Постучи в мою дверь

Маша Моран, 2020

«Говорят: под Новый год что ни пожелается – все всегда произойдет, все всегда сбывается» – в Новый год этим строчкам верят даже взрослые. Вот и Олеся решила рискнуть. Тем более, настроение ужасное, совсем не до праздника. Загадала желание, а через минуту… умерла. Или нет? В книге присутствуют: подробные описания эротических сцен (их много и они откровенные), жестокость и насилие (НЕ между главными героями), авторский мир, необычный взгляд на Новый год, одержимые друг другом главные герои. Содержит нецензурную брань.

Глава 7

Олеся едва дождалась окончания завтрака. Скорее это оказалась натуральная пытка. Ее стычка с Габором была ошибкой. Еще когда примеряла платья, Адрианна предупредила ее: в препирательства с ним лучше не вступать. Но она не удержалась. Он вел себя, как первобытный дикарь. Как будто никого больше не существовало, кроме него и его желаний. Все должно быть так, как сказал он. Ага! Как же! Не на ту напал. Но хуже всего оказался его взгляд, когда она упомянула о кандалах и подземельях. В ледяных голубых глазах зажегся странный синий огонь. Как будто он действительно раздумывает над этим. И совсем не в том смысле, какой вкладывала в эти слова Олеся.

Вот же попала в передрягу. Габор смотрел на нее так, словно и в самом деле планирует, как лучше засунуть ее в подземелье. Олеся с трудом высидела полчаса, показавшиеся вечностью. Она пыталась напомнить себе, что попала неизвестно куда и нужно поскорее выяснить, как вернуться домой. Но под пристальным тяжелым взглядом Габора невозможно было сосредоточиться. Олеся ерзала и непроизвольно сводила бедра. Он как-то странно на нее воздействовал. Вроде бы просто смотрел, но ей казалось, что она сидит перед ним совершенно голая и ждет его одобрения.

Едва с завтраком было покончено, Олеся постаралась убраться из зала с такой скорость, на какую только была способна.

Запыхавшаяся Адрианна догнала ее и схватила за руку:

— Маргит, ты куда?

Олеся задумалась. И в самом деле, куда это она собралась? Подальше от Габора. Самое время вспомнить о сумасшествии Маргит. Олеся пожала плечами:

— Не знаю…

— Ох, бедная. Идем соберемся на прогулку. Это чудо, что Габор все-таки разрешил.

Олесе совсем не нравилась подобная зависимость от мужчины:

— А если бы не разрешил? Что тогда?

Адрианна удивленно округлила глаза:

— Ничего. Остались бы в крепости.

— Серьезно? Если он не хочет ехать, пусть не едет. Причем здесь ты и я?

Судя по лицу Адрианны, она о таком вообще никогда не задумывалась:

— Он — господарь наших земель. И наш тоже.

— Господарь? Хозяин, что ли?

— Ну-у-у… Да…

— То есть, мы у него в рабстве? Что он прикажет, то и делаем? И если он заставит нас сейчас голышом плясать на морозе, то мы обязаны будем пойти и сделать это?

Адрианна испуганно смотрела на Олесю, сдвинув брови.

— О, небо. Конечно, нет! В смысле… Мы не рабыни.

— Тогда он не имеет никакого права приказывать. И если я хочу поехать, то он никак не сможет меня остановить.

— Маргит, послушай… — Адрианна втолкнула Олесю в спальню. — Габор — наш господарь. Защитник. Благодаря ему, у нас есть все это. Он старший в роду, глава. И мы обязаны его слушаться.

Олеся никак не могла понять эти рабовладельческие замашки. Что за дикое место?!

— У тебя ведь есть муж. Я пойму, если ты будешь подчиняться ему. Но Габор…

— Род Драгана не такой древний и богатый, как род Габора. Это чудо, что Габор позволил нам пожениться. В основном, господари отдают своих дочерей и сестер за тех, кто может принести деньги или положение.

Олеся всплеснула руками:

— Он еще и решал, за кого тебе выходить замуж?!

— Ну да. А как иначе?!

— Неудивительно, что он такой невыносимый. Власть его разбаловала.

Адрианна протянула Олесе тяжелый плащ, подбитый мехом.

— Габор — наш защитник. Как у самого старшего, в его руках сосредоточена огромная власть. Мы должны его слушаться и быть благодарными за его милость. Может, он немного чересчур… любит все контролировать, но он очень заботливый. Поверь.

Олеся хмыкнула, пытаясь разобраться с плащом. Адрианна подала ей невысокие сапожки.

— Одевайся скорее, пока он не передумал.

У Олеси в голове не укладывалось, как можно так слепо подчиняться какому-то человеку. Будь он хоть трижды братом или мужем. Если он так любит все контролировать, то наверняка будет совать нос в ее дела и всячески мешать. А ей очень-очень нужно пустить ему пыль в глаза и усыпить бдительность. Это значит, что она должна засунуть гордость и независимость, куда подальше, и изо всех сил изображать забитую несчастную Маргит. И поменьше высказывать свое возмущение здешним укладом.

— Давай помогу.

Пока Олеся размышляла, Адрианна успела переобуться и облачилась в плащ. Она помогла Олесе найти широкие рукава, застегнула необычные пуговицы и затянула у шеи длинный шнур с забавными кисточками. Олеся ощущала себя маленькой девочкой, которую мама собирает перед походом в садик. Ни к чему не способна. Как ребенок. Нужно поскорее отсюда выбираться.

— Готово! Ты — красавица… Давно уже не видела тебя такой. — Адрианна ласково улыбнулась Олесе. — Все, идем. Драган и Габор наверняка уже готовы.

Габор и Драган действительно были готовы. Они ждали во дворе крепости возле большой кареты. На дверце был знакомый герб — ворон, зажавший в когтях монету и что-то непонятное в клюве.

— А вот и мы! — Адрианна радостно тащила Олесю за собой.

Габор и Драган повернулись к ним. Габор открыл дверцу кареты. Олеся заставила себя отвернуться от него. В длинном плаще с саблей на боку, он выглядел как герой какой-нибудь фантастической истории. Так, все, хватит. Она не будет отвлекаться на красивых мужиков. Олеся старалась не слишком сильно вертеть головой. Но и без этого было ясно: отсюда не выбраться. Кругом высокие стены, вооруженные до зубов стражники или кем они там были. Тяжелые даже на вид деревянные двери. Такие высокие, что устремлялись прямо в небо. Сбежать из крепости не получится. Нужно придумать, как это сделать по пути.

Олеся закусила губу. Ей необходимо найти того деда, который вытащил ее на дорогу. Уж он наверняка все знает.

— Если вы хотели просто постоять во дворе, необязательно было отвлекать нас от важных дел.

Олеся обернулась так резко, что едва не упала. Габор придерживал дверцу и издевательски усмехался. Адрианна тут же бросилась к карете. Олеся изо всех сил старалась не торопиться и идти медленно:

— Простите, что отвлекла вас от перемалывания муки, приготовления ужина и очистки всего замка от пыли.

Олеся гордо шла к карете, а внутри все сжималось от страха. Зачем? Ну зачем она это ляпнула?! Обещала же себе, что будет изображать немощную девицу. Габор смотрел на нее в упор и ухмылялся. Но в глубине его глаз плескалось что-то недоброе. Темное. Интуиция, которой Олеся никогда не могла похвастаться, подсказывала… что подземелья и цепей ей не избежать.

