Ложечник

Марьолейн Хоф, 2018

Янис живет со стариком Фридом на вершине горы, вдали от цивилизации. Мир опасен, а Великая хворь хитра – так твердит Фрид Янису с самого детства. Сам же старик иногда спускается с горы, чтобы выменять на припасы ложки, которые Янис искусно вырезает из дерева. Но однажды Фрид не возвращается в хижину. Еда заканчивается, и тогда Янису остается одно: навьючить ослика, свистнуть собаку Локу и отправиться на поиски Фрида – навстречу опасности. Книга «Ложечник» Марьолейн Хоф – одной из самых издаваемых и читаемых современных детских писателей Нидерландов – написана в лучших традициях классических приключенческих романов в духе Астрид Линдгрен, Тонке Драхт и Теи Бекман. Книги Марьолейн Хоф переведены на английский, польский, французский, немецкий, турецкий, словенский, вьетнамский и многие другие мировые языки и награждены престижными литературными премиями «Золотое перо», Золотая сова» и «Премия юных читателей».

Добавки? А платить кто будет?

Янис услышал, как недовольный мужской голос кому-то говорит:

— Какой наглый парень! Тыкать мне сразу начал: «ты», говорит. Знаю я таких. Вот увидишь, ничего мы на нем не заработаем. Ни единого гроша. Надо было гнать в шею, да и всё тут.

Ему ответил другой, певучий голос:

— Но ведь он больше не мог идти!

— Это-то понятно. Но вот только расхлебывать всё теперь придется нам. Возиться с ним и его собакой. И ослом.

Янис открыл глаза. Он лежал на постели в маленькой комнате. В комнате было окно, и перед ним на стуле сидела женщина в синем платье. А по ту сторону окна стоял мужчина, опираясь локтями о подоконник.

— Тише, — сказала женщина. — Разбудишь.

— Да он и так уже проснулся, — ответил мужчина. — Лежит вон, посматривает.

Женщина обернулась.

— Давно пора, — сказала она Янису. — Ты уже полдня проспал!

Она подошла к изножью кровати и приподняла край одеяла. Цокнула языком.

— Всё так плохо? — спросил Янис. Вроде бы Великая хворь не особо интересуется пальцами на ногах, но он живо помнил, как они болели прошлой ночью. Кто-то снял с него ботинки и носки, а кто, мужчина или женщина, он не помнил. Он даже не сопротивлялся — то приходя в сознание, то опять отключаясь из-за резкой боли.

— Смотря что ты называешь «плохо», — ответила женщина.

Янис пошевелил пальцами ног. Пощупал нос и посмотрел на руки. Хотел пересчитать пальцы на руках, но закружилась голова, и пока не получалось.

— У меня Великая хворь? — спросил он.

— Какая хворь? — удивилась женщина.

— Великая хворь, — повторил Янис. — Она ползет ползком, скачет скоком, стелется по земле и плывет по воде. От человека к человеку, от дома к дому. Она оттяпает тебе нос, и пальцы, и всё остальное.

— Да он чокнутый, — сказал мужчина. — Чушь какую-то несет.

Женщина опустила одеяло.

— Никогда не слышала о такой хвори, — сказала она. — Которая скачет и ползет и всё такое. А вот ноги твои… — Она строго посмотрела на Яниса. — Ходить в таких ботинках бог знает сколько времени, с такими мозолями да ссадинами, довести до того, что раны загноились! Это не великая хворь, молодой человек. Это великая глупость!

— Великая глупость, — повторил мужчина. — Это ты хорошо сказала.

Женщина уперла руки в боки.

— Жар и слабость, вот что от этого бывает.

Она не была похожа на женщин из книжки. Там они были высокие и худые. На всех картинках они были одеты в платья до пола и шляпы с цветами и перьями. Эта женщина была другая, у нее было круглое лицо, пухлые руки, и вся она была круглая и пухлая и прямо-таки выпирала из синего платья. На голове у нее была не шляпа, а белый чепец, завязанный под подбородком на бант. Янис не мог отвести от нее глаз. Всё смотрел и смотрел.

— Ты Берта? — спросил он наконец.

— Берта? — переспросила женщина. — Вот уж нет. Я госпожа Требс. А это — господин Требс. — Она заправила выбившийся локон под чепец. — Мы настаиваем, чтобы ты обращался к нам на «вы». У нас солидный постоялый двор. Мы ценим правила приличия.

