Она его собственность. Риаса

Матильда Старр, 2019

У меня было все – любящая семья, жизнь в роскоши и прекрасное будущее. Пока я не сбежала из замка со своим возлюбленным, который оказался негодяем. Он проиграл меня в кости. Теперь я собственность самого опасного человека в королевстве. А еще он враг моей семьи и жаждет возмездия. Так же издавалось под названием "Ты – моя собственность"

4

Соображать нужно было быстро. Что у нас есть? Дверь заперта. Рвануть на лестницу, на второй этаж к комнатам и поднять крик? Почем знать, есть ли тут еще постояльцы… А если и есть? Придут они на помощь или предпочтут отсидеться за дверью? А может, и того хуже — захотят разделить с разбойниками их трофей.

Нет. Путь наверх закрыт.

Что же тогда? Маленькая комнатка с дровами у меня за спиной… Если удастся там закрыться, я досижу до утра… А утром, когда трактир наполнится людьми, они уже не посмеют… Пожалуй, это выход. Только бы вырваться из стальных объятий!

Все эти мысли за какую-то долю секунды лихорадочно промелькнули у меня в голове. Решение пришло быстро. На мне — аккуратные туфельки с бронзовыми нашлепками на каблуках, чтобы не стаптывались. А у разбойника обувка дешевая, парусиновая. Вот и славно! Я прикинула то место, где находится большой палец, приподняла ногу, замахиваясь (он этого даже не заметил под длинной сорочкой да в пылу возни), и изо всех сил саданула каблуком в ту самую точку.

Вой разбойника почти оглушил меня. Ничего, переживу. Пока громила орал и матерился, я ужом вывернулась из его лап и метнулась в приоткрытую дверцу. Захлопнув, изо всех сил навалилась на нее, лихорадочно шаря в поисках засова. И с ужасом поняла, что его нет… Чертова комната не запиралась изнутри.

В то же мгновение мощным ударом железного кулака Таум выбил дверь, я отлетела, больно стукнувшись о шершавую стену дров.

— Ах ты, курва!

Разбойник стоял на пороге, его громоздкая туша перекрывала тусклый свет, сочащийся из зала. Даже не видя выражение его лица, я понимала, что он торжествует, что мое сопротивление лишь разжигает его похоть.

Таум шагнул ко мне. Я покрепче вцепилась в первое попавшееся под руку полено и с бесшабашной яростью закрутила его над головой, представляя, с каким удовольствием стукну мерзкого насильника, но он мгновенно перехватил мое запястье и несколько раз с силой ударил им об стену, пока полено не выпало из разжавшихся поневоле пальцев. От дикой боли перехватило дыхание, в глазах заплескалась темнота.

Я почувствовала, как в спину впиваются неровные торцы поленьев, как всей массой на меня наваливается потное немытое тело, а в живот упирается мужская восставшая плоть. Чужая рука жадно мяла мои груди, давила и стискивала, мокрый рот скользил по шее, посасывал ухо, обдавая смрадным горячим дыханием.

— Не-ет! — вместо крика получился лишь жалобный писк.

Меня мутило, голова кружилась, а тело от удара стало как ватное. Только бы не потерять сознание! Такой радости я им не доставлю!

Не встречая сопротивления, Таум расслабился, отпустил мою руку, и я тут же с наслаждением вцепилась ногтями в наглую рожу, нависшую надо мной. Он мотнул головой, но четыре глубоких кровавых полосы прочертили его щеку.

Взвыв от боли, Таум залепил мне звонкую оплеуху. Я почувствовала соленый привкус крови от прикушенной губы и, словно взбесившаяся кошка, набросилась на громилу. От неожиданности тот отшатнулся, я вывернулась и кинулась к выходу, оставив в лапах разбойника свое пальто. Выскочив в зал, я застыла как вкопанная: второй громила развалился на стуле, взгромоздив ноги на стол, тем самым совершенно перекрыв мне путь. Он лениво поигрывал ножиком, насмешливо глядя на меня сквозь прищур.

