Антология хоррора 2019

Марта Кауц

Сборник рассказов от современных авторов специально к Хэллоуину! Таинственные истории, пугающие городские легенды и шокирующие обряды. Не выключайте свет и не оставляйте книгу открытой. Книга содержит нецензурную брань.

Раздел 2

Unfinished Life

Тьма. Холод. Тишина, разрываемая скрежетом и стоном металла. Хотя… Может быть это и не стон вовсе, а песня? Дикая первобытная песня, которую поют сминаемые давлением балки и переборки.

Ну да, ультрасовременная конструкция, ну да, сверхсекретные сплавы, ну, снова да, надёжность и управляемость, которой может позавидовать космический корабль. Только толку-то? Против лома, как известно, нет приёма. Против торпедного залпа в упор — как оказалось, тоже.

Дышать тяжело — кислород в пока ещё не совсем затопленном отсеке аварийной подводной лодки не бесконечный. Да, пока худо-бедно хватало, но рано или поздно, дышать станет тупо нечем.

Наплевать. Отбоялся. Учёный я или где? А мы, учёные, такие учёные… Мы из любой ситуации теорему забацать можем. Нет, то, что никто из участников нашего проекта живым отсюда не уйдет, это не теорема, и даже не вопрос, а самая аксиомистая аксиома. Вопрос в том, как сдохну именно я? Что произойдёт раньше — разгерметизация отсека, или закончится кислород? А, да.… Из менее вероятных вероятностей — простыну, заболею и умру от воспаления лёгких. Аптечки то в этом отсеке нет…

Смешно… Прям умереть от смеха можно…

Хотя.… А что ещё остаётся? Работать? Так наработал уже.… На свой хребет. По самое «немогу» наработал.… Вся наша научная группа наработала себе на памятник нерукотворный.

Зато у обычных людей последний приют два метра от поверхности, а у меня.… У нас у всех… Больше трехсот. И саркофаг круче, чем у фараонов в Египте. По крайней мере, не дешевле точно…

О, можно песни петь.… Экономь кислород, не экономь…

Решено, щас спою… Что там в этом мультике волк пел? А, не, там не он пел, он выл. Может и мне завыть? Вот как—то вот так — уууааауууу… А-а-а-а-а… Мать вашу, и ведь вроде бы давно ко всему готов, но всё-таки, страшно-то каааак.

А я ведь вернусь, твари. Сдохну, но вернусь… Опа… Нет, не так… Я вернусь, потому что сдохну… Только бы сработали якоря…

Тааак, а что это тут у нас? Что это за новый куплет в песне тьмы, воды и металла? О, это раз-гер-ме-ти-за-ция отсека… А жить то как хочется… Мама дорогайааа…

— Мама!!!! — томный покой осенней ночи разорвал отчаянный мальчишеский вопль

— Виталя, ну что опять? Да сколько уже можно то! — тон маминого голоса не предвещал сыну ничего хорошего.

Да и неудивительно, собственно. Когда тебя диким криком будят посреди ночи, ничего в этом приятного нет. Но дело даже не в ночных криках. Оксану раздражало в сыне всё.

Когда на УЗИ ей сказали, что у неё будет мальчик, она решила назвать его Виталием. Как её дядю, в которого она была безответно и безнадёжно влюблена. Хотя, других вариантов любви у них быть и не могло — дядя геройски погиб задолго до того, как Оксана стала совершеннолетней.

Естественно, она ожидала, что сын будет достоин имени дяди. Но… Не срослось.

Виталик был труслив до невозможности. А самое главное он до крика, до судорог боялся воды, что сразу и без вариантов ставило крест на повторении пути героя — офицера военно-морского флота. Да ещё и служившего на подводной лодке.

В этот раз исцелить Виталькины страхи взялся маг-гипнотист, доктор каких-то там наук и магистр (естественно, белой) магии.

Помахав перед носом мальчишки карманными часами в корпусе под старину, шарлатан потребовал, чтобы Виталик закрыл глаза и погрузился в глубокий сон. Как, собственно, это раньше делали все подобные клоуны.

— А сейчас ты окажешься там и тогда, где начались твои страхи. Вернёшься в тот самый первый момент, того самого первого дня, когда и с чего всё началось. И когда ты будешь готов — продолжил «маг» — ты откроешь глаза и сможешь отвечать на мои вопросы чётко и внятно, при этом, не выходя из состояния транса. Итак, кто ты? Что вокруг тебя?

— Ты ещё назвать воинское звание и номер части потребуй — совсем не по детски ухмыльнулся сидящий в кресле мальчик.

