Кровавый круиз

Матс Страндберг, 2015

«Балтик Харизма» ходит по одному маршруту уже более 20 лет, и все шло прекрасно до роковой ночи, когда связь с землей оборвалась. Автопилот ведет лайнер в Финляндию, но ни одной живой души на нем не осталось. Некуда бежать. Негде спрятаться. Никому нельзя доверять. Как только древнее зло начало распространяться, его уже не остановить.

Альбин

Альбин сидит за столом, подперев подбородок руками, и жует пластиковую соломинку. Шумно втягивает воду от подтаявшего льда. Вкуса колы почти не осталось. Как будто пробуешь слюни того, кто пил колу пятнадцать минут назад. Он усмехнулся. Лу оценила бы эту шутку. Но Лу пока не пришла.

Он долго смотрит через стеклянную стену, отделяющую бар, как множество незнакомых людей снуют в здании терминала. Один парень оделся женщиной и разрисовал помадой пол-лица. На шее висит картонная табличка: «Продажа поцелуев. Одна штука — пять крон». Приятели снимают его на телефоны, но их смех звучит как-то невесело, не по-настоящему. Альбин снова шумно втягивает воду с воздухом.

— Аббе, — мама смотрит с укором, — пожалуйста.

Ее взгляд говорит, что папа и так уже достаточно рассержен. Не нужно делать хуже. Альбин откидывается на спинку стула. Пытается сидеть спокойно.

Он слышит смех, похожий на лай собаки. Поворачивает голову на звук и видит двух толстых девиц за одним из столиков. У той, что смеется, на голове хвостики, а вокруг шеи намотано нечто из розовых перьев. Она откидывает голову назад и сыплет в рот горсть арахиса. Несколько орешков падают ей между грудей, таких огромных Альбин ни разу не видел в своей жизни.

Юбка девицы настолько короткая, что ее почти не заметно, когда она сидит.

— Зачем ей вообще нужен мобильный, если он всегда выключен? — Папа в сердцах кидает телефон на стол. — Это так похоже на сестрицу!

— Успокойся, Мортен, — мягко увещевает мама, — мы же не знаем, почему они опаздывают.

— Вот именно, что мы не знаем. Я считаю, Линда могла бы позвонить, чтобы мы не гадали, куда они подевались. Никакого уважения к нам, черт возьми! — Папа поворачивается к Альбину: — Ты уверен, что у тебя нет номера Лу?

— Нет, я же сказал.

Больно признаваться в этом еще раз. Лу ни разу не звонила с нового номера. Они не разговаривали уже почти год. И писали друг другу всего пару раз с тех пор, как она переехала в Эскильстуну. Он боится, что Лу на него за что-то обиделась, но мама говорит, что, скорее всего, Лу просто занята в школе, ведь ей учеба дается не так легко, как ему. Таким же утешительным тоном она рассказывает, что в школе его дразнят только потому, что завидуют.

Альбин знает правду. Завидовать ему совершенно не за что. Когда он был маленьким, многие считали его милым, но не сейчас. Он самый маленький в классе, а его голос по-прежнему тонкий и звонкий, и он совсем не спортсмен и не успешен в тех вещах, которые делаю мальчиков популярными. Это факт. Так же точно факт то, что Лу не перестала бы писать без причины.

Лу не просто двоюродная сестра. Она была лучшей подругой Альбина, когда жила в Скультуне. Но тетя Линда ни с того ни с сего решила, что им нужно переехать. И у Лу не было выбора, ей пришлось последовать за мамой.

Она могла насмешить его, как никто другой, вместе они часто смеялись взахлеб, иногда Альбину даже становилось страшно, что он уже не сможет остановиться. Именно Лу рассказала ему правду о том, как умерла бабушка. Вместе они плакали, потому что в самоубийстве есть что-то невообразимо печальное, но самое постыдное и тайное было то, что Альбину нравилось плакать вместе с Лу, потому что это было прекрасно. Наконец-то у них с Лу появилась что-то общее, о чем они могли разговаривать, но все же оставалось много такого, о чем Альбин мог только молчать.

— Нет, Стелла, нет. — За спиной Альбина раздается сдержанный мужской голос. — Давай ляжем спать, как только окажемся на корабле. Хорошо, Стелла?

В ответ раздается громкий рев.

— Прекрати сейчас же. Это нехорошо. Стелла! Нет, я сказал! Нет, Стелла, не надо так делать! Пожалуйста, Стелла!