Вот как?! Страх придал мне сил, и на глазах у совершенно ошарашенного громилы я буквально взлетела на стол, едва коснувшись ногой лавки, спрыгнула с другой стороны и метнулась к лестнице. Шансов на спасение мало, но хоть что-то…Там много комнат, спрячусь, затеряюсь, в конце концов, выпрыгну из окна…

Сзади раздался топот, и в двух шагах от спасительных ступенек преследователь схватил меня за волосы.

— Куда, гадина? — Одним резким движением он намотал их, как вожжи, на кулак.

От неожиданного рывка и дикой боли я остановилась, слезы брызнули из глаз, но я смахнула их и, изловчившись, ударила кулаком по нависающему надо мной подбородку.

Попала!

На секунду рука ослабла. Я рванулась, но громила, издав рык затравленного зверя, стальной лапой сгреб меня за талию и с силой швырнул на ближайший стол. От удара перед глазами поплыл красный туман, я лежала оглушенная, не в силах вздохнуть. Я словно сквозь вату слышала голоса:

— Отвали, Таум, я первым трахну эту бесноватую!

— Моя. Это я ее выиграл!

— Ну так и держал бы, раз выиграл. Отвали по-хорошему. Свяжи вон лучше.

Я почувствовала, как меня подтаскивают к краю стола и коленом раздвигают ноги.

Чувствовала, как петля захлестывает руки, рывком вытягивает их над головой.

Как один из насильников, тяжело дыша над ухом, больно тискает груди, а второй, пристроившись между раскинутых бедер, задирает сорочку, и холодный воздух облизывает бесстыдно обнаженную плоть.

Я вяло подумала, что победа им далась нелегко, оба получили от меня по морде, но эта мысль не доставила особой радости. Зато пришла ярость, разрывая в клочья красный туман, приводя в сознание.

Я извернулась и вонзила зубы в одну из рук, шарящих по моей груди, почти прокусив кожу.

Громила зарычал и выкрутил сосок с такой силой, что я взвизгнула от боли.

— А ну-ка, отойдите от нее, — раздался вдруг совершенно спокойный женский голос откуда-то из угла.

Это не был крик, но разбойники тут же замерли: столько уверенной властности было в этом голосе.

Это что же, все это время тут кто-то был? Эта женщина не могла сюда прийти после меня, а значит, с самого начала сидела здесь. Темная одежда, неподвижная поза, плохое освещение — видимо, этого было достаточно, чтобы ее не заметили до тех пор, пока она и сама не захотела быть замеченной…

Она медленно встала со своего места и подошла к нам, шелестя юбками простого черного платья. Строгое бледное лицо, зачесанные назад волосы, скрученные в незамысловатый пучок. Ничего особенного, если бы не глаза. Холодные, цепкие, черные, как самая непроглядная ночь, а что за ними, небо или бездна, — неизвестно.

Женщина приблизилась и задала лишь один вопрос:

— Этот слизняк, твой кавалер, не соврал и ты девственна?

Она смотрела на меня выжидательно. И под этим взглядом я напряглась.

Я могла вгрызаться в горло разбойнику и ломать ногти о его физиономию, но послать к дьяволу эту женщину я бы не решилась. А вместо этого послушно ответила.

— Да.

— Я куплю ее у вас, — сказала женщина так, как будто бы факт сделки уже не обсуждается.

— Самим нужна, — буркнул Таум, впрочем, тут же принялся распутывать веревки, оплетавшие мои запястья.

— Так уж нужна? — усмехнулась женщина. — То-то вдвоем справиться не можете. Смотри, откусит тебе самое дорогое, что делать будешь?

Она бросила на стол перед разбойниками несколько серебряных монет.

— Возьмете себе хороших шлюх, которые скрасят вечер. А девчонка пойдет со мной.

Она не торговалась, не уговаривала, просто ставила в известность. И разбойник, только что самоуверенный и грозный, почему-то быстро согласился, сгреб монеты, сунул в карман.

— Иди, Таум, разбуди трактирщика. Выпить хочется. И сопляка тоже разбуди. Будем играть.

— У него же нет ничего…

— А вот ты ему и одолжишь. Иди, я сказал!

Я с трудом поднялась со стола, пытаясь привести в порядок одежду.

— Пойдем уже, потом прихорашиваться будешь, — холодно сказала женщина.

И я поспешила за ней.