будто не было. Хотелось затеряться в этом человеке. Пропасть в нем и его ласках. В его страсти и теплоте тела. В его душе. Он сказал, что она принадлежит ей?

Но Олеся пока не чувствовала себя способной разгадать и понять таинственного господаря. Он по-прежнему был самым непонятным человеком, которого она когда-либо встречала. Загадочным. С ворохом секретов, которых хватит на сотню жизней.

— Господарю нравится наказывать? — Во рту пересохло, и Олеся с трудом шевелила языком.

— Да. Очень нравится. Для этих целей у меня есть особое подземелье. И цепи… Ты ведь к ним неравнодушна, если я правильно помню?..

Габор улыбнулся. Но не по-доброму. Опасная коварная улыбка, от которой стало и страшно, и нестерпимо горячо. Он помнил ее слова перед поездкой в деревню.

Олеся поняла, что оказалась в ловушке, в которую сама же себя и загнала. С Габором было так легко забыть про все запреты и стыд. Она легко могла откинуть стеснение, превращаясь в одержимую этим мужчиной нимфоманку. Но ей было необходимо еще кое-что: его сердце и душа. Как понять, что вчерашние слова — не просто красивые фразы, а правда?

— Да, цепи — моя слабость. — Олеся облизнула губы.

Взгляд Габора, тягучий и томный, остановился на них.

— Нам пора отправляться.

Вот и все. Все?! Олеся тяжело дышала, пытаясь сдержать разочарование и рвущий душу крик. Габор еще ниже надвинул капюшон ей на глаза, проверил свое оружие и направился к двери.

— Учти: хоть одно слово, сказанное без моего разрешения, и ты останешься здесь. Для всех — ты мой слуга, который будет сопровождать меня в поездке в деревню.

Олеся кивнула:

— Я все поняла. Понял. — Она постаралась говорить тише и ниже.

Что ж за мальчика-слугу может и сойдет.

Габор как-то странно взглянул на нее, вновь сжав губы в узкую линию. На лбу проступила длинная глубокая морщина. Кажется, он на что-то злился, но Олеся никак не могла понять, на что именно.

Он покачал головой и отвернулся.

— Следуй за мной.

— Слушаюсь, господарь.

— Молчи-и-и…

Олеся послушно захлопнула рот, понимая, что сейчас не лучшее время для споров. Интуитивно она чувствовала, что Габор злится, вот только не понимала, на что именно.

Он быстро шел по коридорам, и Олеся старалась не отставать. Но все равно вертела головой по сторонам, рассматривая прежде незнакомые лестничные пролеты и открытые галереи.

Все-таки здесь было невероятно красиво. Сначала замок казался ей неуютным и пугающим. Холодным. Сейчас же Олеся смогла разглядеть его суровую мрачную красоту. Она была повсюду. В стенах, украшенных барельефами драконов, Крампуса и лесов. В стрельчатых окнах с яркими витражами. В огромных напольных подсвечниках в виде деревьев и в люстрах, подвешенных на толстых длинных цепях. В них, наверное, было не меньше тысячи свечей.

Олеся не могла отвести взгляд от всей этой красоты. И в то же время она понимала, что Габор здесь на своем месте. А вот она… Сможет ли она стать достойной его? Пока она вела себя, как чокнутая истеричка. Габор все это терпел и даже спускал ей многое. Но она и не была его женой. Жена…

Он ведь имел в виду именно это? Почему-то она не ощущала себя женщиной, уже побывавшей замужем. Вроде бы не должна испытывать странного волнения и предвкушения. Но ощущения были такие, словно все происходит впервые.

— Габор!

Олеся аж подпрыгнула. Навстречу им спешила Адрианна. Женщина выглядела взволнованной и едва ли не плакала.

Габор остановился, и Олеся не придумала ничего лучше, как спрятаться за его спиной. Замерла, уставившись в пол, надеясь, что Адрианна не разглядит ее лица.