Габор подал ей руку, чтобы помочь сесть в карету, и Олеся машинально протянула свою. Ох! Зачем она это сделала?.. Едва их пальцы соприкоснулись, ее прошиб заряд тока. Через позвоночник — в виски и низ живота. По коже побежали мурашки. Габор вздрогнул, глядя на Олесю сузившимися глазами. В его взгляде плескались гнев и злость. Неужели, он тоже почувствовал? Но как такое возможно?

Олеся быстро отвернулась, понимая, что краснеет от его пристального тяжелого взгляда. Нужно отвлечься. Чем-нибудь занять свою глупую голову. Олеся быстро нырнула в просторную карету, где уже сидела Адрианна. Сестра Габора похлопала по сидению, подсказывая, куда нужно сесть. Олеся принялась во все глаза рассматривать убранство кареты, но все равно не могла выбросить Габора из головы.

А он, как назло, пропустил Драгана вперед и занял место напротив Олеси, вытянув вперед длинные ноги. Олеся сразу же напряглась. Она бросила на него быстрый взгляд и почувствовала новую волну дрожи. Габор так внимательно смотрел на нее, что становилось страшно. Словно видел насквозь. Гипнотизировал льдисто-голубым взглядом. Что он пытался разглядеть? Олеся отвернулась, надеясь, что в гнетущей тишине не слышен стук ее сердца. Она уставилась на тканевую обивку кареты, но перед глазами все равно стоял Габор. У него было такое выражение лица… Олеся поняла, что заигралась. Она могла сколько угодно ему хамить и демонстрировать свою независимость, но этим лишь рыла себе могилу.

Сейчас ему смешно и забавно, что сумасшедшая родственница вдруг заговорила. Но он уже начал подозревать что-то неладное. И если он сочтет ее опасной для своей семьи, то Олесе не сдобровать. Он явно не из тех, кто бросает слова на ветер. Олеся подозревала, что он в принципе не слишком разговорчив. Кроме их словесных перепалок, они ведь больше ни о чем и не говорили. А это значит, что у него на уме может быть что угодно. Такие люди и в ее мире особо ни с кем не церемонятся, что уж говорить об этом Дьекельни или как там его?! Похоже, здесь уважают и ценят лишь грубую силу.

Олеся коснулась пальцем гладкого блестящего узора, вышитого на ткани. Обвела серебристую веточку. Лучше подумать о своем начальнике. Все-таки это очень странно. У него и Габора совершенно одинаковые лица, но к первому она испытывает отвращение, а рядом со вторым мыслить нормально не может. Грубит и дерзит, совершенно теряя разум.

Карета вдруг подскочила на ухабе, и Олеся едва не свалилась со своего места. И снова Габор… Он подался ей навстречу, а она, чтобы не упасть, вцепилась в его колено.

Она тихонько буркнула «Извините» и постаралась отодвинуться от него, забиваясь в свой угол. Не смотреть. Отвернуться. Не смотреть! Но опять она не удержалась. Габор продолжал гипнотизировать ее взглядом.

Олеся попыталась стряхнуть с себя оцепенение и отвернулась к окну.

Они уже успели покинуть замок и сейчас катили через лес. Деревья росли так густо, что покрытые снежными шапками еловые ветки тыкались в окошко кареты. Олеся вспомнила об избе и румяном деде. Он же должен жить где-то поблизости. Но разглядеть что-то в непроходимой чаще было невозможно. Только снежинки таинственно мерцали в воздухе, и мелькали какие-то неясные тени. Может, дикие звери? Олеся поежилась. Здесь творилось что-то странное, что ей не дано было понять.

Неожиданно среди покрытых ледяной коркой стволов пронеслось какое-то животное. Вроде бы и далеко, но одновременно и рядом. Олеся даже смогла разглядеть густую шерсть и… когти? Она испуганно вздрогнула и снова вжалась в угол.

Адрианна ласково накрыла ладонью ее колено:

— Что случилось, милая?

Олеся снова опасливо покосилась на окно.

— Ничего. Просто показалось… зверь, наверное. — Ей стало стыдно, что она такая жалкая трусиха.

Все, на что хватало ее смелости, — препирательство с Габором. Олеся снова посмотрела на окно и немного отодвинула занавеску, стараясь показать, что совсем не испугалась.

— Да, точно зверь. Близко к карете пробежал, я не ожидала.

Она попыталась улыбнуться, но заметила, как Габор с Драганом переглянулись. Габор слегка отодвинул занавеску со своей стороны и выглянул в окно. Олеся едва не закатила глаза. Унылое настроение вмиг сменилось раздражением. Конечно никого он там не увидит, и все в очередной раз убедятся, что она сумасшедшая.

Олеся уже начинала ненавидеть эту поездку. Она хотела выяснить, куда попала, хотела найти странного деда. Но лишь выставила себя еще большей дурой. А почему-то перед Габором дурой выглядеть не хотелось. И от этого Олеся злилась еще больше. Он был ей никем. И его мнение должно волновать ее в последнюю очередь.

Адрианна принялась болтать о нехватке украшений для замка и о том, что в деревне как раз что-нибудь купит. Она громко жаловалась, что из столицы привести не успеют, и она не может быть уверена, что украшения окажутся именно такими, какие ей нужны. Драган что-то ей отвечал, а Габор задумчиво смотрел на Олесю. Она снова отвернулась к окну. Неожиданно лес начал редеть. Карета съезжала с холма, и в заснеженной долине Олеся смогла разглядеть яркие шатры, столбы и развивающиеся стяги. Долина пестрела красками, особенно выделяющимися на фоне ослепительной белизны. Неожиданно Олеся почувствовала странное волнение. Как будто… Как будто ей все это очень нравится. И она даже испытывает восторженное предвкушение от предстоящей прогулки. Но ведь она хотела попасть в деревню вовсе не для развлечений.

Карета повернула, и красочная деревня исчезла из виду.

— Адрианна, не отходи от Драгана. А вы, Маргит, держитесь возле меня.

Олеся вздрогнула и отпрянула от окна. Габор смотрел на нее. Внимательным въедливым взглядом. Как будто он все про нее знал. Олеся удержалась от того, чтобы поежиться. Она вдруг вспомнила о старухе, которую он позвал ее лечить. Вот кому точно известно, что с ней произошло. Нужно попробовать найти ее. У кого выяснить, где она живет?

— Вы меня поняли? — Габор вздернул бровь, обращаясь именно к ней.

Олеся сжала губы.

— Поняла.

Габор неожиданно хитро улыбнулся:

— Как? И даже не будете спорить?

И вот зачем он ее провоцирует? Чего хочет добиться? Ждет, что она совершит какую-нибудь ошибку, и можно будет с чистой совестью от нее избавиться? Ну уж нет, теперь так просто она не сдастся. Будет держать себя в руках и помалкивать. Стараясь сохранить невозмутимый вид, Олеся пожала плечами и скрестила руки на груди:

— Ну, вы же здесь… главный. Все равно все будет по-вашему.

Габор усмехнулся. Его глаза как-то подозрительно сверкнули, и Олеся была уверена, что это не игра света.

— Жаль. А то я уже настроился на подземелье и цепи.

Олеся приоткрыла рот от удивления. Драган закашлялся, пытаясь скрыть смех, а Адрианна возмущенно воскликнула:

— Габор?!

Карета вдруг остановилась. Габор, словно ничего и не случилось, выглянул в окно. С совершенно невозмутимым видом сообщил:

— Приехали.

Олеся приросла к месту. В его словах явно был подтекст. И не заметить его могла только дура. Но вот чего он добивался, говоря это при других людях да еще и… жене собственного брата? Еще одна проблема. У Маргит ведь есть муж. Брат Габора и Адрианны. Чего ждать от него?

