Фарангис

Махназ Фаттахи

Фарангис Хейдарпур родилась в курдской семье на западе Ирана, в пограничной с Ираком провинции Керманшах. Энергичная и волевая девочка всегда была помощницей родителей и опорой для многочисленных братьев и сестер. И когда началась война и иракские войска вторглись на иранские земли, мужество Фарангис помогло ей выстоять, защитить своих близких и прославиться на всю страну. Для широкого круга читателей.

Глава 3

В 1979 году, незадолго до революции, о которой до нас доносились лишь слухи, погиб дядя Горгинхан. Говорили, что его сразила пуля, и я не могла поверить, что моего великого дяди, человека, которым восхищались все кланы, больше нет в живых и мы даже не знаем, кто его убил.

Дядю похоронили на кладбище Милил, находившемся на территории, которую населял клан моего отца. Там всегда хоронили наших родственников по отцовской линии. Приближаясь к дому дяди, куда мы поспешили всей семьей, получив эту страшную весть, мы услышали крики и плач женщин и мужчин. У дома собралось очень много людей, которые оплакивали эту всеобщую потерю.

В тот день я много плакала и думала о том, как однажды он спас мне жизнь…

* * *

Четыре года прошло с тех пор, как дядя Горгинхан спас меня от ужасной участи, и мне уже исполнилось 14 лет, когда к нам вновь пришли свататься, о чем я услышала от мамы. Когда она рассказала мне об этом, я поняла, что скоро встречусь со своим будущим мужем, так как помнила о клятве, данной ею когда-то. Маме было неважно, кем будет жених: богатым или бедным, старым или молодым, главным было то, чтобы он был иранцем.

В день, когда к нам должна была прийти семья будущего жениха, мама сказала мне:

— Иди скорее к себе в комнату и не выходи! Нехорошо девушке в это время бродить по дому, а то люди подумают, что тебе не терпится выйти замуж. У нас есть традиция, согласно которой невесту не должны видеть.

— Мама, они идут! — вбежала в комнату запыхавшаяся Лейла.

Услышав ее слова, я торопливо накинула на голову платок и спряталась в маленькой каморке, где мы обычно хранили матрасы и постельные принадлежности. Лейла время от времени заходила ко мне и рассказывала, что происходит в доме, а я из любопытства время от времени выглядывала из окна и наблюдала за обувью перед нашим домом, которой становилось все больше и больше. Пришло очень много людей, среди которых были и мужчины, и женщины, и немного детей.

Мои братья и сестры были рядом со мной, смеялись и дурачились.

— Фаранг, — шаловливо хихикали они, — а теперь тебе хочется замуж? Ты и вправду хочешь стать невестой?

Я лишь слегка ударяла их и говорила:

— Тише! Вас же могут услышать!

Я спрашивала у Лейлы о человеке, который захотел меня засватать, но по ее странному детскому описанию так и не поняла, кто он такой и как выглядит.

Когда все гости пришли, мама еще раз напомнила о своем обещании, данном Господу. Она сказала:

— Я пообещала, что выдам дочь без свадьбы и всяких подарков. Мы ничего не хотим.

— Что это за обещание? — удивился один из пришедших гостей. — Разве ты не думала о том, кто придет сватать вашу дочку.

— Ну, теперь же я знаю, что это хороший человек. — улыбнулась она. — Алимардан — тихий и сдержанный человек, который стремится к хорошей жизни.

Мне очень понравилось имя моего будущего мужа, так как я всегда любила имя Али.

Когда гости ушли, мы собрались все вместе. Лицо отца было грустным и будто бы осунувшимся, при взгляде на него у меня сжалось сердце, а в глазах появились слезы при мысли о том, что мне придется уйти из отцовского дома.

— Ты плачешь, Фаранг? — спросила удивленно мама, увидев мои глаза. — Ты должна радоваться, потому что твой жених из селения Гурсефид, до которого нам всего лишь несколько шагов. Ты ведь сможешь каждый день приходить к нам и навещать.

Я тут же согласилась с мамой, поняв, что она права.

Алимардан был на 10 лет старше меня. От Гурсефида до Авезина было всего два километра, и я могла спокойно передвигаться между ними и благодарила Бога за то, что буду жить совсем рядом с родителями.

Через несколько дней около двадцати членов семьи жениха подарили мне красивое красное платье. Гахраман и Гиймат, родные брат и сестра Алимардана, пришли к нам домой в числе прочих родственников. Меня одели в новую одежду, накрыли традиционной красной фатой и подарили кольцо, которое стало моим самым первым кольцом в жизни. В тот момент я чувствовала, как полыхает мое лицо от стыда, а сердце безудержно бьется в груди. Мне не верилось, что все это происходит со мной и я скоро выйду замуж.

