Я тебя не хотела

Маша Малиновская, 2022

Я всегда считала себя способной пробить любую стену, пока не столкнулась с ним. Роман Должанов – избалованный мажор и мой школьный кошмар. Однажды он уже пошатнул мою веру в себя, но судьба столкнула нас вновь. Лбами. И теперь Должанов – мой начальник, но мне очень нужна эта работа.

Глава 12

Роман остановил машину возле «Презенталя» на парковке, и я, не дожидаясь, пока он обойдёт и откроет мне дверь, отстегнулась и вышла сама. Немного отошла и остановилась, ожидая, пока босс поставит машину на блокировку.

— Думаешь, он начнёт продавливать повышение цены? — мне нужно было выстроить линию поведения на ужине. — Мы вроде бы и так предлагаем немало.

— Конечно начнёт, — пожимает плечами Должанов. — Сначала не захочет говорить о делах, предложит выпить. Потом начнёт нахваливать свои эксклюзивные права на рекламное пространство центра, потом завысит планку процентов на сорок.

— На сорок — это заоблачно. Мы же такой разбег даже в учёт не брали.

— Ну ещё бы. Потом Мамаев милостиво, и только потому что нам, снизит процентов на двадцать пять. И тут главное не дать ему повод подумать, что мы этому рады. Наша задача снизить даже ту ставку, которую мы ставили как оптимальную.

Роман открыл массивную деревянную дверь, украшенную замысловатой резьбой, и пропустил меня вперёд. Внутри, даже в фойе, был мягкий приглушённый свет и звучала ненавязчивая, едва слышимая музыка. Дороговизна и шик этого места сквозили во всём: в ковролине на полу, тёмно-фиолетовых занавесках, скрывающих вход в зал, в отделке стен, даже в улыбке парня-администратора, что с учтиво встретил нас и уточнил, на какое время заказан столик.

Сразу за нами дверь распахнулась и вошёл Мамаев. Мы обменялись дежурными улыбками и приветствиями и сошлись на желании продолжить разговор за столом в зале.

Я повернулась к стойке с витиеватой надписью «Гардероб» на такой же, как и шторы, фиолетовой табличке. И вдруг вздрогнула, когда почувствовала, как на плечи опустились тяжёлые ладони. Да, я уж и упустила из виду, что у нас тут светский раут, и Роману Игоревичу приходится быть джентльменом. Он просто помог мне снять пальто и отдал его гардеробщице.

Мамаев тоже сдал своё чёрное пальто и повернулся ко мне, предложив локоть. Господи, от всех этих светских манер меня уже начинало тошнить. Ну ещё и от самого директора «Intense». Однако, было бы странно — откажись я. Поэтому пришлось мило улыбнуться и взять его под руку. И попытаться не скривиться, когда влажная ладонь накрыла мои пальцы и немного сжала.

Я рефлекторно обернулась на Должанова и поймала его абсолютно непроницаемый взгляд. И тут у меня закралась холодящая спину мысль: а не для того ли, чтобы склонить Мамаева на свои условия, подложив под него меня, я и была сюда приглашена.

При этой мысли желудок скрутило, и ароматные запахи в банкетном зале уже не казались такими возбуждающими аппетит. Я убью Рому, если только хотя бы поймаю что-то отдалённо напоминающее намёк на это.

Мы присели за уединённый столик, сервированный на троих. Роман отодвинул мой стул, предлагая присесть.

Официант принёс меню и тенью стал за спиной. Мы открыли красивые кожаные папки с вензелями выведенным названием ресторана и на секунды погрузились в изучение меню.

— Роман, — бодро отозвался Анатолий Петрович, — какое вино предпочитаете? Может себе возьмём покрепче? Анна, а что любите вы: белое или красное?

— Белое, — я коротко улыбнулась и снова опустила глаза в папку с меню.

Всё прошло именно так, как и предрекал Должанов. Мамаев всё подливал вино и долго бравадил по поводу исключительности своей фирмы, озвучил заоблачную сумму за услуги, попытавшись навязать и своих рекламщиков.

— Нет-нет, — ответил Роман, в который раз лишь коснувшись губами вина. — От «Intense» нам нужно только пространство. Рекламная линия и её реализация у нас своя.

Постепенно директор рекламного агентства сдавал позиции, уступая то в одном пункте, то в другом. Да и не стеснялся он прикладываться к бокалу. И при этом периодически слать мне свои липкие взгляды. Иногда уж очень откровенные. Даже пару раз будто невзначай коснулся под столом своим бедром моего. И как меня от этого не вырвало прямо в тарелку?

Роман, между тем, мастерски продолжал загонять жертву в нужные нам силки. Что ни говори, но даже такого прожжённого рекламщика, как Мамаев, Должанов смог подбить под удобные для «Ситистроя» условия.