Габор проворно выбрался из кареты. Олеся последовала за ним, с удивлением понимая, что от езды по кочкам и сугробам ее и без того измученное тело теперь болит еще больше. Габор, как и прежде, подавал ей руку. Но Олеся не собиралась принимать его помощь. Не после того, что произошло в прошлый раз. И уж точно не после слов о цепях. Она выбралась самостоятельно, хоть это было и не так легко сделать, будучи закутанной в несколько слоев тяжелой одежды. Габор прищурился. Его лицо моментально утратило напускную веселость. Глаза наполнились льдом и молчаливой угрозой. Олеся сделала вид, что не заметила его сурово сжавшиеся губы и проступившие вокруг рта морщины. Он был взрослым мужчиной, защитником, с которым не стоило шутить. А еще он был опасен для нее. Опасен тем, что странным образом ее притягивал.

Олеся ступила на утоптанную тропу и неловко поскользнулась. Габор успел подхватить ее, стальной хваткой сжав пальцы вокруг ее локтя. Он оттащил ее в сторону, и, пока выходили Адрианна с Драганом, быстро шепнул на ухо:

— Я все равно узнаю, что вы задумали. Не думайте, что вам удалось скрыть, какие мысли бродят в вашей голове.

Олеся испытала острое желание выругаться. Пара крепких словечек так и грозили сорваться с языка. Габор пытался ее запугать. И ему это, черт возьми, удается! Очень не хочется умирать в каком-то чокнутом средневековье, получив второй шанс на жизнь. Она не покажет ему свою слабость. Пусть даже не думает, что сумел так легко ее раскусить. Не поддаваться.

Олеся смело встретила его взгляд. Действительно, как два осколка синего льда. Как она могла испытывать жар от его прикосновений?! Да он же одними только глазами мог заморозить человека и превратить несчастного в холодную глыбу. Но с ней обломится. Пусть идет на ком-нибудь другом тренируется. Олеся поправила капюшон и невинно улыбнулась:

— В моей голове только один вопрос: мой муж так же учтив, как вы?

Олеся не стала дожидаться его ответа и реакции. Сразу же отвернулась и поспешила к Адрианне, но заметила, как на щеках Габора заиграли желваки. Победа-не победа, но Олеся почувствовала себя немного увереннее. Она остановилась рядом с Адрианной, которая повисла на локте Драгана, едва держась на ногах.

— Так ско-о-ользко… — Она захихикала, когда Драган подхватил ее, обняв рукой за талию.

Олеся улыбнулась, чувствуя себя лишней.

— Идемте же скорее! Мне уже не терпится. Я так давно не была на ярмарках. — Адрианна потащила за собой Драгана.

Олеся поплелась следом. Габор суровым голосом давал указания маленькому отряду солдат, окружившему их компанию. Спустя несколько секунд он догнал ее. Без предисловий сразу же пошел в наступление:

— Вы не знаете, как себя ведет Миклош?

Олеся снизу-вверх посмотрела на Габора.

— Я не помню. Совершенно ничего.

Габор не ответил. В кольце стражников они спускались со склона. Шум веселья начал перекрывать скрип снега под ногами. Олеся уже слышала людской смех, крики, гомон и странную непривычную музыку. Спустя минуту перед глазами выросла картинка из книжки сказок. Все так ярко и громко. Олеся не успевала вертеть головой. Несколько человек устанавливали огромный котел. Рядом стоял шест с подвешенным на нем пушистым чудищем. На непропорционально длинных руках и ногах во все стороны у чудища торчали когти. Вместо лица — деревянная маска с жуткой мордой. Из пасти вывалился красный язык, который на деле оказался лоскутом ткани. Все тело этого странного существа напоминало свалявшийся ком шерсти.

Монстр заворожил Олесю. Она понимала, что где-то его уже видела, но никак не могла вспомнить, где именно. Звонкий женский смех отвлек от раздумий. Олеся посмотрела в другую сторону. Девушки в длинных цветастых платьях и распахнутых полушубках гонялись друг за дружкой, размахивая цветными лентами. Вместо головных уборов на них красовались пестрые венки. У одних — из тканевых цветов, у других — ободки, расшитые сверкающим бисером. Неожиданно для самой себя Олеся поняла, что она часть всего этого. Что она хочет точно так же, как эти девушки бегать, падать в снег и зачем-то размахивать цветной лентой. Она хотела себе такой же яркий толстый ободок с узором из стеклянных бусин. Это было ЕЕ место.

К их немногочисленной компании начали стекаться люди.

— Господарь Габор! Господарь! Храни вас небо!

Олеся с удивлением следила за тем, как к ним спешат всполошенные мужчины и женщины. Кто-то усиленно кланялся, а кто-то бухался на колени. Габор кивнул стражникам, и те отступили, позволяя людям приблизиться. Олеся не знала, как реагировать на такую реакцию. Судя по выражениям лиц этих людей, его и боялись, и любили, и уважали и едва ли не боготворили. Габор бросил на Олесю суровый взгляд:

— Будьте рядом.

Олеся почувствовала себя собачонкой. Хозяин оставил. Хозяин приказал. Габор отвернулся к людям, которые пытались обратить на себя его внимание. Многие пробовали вручить ему свои товары, наперебой расхваливая самих себя и заверяя, что у них «Господарь Габор может получить бесплатно все лучшее». Габор изредка бросал на Олесю предостерегающие взгляды, как будто чувствовал, что ей уже надоело тут стоять, как деревянному столбу. Адрианна с Драганом куда-то исчезли, и Олеся с новой силой ощутила свое одиночество и ненужность.

Ей хотелось туда, к смеющимся девушкам. Или к малышам швыряющим снежки в меховое чудище. Но только не стоять тенью возле «великого господаря Габора». Происходящее уже начинало бесить. Судьба, видимо, решила как следует посмеяться над ней и окончательно уничтожить и без того пакостное настроение. К Габору пробилась высокая статная девица в ярком платке, из-под которого выглядывали длинные черные пряди. Она восторженно смотрела на Габора и подносила ему большой деревянный ковш.

— Это лучшая медовуха во всей Бергандии, господарь. Отведайте — уважьте нас. Она согреет даже лучше женских объятий.

Олеся закатила глаза. Ну это уже слишком. А запрыгнуть на него прямо здесь она не хочет?! Олеся не стала дожидаться ответа Габора. Она отвернулась и потихоньку выскользнула из кольца стражников. Те про нее, кажется, совсем забыли, сосредоточенные на защите своего господаря. Пробравшись сквозь толпу людей, Олеся быстро огляделась. Нужно выбрать место, где ее никто не заметит и не найдет. Пусть уже вся эта странная семейка оставит ее в покое.

Подобрав подол длиннющего платья, Олеся осторожно пошагала в сторону от людей. Она, не спеша, брела по площади, заполненной лавочками со всевозможными товарами. Если раньше у нее и были какие-то сомнения, то сейчас они развеялись полностью. Она попала не в клинику, и ее окружают не сумасшедшие. Она совершенно точно оказалась в другом мире. Непонятном. Странном. Пугающем. Хуже всего было то, что ей, кажется, тут нравилось. Но она не имела ни малейшего понятия, чего ожидать в будущем.