Когда меня забирали, папа стоял за окном и молча плакал. В тот момент мне было очень плохо, и я тоже плакала, думая о том, что отдаляюсь от отчего дома, и одновременно успокаивала себя: ведь я буду жить совсем недалеко от своей семьи и смогу их часто навещать.

Мы начали наш путь из Авезина в Гурсефид пешком. Я шла в сопровождении двух наших родственниц, опустив голову и пытаясь как-то унять свое учащенное дыхание и безудержное биение сердца, которое, казалось, вот-вот вырвется у меня из груди. Та дорога была мне известна до мельчайших деталей, я знала каждый ее камешек, все кукурузные и пшеничные поля, но в тот день эти места представлялись абсолютно новыми для меня, а дорога казалась длиннее обычного. Гурсефид показался мне самым отдаленным местом в мире.

Поскольку мама дала обещание не устраивать для меня пышных мероприятий, привычных свадебных церемоний на протяжении всего дня не было. Добравшись до места, которое должно было стать мне новым домом, я впервые встретила Алимардана, своего мужа. Во время заключения шариатского брака мулла посмотрел на меня и спросил:

— Согласна ли ты выйти замуж за Алимардана?

— Да, — ответила я, обернувшись и посмотрев на своего жениха. В тот момент его спокойный и уравновешенный вид вселил успокоение и в мое беспокойное сердце. При взгляде на него я почувствовала себя в безопасности и ощутила какое-то необычное чувство, которого никогда прежде не испытывала.

Я стала думать о том, что теперь у меня будет свой собственный дом с несколькими комнатами.

В первый день Алимардан подошел ко мне и присел рядом.

— Фарангис, — начал он и улыбнулся, заметив, как сильно я засмущалась, — Я хочу, чтобы у тебя было всё.

— Нам не нужно всё, нам главное — иметь лишь что-то, чтобы хватало на жизнь.

— Фарангис, я выбрал тебя, потому что знаю, что ты принесешь мне величие и честь, а это для меня важнее всего в этом мире. Если у меня есть ты, значит, у меня есть всё.

Слова Алимардана дали мне надежду и вселили уверенность. От его неожиданной и трогательной похвалы я почувствовала, как резко заполыхали мои уши и лицо.

— У меня не очень хорошее материальное положение, так как я работаю на землях других людей…

— Хорошо, — улыбнулась я, — для меня это не проблема. Точно так же, как и ты, я работала на землевладельцев.

— Здесь ты не обязана ничего делать. Я сам буду выполнять всю работу.

— Если ты будешь работать один, нам будет тяжело жить. Разве эта работа по найму на других людей приносит большой доход?

Оглядев комнату вокруг себя, я поняла, что помещение, в котором мы находились, не сильно отличалось от того места, откуда я пришла. Недостаток утвари и необходимых вещей давали мне понять, что работы предстоит много, нужно взять хозяйство на себя и помогать мужу. Я была готова ко всему, так как уже научилась многому в отцовском доме.

— Я тоже буду работать, чтобы мы могли благополучно обустроить свою жизнь.

С третьего дня после нашей свадьбы я начала работать вместе с Алимарданом на сельскохозяйственных земельных участках. В отличие от отцовского дома, где я выполняла только часть дел, сейчас вся работа по дому лежала лишь на моих плечах, и ее стало больше, чем обычно, но я понимала, что мне тоже нужно зарабатывать деньги, иначе по вечерам нам было бы нечего есть. Даже в новой семье мне предстояло играть роль мужчины.

Гахраман, брат мужа, работавший кузнецом и слесарем, вместе со своей женой Рейхане жил в одном дворе с нами. В одной комнате проживали они, а в другой располагался небольшой магазинчик, принадлежавший Гахраману. Там можно было найти все, начиная от всяких гаек и болтов и заканчивая различными инструментами. Деятельный и талантливый Гахраман сам мог чинить многие вещи и занимался даже ружьями.

— Гахраман, ты можешь меня тоже научить всему тому, что умеешь? — спросила я у него однажды.

— Фарангис, это ведь мужское дело, — ухмыльнулся он в ответ. — Это не работа для девочек. Я делаю ружья и пистолеты. Это тяжелая работа кузнеца с твердой рукой.

— Но я тоже очень хочу научиться, — настаивала я.

— Хорошо, — сдался он, перестав отбивать раскаленные на костре лошадиные подковы. — Если хочешь научиться, время от времени заходи ко мне, и я буду учить тебя.

С тех пор каждый день после работы я ходила в мастерскую к Гахраману и стала его помощником.

— А из тебя вышла неплохая ученица, — смеялся Алимардан, глядя на меня за работой. — Ты очень быстро учишься.

