Седьмая принцесса Ганзурии, или Сказка для больших девочек №5

Марья Димина, 2018

Как знать: где встретишь свою судьбу?! Я свою встретила в море. Нашла, спасла, поцеловала. А теперь сердце замирает при мысли о будущем. Что меня ждет?! Любовь или смерть? Но обо всем по порядку…

Глава 2. Миркус.

Я утомленно смотрел на Мелиссу. Стоило вырваться из-под матушкиной опеки, чтобы попасть в плен к сестре.

— Послушай, Мел, это перестает быть забавным, — поморщился я. — Вспомни: сколько мне лет. Я не ребенок, чтобы водить меня за ручку.

Сестрица скептически подняла одну бровь.

— А ведешь себя так, будто младше Хеленны, — ухмыльнулась она, беря на руки трехлетнюю дочь. — Тебя ни на секунду нельзя оставить без присмотра.

Очаровашка-племянница недоверчиво покосилась на мать.

— Дядя, а почему мамуля ругается? — удивленно прошептала она.

Я улыбнулся.

— Твоя мамуля запрещает мне гулять, — заговорчески подмигнул я ей.

— Ага, — подхватила Мелисса и, отвернувшись от дочки, тихонько проворчала. — А еще пить всякую гадость и водиться с плохими девчонками.

Трехлетняя хитрюга прищурилась и потянулась ко мне, я взял ее на руки.

— А ты сбеги, — посоветовала она, разглаживая пальчиками мои усы. — Потом вернешься, попросишь прощения и все. Мамуля только притворяется злюкой. Она добрая.

«Злюка-притворщица» сделала дочери «страшные» глаза.

— Детка, никому об этом не рассказывай и умоляю тебя: не подавай дядюшке таких идей.

Я заинтересованно рассматривал Хеленну.

— Ты знаешь, кнопка, а мне ведь и в голову не приходило, — хмыкнул я.

Сестра сдвинула брови.

— И не мечтай, Мир, — сурово отчеканила она. — Я выпросила тебя у маман под честное слово. Если с тобой что-то случится, мне придется искать политического убежища в Таранте. В Окмену мне лучше не возвращаться. Но хуже всего то, что я себе этого не прощу.

Я покорно вздохнул и поставил племянницу на землю.

— Вот ведь я попал, из огня да в полымя. Мел, ну хоть в море-то я могу выйти?! Развеюсь заодно.

Мелисса с подозрением заглянула мне в глаза.

— Без шумных компаний?! — уточнила она, беря дочь за руку.

Идея, неожиданно мелькнувшая в голове, все больше мне нравилась.

— Один, как перст, среди просмоленных морских бродяг, — заверил я, надеясь, что сестрица удовлетворится этим заявлением.

Так оно и случилось, хотя подозреваю, что провести ее мне не удалось. Уводя малышку, Мелисса оглянулась и демонстративно закатила глаза. Я ее обожаю, лучшей сестры просто быть не может. Она младше меня на два года, при этом умудряется читать мне морали, и она — единственная, к кому я отношусь с таким пиететом. Я не хотел бы расстраивать ее, тем более, ссорить с матушкой, но мысль, поданная любимицей, уже не давала мне покоя.

Я задумал сбежать. Не насовсем, конечно. Мне вдруг представилось жутко соблазнительным совершить путешествие в неведомые дали. На Южный архипелаг, в Ганзурию, как называют свое государство аборигены. Все-таки, матушкина Родина. Я столько читал об этой удивительной стране, ее обычаях, природе, людях.

Я прекрасно отдавал себе отчет, что по возвращении мне предстоят нелегкие времена. Мелисса смертельно обидится и перестанет со мной разговаривать. Ее муж запросто устроит мне взбучку, совершенно упустив из виду тот факт, что я — его будущий король. Маменька будет хвататься за сердце, надумывая не случившихся кошмаров, и падая в демонстративные обмороки. Отец в трех словах коротко и четко сообщит: кем считает меня после такого поступка. И только один человек точно обрадуется моему приезду. Хеленна. Маленькое чудо. В ее присутствии громче стрекочут кузнечики, и цветы пахнут значительно ароматнее. Она вскарабкается мне на руки, обнимет за шею и прошепчет в самое ухо:

— Ты что так долго?! Я жду-жду, а тебя все нет.