Олеся все больше удалялась от шума голосов. С площади она вышла на улочку, где и лавочек, и людей было меньше. Холодное зимнее солнце вдруг рассыпалось на миллионы сверкающих искр. Олеся зажмурилась и замерла на месте. Она стояла напротив лавки, сверху до низу заполненной стеклянными пузырьками, флаконами и бутылями. К тем, что покрупнее, грубой ниткой были прикреплены сложенные листочки желтоватой бумаги. К самым маленьким не крепилось ничего, и было видно, что внутри жидкость самых разных цветов. В некоторых плавали травинки, лепестки и еще бог знает что. Олеся подошла ближе. Миловидная черноволосая женщина приветливо ей улыбнулась:

— Присмотрели что-нибудь, госпожа?

Олеся восторженно рассматривала искрящиеся флаконы.

— А что вы продаете?

— О, вы наверное не местная?

Женщина махнула рукой в сторону бутылей:

— Это отвары для ванн. Чтобы снять усталость. — Она указала на бутылку с изумрудно-зеленой жидкостью. — Это, чтобы поскорее уснуть. — Взмах руки в сторону бутыли с сиреневой жидкостью, в которой плавали лепестки какого-то цветка. — А вот, чтобы волосы были мягкими и гладкими.

— Ага, значит шампунь? — Олеся не могла отвести глаз от длинных рядов полок.

— Простите, госпожа? — Продавщица, нахмурив брови, смотрела на Олесю, пытаясь понять, о чем она говорит.

Вот же! Опять она забыла, что здесь все совсем иначе. Олеся как ни в чем не бывало улыбнулась и указала пальцем на маленькие флаконы:

— Не обращайте внимания. А что там?

Продавщица сняла с полки несколько невысоких прямоугольных флакончиков.

— Это особые масла. Нужно капнуть в воду одну капельку, и масло сделает свое дело.

Олеся поняла, что хочет захлопать в ладоши, как маленькая девочка. Все это было так… странно. И вместе с тем — волшебно. Она не верила ни одному слову черноволосой женщины, но и уходить почему-то не хотела.

— Что же они могут делать?

— Вот это — придает уверенности в своих силах. Вы сможете сделать то, на что прежде никогда не решались. Это масло поможет очистить голову от дурных мыслей и принять верное для себя решение. А вот это усилит ваш естественный запах и подскажет, что к вам испытывает ваш избранник.

Олеся едва не расхохоталась. Ну это уже совсем фантастика.

— И как оно может подсказать?

— Если мужчина к вам равнодушен, то он никак не отреагирует, а если… хм… — Женщина немного покраснела и лукаво улыбнулась. — Если он испытывает к вам чувства и… томление… то он не сможет устоять перед вашим ароматом.

Олеся вздернула брови, не зная чему больше удивляться. «Томлению» или чудесным свойствам эликсира сомнительного происхождения. Она была готова купить эту штуку хотя бы просто для того, чтобы потом вернуться сюда и высказать продавщице, что не стоит обманывать людей такой откровенной ложью. Но была проблема. Одно огромное затруднение. У нее ведь не было ни копейки! Да и вряд ли здесь в ходу привычная валюта.

Женщина с неожиданно доброй улыбкой посмотрела на Олесю:

— Вы решили, что вам нужно? Я могу подсказать, какое масло использовать, если вы мне опишите свою проблему.

— Ее проблема в неповиновении моим приказам.

Суровый мужской голос прогремел над головой, как гром. Олеся вздрогнула и резко обернулась. Боковым зрением заметила, что продавщица склонилась в глубоком поклоне.

— Господарь… Да хранит вас небо… Долгих вам лет жизни и процветания вашему роду.

Габор сурово смотрел на Олесю. Его губы кривила жуткого вида улыбка, от которой Олесе хотелось зарыться под снег. От холодного угрожающего голоса тело начало покрываться ледяной коркой.

— Я непонятно выразился? Или вместе с памятью о Миклоше вы забыли значение слов «Будьте рядом»?

Олеся совершенно забыла о данном самой себе обещании молчать и не провоцировать его. Приподнявшись на цыпочки, она гневно прошипела:

— Рядом с вами не было места. Столько желающих, чтобы вы их… «уважили»… Я решила не путаться под ногами у ваших фанаток.

Габор наклонился к ней так низко, что она почувствовала на лице его горячее ароматное дыхание. Что-то хмельное и сладкое. Медовуха, черт бы ее побрал! Несколько секунд Габор пристально смотрел на нее, вновь как будто препарируя. Неожиданно его взгляд переместился на ее рот. Он приоткрыл губы, словно собираясь поцеловать ее. Олеся задышала чаще. Она вдруг поняла, что безумно хочет, чтобы он наклонился ниже и коснулся уже, наконец, ее рта. Ей хотелось почувствовать вкус его поцелуя. Узнать, как он это делает. Нежно и медленно, или страстно и немного грубо?

Но Габор неожиданно нахмурился, сведя брови в одну линию:

— У моих… кого?

Опять она ляпнула глупость. Он и так считает ее сумасшедшей, вступившей в сговор с какими-то демонами, а теперь вообще непонятно что будет думать. Ой, ну а ей какая разница, что он о ней подумает? Если бы он действительно что-то для нее значил, тогда да. А так… Они чужие друг другу люди.

Отвернувшись, Олеся побрела обратно:

— Идемте, а то медовуха прокиснет, пока вы тут со мной болтаете.

Габор не сдвинулся с места:

— Вы же хотели что-то купить? Покупайте.

Олеся почувствовала небывалый прилив злости:

— Ничего я не хотела покупать.

Продавщица с интересом следила за их перепалкой. Олеся окатила ее гневным взглядом, и женщина тут же потупила глаза.

— Маргит… не испытывайте мое терпение. Оно уже на пределе. — Габор схватил ее за локоть и дернул на себя.

Наклонившись, прошептал на ухо:

— И уверяю, вам не захочется узнать, что происходит, когда я его теряю.

Откуда-то Олеся знала, что это не пустая угроза и попытка ее запугать. Она попыталась выдернуть руку, но ничего не удалось. Габор держал так крепко, что она чувствовала жар от его ладони, охватывающий ее тело. Он проникал сквозь несколько слоев ткани, вплавляя нити в кожу. Чувствуя, что от гордости остается одна пыль, Олеся тихо прошептала:

— У меня нет денег! На мне даже одежда чужая — вашей сестры. Ясно?! Поэтому я ничего не собираюсь покупать.

Сдержать обиду не получилось и Олеся добавила:

— А вы даже посмотреть не дали.

Габор сжал челюсти. Его черты заострились, а глаза опасно сверкнули.

— Выбирайте все, что вам хочется.

Олеся удивленно вздернула брови. Габор раздраженно подтолкнул ее к лавке:

— Выбирайте!

Олеся вздрогнула от его сурового приказа, больше похожего на угрозу.

У продавщицы от предвкушения удачной сделки загорелись глаза. Олеся чувствовала себя неловко. Даже бывший муж не давал денег на ее траты. Он считал, что все, что не касается еды и оплаты квартиры, она должна оплачивать самостоятельно. Ей приходилось копить на мелочи вроде помады и духов. А тут… Габор ее подозревал во всех смертных грехах и постоянно напоминал об этом, но был готов потратиться на нее.

Оставив безуспешные попытки разобраться в его характере, Олеся указала пальцем на бутыль с отваром, обещающим снять усталость:

— Мы возьмем вот это… — Она посмотрела на флаконы.

Уверенность в силах ей, пожалуй, не нужна. Она и так уже дел наворотила. Бог знает что еще натворит, если будет уверена. А вот принятие верных решений ей не помешает… Да и последний флакон ее заинтриговал.

— И вот эти два.