Янису мало что было понятно. Что такое постоялый двор, он представлял себе смутно, а о правилах приличия не слышал вовсе. Но ему хотелось сделать приятное госпоже Требс.

— Вы! — сказал он. — Вы, вы!

— Совершенно чокнутый, — согласился сам с собой господин Требс. — И мы на нем не заработаем ни гроша, только потратимся. А осел этот, хочу спросить…

— Потом спросишь, — остановила его госпожа Требс. — Дай мальчику хоть немного прийти в себя.

— Это место мены? — спросил Янис. И так как он и сам уже догадывался, что это какое-то другое место, добавил: — Нет?

— «Позолоченный кабан», — ответила госпожа Требс. — Вот уже много лет мы так называемся.

Янис приподнял голову.

— Кабан? И пиво есть?

Госпожа Требс рассмеялась.

— Вот ведь пройдоха.

Она не понимала, о чем он говорит. И про Великую хворь никогда не слышала. И про место мены тоже. По крайней мере, оно точно не здесь.

Янис просто должен был задать еще один вопрос.

— Ты знаешь Фрида?

— Вы, — поправила госпожа Требс.

— Вы, — повторил Янис. — Ты знаешь Фрида?

— Вы! «Вы знаете Фрида?» — сказала госпожа Требс. — Не ты, а вы.

— Ответь, это важно. Вы знаете Фрида?

— Нет.

— Старый, с бородой. У него мешок. Полный всякой всячины!

— Он твой родственник?

— Да, — ответил Янис. — То есть нет.

— Ты немного не в себе, — сказала госпожа Требс. — Не перенапрягайся.

Какая она мягкая, подумал Янис. Ему захотелось к ней прижаться. Он чувствовал себя маленьким и несчастным. Вот бы спрятаться ото всех бед, прильнув к этому мягкому округлому телу. И вот бы госпожа Требс его обняла, и утешила, и сказала бы, что всё будет хорошо. Янис уже хотел протянуть к ней руки, но всё-таки не решился. Наверное, она догадалась, что у него на душе. И, улыбнувшись, сама положила руку ему на лоб.

— Принеси-ка ведро! — крикнула она господину Требсу. — Горячей воды из котла. И мыло!

Господин Требс пропал из виду. Янис слышал, как он громко топает во дворе. Потом заскрипела какая-то дверь, и с другой стороны дома послышались звон и грохот. Скоро в комнату вошел господин Требс. Он поставил рядом с кроватью деревянное ведро.

— Одна лопатка коричневого мыла, — сказал он. — Прибавляем к счету!

Госпожа Требс помогла Янису сесть и опустила его ноги в ведро. Мыльная вода щипала натертую кожу. Когда Янис мыл ноги, а случалось это нечасто, то делал это сам. Было очень странно, что сейчас это делает кто-то другой. Госпожа Требс старалась не причинять ему лишней боли и после мытья, промокнув его ноги полотенцем, нанесла на них мазь. Потом она взяла белую тряпку и разорвала ее на длинные полоски.

— Один лоскут льна, — проворчал господин Требс. — Счет растет.

Янис смотрел, как госпожа Требс, напевая, обматывает его ноги полосками ткани. Ее песенка кружилась и завивалась колечками. То вверх, то вниз.

— Словно птичка поет, — заметил господин Требс.

— Да ну тебя, — засмеялась госпожа Требс. — Будь добр, дорогой, принеси молока и кусок хлеба.

— Хлеба и молока! — возмутился господин Требс. — Знала бы ты…

— Конечно, конечно, — сказала госпожа Требс. — Включи это в счет.

Янис сидел на кровати, откинувшись на подушку, и пил молоко из чашки. Господин Требс на дворе колол дрова. Эти привычные звуки напомнили Янису о доме. Удар топора и треск раскалывающегося полена. У Фрида это получалось очень точно, он каждый раз попадал, куда нужно. Господину Требсу случалось промахнуться — это было слышно: плюх!

— Черт тебя дери! — выругался господин Требс.

Теперь ему придется вытаскивать топор из колоды, а это, знал Янис, дело непростое.

Госпожа Требс сидела на стуле у окна.

— Молоко у нас прекрасное, — похвасталась она. — Повезло нам с коровой.

Янис притворялся, что пил молоко всю свою жизнь. Сейчас нужно постараться говорить как можно меньше глупостей, он и так уже отличился. Ничего вкуснее молока он никогда не пробовал. Вкус был белый и пенистый. А хлеб какой! Мягкий, теплый и с хрустящей корочкой. И намазан не смальцем, а чем-то сладким. Впервые Янис не сожалел о том, что спустился вниз, с горы. Оказывается, в мире есть столько всего вкусного!