Но потом его лицо озарила обворожительная улыбка — ой, племяшка, привет! Давненько мы с тобой не виделись. Повзрослела, похорошела. Эх, знал бы я, что ты такой красавицей вырастешь, ни за что бы в тот рейс не ушел.

— Дядя Витя? Вы? Как?

— Ну и какой я теперь «дядя Витя», если ты сейчас старше меня? Это мне тебя впору «тёть Оксана» называть — покачал головой Виталий. И, кстати, доктор, отвечая на незаданный ещё вопрос — сейчас там у меня 24 октября 2001 года. Нам сказали что «Северное сияние» легла на грунт 18 октября.

— Семь дней… Вы были живы ещё семь дней.… Но почему? Почему они вас… Тебя не спасли? Ну, да, сначала шторм был, а потом то? Потом? — голос Оксаны предательски задрожал, а из глаз покатились слёзы.

— Нельзя было нас спасать. Нельзя. Почему нельзя, сказать не могу, подписку давал. Да и незачем тебе знать, чем наши умники на борту занимались.

— Я так и думала! — глаза Оксаны заполыхали фанатичной верой — Я так и знала, что всё было не просто так! Вы нашли затонувший корабль пришельцев, да? Или останки древней цивилизации?

— Нууу… Кое-что мы, конечно же, нашли. Но рассказать тебе я не могу. Не хочу подвергать лишнему риску. Ты же сама не маленькая — понимаешь.

Оксана энергично закивала головой. Мол, понимаю. Не маленькая.

— Кстати, сын твой не трус, просто он… Помнит. Всё что со мной там было помнит. А там, уж поверь мне, племяшка, даже мне, взрослому мужику страшно было до одури. Но мне чтобы вернуться к… тебе, нужно чтобы он помнил. Так что за то, что он какое-то время тебя по ночам будить будет, не ругай пацана, ладно? И да, Оксан, то, о чём мы с тобой говорили, будем помнить только мы втроём. Ты, я и твой сын. «Маг» помнить будет только то, что я разрешу. В заключении этот лопух напишет, что пацану просто не хватало внимания матери, вот он и городил турусы на колёсах про подводную лодку. Ты с ним не спорь, лады? И, спасибо тебе, племяшка. Если бы ты меня не ждала, если бы не вспоминала, если бы сына моим именем не назвала, я бы вернуться не смог.

Оксана ничего не ответила, только мечтательно улыбалась до конца сеанса, а потом, подхватив сына, полетела домой на крыльях внезапно ожившей любви.

Эх, племяшка, племяшка.… Вот ведь взрослая ты уже, Замуж вышла, ребенка родила, а всё как маленькая в сказки веришь. Нет, ничего плохого я твоему сыну делать не собираюсь. Наоборот, из задохлика отличника боевой и политической сделаю. Да такого, от которого все девки мечтать будут сына родить. Якоря, мне нужны якоря, чтобы зацепиться за мир живых.

Я всегда понимал, что если смогу довести до ума свой проект, то всей научной группе не жить. Вот и озаботился созданием отложенных якорей заранее. Даже тебя на всякий пожарный влюбил. Правда я думал, что первым якорем станет мой сын, но по большому счёту мне без разницы. Главное что нашлась та, что сумела правильно ждать.

А когда нас очень ждут, мы, мёртвые, к вам, живым, обязательно возвращаемся.… Так или иначе. Только вот возвращаться такими, какими нас придумали себе те, кто ждёт, мы не обещали…

Елена Гольдберг

Поли-леди

— Гвен, ну расскажи мне сказку! Расскажи!

— Отвяжись! Засыпай так. Подумаешь, одну ночь без сказки.

— Ну, Гвен! — канючила семилетняя Стефани.

Гвен спустила ноги с соседней кровати, раздраженно отложила мобильный.

— Ты по-хорошему не заткнешься, малявка?

— Неа, — покачала головой Стефани.

— Будет тебе сказка, — прошипела Гвен, пересев на кровать сестренки. — Только не ной потом. Сказка будет жуткая.

— Идет, — девочка перевернулась на бок, положила ладонь под голову и приготовилась слушать рассказ.

— Это случилось лет двести тому назад…

— Так это не сказка? — распахнула глаза Стефани.

— Может сказка, а может и нет, — усмехнулась Гвен. — Ты так и будешь меня перебивать?

— Нет. Продолжай.