Я прижму ее покрепче и не стану ей объяснять, что именно ее простодушный совет толкнул меня на этот безумный шаг.

На следующий день, уже стоя на палубе и глядя на машущих родственников, я испытал легкий укол совести. Я будто увидел, как к вечеру, не дождавшись меня, Мелисса примчится в мои покои приморской резиденции и найдет там оставленную утром записку.

«Сестрица, — писал я, — умоляю тебя, не сердись. Я решил нанести визит нашим южным соседям, когда еще выпадет такая оказия. Если тебя не затруднит, отправь им вестника. И не тревожь заранее матушку, с ней я буду объясняться сам. Обнимаю тебя и целую. Твой брат Миркус».

Конечно, я догадывался, что будет дальше. Мел украдкой оглянется по сторонам, а потом разразится жуткой бранью. Лексикон в этой части у нее богатейший. Даже представить сложно, что принцесса рода Ок’Мена может знать такие слова. А что вы хотите?! Многолетнее общение с наемниками в самых экстремальных условиях сильно разнообразит девичий словарный запас. Потом она вздохнет и пойдет жаловаться мужу. Они вдвоем дружно посклоняют меня какое-то время и отправятся к дворцовому чародею. Так что, я успею уже покинуть территориальные воды отчизны и выйти в океан, когда магический голубь доставит на Южный архипелаг весть о том, что к ним прибывает представитель королевской семьи дружественного государства.

По Окменскому морю нам плыть дня три, потом мы дней на пять зацепим кусочек океана и войдем в Ганзурийское море, а оно и омывает берега благословенной отчизны моей заботливой родительницы. Короче, через десять дней я увижу храмы и минареты великолепной Ганзури — столицы Южного архипелага, познакомлюсь с мудрейшим Умаром, Повелителем Пяти Островов, и проникнусь духом этой загадочной земли.

Капитан галеона, суровый Халеус, сразу произвел на меня впечатление. Было видно, что спину гнуть он не привык, а в море и вовсе выше себя почитал только Морского Владыку. Едва родной берег скрылся за горизонтом, я открыл ему наш будущий маршрут. Старый морской волк недовольно нахмурился и попытался, было, возразить, пришлось напомнить: с кем он собирается спорить.

Капитан неожиданно рассмеялся.

— За невестой, стало быть, собрались, Ваше высочество?! — негромко спросил он.

Я удивленно поднял брови.

— С чего ты взял?! Мир хочу посмотреть.

Халеус заговорчески мне подмигнул.

— Да, батюшка Ваш, помнится, так же и ответил. Я тогда старшим канониром служил на «Морской звезде». Только обратно они уже вдвоем возвращались, с матушкой Вашей.

Сказать по правде, он меня слегка озадачил. Я как-то даже не задумывался на эту тему. Мне всего двадцать два, и для супружества я еще не созрел.

Зная, что путь меня ждет неблизкий, я предусмотрительно захватил с собой познавательное чтиво, самое актуальное из имеющегося. Здесь, на юге, где соседи практически под боком, сведений о них гораздо больше. Так что, покинув хитро усмехающегося капитана, я направился к себе в каюту, удобно устроился в гамаке и приступил к чтению.