— Ну и проголодался же ты, — удивилась госпожа Требс. — Неужели ты не взял с собой еды в дорогу?

— Взял, — ответил Янис. — Ягоды и еще яйца, только огня не было. — Он отер рот. — А где Лока? — спросил он. — И Камешек?

— Собака — это Камешек или Лока? — Госпожа Требс не стала дожидаться ответа. — На конюшне они. И собака, и ослик.

— Мне надо к ним, — сказал Янис.

Госпожа Требс посмотрела на его забинтованные ноги и задумалась.

— Господину Требсу это не понравится, но я могу одолжить тебе пару носков, в них ты, пожалуй, дойдешь.

Забрав чашку, она вышла и оставила Яниса одного. На дворе затявкала собачка.

— Вот молодец, — сказал господин Требс. — Охранник наш!

И он вогнал топор в очередное полено. Хрясь!

Вернулась госпожа Требс. Принесла пару коричневых носков из пушистой шерсти. Янис надевал их медленно и очень осторожно. Он решил сделать это сам, госпожа Требс и так уже достаточно провозилась с его ногами.

Еще одна комната. Половичок в синюю полоску. Стол. На деревянном стеллаже стоят книги, целая полка! Янис остановился посмотреть.

— Всё в порядке? — спросила госпожа Требс.

Опять половик, на этот раз красный. Осталось переступить порог и выйти на двор. Янис опустился на стоящую у дома скамейку обессиленный, хотя и прошел всего несколько шагов.

— До конюшни еще далеко, — предупредила госпожа Требс.

Янис прислонился спиной к стене дома. Над дверью висела деревянная табличка с нарисованной на ней свиньей. «Позолоченный кабан» — гласила витиеватая надпись. Получается, кабан и свинья — одно и то же.

К ним подбежала собачка — черный пушистый шарик на быстрых ножках, с отчаянно виляющим хвостом.

— Продолжим? — спросила госпожа Требс.

Янис заставил себя подняться.

Госпожа Требс оказалась права, путь с забинтованными ногами и в носках оказался неблизким. Янису пришлось дважды останавливаться: один раз из-за боли, а второй — потому что дорогу им преградил господин Требс.

— Это что, мои носки?

— Да, — ответила госпожа Требс. — Он взял их поносить.

— Не забывай, — сказал господин Требс, — я всё записываю.

— И правильно, — ответила госпожа Требс. — Так и надо, дорогой.

Она взяла Яниса под руку. Они прошли мимо курятника, старой телеги и клочка земли с тоненькими ростками на ровных грядках.

— Тут у меня огородик, — сказала госпожа Требс. — А вот и конюшня.

Завидев Яниса, Лока радостно помчалась навстречу и прыгнула ему на грудь. Янис повалился на солому. Лока лизнула его в лицо, обежала круг по конюшне, вынырнула откуда-то сверху и сделала еще один круг. Камешек подошел к Янису и уткнулся носом ему в руку. Янис погладил Локу, и Камешка, и черную собачку, которая тоже захотела поиграть и скакала на коротеньких ножках вслед за Локой.

— Сейчас здесь всё так заброшено, — посетовала госпожа Требс. — А посмотрел бы ты, как тут было раньше! Когда у нас не оставалось ни единой свободной комнаты, и все постояльцы были не пешие. Бывало, что лошадей тут стояло по двадцать штук! Господин Требс еле справлялся с работой.

Двадцать лошадей. Настоящих лошадей. Это как целый мешок вишни, даже лучше.

— А гладить их было можно? — спросил Янис.

— Гладить? Да у меня не было на это времени. Я занималась готовкой, стиркой и уборкой. — Госпожа Требс тихонько рассмеялась. — Придумаешь тоже, гладить.

Янису удалось встать и самостоятельно сделать несколько шагов. У деревянной перегородки стояли его корзины. Он достал кроличье одеяло, сел в уголке на пышную солому и приложил одеяло мягкой стороной к лицу. Лока примостилась рядом с ним. За перегородкой послышалось сопение. Корова! Он обязательно встанет на нее посмотреть, только не прямо сейчас. Столько всего за один день! Столько новых непонятных слов. И все эти книги в доме — целая полка! Может быть, там есть картинки и ему разрешат их посмотреть.