— Так вот, это случилось двести лет назад. Люди были глупы. Растрачивали природные сокровища, не отдавая ничего взамен. Они превращали в помойку все первозданные уголки. Не осталось крохотного местечка на земле, где бы люди не наследили. В океанах, пустынях, льдах были мусорные горы и острова, что множились год от года. И эта история началась на одном таком острове. В самом сердце пластиковой кучи зародилась жизнь. То ли солнечный луч был причиной, а может морские волны, но спаялся рваный пакет в маленькое сердце, что забилось, застучало. К нему притянулись бутылки, сплющились, срослись в скелет, который обтянули пакеты, став плотью и кожей. Так и появился первый поли-человек. Он был неразумен, как младенец. Прятался от палящего солнца, дождя и ветра, что грозили разорвать на мелкие кусочки его хрупкое тело, развеять по свету, превратить в корм рыбам. И было ему одиноко и грустно. Поэтому в одну безлунную ночь, собрал он себе товарища…

— Такого же пластикового человека? — спросила Стефани.

— Да, — кивнула Гвен. — И обрел первый поли-человек смысл в создании таких же людей, как и он. Каждую ночь собирал похожих на него, благо мусора было навалом.

— А люди, они не замечали пластиковых людей?

— Обычные люди были заняты своими проблемами, также бездумно копили тонны и тонны мусора. А поли-люди на своем острове приплыли к берегу и стали работать уже на суше. Каждую ночь они собирали новых людей, прячась от солнца, людей и животных. Были поли-люди пугливы и осторожны — чуть заметят опасность, прикинутся кучей мусора. Поэтому люди их не трогали, лишь иногда отвозили на свалку или сжигали.

— А на свалке еще больше мусора, — радостно заметила Стефани.

— Угу, — кивнула Гвен. — Но однажды поли-человек нашел мертвую девушку, завернутую в полиэтиленовую пленку. Кожа ее была холодной как мрамор, мокрые волосы черным платьем облепили тело, а на шее был кровавый след от веревки, которой ее задушили.

— Ой! — воскликнула Стефани.

— Стало жалко поли-человеку такую красавицу. Вдохнул он в нее жизнь, заменил поврежденную кожу пленкой. Так родилась Поли-леди. И была она зла на всех людей за то, что погубили ее, и мечтала отомстить. Собрала она тех поли-людей, что сумела найти и внушила им мысль, что они — венец творения и должны править остальными. Что под силу поли-людям захватить весь мир, поработить людей и заставить создавать все больше и больше пластика. Но пока люди и сами, не ведая того, справлялись с этой задачей. И не знали они страха. Но потом стало все больше и больше умирать ночью. Находили мертвых с головами в пакетах с выпученными глазами и синими лицами. Кого-то изрезали острыми пластиковыми ножами, битыми бутылками или ржавыми консервными банками. И не заметить убийцу, пока не заслышишь тихий шорох, будто трепещется тонкий пакет под ветром.

Но Поли-леди было мало этих жертв. Она сама возглавляла походы, убивала и резала. Была у нее и другая цель: выискивала красивых девушек и отрезала у них части тел, чтобы заменить свои истлевшие. Увидит красотку с длинными и черными, как вороново крыло, волосами, выследит и затаится. Нападет ночью и срежет скальп, а потом пришьет на свою голову тонкими нитями. Заметит глаза, голубые как весеннее небо, вырвет острыми акриловыми когтями, вставит вместо своих сгнивших…

Гвен остановилась и посмотрела на сестренку: девочка сжалась в комочек, но продолжала слушать.

— А еще повадилась Поли-леди красть маленьких детей. Стучалась ночью в окно и выманивала наружу.

— Зачем? — спросила Стефани.

— Ей нужна была молодая кровь, чтобы передвигать украденные ноги, чтобы могла она говорить, и щеки были румяными. Дети шли за Поли-леди, связанные прочными пластиковыми веревками. Попробуешь убежать — разрежет веревка руку. Поли-леди пила кровь детей каждый вечер перед охотой и перед рассветом, чтобы крепче спалось. Обескровленные тела бросала и находила новых детей.

— Неужели её никто не остановил?

— Поли-леди выслеживали, но была она хитра и бесстрашна. Много раз выскальзывала из рук полиции. Однажды придумала Поли-леди коварный план. Убивать людей по одиночке было слишком долго. Поэтому решила она отравить всю воду, землю и воздух. Наполнить их мелкими частичками тел поли-людей. Чтобы дети и взрослые ели, пили и вдыхали отраву, а потом умирали от страшных болезней. И только тогда, когда умирать стали народы, одумались люди и перестали использовать столько пластика. А потом выследили поли-людей и уничтожили их специальными бактериями. И переработали горы и острова мусора, сделав Землю чище. Конец.