То, что Повелитель Южного архипелага имеет гарем, состоящий из четырех жен, я знал от маменьки. Еще в детстве, рассказывая мне сказки своей далекой прекрасной страны, она поведала, что является принцессой рода эль-Ганзури, но имя ее вовсе не Дилиссия, как называет ее отец, это наша окменская калька, на самом деле произносится оно — Джилиса. А сейчас я вычитал, что, оказывается, у ганзурийцев довольно сложная система престолонаследия, и сидящий ныне на троне почтеннейший Умар кровным родственником матушке моей не является, объединяет их только фамилия рода. Я попытался по книге проследить их опосредованное родство и окончательно запутался. Получалось, что маман приходится дочерью дяде уважаемого Умара, причем дядя этот — двоюродный брат отца Повелителя, но добравшись до общих предков, я выяснил, что и они были рождены от разных матерей. Интересно, и как они определяют следующего претендента на престол?! Наверное, в связи с большим количеством отпрысков каждого монарха, это выливается в нешуточные проблемы. В книге вскользь упоминалось о каком-то великом бедствии, способствовавшем воцарению благороднейшего Умара, но деталей не уточнялось. Что ж, может, на месте выяснится. И еще одного я не понял. В состав архипелага помимо основного острова, на котором и располагается столица, входят еще четыре, управляемые Наместниками. И согласно традиции, каждый из них присылает в дар Повелителю, вступающему на трон, свою самую красивую дочь, все логично. Откуда тогда у нынешнего ганзурийского венценосца взялась пятая?! О ней говорилось как-то туманно, что тоже возбудило мое любопытство. Но, что удивительно, по их законам все пять женщин состоят в официальном браке и имеют равные права.

Эти ганзурийцы — парни не промах, такую религию себе замутили, даже завидно. А, что?! Поссорился с одной женой, пошел к другой, и все прекрасно. Или позвал к себе двух, а то и трех. Тут перед моим внутренним взором замелькали такие картины, что едва слюнки не потекли. Надо будет непременно реализовать свои самые смелые фантазии, благо при дворе Повелителя, согласно этой же литературе, еще и сераль одалисок имеется. Это такой небольшой дворец для наложниц, которых добрейший Умар в знак особой милости жалует своим наиболее ценным поданным. Надеюсь, он захочет выказать будущему королю Окмены свое добрососедское расположение. При этой мысли я почувствовал себя лисом у ворот курятника. Берегитесь, южные красавицы, я плыву к вам. Предаваясь своим сладким мечтам, я и уснул.

Дальнейшее плавание проходило довольно однообразно. Галеон споро рассекал волны, команда четко выполняла приказы капитана, а я наслаждался путешествием, то стоя на палубной надстройке рядом с рулевым матросом, то лежа в своем гамаке с книгой в руках.

Вечерами, когда капитан сдавал дневную вахту одному из своих офицеров, мы вели с ним долгие разговоры за бутылочкой ароматного рома. Мы быстро нашли общий язык, и уже на третий день я позволил ему неформальное общение наедине. Он оказался преинтереснейшим дядькой. Знал множество историй, а главное, умел их вкусно и сочно рассказывать. Как-то зашел у нас разговор о морских легендах, и я, смеясь, поинтересовался: встречался ли он с русалками.

Капитан в ответ крякнул и плеснул в стаканы рома.

— Представьте себе, да, — ухмыльнулся он.

Я загорелся и стал его расспрашивать.

— Скажите, неужели они, действительно, такие, как написано в книгах? Пышногрудые красотки с рыбьими хвостами, соблазняющие моряков своим пением?!

Халеус захохотал.

— Ну, за хвост я их не ловил, а вот, что касается женских прелестей, с этим все в порядке. В руки есть, что взять, — он покосился на меня и продолжил уже совсем другим тоном. — Было мне тогда не больше, чем Вам сейчас. Попали мы однажды в шторм, вроде ни грозы, ни дождя, а волны так и вставали до самого неба. У моряков считается, что такое бывает, когда Морской Владыка с супругой ссорится, отношения выясняет. Помнится, болтало нас, как щепку в горном ручье, уже смеркаться начало, и тут сквозь порывы ветра донеслось до меня пение. Я сначала не поверил, думал: показалось, головой завертел. И точно. Совсем рядом с нашим флейтом по верхушкам волн скользила девушка, — голос его помягчел. — Танцевала она, и сама себе напевала. Невысокая, но скроена очень ладненько, все при ней. Я успел хорошенько ее рассмотреть, да и не только я. Правда, у всех потом описания разошлись, в зависимости от вкусов — каждый свое увидел. И были на ней из одежды жилетка коротенькая на груди, ганзурийки ее «ангия» называют, да юбка узкая, которая у них «маджла» зовется. Так что, все достоинства видны были в полной красе. Это я Вам скажу: «ух!». Видал я южных танцовщиц и прежде, но это другое, словами не передать. Если бы Вы посмотрели, как двигались ее бедра, как руки взлетали к небесам, как плечи опадали вслед за ними… Уверяю, Вы бы первый сиганули за борт. Мы тогда человек пять так потеряли. А она, похоже, и не заметила нас сначала. Только когда пловцов увидала, взгляд подняла и рукой рот от удивления прикрыла. Потом крутанулась на месте, как штопор, и в волну ушла, — закончил он рассказ.