— Куда это ты собрался?

— Я должен отчитываться перед тобой? — Его тон снова был холодным и высокомерным.

Вот он — настоящий господарь. Зря Олеся думала, что сможет привыкнуть к этому миру. Возможно, у нее получится приспособиться, но жить рядом с мужчиной, который настолько холоден даже к родным… Она не выдержит. Ей нужны эмоции. Бушующие страсти. Сумасшествие. Его равнодушие ее попросту убьет.

— Нет. Нет, конечно не должен. Но ты мог бы мне хоть немного помочь! До приезда короля осталось сколько? Дня три? А еще ничего не готово! — Она обвела рукой просторный зал. — Я уже сбилась с ног…

Они с Габором только что спустились с крутой лестницы и сейчас стояли в огромном зале с улетающим вверх потолком. Полукруглый свод был так высоко, что казался едва ли не небом. И он был расписан…

Олеся не удержалась и немного приподняла голову. Лес, горы… Уже знакомый олень. Воины в доспехах. Крампус, выглядывающий из-за дерева. Дракон на скале. Демоны, склонившиеся над котлом. Дети, заблудившиеся в лесу. И все эти картины были пронизаны волнами лент, на которых было что-то написано.

Олеся сжала кулаки. Ну почему ей так не везет?! Почему может говорить, а написанное не понимает?

— Ты со всем прекрасно справляешься. Все слуги в твоем распоряжении. Мои люди знают, что делать. Я уже отдал им все необходимые распоряжения.

— Я и вижу! Они совсем не так украшают замок, как раньше. И все, как один, твердят, что это твой приказ.

Только сейчас Олеся заметила суетящихся людей. Одни натирали полы, другие разбирали огромные связки еловых ветвей.

— Да. Тебе нужно лишь все контролировать.

Несколько человек устанавливали по периметру зала искусственные деревья. Они были абсолютно голыми, с неестественно скрюченными стволами и завернутыми в спирали ветками. На эти ветки долговязый мальчишка крепил белые фонари со свечами внутри, а две служанки повязывали красные и белые шелковые ленты.

Казалось, что их окружает нереальный сказочный лес.

— Но куда ты собрался? И кто это с тобой?

Не скрывая любопытства, Адрианна заглянула Габору за спину.

— Адрианна, мои дела тебя не должны волновать. Твоя единственная забота — украшение крепости.

— Очень плохо, что это только моя забота. Он везет с собой дочь. Ты не можешь не понимать, что это значит!

— Адрианна… — Габор буквально прорычал имя сестры.

По коже прошел озноб от нехорошего предчувствия. Почему он не дает ей договорить? Что такого в том, что король едет с дочерью? Отмечать праздники с семьей — это нормально. Но в глубине души уже зрело подозрение.

— Ты должен быть здесь! И стараться ей понравиться. Хотя она и так давно влюблена в тебя. А вместо этого отправляешься неизвестно куда неизвестно с кем!

Олеся закусила губу, чтобы не всхлипнуть. Сердце болезненно дернулось в груди.

Габор схватил сестру под локоть и проскрежетал:

— Чтобы я больше ни слышал от тебя ни слова о короле.

— Н-но-о-о…

— Ни слова!

Адрианна обиженно надула губы и опустила голову. Олеся сжала кулаки. Пальцы дрожали, как у наркоманки. А ведь она ею и была. Конченая девица, у которой отбирают любимый наркотик, и нет шанса даже на последнюю дозу. Наркотиком был Габор. Вызвал у нее привыкание после первого же употребления. И теперь он — все, что ей нужно.

Вода, еда, сон ничего для нее не значат, если нет его. А он готовит замок к приезду принцессы. Своей будущей жены. Выходит, все было неправдой? Конечно. Зачем ему нужна какая-то безродная девчонка в теле сумасшедшей жены брата, когда есть принцесса?! И возможность стать королем. С ней можно спать и играть словами. Лишь для этого она хороша.

