Белая сирень

Маша Ловыгина, 2020

Восемь лет назад в тихом провинциальном городе Чудове произошло событие, о котором не трубили газеты и не судачили потрясённые жители. И это было странно, ведь произошедшее касалось местного "короля" города, который держал власть в своём кулаке. Ольга Валеева возвращается в Чудов и встречается со своим прошлым. Но тот, кто должен лежать в могиле, кажется, жив… Так мертвы ли мёртвые?

6

Из «Рандеву» поехали на такси — это было непременным условием Ольги. Бульку сморило, она клевала носом на заднем сидении, и только ноги её периодически дёргались, продолжая танцевать. Сергей пьяным не выглядел. Ольга незаметно разглядывала его профиль и пыталась найти в его облике притягательность юношеских черт — всё то, что когда-то так манило её. Весь недолгий путь она вспоминала о том, как Сергей утешал её в подъезде после скандалов с Валентиной, помогал с уроками на лавочке у подъезда, снисходительно позволял идти рядом в школу и не позволял третировать школьным хулиганам. Высокий, сильный, спортивный — конечно, он не мог не нравиться. Что было бы, если… Оля вздохнула, на душе потеплело. Друг — это всегда хорошо, а друг детства особенно. Ей стало даже немного стыдно, что она не поддерживала отношения столько лет. Но в ту же секунду её сожаления рухнули, словно от удара:"Что ты несёшь? Размякла, растеклась! Соберись и будь осторожна!"

Выгрузив Татьяну, Мезенцев обернулся к Оле:

— Посидим у подъезда? Как в старые добрые времена.

— Да, — Ольга не сомневалась.

— Сейчас отправлю свою мадам в койку.

Булька, очнувшись, попыталась возразить, но Сергей, обхватив её за плечи, потащил наверх, в квартиру.

Оля села на лавочку и посмотрела на небо. Темно, тихо. С каждым днём ночи становились чуть теплее. Город спал. В редких окнах горел свет. Лёгкий ветерок коснулся щеки Ольги, и она почувствовала слабый, еле заметный аромат. Сирень…

Девушка глухо застонала, закрыв лицо руками. Из подъезда вышел Сергей. Сел рядом. Ольга отняла руки от лица и сложила их на коленях.

— Расскажи про Марину.

— А что там интересного? — Мезенцев потряс пачку, доставая сигарету. — Ночью шла пьяная. Машиной сбило.

— Марина не пила.

— А в тот день, значит, выпила. Тебе-то что? Сколько ты с ней работала? Думаешь, хорошо её знала?

— Нет, наверное. Но, мне казалось, — Оля аккуратно подбирала слова, — что она хотела уехать. Разве она не уехала из Чудова?

— Уезжала на пару лет, потом вернулась, — Сергей выпустил дым и поёжился. — Не замёрзла? — рука его заскользила по спине Ольги, прижимая к себе.

— Нет, нет, всё хорошо, — Оля отстранилась. — Расскажи, как ты сам? Вы с Булькой отлично смотритесь. Сынок замечательный!

Мезенцев сплюнул и выстрелил окурком на газон.

— Так получилось. Я не планировал всё это. Танька нормальная баба, но… — всем телом развернулся к Оле. — Может, если бы ты не уехала, а осталась… — взгляд Сергея стал тяжёлым. — Я смотрю на тебя и думаю: где ж я был? Почему не видел тебя? Такая тихая, маленькая беленькая мышка была, — голос Сергея чуть охрип, — прямо у меня под боком.

— Я давно выросла. И поверь, относилась к тебе всегда как к другу. Давай просто поговорим о чём-нибудь другом? Что там с пропавшими девушками? Всё действительно так, как говорит Булька?

Мезенцев сразу поскучнел.

— Валеева, что тебя всё время на криминал тянет? Девушки её интересуют! Мало ли, что с ними произошло, тебе какая разница? — он предпринял новую попытку обнять Ольгу за талию. — Расскажи лучше, как у тебя с личной жизнью, с интимной? — пахнуло алкоголем.

Оля достала ключи.

— Спасибо за вечер, Серёж! Мне, наверное, пора. Иди к жене. Увидимся.

Закрыв за собой дверь квартиры, девушка прижалась к ней спиной и прислушалась. Минут через десять в подъезде раздались шаркающие шаги. Остановились у Ольгиной двери. Оле показалось, что она даже слышит дыхание Мезенцева. Ещё через несколько минут на втором этаже хлопнула дверь, и стало тихо.