Я смотрел на него во все глаза.

— А она красивая была? — потрясенно спросил я.

Капитан мечтательно уставился в окно.

— А вот в этом мнении сошлись все, — кивнул он. — Честно скажу, никогда больше такой красоты не видал. Волосы чернее вороньего крыла и ниже того места, на котором сидят. Брови, как нарисованные, вразлет, ресницы, как крылья бабочки, носик аккуратный, тонкий, губы алые, как гранатовые цветы. Но самое главное: глаза, бездонно-синие, как пучина морская. Она ими мне прямо в душу заглянула, хотя каждый потом уверял, что смотрела она именно на него.

Я недоверчиво покачал головой.

— Ты прямо неземную красоту описал. Такой не бывает. Ты сколько русалку ту видел?! От силы пять минут.

Халеус вздохнул и перевел на меня взгляд.

— Но забыть не смог. Хотя и женат, и детей имею, и внуков. Но всякий раз, в океан выходя, прислушиваюсь, — неловко усмехнулся он.

Я не ожидал от сурового морского волка такого проявления чувств, поэтому решил сгладить ситуацию шуткой.

— Сейчас твоя чаровница уже солидная седая дама, весом под центнер, — добродушно фыркнул я. — Не думаю, что новая встреча была бы тебе в радость.

Капитан посмотрел на меня, как на неразумного дитя.

— Да будет известно уважаемому принцу, что согласно легенде, русалки, они же дочери Морского Владыки, практически бессмертны. Так что «моя чаровница» и посейчас юна и прекрасна.

Мне стало интересно.

— Так ноги у них все-таки есть или нет?

Халеус подкрутил ус и ухмыльнулся.

— Полагаю, все у них есть. Судите сами, заходили мы как-то на островок необитаемый в океане, мы туда за пресной водой порой наведываемся. Так вот, нашли там матроса одного, по имени Никус. Бриг его «Крылья ветра» назывался, да только в шторм страшенный попал и о скалы этого острова и разбился. Все погибли, а Никуса девушка спасла, на берег вытащила. Как начал он ее описывать, все поняли: кого он в виду имеет, на смех его подняли. Обиделся тот и ничего доказывать не стал. Переночевали мы в бухте, а на следующее утро уходить собрались, начали Никуса этого звать, да только отказался он. Безумным его товарищи мои посчитали, бранить начали, а я еще на заре заметил возле полосы прибоя необычные следы. Маленькие, аккуратные, явно женские. Значит, не соврал спасенный матрос, приходила к нему русалка, и уже после ночного отлива. Так что и ноги у них имеются и легкие, чтобы на воздухе дышать. В тот момент промолчал я о своем открытии, посмешищем быть не захотел, я ведь тогда только в офицеры выбился. Но только больше Никуса я не встречал, хотя на островок этот попадал неоднократно. Там в центре джунгли сплошные, может, он там от людей прятался, а может, на большую землю с другим судном ушел.

Честно скажу, он меня заинтриговал.

— А еще, что о русалках известно? — жадно поинтересовался я.

Капитан хлебнул рома.

— Ну, существует поверье, что и русалка может полюбить человека. Только бедой такая любовь для нее заканчивается. Если в течение года она с предметом своим не встретится и не соединится, то погибнет она, морской пеной станет.

Я поднял брови.

— А что же ей может помешать?!

Халеус пожал плечами.