А для королевской дочери он готовит особый прием и как-то по-новому украшает замок. Наверное, будет стыдиться, что имел такую любовницу.

Боже… она грубила будущему королю! И что теперь будет? Лишь бы не отдавал Миклошу. А со всем остальным она справится. Скорее всего. А может и нет. Возможно ли умереть от тоски по другому человеку? Кажется, скоро ей предстоит это проверить.

— Прости, брат. Я лишь беспокоюсь о тебе.

— Ты уже достаточно побеспокоилась.

— Ты ведь можешь стать ко…

— Довольно! Что в моем приказе было непонятно?

— Я…

— Что, я спрашиваю? — Голос Габора эхом разнесся по залу.

Олеся вздрогнула. Глаза предательски щипало, и пришлось часто-часто заморгать. Дурочка… Позволила себе надеяться. А ведь знала, что нельзя.

— За мной!

Она не сразу поняла, что Габор обращается к ней. Попытка не расплакаться отнимала все силы. А черная ярость застилала глаза пеленой.

Лишь когда Габор отошел на несколько метров, Олеся поняла, что стоит напротив красной от злости Адрианны.

— Ты что, уснул?!

Олеся забыла об осторожности и посмела прямо встретить его тяжелый его взгляд.

— Оглох? Я тороплюсь. Шевелись.

Конечно! Она ведь мальчик-слуга. Вовремя господарь напомнил о ее месте в его жизни. Вот только во взгляде Габора бушевала такая буря, что ее начали одолевать сомнения. Ну не может равнодушный расчетливый мужчина смотреть так на случайную любовницу.

А может ей просто хочется видеть в его взгляде больше, чем там есть? Вдруг причина его ярости в том, что она случайно узнала о его планах? Но стал бы он возиться с любовницей…

Олеся не знала, что думать. Надежды, страхи, предположения — все сплелось в причудливый клубок, который она не могла распутать.

Оставалось лишь покорно опустить голову и следовать за Габором. Они прошли через каменную арку, украшенную пушистыми еловыми лапами и ветками остролиста. Замок преображался, готовясь к празднику. Но у Олеси еще никогда не было так мрачно на душе.

Мрачно. Горько. И страшно.

Она послушно вышла за Габором в запорошенный снегом двор. Хрустящая поземка покрывала каменные плиты белоснежным кружевом.

С каким-то маниакальным удовольствием Олеся разрушала снежные узоры толстой подошвой сапог. Габор все так же шел впереди и не спешил с ней заговаривать. Опасался, что их могут подслушать? Или пытался отсрочить неизбежное объяснение? О, пусть не переживает. Она не будет устраивать ему сцен и истерик. Хотя, почему это не будет?! Он должен получить сполна за свой обман. Но был ли то обман?

В какой-то миг Олесе захотелось стать сумасшедшей Маргит, которая не знала ни одного из миров, кроме мира своих фантазий и выдумок. Ни привязанностей, ни чувств, раздирающих душу, ни мыслей, способных свести с ума.

Лошади уже ждали. Угрожающего вида бородатый старик держал их под уздцы. Габор забрал у него поводья и кивнул. Старик немного ссутулился и молча направился в сторону. Он не выказал Габору никакого почтения, даже не поклонился. Ни слова не сказал.

Олеся удивленно смотрела ему вслед. Обычно в присутствии великого господаря все слуги старались уменьшиться в размерах и едва ли не падали на колени, чтобы угодить.

Сильные ладони обхватили ее талию и потянули вверх.

— Ногу в стремя.

Олеся выполнила равнодушный приказ и через секунду уже сидела в седле. Было жутко непривычно смотреть на мир с такой высоты. И страшно. Конь под ней перебирал ногами и водил головой из стороны в сторону. Из широких ноздрей вырывался пар. Жуть какая-то!