Продавщица радостно закивала и достала из-под прилавка небольшую корзинку. Устилая дно соломой, она бросила на Габора опасливый взгляд:

— Один крейцер…

Видимо, по здешним меркам это было дорого, и женщина опасалась, что не получит за свой товар деньги. Но Габор, молча, достал блестящую монетку и вложил в протянутую ладонь. Кажется, серебряную. Женщина быстро и осторожно сложила пузырьки в корзинку и протянула Олесе.

— Доброго здравия, госпожа. И вам, господарь.

Габор забрал корзину, снова схватил Олесю за локоть и потащил за собой, словно боялся, что она в очередной раз сбежит.

— Все? Я растратила все ваши годовые накопления, и теперь придется возвращаться в замок?

Габор удивленно взглянул на нее:

— Вы мне больше нравились, когда молчали.

— Можете надеть на меня кляп, но предупреждаю: я буду сопротивляться.

Габор взглянул на нее таким горячим тяжелым взглядом, что внизу живота стало жарко. Да что же такое?! Она возбуждается от одного его взгляда. Это уже ненормально. На щеках Габора заиграли желваки:

— Я подумаю над этим.

Олеся отвернулась и насупилась. Козел! Подумает он! Неожиданно на глаза попалась захудалая лавчонка. Низенькая, кое-как сколоченная, она скрипела даже под легким порывом ветра. В лавке копошилась сгорбленная старушенция. Ее некогда яркий платок давно выцвел и хоть выглядел чистым, но во многих местах был вытерт и заштопан. На темной одежде стояли заплаты. Седые волосы задорно торчали в разные стороны, большинство зубов отсутствовало, а лицо состояло из сплошных морщин. Олеся вспомнила свою бабушку — величественную даму, даже на рынок выходящую при полном параде. Но что-то между ними было… общее.

Старушка возилась в своей лавочке, перекладывая из стороны в сторону свечи самых разных цветов и размеров. Низкие, высокие, тонкие и толстые. Желтые, белые, сиреневые, зеленые. Олеся пошла в сторону лавки, но ее бесцеремонно дернули назад. Габор.

— Ну и что вы там забыли?

Олеся указала на старушку, копошащуюся за прилавком.

— Пойдемте к ней?

— В крепости полно свечей.

Олеся попыталась выдернуть руку:

— Послушайте, если вы не хотите идти, то не надо. Я не просила вас ходить за мной.

— Вы напрашиваетесь на неприятности, Маргит, и я вам их устрою.

Олеся скривила рожицу, понимая, что исчерпала весь запас его терпения. Но эта старушка со свечами… Она что-то всколыхнула в ее душе. Пахнущее сдобой и ванилью детство. Связаная бабулей шапка, праздничные колготки с бантиками, купленные по немыслимой тогда цене, и обязательно гоголь-моголь воскресным утром. Олеся пошла к старушке, и на этот раз Габор не стал ей препятствовать. Он шел рядом с ней, все так же держа за локоть.

Заметив их, старушка выпрямилась и радостно улыбнулась, демонстрируя беззубый рот. Ее сморщенное лицо стало похожим на сухое яблоко.

— Господарь наш! Здрав будь! И госпожа молодая. Как хорошо, что вы ко мне пожаловали. — Старушка шамкала губами, и от этого половина слов оказалась едва различима.

— И тебе здоровья, госпожа. — Габор поклонился старушке.

У той аж румянец на щеках проступил. Она выглядела такой довольной, что у Олеси вдруг стало теплее на душе.

— Вы нам продадите… какую-нибудь свечу?

Старушка заулыбалась еще счастливее:

— Конечно, молодая госпожа! Какие желаете? Есть с запахом лаванды. Есть с розовым ароматом. А есть с клевером. А эти вообще чудесные — тут и мелисса, и бессмертник, и ваниль.

Олеся взяла длинную свечу нежно-розового цвета.

— Вот ее и возьмем. И еще ту, что розами пахнет.

Старушка радостно закивала и завернула каждую свечу в шуршащую бумагу.

— Вот, госпожа. Три геллера.

Олеся вопросительно посмотрела на Габора. Он уже протягивал старушке три монетки. На вид они выглядели, как самые обычные медяки. Олеся забрала свечи и потянулась, чтобы положить их в корзинку с флаконами, которую Габор держал в руках. Делая вид, что укладывает свечи, она встала на цыпочки и зашептала Габору в шею, не доставая даже до уха:

— Дайте ей эту… ну, серебряную… Кр… как-то его там.

Габор посмотрела на нее странным взглядом. Что в нем таилось Олеся не могла разгадать, но на всякий случай отступила на шаг. Габор же просто достал еще одну монету и отдал старушке.

— Что вы, господарь?! Я большего за свой товар не прошу.

Габор хоть и отвечал старушке, но продолжал смотреть на Олесю:

— Твой товар моей спутнице приглянулся.

— Благодарствуй, господин. Благодарствуйте и вы, госпожа. Долгих вам лет жизни. И берегите друг друга. Мужчине — стеной быть. А женщине — его поддержкой.

Олеся повернулась к старушке:

— О, нет-нет, мы не…

— Здоровья тебе, госпожа. — Габор перебил Олесю, снова подхватил ее под локоть и потянул за собой.

В кои-то веки Олеся решила промолчать. Габор заговорил первым:

— А вы действительно сумасшедшая. Теперь я точно уверен.

Олеся тяжело вздохнула. Вот и что ему на это ответить? Сейчас наверное действительно лучше промолчать.

Громкий металлический звон разнесся по холодному воздуху. Ритмичные удары привлекли Олесино внимание, и она с любопытством начала оглядываться. Жар полыхнул с одного из домов. Возле него оказался навес, под которым расположилась самая настоящая…

— Кузница! — Олеся с удивлением смотрела на огромного мужчину, больше похожего на медведя.

Он ловко орудовал молотком, отбивая быстрый ритм. Габор сурово оглянулся на Олесю:

— Стойте здесь. И ни шагу в сторону. Если не обнаружу вас, когда вернусь…

Он не закончил. Опалил каким-то странным взглядом, словно не знал, что с ней делать, и отошел к кузнецу. Великан оставил работу и поклонился. Габор о чем-то заговорил, изредка бросая на Олесю предостерегающие взгляды. Она же чувствовала себя дурочкой, стоя в одиночестве посреди дороги. Ничего не оставалось, как рассматривать хмурого кузнеца. Он, в основном, только кивал, но вдруг посмотрел куда-то вверх и вытащил длинную цепь. Габор помотал головой, забрал из его рук цепь и на что-то указал на ней. А затем неожиданно посмотрел на Олесю.

У нее внутри все оборвалось. Габор отдал цепь кузнецу и вернулся к Олесе.

— Куда теперь?

«Подальше от вас!» Олеся огляделась, ища место, где сможет оказаться на приличном расстоянии от него. Ее внимание привлек громкий детский смех.

— Туда! — Олеся кивнула головой в сторону пестрой то ли палатки, то ли шатра.

Не дожидаясь согласия Габора, она пошагала вперед. У палатки толпились дети. Одни стояли, другие сидели на бочонках. У палатки кто-то соорудил небольшую сцену, размером с кофейный столик. На ней торчали странного вида деревья — наверняка раскрашенный картон, треугольник, видимо, изображающий роль горы, и глиняный горшок. Судя по всему, котел. Дети хохотали и что-то выкрикивали. Олеся остановилась позади всех, чувствуя молчаливое присутствие за спиной Габора.

Аляповато раскрашенный артист неопределенного пола сидел за сценой, обхватывая ее руками. На его ладони были надеты забавного вида куклы. Одна изображала ребенка, вторая — какое-то пушистое существо. Стараясь говорить низким хриплым голосом, актер потряс пушистой куклой:

— Иди сюда, глупый ребенок!