— Да тысячи причин. Ведь если она увидела своего суженного, это не означает, что и он ее заметил. А потом, к примеру, прибыл в порт, сошел на берег, вскочил на коня и ускакал в неизвестном направлении.

Я, глядя на него, тоже отхлебнул из стакана.

— Если она такова, как ты описал, то не заметить такую девушку невозможно. А уж не влюбиться тем более.

Старый моряк снисходительно фыркнул.

— Обстоятельства разные бывают. Парень ведь и несвободен может быть.

Я опять недоверчиво на него взглянул.

— Кто же устоит перед такой красотой?!

Капитан развел руками.

— Зять Ваш, например. Видел я их семью на причале, когда мы отходили. Да соберись там хоть все красавицы мира, он бы и не заметил.

И я вынужден был согласиться. Любовь, которую моя сестра и ее муж испытывали друг к другу, не поддавалась описанию. Казалось, они с каждым днем все больше становились единым целым. Кнопка Хеленна была живым воплощением их единства, одновременно напоминая и Мелиссу, и Лукаса, внешне совершенно не похожих. Наблюдая за ними, я испытывал нежное умиление, зачастую переходящее в жгучую зависть. И я так хочу!

Конечно, как будущий монарх и вполне симпатичный парень, женским вниманием я обделен не был. Но все это не то! «Гимнастика», как справедливо заметила однажды сестрица. Нет! Я хотел, чтобы кто-то смотрел на меня так, как Мел смотрела на своего Люка. Они могли часами молчать, гладя друг другу в глаза, они разговаривали. И в этот момент я чувствовал себя третьим лишним, да и не только я.

— Пойдем, дядя, им поболтать нужно, — нравоучительно просвещала меня племянница, уводя за руку.

Не знаю, способен ли я на подобную любовь?! Может, мне суждено прожить всю жизнь, так и не познав такого взрыва чувств. Зато избежать разочарований, боли, утрат. Я так и не определился, когда капитан, наблюдавший за мной, намекнул, что час уже поздний.

В последующие вечера мы обсуждали другие темы, как то: виды на урожай в наших южных провинциях, погоду в столице в это время года, разницу между блондинками и брюнетками и множество других. Но к разговору о русалках больше не возвращались.

До цели нашего путешествия оставалось меньше суток, мы уже вошли в Ганзурийское море, когда погода неожиданно испортилась. Дело было к ночи, и мы с капитаном традиционно устроились в моей каюте. Ветер поднялся совершенно неожиданно, небо, будто только и ждало этой команды, тут же насупилось серыми тучами. Молнии мы не видели, но гром загремел оглушительный. Халеус вскочил, скороговоркой извинился и бросился к двери.

— Из каюты не выходить, — рявкнул он на меня, вставшего вслед за ним.

Я хотел, было, возмутиться, но выражение его лица все объяснило мне. Против своего желания вынужденный выполнять мои приказы, он, тем не менее, чувствовал за собой ответственность. Стремление сохранить мне жизнь в этот миг стало для него выше уважения к короне и этикета. Я коротко кивнул и отпустил его.

Не имея особого представления о правилах поведения во время шторма, я уселся за стол, но быстро понял, что подпрыгивать и ерзать мне не слишком нравится. Тогда я лег на кровать, но прокатившись из угла в угол пару раз, отсек и этот вариант. Оставался только гамак, куда я и забрался, по пути поймав на полу недопитую бутылку рома. Так, прихлебывая из горлышка, я раскачивался в своем подвесном убежище, и даже не заметил, как задремал.