Габор поправил седельную сумку и легко вскочил в свое седло. Олесе даже показалось, что он взлетел — так быстро и легко господарь двигался.

Хотя чему она удивляется? Он идеален во всем. Вряд ли у принцессы был хоть один шанс устоять перед таким мужчиной. У Олеси вот точно не было.

Габор взялся за поводья ее лошади, и Олеся едва не выпала из седла, когда та сделала шаг вперед. Пришлось вцепиться в луку, потому что перед глазами все шаталось и плыло.

Габор умело управлял обеими лошадьми, ведя их к неприметной каменной арке в толстой стене. Возле прохода стояли два стражника, которые поклонились ему.

Едва они выехали наружу, как стражники захлопнули тяжелые двустворчатые двери, как будто отрезали путь назад. Олеся уставилась в спину Габора. Он молчал и даже не оборачивался к ней. Хоть бы проверил, не выпала ли она из седла. Наверное, всем будет легче, если она грохнется где-то по дороге. Сразу столько проблем решится. И оба братца от нее наконец избавятся.

Олеся ненавидела это острое чувство жалости к самой себе. Она ненавидела судьбу, которая раз за разом оказывалась к ней так несправедлива.

За этими мыслями она и не заметила, как они с Габором въехали в лес. Он оказался неожиданно близко к крепости, подступал к самым стенам. За пушистыми елями, покрытыми толстой снежной шубой, уже не было видно ни кирпичика.

Олеся осмелилась нарушить тишину:

— Я такая глупая…

Габор резко обернулся к ней. Оглядел цепким взглядом окрестности и сурово взглянул на нее.

— Будешь трепать языком, вернешься обратно в крепость. Пешком.

Олеся понизила голос:

— Не буду, если ответишь на вопрос: принцессе ты так же ответишь, если она посмеет сказать что-то не вовремя?

Габор остановил лошадей и спрыгнул на землю. По его лицу ничего нельзя было понять. Только глаза жутко сверкали. На какой-то миг Олесе стало страшно до ужаса. Может, не только Миклош желает от нее избавиться? Вдруг Габору она тоже не угодила. И вот они одни. Вдвоем в лесу. Позади стоят часовые — угрожающие ели в белых доспехах. Впереди — непроходимая черно-синяя чаща. Повсюду — голые деревья с черными стволами. Как будто скорченные в муках грешники, попавшие в ледяной плен ада.

Габор сжал ее талию и резко потянул вниз из седла. Олеся тихонько вскрикнула, готовясь упасть в холодный сугроб. Но Габор удержал. Крепко прижал ее к себе и только потом поставил на землю.

И все это затем, чтобы тут же пересадить ее на своего коня, и по-прежнему молча устроиться позади. Олеся вздрогнула, когда к спине прижалось твердое тело Габора. Он заключил ее в кольцо сильных рук, взялся за поводья и направил скакуна в мрачные заросли.

Олеся заставляла себя сидеть ровно и прямо, не прижиматься к нему. Но Габор был таким теплым, а ей всегда не хватало тепла и силы надежного мужчины.

Вот как она о нем уже думает: надежный. И это спустя полчаса после того, как узнала, что он скоро женится на другой. Ну и ду-у-у-ура.

Они медленно продвигались вперед, рядом спокойно брела и ее лошадка.

Олеся осмелилась нарушить тишину:

— Думаешь, что если буду сидеть вместе с тобой, то растаю, потеряю голову и забуду про то, что ты скоро женишься на другой?

Его голос звучал тихо. Обволакивал мягкой лаской.

— Так намного удобнее и быстрее. В крепости кто-то мог увидеть нас. В окно, например. Согласись, странно, что мой слуга, которому я доверяю настолько, что беру в лес, не умеет ездить верхом. И сколько бы ненужных разговоров пошло, усади я перед собой какого-то мальчишку. Хотя… — Его ладонь легла на ее бедро, медленно погладила и сжала. — Ты выглядишь в моей одежде так, что я думаю только о том, как спускаю с тебя штаны и долго трахаю.

