Глава 2
ИЯ
Ненавижу ходить в туфлях! Что-то точно надломится — либо каблук, либо шея. Даже, если второе, я обязана умереть красивой. Чтобы папе было за меня не стыдно. Нельзя лажать, люди же вокруг.
Сколько бы во мне не взращивали несокрушимый статус светской леди, я всё равно чувствую себя неуютно, не в своей тарелке. Веду себя гордо, но покладисто, всегда придерживаюсь официоза. Закатывать сцены запрещено. Что-то не устраивает — подушка в помощь, зажимаешь лицо и воешь до потери голоса, но на публике принцесса из сказки. Акиловых не сломить. Как-никак, я папина гордость. Лучик света, что не должен бояться тьмы. Я должна ослеплять любого, кто пойдёт против меня. Ведь папа не вечный, а я должна быть сильной.
Изображаю лёгкость, а внутри психологический зажим. Не люблю, когда мне навязывают что и как делать, но вся жизнь состоит именно из этого. Скольжу глазами по толпе. Основная часть — это высший свет, что выгодны папе. Бизнесмены, особые персоны из правительства, богатеи с нужными связями. Лишь немного тех, кто пришли именно ко мне, на мой праздник. Стараюсь принять достойный, впечатляющий вид. Я — причина этой пирушки и все овации заслуженные.
Цирк. Очередной. Неестественный.
Сплошная фикция. Парад лжи и тщеславия. Но так положено.
Я бы предпочла семейный отдых, но грандиозность у папы в крови. Хоть и показуха, но так, чтобы её потом ещё очень долго обсуждали.
В голове заученная схема: киваю, улыбаюсь, принимаю комплименты, поздравления, в ответ такие же лаконичные любезности, лёгкие пожатия руки.
Утомительно. Только спустилась, а уже хочется обратно в комнату.
Одни и те же хищницы, прожигательницы жизни вместе со своими денежными мешками и финансовыми воротилами. Все в масках. Жеманничают. Разыгрывают роли. Но при первом же удобном случае выедят всю твою душу. Так уж вышло, я дочь влиятельного магната. И терпеть мне эту тусовку до последних дней. Издалека примечаю ярко-синее мамино платье, движусь к семье. Приходится делать остановки, уделять внимание каждому. Раскланиваться, пока ведущий вещает банальную речь, что у меня в жизни новый этап и передо мной открываются множество дорог.
Успехов мне! Аве, Ия!
— Спасибо, что пришли! — благодарный кивок какой-то незнакомой паре и я наконец держу маму за руку.
— Дыши. — ободряющий шёпот мне на ухо. — Скоро это всё закончится.
Примыкаю губами к её щеке, пара секунд, чтоб поглубже втянуть успокаивающий цветочный запах и я чувствую себя уже немного увереннее.
— Моя сладкая ягодка! — звучит папин голос и моя душа расцветает райским садом. Сильные руки забирают меня в плен, а висок щекочет блаженный мужской вздох. Смотрю как в папиных глазах рождается тёплое свечение, широко улыбаюсь и, обхватив родное лицо ладонями, жмусь губами к седой щетине.
— Ну хватит-хватит! Люди смотрят! Ещё подумают, что у нас в семье царит любовь и гармония! Стыда не оберёмся!
— Давид! — ликую я, перебираясь в его объятия. Как же я рада его видеть.
Моя скала, моя опора. Мой зловредный старший брат.
— Меня в мои молодые годы так не целовали! — восклицает он с иронией, незаметно щипает меня за бок и оставляет лёгкий поцелуй у меня на лбу.
— А как же я, родной? — возмущается мама, с восхищением любуясь своими детьми.
— Ты не в счёт, мам! — посылает он ей тёплый взгляд. — Ты рождена любить и быть любимой! А вот отец мог бы быть со мной понежнее!
— Может тебе ещё бантик на пипирке завязать? — скептично хмыкает папа, хоть и привыкший к подковыркам сына, но каждый раз осуждающе качает головой.
— Думаю, это будет лишнее! Нас не так поймут! — насмешливо кривит губы брат, а я рефлекторно поворачиваю голову, ощущая жгучее присутствие кого-то ещё.
— Ия. — всего лишь моё имя, а сердце, до этого стучавшее спокойно и размеренно, делает кульбит и грозится проломить грудную клетку.
Игнат Розанов.
Лучший друг моего брата и мужчина, вызывающий у меня смешанные противоречивые чувства.
Его близость всегда бьёт хлыстом по моим туго натянутым нервам, да так, что меня уносит в другое измерение и я совсем теряю контроль над происходящим. Мне всегда было неуютно рядом с ним. Слишком пожирающий взгляд, на раз сбивающий дыхание.
Словно трогает, водит по мне невидимыми руками. От этого мурашит тело, немеют пальцы.
— Вот и наступил этот день. — его голос низкий, глубокий, чёткий. — Поздравляю, красивая. — пульс трепещет, когда он протягивает мне руку ладонью вверх.
Господин Розанов имеет репутацию жестокого, циничного, алчного и совершенно беспринципного человека. О его завышенном ЧСВ слагают легенды. Олицетворение всего того, что отталкивает, но с лёгкостью подчиняет. От него веет мужской силой и самообладанием. Иллюзий на его счёт я не питаю, но с определённой уверенностью могу сказать — шикарнее мужчины я ещё не видела. Властный, мужественный, внесистемный. Но при всём этом всегда неожиданно со мной вежлив и мягок. Сказывается то, что я сестра Давида и росла у него на глазах. На тех, кто находится в первом круге его опасность не распространяется.