Стелла снова ревет, слышен звон бьющегося стекла. Альбин видит, что папа все больше раздражается, а мама все больше нервничает, потому что понимает, что сейчас папа неизбежно устроит скандал. Альбин наблюдает так хорошо знакомое движение век отца. Смотрит, как вздрагивает его шея, когда он допивает пиво. Его лицо все краснее с каждой минутой.

— Они, наверное, попали в пробку, — говорит мама. — Сейчас как раз все едут с работы.

Неужели она не может просто помолчать? Если папа в таком настроении, успокоить его невозможно. И все попытки могут только сделать еще хуже.

— Надо было за ними заехать, — вздыхает он. — Но тогда по милости Линды опоздали бы все.

Он нервно крутит пивную кружку между ладонями. Голос его стал тише.

— Линда сделает все возможное, чтобы успеть. — Мама смотрит на часы. — Она не допустит, чтобы Лу огорчилась.

Папа только усмехается. Мама больше ничего не говорит, однако ситуация становится напряженной, Альбину даже дышать тяжело. Будь они дома, он ушел бы сейчас в свою комнату. Мальчик уже открывает рот, чтобы сказать, что ему нужно в туалет, как папа отодвигает стул и встает:

— Аббе, будешь еще кока-колу?

Альбин кивает, и папа направляется к бару.

Мама слегка откашливается, словно хочет что-то сказать. Возможно, что-то по поводу вчерашнего вечера. Что папа просто очень устал. У него так много работы, а ей требуется так много помощи, что он совсем не отдыхает. Но Альбин не хочет ничего слушать. Устал — он терпеть не может это слово. Это кодовое название всего сложного и проблемного в их семье. Папа всегда такой, особенно когда они куда-то едут или пытаются развлечься. Он слишком нервничает и всем портит настроение.

Альбин демонстративно достает из висящего на спинке стула рюкзака учебник истории. Открывает главу, по которой на следующей неделе обещали контрольную работу. Хмурит лоб. Старается выглядеть очень занятым, пытаясь погрузиться в тактику «выжженной земли» при отступлении, хоть и знает эту тему почти наизусть.

— Хорошо, что вы проходите эпоху Шведского великодержавия как раз сейчас, когда мы путешествуем по Балтийскому морю, — одобряет мама.

Но Альбин не отвечает. Он абсолютно недосягаем, так он хочет наказать маму. Потому что именно на нее он больше всех сердится. Она могла бы уйти от отца, чтобы им не нужно было жить с ним вместе. Но она не хочет. И Альбин знает, почему. Маме кажется, что папа ей нужен.

Иногда он думает, что лучше бы его не усыновляли. Ему было бы лучше в детском доме во Вьетнаме. Или он мог оказаться где-нибудь в другом месте в этом мире. В совершенно другой семье.

— Смотрите, кого я привел, — слышится голос отца, и Альбин поднимает голову от книги.

Папа держит в руках стакан пива, судя по стекающей по краю пене, он уже из него отпил. Рядом с ним стоит тетя Линда, одетая в дутую куртку розового, словно выплюнутая жвачка, цвета. У нее длинные светлые распущенные волосы. Она наклоняется и обнимает Альбина. Мальчик чувствует прикосновение ее прохладной щеки к лицу.

Но где же Лу?

Альбин видит ее только тогда, когда тетя Линда отходит обнять маму. Он слышит, как мама повторяет свою старую шутку: «Простите, что я сижу», — и Линда смеется, будто слышит это в первый раз. Мир вокруг Лу словно теряет четкость, а ее фигура, наоборот, приобретает контрастность, и Альбин наконец отчетливо видит свою двоюродную сестру.

Это она и не она одновременно. Во всяком случае, это не та Лу, которую Альбин знал. И он не может оторвать от нее глаз. Ресницы Лулу накрашены, отчего глаза кажутся больше и ярче. Ее волосы отросли и слегка потемнели, теперь они напоминают цветом мед. Ноги в облегающих джинсах и леопардовых кедах кажутся невероятно длинными. Лулу снимает шарф и куртку. Из-под серой кофточки, которая слегка съехала на плече, видна черная лямка лифчика.

Лу выглядит как девочки из его школы, те самые, что никогда с ним не здороваются.

Это намного хуже, чем обида. Любую обиду можно было бы проглотить.

— Привет, — осторожно произносит Альбин, прислушиваясь к тому, как по-детски звучит его голос.

— Не ожидала увидеть тебя за учебником, — смеется Лу.