Олесю бросило в жар от его слов. Она вскинула голову и взглянула на Габора. Он смотрел на нее так, словно ничего вокруг не существовало. Будто была только она и видел он только ее.

— А как же принцесса? — Олеся отвернулась и уставилась в таинственную синеву чащи.

Пальцы Габора впились в ее бедро.

— Сейчас тебе лучше молчать.

— Как прикажете, мой господарь.

Он напрягся. Олеся почувствовала это. Ощутила всем телом, как грудь Габора стала тверже. За спиной как будто выросла стена.

Он обнял ее одной рукой за талию, прижимая к себе еще сильнее. Олеся почувствовала, как вплавляется в его тело.

Голос Габора прошелестел мягкой лаской у уха:

— Мне нравится, когда ты такая послушная. Очень сильно нравится…

От малейшего движения с веток сыпался снег. Легкие снежинки танцевали в воздухе, создавая нереальную, почти сказочную, атмосферу праздника. Олесе и хотелось бы веселиться, предвкушать чудеса. На пару часов забыть обо всем и снова поверить в волшебство, которое никогда не случится. Но она понимала, что ее прекрасной сказке пришел конец.

Казалось, что они едва плетутся, но лес совсем сгустился, а на снегу не было даже птичьих следов. Они заходили все дальше в чащу, в непроходимое переплетение ветвей. Деревья росли часто и густо. Настолько, что над головой образовался купол, который едва пропускал свет.

Не оборачиваясь к Габору, Олеся тихо спросила:

— Может, поищем дом того старика?

Тело Габора знакомо окаменело.

— Какого старика?

Олесю не обманул его деланно равнодушный тон. Она слышала злые суровые нотки, чувствовала сдерживаемый гнев.

— У которого я пришла в себя. Я ведь тебе говорила. Он оставил меня у дороги.

— Кроме Бражены в лесу никто не живет. — На этот раз она отчетливо слышала ярость.

— Может, он из деревни? Думаю… если бы увидела его, то смогла бы узнать.

На самом деле она и думать забыла о таинственном старике. Да и возвращаться в свой мир совсем не хотелось. И даже не из-за того, что там она, возможно, давно уже мертва.

Просто здесь был Габор. А там… Там — пустота и бесконечные часы одиночества. Она столько времени ждала. Мечтала. Представляла. Дед Мороз подарил ей самую настоящую сказку. С замком. Правда, немного жутким и с кучей загадок, но таким величественным и неприступным. Со злодеями и фантастическими существами. И с Габором. Он не тот мужчина, которого она загадывала. Он лучше.

И, наверное, поэтому сейчас так отчаянно искала способ его спровоцировать. Она хотела услышать, что она для него единственная. Что он сходит с ума и никому ее не отдаст. Что принцесса для него ничего не значит, и он обязательно найдет способ избежать этой свадьбы.

Она хотела этого мужчину себе. Только себе. Олеся и предположить не могла, что в ней живет такая одержимая собственница. Кажется, она готова была пойти на все, чтобы не делиться Габором ни с кем.

А что если… Что если подстроить так, чтобы принцесса увидела их вместе? Должна же быть у нее женская гордость?

Но вдруг Габор сам хочет этой свадьбы? Просто рассчитывает, что у него будут и жена, и любовница?

— Нам некогда искать старика, которого, возможно, и не существует. Тебе могло просто показаться.

Рука на ее талии сжалась крепче. Олеся твердо решила спровоцировать Габора хоть на что-то, вывести из себя и заставить проговориться о своих планах и намерениях.

— Мне не показалось. Он точно был. Наверняка он живет рядом с дорогой к твоей крепости.

— Я уже сказал: в лесу живет только Бражена.