— И все? — Стефани недоверчиво посмотрела на сестру. — А как же Поли-леди? Что стало с ней?

Гвен потянулась и зевнула:

— А ее так и не нашли. Наверное, бродит где-то в поисках новых частей тела и крови детей.

— Плохая сказка! Страшная! Я больше про принцесс люблю.

— Ну и проси папу с мамой такие рассказывать, — пожала плечами Гвен. — Все, я спать.

Она легла на свою кровать и погасила свет. Стефани обиделась на сестру, но та скоро уснула и высказать свою обиду было некому. Поэтому девочка заснула.

Проснулась Стефани глубокой ночью. За окном что-то тихо шуршало. Девочка встала и осторожно отодвинула занавеску. Она ждала папу с мамой, которые задерживались на вечеринке, но на улице стояла красивая фея. У нее были длинные волосы в разноцветных заколках. На лице сверкали блестки, платье пышным облаком колыхалось под порывами ветра.

— Здравствуй, Стефани! — сказала незнакомка.

— Здравствуйте, — ответила девочка. — А кто вы?

— Я — королева, что потеряла свое королевство. И только такая храбрая девочка, как ты, можешь мне помочь его вернуть.

— Я? — переспросила Стефани.

Незнакомка кивнула и поправила свой прозрачный плащ:

— Хочешь стать принцессой?

Стефани задумалась, представив красивые платья, пони и настоящую корону, свою комнату без вредной старшей сестры.

— Впусти меня, — попросила незнакомка. — Помоги открыть окно.

Она подняла изящную руку и поднесла ее к окну, а Стефани заметила блестящие стежки на белой, как снег коже…

Анна Ильина

Не бойся, я с тобой

Это случилось десять лет назад. Тогда я остался один. Мать сказала, что я ей мешаю строить личную жизнь и предпочла мне своего ухажера и его сына. Я думал, что все это сон, но правда оказалась больнее, чем удар по лицу, коими меня угощали все детство. Поначалу я даже не понимал, куда попал. Казалось, что мама придет и заберет меня. Но этого не случилось.

Так я оказался в детском доме в свои восемь лет. В первый же день, когда попал в эту тюрьму для детей, на пороге комнаты меня встретили местные «авторитеты».

— Здорова, придурок! — самый главный бугай с прыщами на лице встал поперек прохода, и сложив руки на груди, злорадно ухмыльнулся. С этого дня в моей жизни начался ад, который Дьяволу и не снился.

Я не хотел ни с кем играть. Целыми днями сидел на своей кровати и собирал пазлы, выстраивал в ряд машинки.

В первую же ночь я ощутил на себя все прелести жизни в детском доме. Я начал дремать, пересчитывая в уме свои машинки, как вдруг кто-то схватил меня и потащил на пол. Приземлился, треснувшись о тумбочку головой. Кто-то накинул на меня одеяло, и я понял, что не могу его с себя сдернуть. Меня затрясло от страха и нехватки воздуха, я жадно хватал ртом остатки кислорода.

Я упал на пол, пытаясь выбраться из-под одеяла. Но кто-то будто привязал его ко мне. Снаружи слышался чей-то смех. Я получался пинки по голове один за другим.

— Распутай его, Санек, давай с ним поиграем в карусель! — послышался голос одного из подонков.

Я задыхался, орал навзрыд.

— Отпустите меня, вы, конченые козлы! — от злобы у меня перехватило дыхание, которого и так не хватало. Тут вокруг все замолкло. Кто-то резко сдернул с меня одеяло.

Меня окружили пять подонков. Тот самый, главный с прыщами подошел ко мне, и схватив меня за горло, с дикой ненавистью посмотрел в мои испуганные глаза.

— Ты, урод, становись на колени. Сейчас будешь нас развлекать. — рявкнул он, и поставив ногу мне на спину, с силой надавил на нее. Я распластался на полу. Тело дико ныло от боли, где-то на затылке я ощутил резкую боль.

Подростки окружили меня плотным кольцом и, похихикивая, стали расстегивать себе штаны. В этот момент я не до конца понимал, что они от меня хотят. Но мои руки похолодели, а сердце билось так, что я до сих пор удивляюсь, как оно выдержало столько ударов.