Госпожа Требс подозвала к себе черную собачку и закрыла дверь в конюшню. Янис остался один. Он пока тут посидит и отдохнет. Он опять устал, но это из-за жара. У него жар и слабость, так сказала госпожа Требс. Он прислонился к деревянной стене. Под одеялом было тепло и уютно. От соломы исходил сладкий запах, а корова слегка посапывала и что-то мерно жевала. Янис слышал, как ее челюсти ходят туда-сюда.

Оказывается, он уснул, и госпожа Требс пришла его будить.

— Есть хочешь? — спросила она.

Янис вспомнил молоко.

— И пить, — ответил он.

Лока зевнула и потянулась всем телом.

Янис похлопал ее по спине. Больше всего она любит, когда ее легонько похлопывают обеими руками.

— Идем?

— Собака останется тут, — остановила его госпожа Требс. — Нам в доме чужие собаки не нужны.

— Но… — начал было Янис.

— Никаких «но», — отрезала госпожа Требс.

Янис прижал к груди кроличье одеяло.

— А это что? — спросила госпожа Требс и скривила лицо. — Неужели с собой хочешь взять? Ну уж нет! Отпусти!

Янис хотел протестовать, но госпожа Требс сказала, что его ждет суп с хлебом, и в животе у Яниса заурчало. Он свернул одеяло и положил его на солому рядом с корзинами.

— Сторожи! — велел он Локе. Она склонила набок голову и посмотрела на него с удивлением.

Ели за столом, суп был густой и жирный. Янис быстро разделался со своей тарелкой, и госпожа Требс спросила, не хочет ли он добавки. Черная собачка сидела на пороге и выпрашивала еду. Господин Требс кинул ей кусочек хлеба.

— Ничего себе, — сказал он госпоже Требс. — Добавки? А платить кто будет? Суп — это раз. Дальше: хлеб с молоком. Чистое постельное белье. Носки.

— Ну, носки-то он всего лишь взял поносить, — возразила госпожа Требс.

— Лен и мазь, — продолжал господин Требс. — А еще объедки для его собаки и корм для осла.

— Давайте я расплачусь ложками, — предложил Янис. — Одна у меня уже есть, и я скоро закончу следующую, а потом сделаю еще одну, этого должно хватить. — Тут он подумал, что с господином Требсом лучше оставаться в добрых отношениях. — Знаешь что? — сказал он. — Знаете что? Я сделаю вам еще две. — Он ничего не смыслил в обмене, но уж пяти ложек точно должно быть достаточно. Это почти столько же, сколько брал с собой Фрид, когда уходил меняться. И так как засиживаться в «Позолоченном кабане» слишком долго Янис не мог, он добавил: — Эти две я сделать не успею, но занесу их на обратном пути.

Господин Требс побагровел и ударил кулаком по столу, так что суп перелился через край тарелки на стол.

— Ложки! — закричал он. — На это мы не купимся! Ты заодно с Дабберталем! Так я и знал! Как только увидел осла, всё сразу понял! Сказать тебе, что мы делаем с такими людьми, как вы? Выпроваживаем их на все четыре стороны. И собаку на них спускаем!

Черная собачка завиляла хвостом.

— Он же не такой, как господин Дабберталь? — осторожно предположила госпожа Требс.

— Сомневаюсь! — отрезал господин Требс.

— А кто он, этот господин Дабберталь? — спросил Янис.

— Будто ты сам не знаешь! — крикнул господин Требс. Он схватил Яниса за руку. — А ну-ка отвечай! Эти ложки — это ваш с ним промысел?

— Но кто это? — спросил Янис. — Как он выглядит?

— Он такого же роста, как и господин Требс, — начала рассказывать госпожа Требс. — Только тощий. Темноволосый, курчавый, носит шапку, такую коричневую. И очень странно улыбается, я каждый раз вздрагиваю.

Господин Требс скривил рот.

— Да! — воскликнула госпожа Требс. — Именно так!

— Схенкельман! — выпалил Янис.

— Ага, значит, ты его знаешь. — Пальцы господина Требса впились в руку Яниса.

— Нет! — сказал Янис. — То есть да! Я видел его один раз.

— А осел? — спросил господин Требс. — Откуда у тебя осел господина Дабберталя?

— Успокойся, — сказала госпожа Требс. — Дорогой, да отпусти же мальчика наконец.

Господин Требс убрал руку.