— Но мы можем хотя бы попытаться. Может, он поселился тут, когда ты был в столице?! Вдруг он сможет вернуть меня обратно? Глупо упускать такой шанс.

Кажется, ей все-таки удалось его немного разозлить.

Сквозь зубы он проскрежетал:

— Ты. Никуда. Не вернешься. Забудь про это.

— Меня здесь ничего не держит.

— Серьезно? Ничего? Хочешь сказать… все, что было, для тебя ничего не значит?

Олеся сжала кулаки. Да как он может?! Шантажирует ее. Но ведь это к нему едет невеста!

Стараясь задеть Габора как можно больнее, она холодно произнесла:

— Было… хорошо.

Он рывком развернул ее к себе, и Олеся едва не свалилась в снег.

На лице Габора была написана такая неподдельная ярость, что впервые рядом с ним ей стало по-настоящему страшно. Черты его лица исказились так сильно, что проступило нечто… как будто звериное. Глаза стали какого-то невероятного оттенка. Насыщенного, темно-серого, почти черного — как карандашный грифель. И в них мерцали серебристые точки. С ним что-то происходило. Что-то нечеловеческое…

Олеся задрожала, когда он слегка приоткрыл губы. Оскалился, словно хищник. В какой-то момент Олесе показалось, что сейчас он вцепится ей в горло.

Она шумно сглотнула, чувствуя, как тело покрывается мурашками страха. Ледяной холод легко пробрался под одежду — больше ее не грело тело Габора.

Он обманчиво нежно погладил пальцем ее горло, провел подушечкой вниз, отодвигая край плаща, и надавил на выемку между ключицами. Его бешеный взгляд не отпускал ее, приковав намертво.

Сейчас впервые Олеся четко осознала: он способен на все. На убийство, на пытки, на заговоры и интриги. Абсолютно на все. И с ней он проявлял чудеса выдержки и терпения. Но кажется сейчас она разозлила его по-настоящему.

В лесной тишине его голос звучал угрожающе вкрадчиво и страшно:

— Ты чего-то не поняла, Олеся… Я объясню в последний раз и больше повторять не буду. Не хочешь по-хорошему, по-хорошему и не будет. Я предлагал тебе стать моей женой, но, если тебя это не устраивает, то есть еще роль моей… рабыни. Ты останешься здесь. Либо по доброй воле, либо прикованная цепями и ожидающая, пока я не захочу тебя навестить. У тебя будет много времени, чтобы понять, насколько нам… «хорошо». — Он издевательски изогнул уголок губ. — Тебе все ясно?

Ее начало потряхивать от угрожающего тона и тех слов, которые он произнес. Словно стал другим человеком. Внутренний голос испуганно прошелестел: «Нет. Он всегда таким и был. Просто тебе показывал лучшую свою часть. А ты умудрилась раздразнить сидящего в нем демона».

При воспоминании о демоне в животе что-то сжалось. Какая-то смутная догадка, подозрение… Разрозненные куски головоломки лежали прямо перед ней, но она никак не могла собрать их вместе. Не хватало вроде бы и крошечных, но безумно важных фрагментов.

Стараясь не злить его еще больше, Олеся тихо ответила:

— Да.

Его палец переместился, скользнул по ее губам и надавил на нижнюю:

— Да, мой господарь.

Олеся кивнула, все больше пугаясь его тихого вкрадчивого голоса. Кажется, она допустила ошибку. Разозлила. Но в чем причина? Он так сильно не хотел, чтобы она уходила? Или ему просто понравилась новая игрушка?

Габор сжал ее подбородок и приказал:

— Повтори!

Расширившимися от ужаса глазами она смотрела на него. Что, что она должна повторить? Когда до парализованного мозга стало доходить, ее едва не скрутило пополам от ярости, возмущения и… страха.

Все еще в плену его ладони, она тихо выдохнула:

— Да, мой господарь.

Он надавил на ее губы большим пальцем и протолкнул его в рот. Коснулся зубов, скользя дальше.