Один из подонков подошел ко мне ближе и схватил за волосы так, что я взвыл от боли. И тут, в самом углу комнаты я увидел человека. Хотя, я не мог разглядеть лица, было ощущение, что оно смазано, как пейзаж за окном в дождливый день. Его темная, тощая фигура бесшумно двигалась в сторону меня и моих мучителей. Казалось, что он не шел, а плыл.

Тогда я не знал, что меня больше всего испугало — он или толпа отморозков, которые жаждали содомии. Напряжения было так велико, что я просто отрубился. Последнее, что я помню — это чей-то голос:

«Не бойся, я с тобой».

Очнулся я посреди комнаты, а вокруг меня лежали они. Нет, мои истязатели не спали. Я поднялся и увидел их синие лица, глаза, вылезшие из орбит, открытые рты, с вывалившимися синюшными языками и бледные тела. В комнате была тишина и больше никто не насмехался надо мной.

Солнце еле-еле пробивалось сквозь утренние тучи такого же цвета, как лица моих мучителей. Было часов шесть утра.

Тут я снова почувствовал резкую боль в голове и схватился за затылок. На ладони отпечаталось что-то мокрое, кожу головы ужасно щипало. Я посмотрел на руку. По ней текла алая кровь. Я ощутил такую сильную пульсацию в голове, словно там билось еще одно сердце. Мое тело обмякло, и я рухнул на колени.

Кто сотворил это с ними? Тут мою спину обдало холодом. Возникло стойкое ощущение, что на меня кто-то смотрит. Но в комнате никого не было, кроме трупов.

Я стал медленно поворачивать голову. Безликий висел в воздухе прямо за моей спиной. Тут я опять услышал голос. Это был его голос, и он обращался ко мне. Я не мог разглядеть его рта, глаз, ничего не было. Лицо без лица, обтянутое бледной, синюшной кожей.

«Теперь я с тобой. Теперь мы всегда будем вместе». Вот что я услышал.

Не поверите, но я больше не испытывал ужаса. Повеяло каким-то спокойствием, несмотря на устрашающий вид этого существа.

С тех пор он всегда был рядом. Тот парень без лица, который когда-то тоже оказался жертвой подонков. Его повесили в туалете, а убийц так и не нашли. У меня появился друг, впервые за долгие месяцы. В детдоме еще не раз находили трупы подростков, а я был рад, что мне больше ничего не угрожало.

Я теперь не боюсь, ведь ты со мной.

Ксения Поплевина

Спи спокойно

— Билет до Миасса, пожалуйста.

— 498 рублей. Два рубля должна буду, — буркнула кассир и сунула в окошечко билет.

Девушка спрятала кошелек в рюкзак и, оглядевшись по сторонам, поспешила к посадочной платформе.

Автобус уносил ее все дальше и дальше от дома.

«Только бы спрятаться от него. Нельзя допустить ни одной ошибки, иначе я пропала. Он умный. Он найдет».

— Вы домой или на Тургояк? — вдруг обратился к девушке попутчик. — Я Дмитрий.

— Маша. Мне очень тяжело сейчас, извините. Я еду прощаться с бабушкой.

Мужчина понимающе кивнул и за дорогу не проронил больше ни слова.

База отдыха находилась на самом берегу большого озера с чистейшей водой. Вокруг величественно возвышались горы, достающие до бескрайнего неба.

— Добро пожаловать! — администратор улыбнулась прибывшей гостье.

— Здравствуйте! У меня проплаченная бронь на имя Кузнецовой Олеси Сергеевны, — девушка протянула паспорт.

— Так, одноместный в коттедже рядом с главным корпусом. В нем как раз ресторан, где Вы будете завтракать и обедать. А ужинать можете в любом кафе на территории. В номере есть вся информация. Приятного отдыха!

В комнате было очень чисто и уютно. Олеся бросила рюкзак на кресло, задернула шторы и упала без сил на кровать. Два дня она провела без сна, заметая следы и вздрагивая от каждого звука. Она видела его в каждом встречном мужчине, за деревьями и в проезжающих авто. Но здесь он ее не найдет и не сможет сделать то, что обещал.

В ресторане пахло просто божественно. Голодная девушка без разбора наполнила тарелку едой и подсела за столик, где завтракали три возрастные дамы.

— Олесенька, Вы здесь совсем одна? — спросила ее новая знакомая Мария Алексеевна.

— Да, так получилось. Хотели с мужем отдохнуть, но у него случился аврал на работе. Пришлось мне ехать, чтобы предоплату не потерять. Отосплюсь хотя бы.

За соседним столом подросток нагло уставился на Олесю и ехидно ухмылялся.