Для куклы-мальчишки у актера нашелся писклявый голос:

— Не тронь меня, демон!

— Мы будем смотреть предоставление для детей? — Шепот Габора обжег ухо, и по телу Олеси вновь побежали мурашки.

Да что ж он на нее так действует? Она не стала оборачиваться к нему, полностью сосредоточившись на происходящем на крошечной сцене. Это пушистое существо было до странного ей знакомо.

— Да. — Стараясь не шуметь, Олеся отвечала тоже шепотом. — Я хочу посмотреть.

— Эта сказка всем наизусть известна. — В голосе Габора слышалось недовольство.

— А я ее не знаю.

— Я могу рассказать вам дома.

Это его «дома» подействовало на Олесю странным образом. Как будто у них действительно был общий дом, какая-то связь. Гораздо более крепкая, чем ее «брак» с его братом. Олеся покачала головой и обернулась к Габору. Он стоял слишком близко. Задирая голову вверх, чтобы смотреть ему в глаза, ей самой казалось, что она подставляет лицо для поцелуя.

— Если вам скучно, можете оставить меня здесь. Я хочу посмотреть спектакль.

Она быстро отвернулась, чтобы не видеть таинственного ледяного сияния в его глазах, и сосредоточилась на представлении. Мальчишка как раз пытался удрать от чудища. Но пушистый монстр умудрился схватить того и посадить в мешок за спиной, из которого торчали тряпичные головы других детей. Чудище бодро шагало через лес, петляя мимо картонных деревьев и размышляло о том, какой чудесный суп сварит из своей добычи, и гадало, не сменила ли украденная красавица гнев на милость.

Олесю неожиданно увлекла эта история. В очертаниях странного существа виделось что-то знакомое. И это перекликалось с воспоминаниями Маргит, чей разум достался Олесе «по наследству». И вместе с тем она испытывала странное чувство восторга.

Она с детства обожала театр кукол. Денег часто не хватало, но по всем праздникам бабушка обязательно водила Олесю на представления. С замиранием сердца она следила за перипетиями, выпавшими на долю тряпичных персонажей.

Наверное артист с дурацким гримом и в глупом колпаке, который сейчас развлекал ребятню, был и вправду волшебником. Олеся брела по хмурому лесу вместе со странным монстром. Она даже вздрогнула от неожиданности, когда из-за дерева выскочило еще одно чудище.

Олеся удивленно прошептала:

— Разве одного чудовища недостаточно?

— Это Крампус. — Габор тоже шептал, продолжая обжигать ее кожу горячим дыханием. — Главный над всеми демонами.

— А тот, второй? Тоже Крампус?

— Нет, Крампус один. Другой просто демон.

— И зачем они нужны?

Олеся нахмурилась, пытаясь понять. Крампус в это время дотащил детей до пещеры и начал скидывать их в «котел».

— Они просто есть.

Олеся нахмурилась. В словах Габора отчетливо слышалась вера в то, что демоны — вполне реальные существа. Но этого же не может быть! Хотя… она ведь как-то попала сюда? А ведь раньше считала, что подобное происходит лишь в книгах и фильмах. Она внимательно следила за происходящим. Демон помешивал детишек в котле, напевая песенку. Ребята-зрители затаили дыхание, и Олеся вместе с ними. Не отводя взгляда от сцены, чтобы не пропустить ни одной детали, она тихо спросила у Габора:

— Он что же, и вправду собирается съесть детей?

— Да, конечно.

Голос Габора звучал так спокойно и ровно, что Олеся не удержалась и повернулась к нему:

— Я что-то не пойму. Вы верите, что демоны существуют и… едят детей?

Целую вечность он смотрел на нее своим непостижимым взглядом, снимая слой за слоем и пытаясь добраться до самой сути. Олесе стало страшно. Она отвернулась, вновь погружаясь в детскую сказку. Неожиданно Габор вновь зашептал ей на ухо:

— Демоны действительно существуют. Главный из них — Крампус. В конце каждого года он начинает свой обход. Тех, кто вел себя плохо, наказывает розгами и мажет лицо углем. А тех, кто ослушается запрета на прогулки после заката, может схватить и утащить в свою пещеру на скале. Вот как в этой сказке.

У Олеси даже челюсть отвисла.

— И никто ничего не делает, чтобы спасти детей?

— Крампус уже давно никого не похищал. Мы строго соблюдаем все запреты. Иногда в лесу объявляются обычные демоны. Но они не обладают такой же силой, как Крампус.

Артист умудрялся подражать десятку детских голосков. Они ойкали в котле, умоляя Крампуса простить их и отпустить. Крампус гаденько хихикал, продолжая мешать свое варево. У Олеси внутри все аж сжалось от напряжения. Она и сама не поняла, когда начала воспринимать все происходящее всерьез.

— А если Крампус действительно схватит ребенка? Никому не будет до него дела?

— Почему же? — В голосе Габора отчетливо слышалось удивление. — Отправимся на его поиски.

Олеся все-таки отвлеклась от сцены. Что-то в его словах было такое… Она вдруг поняла, ЧТО именно он сказал.

— И вы тоже отправитесь?

Лицо Габора не выражало никаких эмоций:

— Конечно. Я — господарь этих земель. На мне лежит ответственность за всех, кто здесь живет.

Он действительно настолько благородный? Или просто хочет таковым казаться? Потащил за собой целую армию, опасаясь за свою шкуру, но тут же утверждает, что отправится искать какого-то ребенка, которого и в глаза ни видел.

— Разве не легче вам сидеть в замке? Под защитой и в безопасности? Ребенок ведь сам виноват, что вышел из дома после заката.

Губы изогнулись в усмешке:

— Вы так отчаянно напрашиваетесь на ссору со мной, Маргит… Вот только не могу понять, зачем?

Олеся попыталась вырваться из плена его глаз и не смогла. Слишком поздно она спохватилась. Слишком поздно вспомнила, что это не тот мир, к которому она привыкла. Люди здесь иные. Хотя нет. Люди такие же. Просто мыслят иначе. Опасность здесь кроется не в предательстве мужа, а в закатном солнце. Наверняка, измена тут воспринимается, как наименьшее из зол. Не находя сил отвернуться, Олеся закусила губу. Взгляд Габора тут же переместился на ее рот. Да когда же он поцелует ее?! Ей это необходимо. Никогда, ни разу в жизни она не хотела мужчину настолько сильно. Она прекрасно жила и без секса. Но с Габором… Хотя бы поцелуй…

С трудом вдохнув, Олеся нечеловеческим усилием заставила себя отвернуться. Невидящим взглядом уставилась на артиста и маленькую сцену. Рядом раздался быстрый напряженный выдох Габора. Что занимает его мысли? Кто? Красотка с медовухой наперевес? И почему ее это так волнует? Как будто бы ей есть до него какое-то дело. У него же наверняка полно женщин. Она сама слышала разговор Фиданки и другой служанки в замке. Глупо так реагировать на того, кто каждую ночь и каждый день может иметь новую.

Сказка закончилась. Артист забавно кланялся, облепившим его ребятишкам. Внезапно охрипшим голосом Олеся тихонько пожаловалась:

— Из-за вас я пропустила конец сказки.

— Я расскажу вам, чем все закончилось. Ночью. Когда и положено рассказывать сказки.