— К постояльцам мы относимся доброжелательно, — сказала госпожа Требс. — Мы ведем себя вежливо и не задаем лишних вопросов. Но в данном случае… Сначала эти выдумки про какую-то хворь и про Фрида с мешком, полным всякой всячины, а теперь выясняется, что ты знаком с господином Дабберталем. Мне кажется, пора бы тебе кое-что рассказать. Кто ты…

— Пройдоха он, — вставил господин Требс.

— Помолчи, — сказала госпожа Требс. — Пусть сначала сам расскажет. Давай, Янис. Объясни нам, кто ты и откуда.

Янис очень старался не терять спокойствия. Давно ли здесь был Схенкельман? Ему хотелось знать, но он не осмеливался задавать вопросы. Господин Требс и так уже вон как разозлился.

— Я спустился со скалы, — сказал он. — С той стороны ущелья.

— Неужто ты перешел по чертову мосту? — удивилась госпожа Требс.

— Не так уж это и страшно, — сказал Янис. Ему было не до каменного моста. Надо начать с самого начала, это важнее. Янис рассказал, что родители его умерли и что живет он с Фридом, вдали от Великой хвори. Рассказал и о мене.

— Ложки! — воскликнул господин Требс.

— Иногда, — поспешил ответить Янис. На кроликах он решил не останавливаться и перешел к Схенкельману. Рассказал, что был один дома, когда тот поднялся на гору.

— Совсем один? — спросила госпожа Требс. — Правда?

— Не один, а с Локой, — ответил Янис. — И только пока не вернется Фрид.

Он рассказал, какие гадости Схенкельман говорил про Фрида. Всё это, конечно, ложь. А еще Схенкельман вел себя как дома. До чего же наглый, уму непостижимо! Лока цапнула его за штаны. Нет, за ногу! А Схенкельман как побежит! Только одного ослика взял с собой. Так испугался, что второго просто оставил. Янис рассказал, что он должен был, как и обычно, дожидаться Фрида, но в этот раз Фрид слишком уж долго не возвращался. Так и не вернулся. Вот Янис и ушел. Вот и забрался так далеко от дома. Чтобы найти Фрида.

— Но мне до сих пор так ничего и не удалось разузнать, — сказал он дрожащим голосом.

— Господи боже мой, — произнесла госпожа Требс.

— Этот Дабберталь, или Схенкельман, или как его там, оказался еще хуже, чем мы думали, — сказал господин Требс.

— Он часто остается у нас на ночлег, — сказала госпожа Требс. — Приходит где-то раз в две недели.

— Приходил, — поправил ее господин Требс.

— У нас последнее время не так много постояльцев, — пояснила госпожа Требс. — Так что мы принимали его с распростертыми объятьями. Но потом он больше не смог платить.

— И заявил, что, мол, будет платить ложками. По одной ложке за ночь. Ничего другого он нам предложить не мог.

— Ложки были с цветами? — спросил Янис. — С птицами?

— Я их так и не увидел, — ответил господин Требс.

— Одна была с оленем, — призналась госпожа Требс. — Такая красивая! — Она робко взглянула на господина Требса. — Я посмотрела у него в корзинах. Что в этом такого, подумала я, он и не узнает.

— С оленем! — воскликнул Янис. — Значит, это мои ложки.

— Дабберталь, — сказал господин Требс, — обманщик, это ясно. И наглец к тому же!

Госпожа Требс задумчиво глядела к себе в тарелку.

— Мы должны поверить мальчику, — сказала она господину Требсу.

— Посмотрим, — сказал господин Требс. — Но тебе незачем было залезать в корзины к господину Дабберталю. Негоже нам опускаться до такого поведения!

— Я только одного не понимаю, — сказала госпожа Требс. — Великая хворь, что это вообще такое?

— Она ползет ползком, — сказал Янис. — И скачет скоком. Стелется по земле…

— Да, — перебила его госпожа Требс, — это ты уже сообщил, когда мы тебя нашли. Но тут никому ничего ни о какой великой хвори не известно.

— Не слыхали ничего подобного, — подтвердил господин Требс.

— Так что непонятно: зачем вы поселились так далеко, на скале? — спросила госпожа Требс.

Янис не ответил.

— Может, Фрид что-то напутал, — продолжала госпожа Требс. Она провела рукой по столу и смела крошки в кучку. — Или он плохой человек. Я не говорю, что это так, но такая вероятность есть. Очень странная история, как ни крути.

— Подозрительная, — согласился господин Требс.

— Да уж, — сказала госпожа Требс. — Потому что никакой такой хвори великой у нас нет, да и не было никогда. Я думаю, ее и не существует.