— Тут спится прекрасно! Воздух потрясающий, красота вокруг, спокойствие, — наперебой затрещали дамы. — Присоединяйся к нашим прогулкам.

— Обязательно, как только высплюсь.

Чувствуя тяжесть от плотного завтрака, девушка не спеша шла по усыпанным осенними красками дорожкам. Она вдыхала утреннюю свежесть, пытаясь расслабиться и освободить голову от страшных картинок. Вот его безумные глаза, налитые кровью, и сжимающиеся вокруг ее шеи пальцы. А потом дикий рёв: «Я убью тебя, тварь!»

В последний момент она сориентировалась и со всей силы ударила его коленом между ног. А потом бежала. Очень долго…

Ветер зашелестел листьями на деревьях, вернув девушку в реальность, и вдруг она почувствовала на себе чей-то взгляд. В висках застучало. Олеся, пытаясь сохранить на лице спокойствие, прибавила шаг.

Как только она открыла дверь номера, на тумбочке зазвонил внутренний телефон. Сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Трясущимися руками девушка сняла трубку. В динамике раздался треск и тяжелое дыхание. В ужасе она бросилась к стойке регистрации.

Администратор принесла Олесе воды и пообещала побыстрее выяснить, откуда был сделан странный звонок.

— Может, Вам съездить в город? Здесь недалеко. Я вызову такси. Погуляете по магазинам, в музей тоже можно сходить или в кино.

Бледная, как привидение, девушка кивнула. Сейчас ей хотелось убежать и отсюда.

Город не показался ей приятным. Олеся бродила по незнакомым улицам и поражалась их мрачности. Странно, что всего в нескольких километрах отсюда была нереальная красота. А здесь всё такое серое и унылое. Еще это чувство, что за ней следят.

«Только не это», — мысленно застонала девушка, почувствовав, что нижнее белье становится мокрым, и засеменила в ближайший магазин.

— Наберут полную тележку водки, а потом скрепышей требуют. Алкаши! — разорялась на весь зал полная кассирша. — О детишках, блин, вспомнил. Правила читайте! Не положено. Что у Вас?

Олеся смущенно протянула ей ярко-синюю пачку прокладок и крупную купюру.

— Нет у меня сдачи, — рявкнула женщина. — Карту давайте.

Девушка спешно расплатилась и побежала в туалет.

— Вот, Олеся Сергеевна, нашли хулигана, — начальник охраны толкнул вперед высокого парня.

Девушка сразу узнала в нем наглого подростка из ресторана.

— Извините, я пошутить хотел, — шмыгнул носом хулиган.

— Зачем? Тебя кто-то попросил звонить?

— Не, я сам. Да просто скучно тут. Развлекаюсь, как могу. Простите.

Олеся с облегчением выдохнула и улыбнулась.

Ночью она проснулась от очередного кошмара и ей показалось, что в комнате кто-то есть. Тихо скрипели половицы, отчетливо слышалось чье-то дыхание. Девушка дрожащей рукой дотянулась до выключателя. Через несколько секунд глаза привыкли к свету и она смогла осмотреть пустую комнату. Потом проверила ванную.

В восемь утра Олеся стала собираться на завтрак. После бессонной ночи ее тошнило, а лицо было серым, хоть она и умывалась долго холодной водой. Взяв рюкзак, девушка открыла дверь и остолбенела, увидев перед собой высокого мужчину с перекошенным от злости лицом.

— Ну, привет, тварь!

В следующее мгновение она получила мощный удар в переносицу и упала без чувств.

Свет от лампы слепил заплывшие глаза. Девушка сидела на стуле со сцепленными за спиной наручниками руками. На лице расплылись огромные синяки.

— Ну, приступим, Анна Васильевна? Или Вам больше нравится «Олеся Сергеевна»? — незнакомый мужчина за столом взял ручку и приготовился записывать.

— Как меня нашли?

— Мы и не искали, если честно. Вы не были в нашем списке подозреваемых. Вас вчера без сознания привез Петр. Сказал, что нашел убийцу своего брата. Вы расплатились в магазине своей картой.

— Черт. Но у вас ничего на меня нет, — девушка закинула ногу на ногу и сделала скучающее лицо.

— А тут Вы ошибаетесь, гражданка, — следователь достал из ящика стола флешку, переданную ему Петром. — Я думаю, что Вы не подозревали о камерах в доме, иначе бы так изощренно не кромсали своего супруга. Признаюсь, такого я никогда не видел. Пока просматривали, половина отдела обрыгалась.