Олеся так резко повернулась к Габору, что едва не упала. Его тяжелый пристальный взгляд искрился, как снег под луной. У Олеси перехватило дыхание. Пока не натворила глупостей, она отвернулась и зашагала, сама не понимая и не видя, куда идет. Постоянно оскальзываясь и шатаясь, словно пьяная, Олеся брела вперед. Радостный женский смех вытащил из странного состояния полусна. Это были все те же девушки, которые до этого гонялись друг за дружкой с цветными лентами. На этот раз они ходили вокруг небольшого костерка, который кто-то для них развел, и тихонько пели. Слова песни Олеся не могла разобрать, зато разглядела в руках девушек небольшие подожженные… пучки соломы? Ей хотелось спросить у Габора, что они делают, но лучше действительно не открывать при нем рта.

Его присутствие за спиной Олеся ощутила так остро и ярко, как если бы увидела. Горячая и шершавая ладонь поднырнула под ее, легко коснулась и двинулась дальше. Олеся вздрогнула и взглянула вниз, а потом вверх. Габор устроил ее ладонь на своем локте. Он усмехался, небрежно склонив голову к плечу, как будто рассматривал забавную букашку.

— Такое стремление сбежать от меня… Где же ваша внезапно обретенная храбрость?

Олеся чувствовала себя странно. Габор всего лишь взял ее под руку — такое обычное и ничего незначащее действие. Но внутри забурлил водоворот. Словно это было нечто большее, чем помощь неловкой женщине. Муж никогда так не делал. Почему-то он считал, что любое проявление заботы о ней умалит его мужественность. Урод! Почему она вообще все время их сравнивает? Олеся снова взглянула на девушек у костра.

— А раньше я была трусихой?

Габор как будто удивился, услышав ее вопрос. Он пожал плечами и повел ее к ярким палаткам со всевозможными товарами:

— Я не часто с вами общался. Но вы были довольно… замкнутой. По-моему, вы меня недолюбливали.

Он ухмыльнулся, без сомнений провоцируя ее на что-то. Ладно, сам напросился. Или это она напрашивается? Но Олесе все сложнее становилось держать себя в руках.

— А с вашим братом… моим… моим мужем? С ним я тоже была замкнутой?

Чего бы она ни пыталась добиться, цель оказалась достигнута. Лицо Габора напряглось. На щеках проступили желваки, а глаза опасно сощурились. Даже голос изменился. Стал ниже и грубее.

— Понятия не имею, какой вы были с ним.

Габор, как с цепи сорвался. Потащил ее к шатру, едва ли ни волоча за собой. Олеся не могла понять такой странной перемены. Что его вдруг так разозлило? Он же знает, что она — жена его брата. То есть не она — Маргит. Ох… Так действительно можно сойти с ума. Мало того, что в голове полный сумбур, так еще и эти заигрывания с Габором… До добра они не доведут. А что, если все ее эмоции по отношению к нему на самом деле принадлежат Маргит? Ведь чувствует же Олеся ее страх от этого жуткого Крампуса. И знамя, висящее в коридоре она узнала. Но в памяти Маргит не было вообще ничего, связанного с Габором. Как Олеся ни пыталась пробиться сквозь сумасшедшие видения, но разглядеть там Габора не удавалось. Похоже, для Маргит он вообще не существовал. А вот для Олеси стал болезненно реальным. Даже слишком. Она должна придумать, как отсюда выбраться. И чтобы не отвлекаться, следует помнить о муже Маргит.

— Выбирайте! — Габор подтащил ее к очередной палатке, чуть ли не швырнув на прилавок.

Мысли о муже тут же вылетели из головы, как Олеся ни старалась их удержать. Она уставилась на десятки ярких украшений. Цветной бисер и кристаллы задорно горели в лучах оранжевого закатного солнца.

Олеся удивленно повернулась к Габору. Он не отводил от нее разъяренного взгляда. Неужели действительно разозлился из-за ее слов о муже? Не может такого быть.

— Что я должна выбрать?

Он прищурился еще больше. На какую-то секунду Олесе показалось, что в них мелькают вспышки молний.

— Что хотите, Маргит, то и выбирайте. Вы же за этим рвались в деревню.

Продавец, как и все до него, начал раскланиваться и рассыпаться в восторгах, но Габор его вообще, кажется не видел и не слышал. Олеся неловко поежилась: она терпеть не могла привлекать к себе внимание. Тем более, такое.

— Нет, не за этим. Я просто хотела посмотреть.

— Посмотрели? А теперь выбирайте. — Он уже шипел, как холодный камень, от упавших на него горячих искр.

Олеся вернулась к прилавку, заполненному вышитыми ободками, браслетами и воротниками. Тут были и серьги, и красивые колье тоже из бисера, и необычные украшения для волос. Олеся выбрала первое попавшееся: искусное переплетение цепочек с маленькими розовыми кристаллами. Они напоминали крошечные звездочки. Нежное волшебное украшение, какое могло быть у Маргит или любой другой девушки, но не у Олеси. В том, реальном мире, муж бы не купил ей ничего подобного — потому что «нечего тратить деньги на всякую ерунду». И она бы сама не купила. Потому что «некуда надеть». А здесь… Здесь ее принимают за другую женщину, и она не имеет права ни на какие украшения. Она вообще здесь ни на что не имеет права. Просто, как говорят, «держит место» до возвращения Маргит. Интересно, она бы одобрила Олесин выбор? Ох, да плевать. Она не выбирала такой исход событий. Олеся ткнула пальцем в украшение:

— Вот это сгодится?

Габор, кажется, немного остыл. Он все еще выглядел злым, но лицо превратилось в ледяную маску. Опять этот странный прищур, от которого стыла кровь, и сердце то останавливалось, то начинало стучать с невообразимой скоростью.

— Сгодится. — Габор швырнул торговцу блестящие монеты, бросил украшение в корзинку и, схватив Олесю за локоть, потащил дальше.

Она дергалась, как рыба на крючке:

— Пустите же меня! Что на вас нашло?

— Поздно уже. Солнце садится. Нагулялись. — Габор проскрежетал сквозь зубы так, словно это должно было Олесе о чем-то сказать.

— И что? Боитесь Крампуса? Думаете, он выйдет на охоту за нашкодившим… господарем? — Олеся чувствовала себя безвольной игрушкой в руках умелого артиста. — А как же ваше войско? Кстати, где оно? Что-то я никого не вижу. — Олеся демонстративно обернулась.

Женское пение и смех стали громче. Девушки бегали вокруг разгоревшегося костра. Песня то обрывалась смехом, то вновь возобновлялась. Неожиданно Габор дернул Олесю на себя:

— Вы хотели неприятностей, Маргит? Вы их получили. Не могу отказывать женщине, когда она так горячо просит.

Олеся поняла, что это не простая угроза. Она действительно напросилась на неприятности. Будущее окрасилось в багряно-алые тона заходящего солнца. Карета пылала, а окружающие ее солдаты казались каменными изваяниями. Вот, значит, где его армия.

Один из солдат стремительно открыл дверцу, и Габор без церемоний зашвырнул Олесю внутрь. Рядом упала корзинка, тихо звякнули пузырьки. Путаясь в подоле и цепляясь о ступеньки, Олеся упала на мягкое сидение. Габор последовал за ней, на ходу приказав кому-то:

— Найди Адрианну и Драгана. Мы уезжаем.

— Слушаюсь, господарь.

Олеся с трудом села, убрав упавшие на глаза волосы. Габор захлопнул дверцу и опустился напротив, тяжело отдернув в сторону ворот плаща. Выражение его глаз обещало скорую расправу. Олеся выпрямилась и гордо вскинула подбородок. Ему ее не запугать! У нее тряслись поджилки от страха, но ничего этого она ему не покажет. Габор издевательски рассмеялся:

— Как бы ни пытались храбриться, я вижу, что вы дрожите от страха, Маргит. — Он резко приблизился к ней. Лицо стало серьезным и злым. — У вас есть время до прихода Адрианны и Драгана. Лучше расскажите мне сами, что с вами произошло, или я вырву правду пытками.