Делаю к нему шаг и вкладываю свои пальцы, они тут же утопают в горячем, но очень нежном сжатии. Между нами высочайшее напряжение, по крайней мере, я это точно ощущаю. Его давящая энергетика настолько велика, что дрожь в ногах даёт о себе знать, чёртова шпилька шваркает по плиточному покрытию и я неуклюже теряю равновесие. Сильная рука успевает обхватить меня за талию и удержать от неминуемого падения.
— Поймал. — выдыхает он, опаляя мне скулы. От него исходит горько-терпкий запах и меня тут же обволакивает дурманом. Умопомрачительный парфюм.
— Спасибо. — снаружи держу лицо, а внутри рассыпаюсь на мелкие осколки. Под кожей разливается жар, на щеках выступает румянец.
Глаза утыкаются в расстёгнутый ворот рубашки, где виднеется лёгкая поросль волос, поверх которых выделяется массивная золотая цепь. Такие же громоздкие дорогие часы и на запястье. И для завершения образа такой же фирменный величавый взгляд.
Тот самый перебор, что сводит с ума всех его женщин. А их немало.
— Она любит падать на ровном месте! — выпаливает за спиной Давид и даже не представляет себе, как помогает мне в данный момент. Признавать слабость перед Розановым не даю себе даже в мыслях. Это ненормально так хмелеть и робеть.
Стараюсь деликатно отстраниться, но в глазах Игната мелькает опасный огонёк.
Рука на моей талии сжимается, а на суровом лице мужчины выразительно сходятся брови.
— Уделишь мне минуту? Хочу преподнести свой подарок.
Мне? Сейчас? При всех?
Я зачем-то смотрю на его губы, перестаю дышать, заворожённо киваю.
Не выпуская меня из жаркого захвата, Розанов тянется свободной рукой во внутренний карман своего пиджака и достаёт продолговатую бархатную коробочку. Замираю. По моему лицу блуждает внимательный взгляд с лёгким прищуром, а я от волнения теряю дар речи.
Все последние годы Игнат присылал мне лишь шикарные цветы и короткое сообщение «С днём рождения, малышка Ия». С чего вдруг такая щедрость? Насколько я знаю, он даже своих любовниц не балует, абсолютно скуп на подарки и на любые проявления симпатии.
Давление его руки на талии ослабевает, но я вздрагиваю, когда вдруг по моим позвонкам пробегаются настойчивые пальцы, распуская по телу колкие мурашки.
— Открой, Ия. — произносит он проникновенным голосом.
Дотрагиваюсь дрожащими пальцами до ювелирного футляра и медленно открываю.
— Ах, какая красота, Иечка!! — приходит в восторг моя мама, знающая толк в украшениях.
Щёки начинают пылать, а онемевшие губы сами собой раздвигаются в поражённой полуулыбке.
Невесомыми касаниями очерчиваю витиеватые линии золотого браслета, задерживаю подушечку пальца на россыпи рубинов и не могу сдержать прерывистый вздох.
Поднимаю сверкающий взор на Игната и шепчу тихое «спасибо». Лично ему.
Его глаза светлеют всего на считанные мгновения, а затем он, не спрашивая, берёт мою руку и при всех цепляет на неё браслет. И чтобы ещё больше подчеркнуть своё превосходство, наклоняется и с ухмылкой целует мне запястье.
— Щедрый подарок, Игнат. — удивлённо замечает папа, окидывая его сканирующим взглядом. — Но несомненно, самое то для моей дочери. — приценившись, одобрительно кивает. — Тебе нравится, бусинка?
— Очень. — с придыханием отвечаю я.
У меня никогда не было ничего подобного. Я столько раз вместе с мамой перебирала её украшения и драгоценности, но и помыслить не могла, что когда-то и у самой такое появится.
Шикарное. Исключительное. Ослепительное.
На миг бросив взгляд на гостей, моя улыбка исчезает. Лицо горит и я ощущаю неприятное жжение. Чужая зависть острыми иглами впивается в кожу, вгоняя разрушительный яд.
Женщины едва сдерживают свои эмоции, силясь церемонно улыбаться. Розанова мечтает заполучить чуть ли не каждая первая в этом зале. Хоть как — в мужья, в любовники, в спонсоры.
С ним открываются закрытые двери.
Вздыхаю.
Мне этого всего не надо.
Мысленно стряхиваю с себя поток проклятий и обещаю себе, что буду бережно хранить такой дорогой подарок, но под замком. Ещё не хватало нацепить на себя влюблённых химер. В целях безопасности отхожу от Игната на пару шагов, в силовое поле Давида и превращаюсь в камень.
— Влад, я думаю, что уже пора начинать рассаживать гостей! — подгоняет мама. — Ию поздравили, пусть включают развлекательную программу!
— Командуй, милая. — даёт позволение папа. Мама подзывает к себе ведущего, а я в это время внутренне ликую.
Постараюсь сесть с девчонками, подальше от Розанова, а то с ним я совершенно не могу расслабиться. Спина напряжена, в висках стучит, горло пересохло.
Машинально облизываю губы и от вспыхнувшего пристального взгляда становится ещё душнее. Игнат рассматривает меня так, будто никогда не видел. Кошусь на папу с Давидом. Не замечают, перекидываются тихими насмешками над новой пассией известной в городе банкирши. Очередного молодого альфонса с собой привела. Женщине пятьдесят восемь лет, а всё пытается бабочек в животе оживить. Что-то пока безрезультатно.
— Идёмте! — вклинивается мама, зовя всех к столу. — Все сплетни потом! — зыркает на смеющегося сына. — Давай, доченька, мы вон там сидим! — огорошивает меня, указывая на стол, где рядом с моей именной карточкой лежит точно такая же с фамилией «Розанов».