Лицо Анны вдруг преобразилось. Теперь она смотрела исподлобья и улыбалась, как сумасшедшая. Мужчину передернуло.

— Это Ваша единственная жертва?

Убийца громко захохотала и развалилась на стуле.

Петр стоял у отдела полиции и улыбался, глядя на фотографию: «Спи спокойно, брат!»

Женя Нефедова

Катенька

В баре было шумно и многолюдно, и двое мужчин, покинув заведение, направились к ближайшему скверу, где, не сговариваясь, подошли к одинокой скамейке, освещённой фонарем.

— Да ну его, бар этот, Сань? Сто лет не виделись, поболтать охота, а там музыка орёт и народу тьма… — раздражённо сказал тот, что повыше, доставая из кармана пачку сигарет и протягивая другу.

— Согласен. Курить нельзя, опять же, — кивнул Саня, щёлкая зажигалкой, — мы и на лавочке нормально посидим, как в студенческие годы. Ладно, Лёха, рассказывай дальше, что там майор-то ваш учудил, здесь хоть слышно нормально.

И мужчины продолжили неторопливый разговор.

В какой-то момент Саня посмотрел в сторону, улыбнулся и, протянув руку ладонью вверх, позвал, глядя куда-то в темноту:

— Кс-кс-кс! Глянь, Лёха, какой красавец!

Из кустов вышел вальяжный рыжий кот и, убедившись, что в руке ничего нет, вопросительно посмотрел на мужчину.

— Фу, черт, гони его нахрен отсюда! — Лёха вдруг подскочил и замахал на кота руками. — Брысь! Брысь, говорю! Пшёл вон!!!

Кот не заставил себя долго упрашивать, развернулся и в мгновение снова скрылся в зарослях кустов.

— Ты чего? — Саня недоумённо посмотрел на друга. — Что он тебе сделал?

— Да блин… Была тут у нас история… — Лёха вновь опустился на лавку и дрожащими пальцами выудил ещё одну сигарету из пачки. — Не к ночи бы про неё рассказывать… В общем, приехали мы как-то на вызов, а там…

Дом на площади помнишь, что у универмага? Там ещё квартиры огромные такие, сталинских времён. И вот вся эта квартира в кровище… Ну просто вся! Как из шланга поливали, представляешь? Уж сколько лет в убойном работаю, а такое первый раз видел. И повсюду кошки! Чёрт знает, сколько их там было, нас всех замутило тогда, сам понимаешь, не знали даже, с чего начать… И пока мы, взрослые мужики, стояли там в дверях, растерявшись, у меня из-за спины в квартиру бабка соседская прошмыгнула, и как давай верещать: «Ой, божечки, угробил подлец этот Катеньку нашу! Я же так и знала, убивец он, так и говорила всем!!!»

В общем, мы опомнились, экспертов позвали, а бабку вывели и допросили. И вот что с ее слов там было: жила там хорошая девочка Катенька, с самого детства её все помнят. Родители у неё то ли умерли, то ли уехали куда, одна жила, короче. Ну как одна… Добрая была девочка, и постоянно котиков подкармливала, жалела, да домой приносила, особенно зимой, чтоб не замерзли. Вроде, говорят, раздавала потом кому-то, да только всё равно было их у неё немереное количество.

А как постарше стала, стала и мужиков приводить, куда без этого. Ну, то есть, не то чтобы там проститутка какая, а просто как-то не складывалось у неё с ними. С одним немножко повстречается, смотрят соседи — довольная ходит, с цветами, целуются у подъезда… А потом проходит месяц-другой — и идёт зарёванная, одна. Оно и понятно, — вздыхала бабка, — мало того, что у девочки перед глазами родительского примера не было, как вести себя правильно, так ещё и столько кошек, мало кто обрадуется.

А потом появился у неё Дмитрий этот. И соседка, ясное дело, сразу заподозрила, что нехороший он человек. Хоть и здоровался всё время, хоть и пакеты тяжёлые с магазина таскать помогал, а видно, говорит, было, что душа-то чёрная у него. И вот однажды услышала бабка, как ругаются они за стенкой. Громко, говорит, скандалили, а о чём — непонятно. Ну ещё бы, стены-то в сталинке толстые, у бабки поди перепонки барабанные от напряжения полопались, пока подслушать пыталась. Ну, в итоге, выскочила в подъезд, в дверь им потрезвонила и Дмитрию этому милицией пригрозила. И затихло всё. Вот только и Катеньки не видно стало. Раньше выходила постоянно — на работу там, в магазин, а тут нет и нет её. И запах от квартиры пошёл нехороший… Заволновалась бабка, вот и вызвала нас.