Новый приказ он отдал хладнокровным равнодушным тоном:

— Оближи.

Олеся снова сглотнула вязкую слюну. На этот раз от обиды и унижения. Невольно коснулась языком кончика его пальца и тут же прижала его к небу.

На щеке Габора дрогнул желвак. Глаза опасно сузились, белых искорок в радужках стало еще больше. Загипнотизированная страхом, Олеся следила за тем, как они взрывались, подобно звездам и рассыпались на крошечные пылинки. От этого казалось, что в его глазах бушует ураган.

— Твой господарь приказал тебе… Ты не услышала? Или не поняла? — Его голос стал еще тише.

Опасный, страшный, но бархатисто-вкрадчивый. Как будто он завораживал свою жертву, чтобы через секунду лишить ее жизни.

Именно жертвой Олеся сейчас себя и ощущала. Несмело коснулась его солоноватой холодной кожи языком и слега погладила. Она чувствовала себя униженной этим приказом. Растоптанной. Не хотелось думать, что она сама виновата в происходящем.

Просто… просто он показал себя перед ней таким, каким и был на самом деле. Выпустил на волю того Габора, о котором все и говорили. Холодного, жестокого, беспринципного. А тот, которого она знала, — лишь маска, личина. И, наверное, он использовал всю свою силу воли, чтобы казаться рядом с ней другим.

— Ты недостаточно усердна. — Он уже откровенно издевался над ней.

Начал вводить палец ей в рот и тут же убирать, имитируя движения бедер. Олесе захотелось плакать от унижения. И от желания, которое помимо воли разгоралось внутри. Она заставляла себя ненавидеть его и то, что он творит, но тело жадно отзывалось на каждое мимолетное касание, узнавая ласки желанного мужчины.

Кровь затопила лицо и шею. Щеки пылали, и, кажется, он это видел. По чувственным губам скользнула ухмылка.

— Мне долго ждать? — Он резко толкнул палец в рот, находя язык, погладил подушечкой.

Олесе не оставалось ничего иного, как обвести его и сжать губами, слегка всосать, хоть он этого и не приказывал. Приказы… Она уже ждет и готова их исполнять. Как быстро она станет его послушной рабой?

Ей было неудобно сидеть полубоком, спина затекла, а между бедер становилось тяжело и горячо. От этой мысли щеки вспыхнули огнем.

Габор вдруг убрал палец и тоже его облизнул.

— Я почти уверен, что если опущу руку, то почувствую, что ты уже мокрая. Мы будем это проверять?

Олеся судорожно замотала головой. Новая ухмылка больно резанула по сердцу.

— Как ты должна мне ответить?

— Н-нет… — Заплетающийся язык не слушался, словно она опьянела и с трудом могла говорить.

Габор вздернул бровь:

— Как ты должна отвечать?

Боже, да чего он от нее хочет?! Олеся тяжело вздохнула, наполняя грудь воздухом. Легкие тут же опалило колючим морозом. До этого момента она не ощущала холода, раскаленная внутри словно металл.

— Нет… мой господарь.

Габор кивнул. Не дрогнул ни один мускул. Он снова развернул ее спиной к себе и взялся за поводья.

— Хорошо. Оказывается, ты все-таки понятливая. — Габор чуть наклонился и понизил голос почти до шепота. Горячее влажное дыхание опалило словно вулканический выброс: — Сейчас мы едем к Бражене. Ты молчишь, пока я не разрешу открыть рот. И делаешь только то, что я говорю. Все понятно?

Олеся кивнула. Но он снова жестко сжал ее подбородок и грубо развернул к себе:

— Я не слышу.

Сцепив челюсти, она сквозь зубы проговорила:

— Да, мой господарь.

Он лишь улыбнулся. Холодно. Расчетливо. Кивнул и слегка ударил поводьями коня.

Олеся ужаснулась тому, какого монстра пробудила.