Разбудил меня резкий удар, гамак перевернулся, и я грохнулся на пол. Похоже, наш галеон налетел на скалу. Я попробовал дойти до двери, но пол под ногами мелко дрожал, и мое передвижение скорее напоминало чечетку. Дверь не открывалась, наверное, что-то заклинило ее. В этот момент корабль снова тряхнуло, мощной волной еще глубже насаживая на камни. Я упал, но рассудив, что так устойчивее, ползком добрался до окна, встал и распахнул сначала стеклянные створки, затем ставни, и тут же получил пушечный заряд воды в грудь. Отлетев снова к двери, я повторил свой предыдущий маневр на четвереньках, но уже сопротивляясь потоку воды, льющейся в распахнутое окно. Галеон скрипел и трясся, а когда я оказался возле окна, наклонился настолько, что волны уже не захлестывали в каюту. Я перегнулся через подоконник и вывалился на балкон. Да, выбираться из-под нависшей туши огромного парусника, плотно севшего на высокую скалу, оказалось делом непростым. Я вполне прилично плаваю, но никогда не пробовал делать это в одежде. Она, естественно, мгновенно намокла, сковывая движения, а еще больше мне мешали сапоги, ставшие тяжелыми, как каторжные ядра.

Но если кто-то посмеет сказать, что Миркус Ок’Мена сложил ручки и отдался воле волн, я вызову его на поединок и отрублю ему лживый язык, а лучше просто отдам палачу. Я боролся, но меня, то и дело, бросало в сторону камней, обнажавшихся в основании этой чертовой скалы, вокруг которой крутились бешеные водовороты. Я несколько раз пытался отплыть подальше, но яростные волны снова и снова возвращали меня обратно. Я порядком нахлебался соленой воды, горло жгло, но я упорно не сдавался. Наверное, в какой-то момент я все же потерял сознание, потому что в себя я пришел довольно далеко от скульптурной композиции «Окменский галеон на постаменте из ганзурийской скалы». Волны подбрасывали меня, как гуттаперчевый мячик, вознося на самый гребень, но что-то поддерживало сзади, не давая им захлестнуть меня с головой. Я попытался оглянуться, но в глазах стоял туман, и я снова отключился.

Следующее мое ощущение было неоднозначным. Я очнулся оттого, что к моим губам прижимались чьи-то теплые нежные губы, мягкие, солоноватые. В первый миг я решил, что умер и попал в рай. Открыв глаза, я поначалу уверился в своей догадке, поскольку на меня изумленно взирал ангел. Вернее, девушка-ангел, черноволосая, смуглая, мгновенно вспыхнувшая восхитительным румянцем. Черты ее лица были совершенны, а глаза просто затягивали морской глубиной. Я восхищенно замер. А красавица вдруг резво вскочила, просеменила изящными ножками до валуна возле самой кромки прибоя, и без всплеска рыбкой ушла в воду.

Этого не может быть! Русалка! Я сел, опираясь ладонями на песок, и уставился в море. Только тут я заметил, что уже рассвело, и водная гладь совершенно спокойна. Солнце нехотя, но уже проглядывало из-за туч. Мои глаза метались по бухте, надеясь, заметить хоть где-нибудь приметы того, что исчезнувшая наяда не была плодом моего разгоряченного воображения. Вдали я разглядел одинокую скалу и наш многострадальный галеон, наскочивший на нее и завалившийся набок. Но, нет, ни малейшего движения не наблюдалось на всей акватории. Неужели это галлюцинация?! Я постарался детально припомнить свое видение. Может, рассказы капитана Халеуса наложились на мое подсознательное ожидание чуда?!

— Нет, — строго сказал мне рассудок, — не обманывай себя. Ты прекрасно знаешь, что это реальность. Разве старый ворчун рассказывал тебе: какого цвета было одеяние его «чаровницы»?! Ты и не спрашивал. Но сейчас ты можешь поклясться мечом, что соблазнительный наряд твоей спасительницы синий, как ее глаза. Что кожа ее даже на взгляд кажется бархатистой. Что движения ее грациозны и легки…

И тут мысли переключились на то, что было под самым моим носом. Маленькие аккуратные следы, слегка смазанные шлейфом юбки, вели от меня к воде. Вот оно, главное доказательство моей правоты. Она была здесь! Я мечтательно вздохнул. Как же мне увидеться с нею вновь?! И с кем я могу посоветоваться на этот счет, не рискуя быть осмеянным?!

На этом мои размышления были прерваны, поскольку за спиной послышались голоса, и вскоре на берег вышел мой непотопляемый капитан, ведя за собой целую толпу народа.