В общем, по итогу осмотра квартиры труп свежеразделанный нашли и несколько кастрюль огромных на плите. А в них каша. Наваристая такая, с мясом… — Лёха крепко зажмурился и содрогнулся всем телом.

— С ума сойти, жесть какая! — Саня покачал головой. — Так и что, сварил её этот Дмитрий, что ли? А нафига?

— В том и дело… Экспертиза показала, что труп-то мужской…

— Чего?! Так это она его?!

— Ага… Более того, в квартире ещё другие кости нашли. Какие-то совсем старые, какие-то поновее… В общем, вот у неё почему с мужиками-то не складывалось… Котиков она ими кормила, понимаешь?! Пока конфетно-букетный период идёт — так и хорошо всё, а стоило раз поругаться, у девки крышу сносило и до свидания.

— Да ну нафиг! — друг во все глаза уставился на Лёху, пытаясь переварить услышанное. — Так и что дальше-то было? Где Катенька-то эта?

— А хрен её знает, — Лёха вздохнул и пожал плечами. — Сбежала. То ли бабкины слова про милицию её испугали, то ли Дмитрия этого искать начали, и она поняла, что на неё выйдут. В общем, пропала, растворилась, как и не было никогда. А у нас очередной глухарь повис и премию не дали всему отделу.

— Да уж… Я думал, такое только в кино бывает, но чтоб у нас в городе…

— Представь себе… И вот ещё что: пока суть да дело, следствие вели да дверями там хлопали, все эти Катенькины кошки и разбежались. И вот как представлю теперь, что по городу ходит невесть сколько котов, которые из года в год человечиной питаться привыкли… Ух, аж дрожь пробирает! С парашютом тридцать четыре раза прыгнуть не боялся, а вот кошек боюсь теперь…

— Кошмар какой.. — Саня перевел взгляд на кусты, в которых скрылся здоровенный рыжий кот, и тоже с отвращением содрогнулся.

Мужчины ещё какое-то время сидели, молча затягиваясь дымом и глядя в темноту. Разговор как-то не клеился. Саня встал первым:

— Слушай, ну я пойду? Невеста заждалась поди…

— Давай, конечно. Счастливчик, — Лёха тепло улыбнулся. — На свадьбу-то позовёшь?

— Ну понятное дело! Раз в жизни жениться-то планирую, всех приглашу праздновать!

— Ну давай, значит, скоро увидимся!

Чем ближе Саня подходил к дому, тем лучше становилось настроение. Дурацкая история, рассказанная другом, совсем выветрилась из головы. Он повернул ключ в замке и, не успев зайти, крикнул в глубину квартиры:

— Любимая! Я вернулся! Ты дома?

Из комнаты послышались торопливые шаги, и в коридор выбежала миловидная девушка с рыжим котом на руках.

— Дома! И не одна! Милый, я котика подобрала на улице, смотри какой красивый! Ты ведь не против, правда?

Надя Бурлуцкая

Доброе сердце

— Блин, я уже ни есть ни пить не могу, а главное не могу бухать! Что за хрень?!

— Да ты залетела! Чего удивительного?!

— А может, не залетела, а траванулась.

— Да уж! Траванулась! Хреном Германа траванулась! — девушка хохотнула.

— Да ну тебя!

— Две полосы… да такие жирные, могу про бурундука пошутить, надо?

— Попадооос! — девушка зло отбросила тест на беременность.

Две подруги разговаривали в туалетной комнате отеля. Через три дня они возвращались на Родину. Но эти три дня нужно было отгулять так, чтобы вернуться не с пустыми карманами.

До этого момента все шло хорошо. Дни пролетали незаметно. Опьянение перетекало в похмелье и обратно. Было сложно сказать сколько кавалеров было у них за это время. Важно было не количество, а желание мужчины раскошелиться за ласки искушенных в любовном деле дам.

— Ну и что теперь делать?

— Аборт, что еще-то! Или ты решила мамочкой стать? — одна их подруг постаралась изобразить кормящую мать, но с хохотом свалилась в ванну.

Людмилу мутило, она с трудом перенесла пятичасовую дорогу на самолете. Предстояла еще дорога домой.

— Надо кончать с этим! Давай сразу в клинику зарулим, а?

— Не, не, я домой, давай сама!

Людмила уже тряслась от злости, доказывая доктору, что она не может рожать, это не входит в ее планы. Она не понимала, что значит нельзя, если она готова за это платить?!

Конец ознакомительного фрагмента.