Директор «Intense» согласился с нами по всем пунктам. Мы подписали проект контракта и договорились о встрече на нашей территории, чтобы уже в присутствии юристов подписать сам контракт на предоставление рекламных площадок «Ситистрою».

— Ну раз с формальностями мы покончили, предлагаю немного отвлечься и пообщаться на отвлечённые темы, — выдал Анатолий Петрович и осушил свой бокал до дна. — Анна, вы согласитесь со мной потанцевать?

В ресторане было в этот вечер людно, и несколько пар медленно танцевали возле небольшой сцены, на которой, играя на электронном пианино, пел музыкант.

— Роман, вы позволите украсть вашу прекрасную помощницу?

— Только если она сама пожелает быть украденной, — сдержанно улыбнулся Должанов.

Мне совершенно не хотелось танцевать с Мамаевым, но отказывать, особенно после стольких уступок в нашу сторону, было как-то не удобно.

Я встала и снова взяла Анатолия Петровича под руку. Мы прошли к зоне, где двигались другие пары. Мамаев развернул меня к себе и положил руку на спину. Вырез на платье был глубоким, и я ощутила его мерзкие липкие пальцы кожей. Кажется, я всё же не смогла сдержаться, и меня слегка передёрнуло.

— Анна, — едва ли не интимно прошептал мужчина, обдав горячим дыханием, от которого меня покоробило. — Расскажите, как же вы попали в «Ситистрой»?

Я едва заметно пожала плечами и постаралась ответить непринуждённо.

— Мой дед — бывший преподаватель отца Романа Игоревича. Он рекомендовал меня, а Игорь Евгеньевич ознакомился с моим резюме и решил, что я подхожу на должность ассистента директора рекламного отдела.

— То есть, Роман не сам утверждал вас? — удивился Мамаев и как-то, как мне показалось, чуть сжал пальцы на ткани моего платья.

— Думаю, если бы он был против, то нашёл замену.

Мамаев ничего не успел ответить, потому что к нам подошёл Должанов.

— Анатолий Петрович, — улыбнулся он, — позвольте украсть у вас свою помощницу, а то ещё грешным делом переманите такого ценного сотрудника к себе.

— Что ж, — последний нехотя отлепился от меня и недовольно поджал губы. — Она ваша.

Мамаев ушёл в сторону нашего столика, а меня взял за руку и привлёк к себе Должанов.

— Я не помешал ничему важному? — спросил, иронично выгнув бровь, и медленно задвигался. Совсем не так топорно, как предыдущий партнёр.

— Отнюдь, — буркнула я.

Я ненадолго выдохнула, когда липкая ладошка Анатолия Петровича перестала прижиматься к моей спине, но снова ощутила дрожь, когда выреза коснулись горячие пальцы Романа. Чёртово платье!

Рома взял чуть более быстрый темп, который больше соответствовал мелодии романса, который исполнял музыкант. И мне было труднее, потому что твёрдо стоять на ногах не получалось, я будто немного заваливалась вперёд.

— Ань, — шепнул мне Должанов почти в самое ухо, — перестань.

— Что перестать? — непонимающе переспросила я.

— Вести. В танце. Это право принадлежит мужчине.

Что ж, может он и прав, и потому у меня и заплетаются ноги, потому что Роман не даёт мне вести.

— Ты так и не научилась танцевать. Помнишь, на выпускном я почти весь вальс протаскал тебя практически на весу. Иначе бы ты мне все ноги отдавила.

Ах ты ж! Попрекнуть девушку тем, что у неё грация не кошки, а картошки. Ну Должанов не был бы собой, если бы не выдал бы что-то подобное.

— Так зачем же ты тогда попросил хореографа поставить тебя со мной в пару? Танцевал бы с Максом, он профессионал. Гляди, и туфли бы целы остались.

Рука, лежащая на талии, напряглась. Рома притянул меня чуть сильнее, заставив глубже втянуть запах его терпкого парфюма.

— Ну ты и язва, — ответил спустя пару секунд. — Доиграешься, Аня.

Вот вроде бы в моём имени нет ни одного рычаще-гарчащего звука. А в сокращённом варианте даже ни одного твёрдого согласного. Так почему каждый раз это Ромино «Ань» выходит так, что мне от вибраций вздрогнуть хочется?

— Что вы, Роман Игоревич, — я высвободилась из рук Должанова. — С вами играть — себе дороже. Прошу меня извинить.

Я развернулась и направилась в уборную. Мне нужно было срочно освежиться. Дурацкое вино, никогда его не любила за то, что мои щёки становятся ярче галстука пионера. Хочется наплевать на макияж и засунуть лицо в ледяную воду целиком.