— Конечно не существует, — подтвердил господин Требс.

Янис встал. Ему хотелось сказать, что Великая хворь существует. Ведь не зря же они жили в хижине на скале, да и Фрид знает про Великую хворь больше, чем господин и госпожа Требс вместе взятые. Но у него сжалось горло, а в голове зазвучал какой-то свист, высокий и пронзительный. Он отодвинул в сторону стул и заковылял на двор. Великая хворь существует, говорил он самому себе. Существует! Она ползет ползком и скачет скоком, стелется по земле и плывет по воде. Она оттяпает тебе нос, и пальцы, и всё остальное. Он еще раз повторил про себя всё от начала и до конца, но слова звучали глухо и безжизненно. И тут он понял. Никакой Великой хвори нет. Об этом даже страшно думать, но это так. Еще никогда он не видел человека, у которого была бы Великая хворь. И Схенкельман тоже никогда не видел такого человека. И господин и госпожа Требс точно знают, что Великой хвори не существует. Схенкельману верить нельзя, но господин и госпожа Требс говорят правду. Госпожа Требс просто не может врать. И еще кое-что. Янис спустился с горы, долго шел по лесу, и ничего не случилось. Если уж Великая хворь так хитра и опасна, она бы давно расквиталась с Янисом. Янис пощупал нос. В глубине души он даже надеялся, что кончика носа нет, — но всё было на месте.

И тут он страшно рассердился. На Фрида, который врал, а потом взял и пропал, и на Схенкельмана, который всё испортил. И на себя, потому что теперь непонятно, кому и чему верить. Янис сел на скамейку и стал бить себя руками по голове и выть. За дверью конюшни залаяла Лока. Камешек закричал, а черная собачка затявкала. Янис выл громче всех и не перестал, пока не выбился из сил.

Потом он вернулся в дом. Господин Требс стоял посреди комнаты. Побледневшая госпожа Требс прислонилась к стене.

— Я не знаю, — сказал Янис. Его голос звучал хрипло.

— Чего не знаешь? — спросила госпожа Требс.

— Ничего не знаю, — ответил Янис. И начал рыдать, так, что слезы ручьем полились по щекам.

Госпожа Требс подошла к нему. И обняла — и оттого, что она была такая теплая и мягкая, Янис разрыдался еще сильнее. Это было какое-то странно знакомое ощущение — что его обнимают, — из какого-то давно забытого прошлого.

Господин Требс прочистил горло.

— Отнесу собаке объедки, — сказал он. И добавил, помолчав: — За это можешь не платить. Объедки они и есть объедки, в счет их включать не буду.

Янис еще плакал, содрогаясь всем телом.

Госпожа Требс гладила его по голове.

— Тише, тише, — приговаривала она. — Всё будет хорошо.

Когда стемнело, господин Требс зажег лампы. Госпожа Требс поставила на стол чайник, из его носика плыл запах ромашки. Для Яниса она принесла чашку теплого молока. Он растягивал его по глоточку, медленно-медленно.

— Когда к вам заходил Схенкельман? — спросил он.

— Несколько дней назад, — ответила госпожа Требс. — Как раз тогда он и начал говорить про ложки. Мы отказались, но я всё же посмотрела. Больше всего мне понравилась та ложка с оленем. А еще была с птицей, кажется, вороном, и даже перышки было видно, как будто он сейчас возьмет и улетит.

— Это я сделал, — сказал Янис. Это были самые последние его ложки, но об этом он умолчал. Фрид взял их с собой, когда уходил.

— Хорошая работа, — похвалила госпожа Требс. — Да, вот что. Мне следовало сказать раньше. Схенкельман, или он всё-таки Дабберталь? Короче, он… — Она двигала свою чашку взад-вперед. — Он дал мне бутылку с каким-то зельем.

— Как это? — взвился господин Требс. — Я же говорил ничего у него не брать!

Госпожа Требс его перебила.

— Я сказала, чтобы оставил свое зелье себе, но он его не забрал. Еще и велел расходовать понемножку, очень уж оно, говорит, целебное. — Она встала и пошла на кухню.

— Я ничего об этом не знал! — крикнул ей вслед господин Требс.

Вернувшись, госпожа Требс поставила бутылку на стол ярлыком к Янису. Он узнал эти буквы. Можно было не читать, он и так знал, что там написано.

«Сретство от каждадневных недугов. Изгатовлено по сикретному рицепту, состаящему из знаний и лутших трав».