Не включая свет, Оля прошлась по полупустым комнатам. Мозг лихорадочно работал. О том, чтобы лечь спать, нечего было и думать. С каждой минутой возбуждение Ольги росло. Все скудные обрывки информации, полученные за этот вечер, не складывались в одну картину. Но они же и не давали Ольге покоя, заставляя её искать выход для скопившейся внутри энергии.

Поставив на плиту чайник, Ольга потянулась в шкаф за чашкой. Зацепившись рукавом за угол пожелтевшей газеты, которой была покрыта полка, Оля вдруг поняла, что нужно сделать. Снова натянув кроссовки, она вышла из квартиры и быстро зашагала в сторону мусорных баков. Не обращая внимания на копошащихся внутри кошек (крыс?), остановилась и прислушалась. Оглядевшись, подхватила выброшенные накануне стопки старых газет и потащила их обратно. Пришлось вернуться ещё два раза. Затем обойти баки, на всякий случай, чтобы не оставить часть тёткиного «архива» утреннему мусоровозу.

Усевшись прямо на пол, Ольга распотрошила первую стопку. Стала раскладывать «Вестник Чудова» по годам, отметая в сторону рекламные листки и квитанции.

Местная газета выходила раз в неделю, и уже через полтора часа на полу кухни образовалось несколько, примерно одинаковых, кучек. Олю интересовали последние три-четыре года. Девушка жалела, что не спросила Сергея о дате смерти Марины, но разговаривать с ним дольше в его состоянии было неудачной идеей. Оля не чувствовала ни обиды, ни претензий к нему. И мужчины, и женщины частенько ведут себя в подпитии не совсем адекватно.

Откинув зимние месяцы, сократила количество экземпляров «Вестника». Если она правильно поняла Мезенцева, то кусты в городском парке могли означать только кусты и ничего больше. Обычно зимой дороги в их городе заметно сужались из-за частых снегопадов и растущих вдоль бордюра сугробов, под которыми эти кусты были не видны и зимовали в холодные месяцы.

Ещё через полчаса в разделе криминальной хроники от 25 июля двухлетней давности Ольга нашла короткую заметку об обнаружении женского тела со следами наезда, которое было опознано как Марина Ш. Свидетелей наезда просили обратиться по телефонам местного отделения полиции.

Марина Шагина. Боясь потерять газету, Ольга для уверенности села на неё. Следующим этапом поиска стала информация о пропавших девушках. Для этого следовало заняться ещё двумя стоявшими отдельно стопками. Где-то в глубине души внезапно возник страх увидеть своё лицо под шапкой «Разыскивается», но ни одного упоминания о себе она не встретила. Ольга вздохнула. Чего в этом вздохе было больше — облегчения или грустного осознания ненужности? Этого бы никогда не случилось, будь её родители живы.

Чайник давно остыл, за окном светало. Для Ольги такие ночные бдения были в порядке вещей. Часто работа над интересным проектом, костюмом или платьем удерживала её в квартире по несколько дней, благо, в холодильнике всегда хранился приличный запас яблок, а в морозилке лежали пакеты с овощами.

Ольгу не смущало старенькое общежитие с микроскопическими комнатами во время учёбы в колледже, не пугала возникавшая время от времени финансовая кома, не напрягали пафосные однокурсники, приезжавшие на сессии в собственных автомобилях лишь для того, чтобы собрать подписи преподавателей за конверт с деньгами. Казалось, ничто не может выбить Ольгу из седла, и внешне жизнь её меньше всего напоминала драму, если бы не одно «но». Не проходило и дня, чтобы она не вздрагивала от гнетущих воспоминаний, и редкую ночь в последнее время во снах не посещал её образ Марины…

Ольга не могла себе внятно объяснить, почему пропавшие девушки так засели в её голове. Она просто чувствовала и знала то, что большинству было неведомо. Знала и понимала: с ними могло произойти то же самое, что и с ней. Или почти то же самое. Но ведь она жива. А они?

Всего Ольга нашла четыре фотографии. Молодые, от 18 до 23 лет. Пропадали преимущественно летом, одна в начале сентября. Скупые строки — имя, возраст, во что были одеты, где их видели в последний раз. Никакой личной информации. Никакого последующего разъяснения. «Вести с полей», — говорила Валентина, используя «Вестник Чудова» в основном для разделки селёдки.