Я помогала Гахраману делать ружья и подавала ему все необходимые инструменты. Порой он был настолько занят работой, что даже не поднимал головы. Я завороженно и терпеливо наблюдала за тем, как он мастерски и деликатно работает над рукояткой или стволом ружья, и тоже очень хотела научиться делать все сама, но чаще всего мне доверялась работа над деревянной рукоятью, которую необходимо было тщательно отшкурить.

Поскольку Гахраман был еще и охотником, он использовал свои изобретения во время охоты.

Однажды во время нашей работы в мастерской к нам зашел мой отец и, увидев Гахрамана за делом, сказал:

— Гахраман, у меня есть к тебе одна просьба. Можешь сделать для меня остро наточенный топор? Он мне нужен для сбора хвороста.

— Конечно! — не задумываясь ответил он. — Твоя дочь уже многое умеет, поэтому этот топор мы сделаем вместе.

Работа над топором началась в тот же день и продолжалась довольно долго. Сначала Гахраман взял кусок бесформенного железа, который накалил на костре, а затем стал, отбивая специальным молотом, придавать характерную для топора форму. При этом я видела, что особое внимание он уделял тому, чтобы топор был остро наточен. Затем Гахраман взял кусок дерева и выточил из него гладкую рукоять.

— Смотри, Фарангис, — гордо позвал он меня, закончив работу, — смотри, какой топор я сделал для твоего отца. Он сможет рубить им не только хворост. Как тебе?

— Очень хороший, — сказала я, вертя топор в руках. — Он действительно очень острый. Было бы хорошо, если бы такой топор был и у нас.

— Какая разница, у кого он останется, — улыбнулся Гахраман. — Будете пользоваться вместе с отцом.

Через несколько дней, когда к нам еще раз зашел отец, Гахраман вручил ему новый топор и сказал:

— Вот, возьмите! Ваш топор готов. Теперь вы сможете рубить им деревья и все, что угодно.

— Этот топор больше нужен Фарангис, — ответил отец, посмотрев на меня. — Ты ведь все еще помогаешь нам с хозяйством.

— Папа, я до конца своей жизни буду служить тебе. Ты мой свет.

Каждый раз, когда отец приезжал навестить меня, я провожала его домой и проходила с ним половину пути. Мне это было совсем не в тягость, и к тому же мысль о том, что этим я делаю ему приятное, доставляла мне особое удовольствие. На этот раз я также вышла с папой в путь и вдобавок радовалась тому, что теперь он получил новый и долгожданный острый топор. Я несла топор сама, не позволяя уже изрядно поседевшему и уставшему отцу делать это за меня.

В середине нашего пути он сказал:

— Руле, всё! Давай мне топор и возвращайся скорее домой. Опять ты себя утруждаешь и проходишь столько пути со мной.

Я протянула топор отцу и, попрощавшись с ним, как обычно, села на скалу, наблюдая, как он медленно исчезает из виду. Когда я повернула домой, начало вечереть.

«Как же этот мир скоротечен… — размышляла я. — Раньше мы с отцом шли вместе, а теперь я иду в одну сторону, а он — в другую…».

Благодаря тому, что наши селения находились недалеко друг от друга, мне удавалось довольно часто навещать свою семью и следить за тем, чтобы братья и сестры ни в чем не нуждались. Рахим и Ибрахим стали к тому времени взрослыми юношами, но остальные были еще маленькими и нуждались во внимании. Когда я вышла замуж, Рахиму было 16 лет, Ибрахиму — 12, Джомэ — 8, Лейле — 7, Саттару — 5 лет, а Джаббару и Симе только-только исполнился год.

Я выполняла некоторые дела по хозяйству в отчем доме, ходила на работу к отцу и помогала ему там, а затем возвращалась к себе домой заниматься своими собственными делами.

Через некоторое время после замужества я забеременела два раза, но оба раза беременность прерывалась. Казалось, мне еще рано было становиться матерью, хотя мне очень хотелось, чтобы у нас появился ребенок. Все, что мне тогда оставалось, — это набраться терпения и ждать.

Рахим и Ибрахим часто приходили домой и рассказывали о революции, которая произошла в стране. Они говорили о человеке с высшим религиозным образованием, вставшем на путь борьбы с властью шаха, а отец в ответ лишь предостерегал их, чтобы в городе они были внимательны и не совершали опрометчивых поступков.

— Вот увидите, — с пылающими от надежды глазами говорили они, — все изменится, когда к власти придет имам. Жизнь станет намного лучше!

Мы не могли не верить их словам и тоже очень радовались, каждый день слыша от них новые истории из города. Мы все стали верить в то, что нищета и все беды покинут нашу страну навсегда, когда придет долгожданный имам.

В те времена Гилянгарб представлял собой маленький городок, но даже там разнесшаяся весть о победе имама взбудоражила всех жителей. Люди выходили на улицы с фотографиями лидера революции и радостно кричали со своих тракторов.