От нее пахнет духами с ароматом леденцов и ванили, а когда она говорит, чувствуется мятный запах жевательной резинки. Ногти покрыты черным лаком. Когда Лулу быстро обнимает Альбина, он чувствует ее грудь. И после этого боится поднять на девочку глаза. Но Лу поворачивается в другую сторону. Убирает прядь волос за ухо.

— Как ты выросла! — ахает мама. — Настоящая красавица!

— Спасибо, тетя. — Лу обнимает маму намного дольше, чем Альбина.

Обнимая племянницу, мама тянется наверх, насколько это возможно.

— А ты здорово похудела, — отмечает папа.

— Она же растет, — объясняет мама.

— Надеюсь, рост не будет продолжаться вечно. Ты же знаешь, парни любят, чтобы было за что подержаться.

Альбину хочется только одного — чтобы отец сейчас же замолчал.

— Огромное спасибо за заботу, — усмехается Лу. — Нравиться парням — главная цель моей жизни.

Возникает пауза, и длится она на полсекунды дольше, чем нужно. Потом папа все же смеется.

Линда начинает подробно рассказывать том, какой маршрут они выбрали на пути из Эскильстуны и какая была плотность движения на дороге. Папа молча пьет пиво, а мама изображает на лице восхищение рассказом племянницы. Лу закатывает глаза и достает телефон, и Альбин пользуется случаем, чтобы хорошенько ее рассмотреть. Наконец Линда подходит к заключительной части своего повествования — о том, как сложно найти место для парковки возле терминала.

— Хорошо, что вы все же успели. — Мама бросает взгляд на папу.

— Думаю, нам пора становиться в очередь, — говорит он, осушая свой стакан.

Пока папа ставит пустой стакан на стол, Линда провожает его долгим взглядом. Альбин встает, убирает в рюкзак учебник истории и потягивается.

Очередь за стеклом уже стала плотной, и Альбин видит, что она двигается. Он смотрит на стенные часы — всего четверть часа до отправления. За ближайшими столиками тоже начинается оживление: люди встают, допивают напитки, собирают вещи.

Мама оглядывается через плечо и, извиняясь, двигает свою инвалидную коляску задним ходом. Соседи вынуждены слегка подвинуть свой стол, чтобы дать ей проехать. Мама аккуратно передвигает рычажок управления на подлокотнике то вперед, то назад.

— Это все равно что выезжать с парковки, когда ты зажат между машинами и спереди и сзади, — говорит она немного сдавленным голосом, который появляется у нее всегда, когда она нервничает.

— Тебе помочь или ты справишься? — спрашивает Лу, и мама отвечает тем же сдавленным голосом:

— Да, конечно же справлюсь, дорогая.

— Тебе очень хочется прокатиться на пароме? — Линда разлохматила Альбину волосы, задавая вопрос.

— Да, — отвечает он машинально.

— Здорово, что хоть кто-то этого хочет, — продолжает Линда. — Я боялась, что мне придется приковать Лу к машине цепью, чтобы она не сбежала.

Лу оборачивается к ним, и Альбин старается не показать, как ему больно это слышать. Значит, она совсем не хотела его увидеть…

— Разве ты не хочешь поехать с нами? — спрашивает мальчик.

— Ну конечно же очень хочу. Всю жизнь мечтала оказаться на пароме. — Лу разговаривает совсем не так, как раньше. Снова чувствуется запах ее жевательной резинки. — Мама не разрешает мне оставаться дома одной, — вздыхает она.

— Эта тема закрыта для дискуссии, Лу, — заявляет Линда и поворачивается к маме с папой: — Радуйтесь, что у мальчиков переходный возраст начинается позже. Вам все это еще предстоит.

Лу снова закатывает глаза, но все же чувствуется, что ей нравится это слышать.

— Не обязательно, — возражает папа. — Дети все очень разные. Многое зависит от того, насколько они чувствуют установленные нами границы и как, исходя их этого, оценивают возможности для протестов.

Линда промолчала, но, когда отец отвернулся, покачала головой.

Они начинают продвигаться к выходу. Мама едет первой, и Альбин слышит, как она периодически сигналит, если столы стоят слишком тесно или нужно убрать с пути чемодан. Он отворачивается. Смотрит через стекло на контролеров, которые изучают пассажиров, проходящих через турникеты.

— Какая жалость, что она решила надеть мини-юбку, — громко шепчет Лу, проходя мимо девицы с розовыми перьями на шее.

— Лу! — Линда смотрит на нее с укоризной.

— Если нам повезет, то корабль потонет, как только это двое окажутся на борту. Тогда нам не придется долго наблюдать этот кошмар.