Половина пятого.

Завернувшись в покрывало, Ольга провалилась в недолгий предутренний сон. Спать в одежде на не разобранном диване стало входить в привычку, но её это уже не беспокоило. «Завтра куплю новые простыни, еду…» — мысли недолго ещё удерживали сознание, уступив место чёрно-белым фотографиям с плоскими малопривлекательными лицами, серым разводам от некачественной типографской краски на руках и костлявому хвосту селёдки, который подрагивал, вися в воздухе.

Утром к нотариусу девушка шла с больной головой. Выпив таблетку анальгина, ждала, когда наконец отпустит. Большинство прохожих, судя по хмурым взглядам, ощущали себя примерно так же. Ольге пришлось спрашивать дорогу, чтобы найти нужный адрес.

Казалось, Чудов почти не изменился. Улицы были прежними, дома тоже. Но ни что из этого не вызывало у Ольги ни малейшего трепета внутри — голая выжженная равнина. Лишь скупое восприятие действительности — там школа, здесь магазин, если завернуть за угол — дорога к стадиону. Почти в каждом жилом доме вдоль проспекта первые этажи заняты коммерческой недвижимостью — салон красоты, «Аренда», аптека, опять «Аренда». Неумелые граффити на заборах и стенах, рваные объявления, предвыборные агитационные афиши с улыбающимися глянцевыми лицами. Весь путь Ольга натыкалась на эти улыбки и глаза, словно преследовавшие её. Скрипя зубами, она уткнулась в телефон и считала шаги до места назначения. Не полегчало даже в приёмной нотариуса. Прямо напротив ровно стоявших стульев, на неё всё так же бодро и насмешливо глядели Тищенко и Гуциев.

Нотариус, серьёзная женщина в годах, долго изучала документы Ольги, затем дала ей список и отправила в ЗАГС для оформления нужных справок. Ни одной лишней фразы, ни одного заинтересованного взгляда. Ольга немного расслабилась. На выходе лишь уточнила, где находится учреждение.

ЗАГС, занимавший отреставрированный старинный купеческий особняк, смотрелся избушкой рядом с высоким, в семь этажей, недавно отстроенным зданием городской администрации. Проезжая мимо него накануне с Мезенцевыми, Оля краем глаза отметила герб и флаги над входом. На стоянке перед администрацией глянцево сверкали иномарки с карточками пропусков за лобовыми стёклами.

Решив срезать путь, Ольга шла по заасфальтированной площади. Обогнула шлагбаум. Не встретив возражений охранника, подошла к засаженной цветами клумбе. Присев на корточки, некоторое время разглядывала кустики примулы и бегонии. Она любила их: маленький балкон Белецкого был увешан горшками с этими радостными яркими растениями. Поразительно, но Артём сам ухаживал за ними. Подкармливал, опрыскивал, а на время поездок устанавливал целую гидросистему из ведра и длинных гибких трубок из-под капельниц. Удивительный человек. Оля улыбнулась, нежно поглаживая бордовый бутон.

Широкие двери администрации распахнулись. Несколько мужчин в костюмах спускались вниз, по лестнице, оживлённо беседуя. Впереди них шёл телевизионщик, неся в руках штатив и видеокамеру.

Ольга поднялась с корточек и продолжила пересекать площадь. Чуть сбавив шаг, она равнодушно скользила взглядом по идущим мимо мужчинам, пока не встретилась взглядом с Тищенко. Он тоже замедлил шаг, в его глазах промелькнуло узнавание. В этот момент Ольга, кажется, забыла, как дышать. Как будто в немом кино исчезли все звуки, а мир сузился до этого правильного, словно вылепленного скульптором лица и красивых изумрудных глаз. Но Ольга знала, в какую гримасу превращаются эти благородные черты, и как наливаются кровью белки вокруг зелёной радужки.

— Герман Анатольевич, вы поедете с главой администрации. По дороге обсудим парочку вопросов.

Короткий кивок чёткого профиля, жёсткий взгляд и прямая спина в идеально сидящем костюме. Каких-то пара секунд зрительной дуэли, незаметной для окружающих. Мгновение, всколыхнувшее всю грязь со дна воспоминаний.

Ольга шла, не чувствуя ног, её мутило. За спиной хлопали двери автомобилей и коротко, словно пробуя на вкус тональность и силу звука, резко взвывали сигналки.