Олеся сглотнула ком в горле. Взгляд Габора стал бешеным. Он не шутил. Может действительно признаться? Но если она скажет правду, он не поверит. Подумает, что ее подослал этот странный Крампус. Понимая, что делает шаг в пропасть, Олеся заставила себя ухмыльнуться:

— Вы так обиделись на мои слова? Разозлились, как маленький мальчик. И все, что можете сделать — пригрозить пытками. Пытайте, если это единственное, на что вы способны с женщиной.

С лицом Габора произошло что-то странное. На какой-то миг Олесе показалось, что вены под его кожей вспыхнули, как разряды молний. Она моргнула, и тут же все исчезло.

— Хотите знать, на что я способен с женщиной? — От его низкого хриплого шепота, по телу прошла горячая волна.

Олеся не собиралась отвечать. И так вырыла себе могилу. А что если он и вправду… Она не успела додумать эту мысль — Габор метнулся к ней, прижимая к мягкому сидению. Олеся едва успела сделать вдох перед тем, как губы Габора набросились на ее рот. Именно набросились. Накинулись, как голодные звери. Они с Габором не закрывали глаз, продолжая смотреть друг на друга. Радужки мерцали странными вспышками, а рот… Олеся не выдержала и приоткрыла губы. Габор жадно скользнул языком между ними. Он целовал ее медленно, настойчиво, прикусывая зубами и слизывая тихие стоны. Олеся начала задыхаться. Ее захлестнуло странное ощущение неправильности.

Его губы были твердыми и чуточку шершавыми. Колючая щетина царапала нежную кожу вокруг рта и подбородок. Каждое движение было жестким и вкрадчивым, словно он пробовал ее на вкус.

Олеся поняла, что не так было в этом поцелуе. Он был расчетливым. Каждое движение четко выверено и отрепетировано. Олеся была молчаливой куклой, на которой он отрабатывал свое мастерство. О, да, он делал это почти совершенно. Ее бедное сердце выпрыгивало из груди от восторга и ощущения горячих касаний языка. Но душа чувствовала, что все не так. Он просто наказывал ее. Пытался проучить. Ни капли эмоций. Холодный расчет.

Олеся собралась с силами и резко впилась в губу Габора зубами. Он тихо рыкнул, отстранившись. А Олеся ощутила на языке солоноватый привкус крови. Странно пьянящий вкус. Будоражащий. Это возбудило ее больше, чем механический поцелуй. Пристально глядя ей в глаза, Габор слизнул струйку крови, бегущую из раны на губе. Олеся вздрогнула. Ее бросило в жар, и одежда стала слишком тесной.

Снаружи послышались голоса и женский смех, а через секунду дверца кареты распахнулась. Олеся и Габор отпрянули друг от друга. С молниеносной скоростью он пересел на сидение напротив. Сама не зная почему, Олеся ощутила странную обиду. Сначала этот неживой поцелуй, теперь отодвинулся, как будто стыдился ее или считал прокаженной.

Радостно смеющаяся Адрианна забралась внутрь:

— Как же было замечательно! Нам нужно чаще выбираться в деревню. По-моему, мы слишком рано уехали.

Драган лишь молча кивал. Олеся заметила, каким взглядом он смотрел на Адрианну. Восторженно-влюбленным. На лице застыла глуповатая, но счастливая улыбка. Адрианна же раскраснелась, явно от смущения. Олеся завистливо вздохнула. Она всегда мечтала о такой любви. Пусть это наивно и глупо, но ей хотелось, чтобы все было, как в сказке. Что она получила в результате? Муж ни капельки не любил и изменял. А Габор холодно демонстрировал свои умения. У него вообще не было сердца. Да и зачем она о нем думает? Он ей никто. Как только выберется отсюда, сразу же обо всем забудет.

Черт! Она ведь хотела разузнать про деда, который бросил ее на дороге. А вместо этого думала только о Габоре. Олеся сердита взглянула на него. Он смотрел прямо на нее.

— Уже закат. Да и Маргит… утомилась. — В его голосе Олеся отчетливо услышала обещание всех возможных пыток, которые только существуют на свете.

Дура! А она-то мечтала о поцелуе. Фантазировала, каким он будет. Технически — совершенный. И совершенно бесчувственный. Получила, дуреха? Чтобы знала, как на чужих мужиков зариться. Пусть, вон, идет к своей Фиданке. Вот уж кто точно будет рад.

— Ой, верно. Закат! — Адрианна не выглядела ни встревоженной, ни испуганной.

Они с Драганом все время переглядывались, после чего Драган загадочно улыбался, а Адрианна начинала хихикать.

— Габор, братец? С кем ты умудрился подраться?

— О чем ты?

Мерзавец, наконец, отвернулся от Олеси и обратил внимание на сестру. Олеся облегченно выдохнула. Она и не заметила, что все это время сидела в жутком напряжении.

Адрианна стала серьезной:

— У тебя кровь из губы идет.

Габор бросил на Олесю быстрый взгляд, который обжег сильнее, чем их поцелуй-недоразумение. Олесе стало интересно, что он ответит, но неожиданно лошади заржали, и карета начала останавливаться. Олеся попыталась выглянуть в окошко, но Габор бесцеремонно толкнул ее в плечо, прижимая к сидению. Рядом неподвижно замерла Адрианна. Габор и Драган почти синхронно откинули плащи и положили ладони на эфесы скрытых в ножнах сабель. Странно, а ведь Олеся даже не замечала, что Габор вооружен.

Он взглянул сначала на нее, а затем на сестру. Приложил палец к губам, призывая молчать. Адрианна тут же быстро закивала. Олеся тоже кивнула, начиная осознавать, что дело плохо. Габор бросил на нее внимательный взгляд и отвернулся к Драгану, указывая пальцем сначала на себя, потом на него. Драган кивнул и пропустил Габора вперед.

Габор открыл дверцу кареты, на ходу вытаскивая саблю и выскакивая наружу. До Олеси донесся и знакомый, и незнакомый голос, от которого внутри все заледенело. Теперь она точно знала, что значит выражение «волосы встали дыбом». Чужие воспоминания вихрем завертелись в голове. Отчетливый свист кнута. Издевательский смех и деревянная маска жуткого монстра.

— Брат! Вот так сюрприз! Не ожидал, что ты нарушишь свой же запрет и покинешь крепость на закате.

Олесе стало дурно. Ее замутило, и завтрак попросился наружу. Сама того не замечая, она вцепилась в ладонь Адрианны. Та удивленно на нее посмотрела:

— Это же Миклош! Слава Небесам! — От радостной улыбки Адрианны Олесе стало только хуже.

Картинки перед глазами мелькали так быстро и часто, что Олесе начало казаться, будто она летит на карусели. Сумасшедшие видения Маргит сменялись вполне осознанными и четкими воспоминаниями. И от того, что видела, Олеся начинала испытывать почти животный ужас.

Она попала в ад. То, что она очутилась здесь — ее наказание за какие-то грехи. Когда воспоминания Маргит оборвались темнотой, Олеся уже все поняла. Несчастную сумасшедшую женщину убил собственный муж. Убил жестоко и расчетливо. И то же самое ожидает Олесю. Теперь она либо умрет, либо сбежит отсюда. Но есть ли у нее шанс?