Загадочное ночное убийство собаки

Марк Хэддон, 2003

Пятнадцатилетний Кристофер Бун – аутист. Он талантливый математик и очень умный парень, вот только его цепкая память и живой ум совсем не помогают ему в жизни. Пока однажды – если быть точными, в семь минут первого ночи – его не застают на заднем дворе соседей. Рядом лежит обезображенный пес. Теперь Кристофер – подозреваемый! Сможет ли мальчик провести расследование и доказать окружающим, что он не имеет никакого отношения к смерти беззащитного животного. Или имеет?

79

Когда я пришел домой, отец сидел на кухне и готовил мне ужин. На нем была клетчатая рубашка. На ужин были бобы, брокколи и два ломтя ветчины, они все лежали в разных тарелках и не соприкасались друг с другом.

Он спросил:

— Где ты был?

И я сказал:

— Гулял.

Это была белая ложь. Белая ложь — она и не ложь вовсе. Это когда вы говорите правду, но не всю. Например, когда тебя спрашивают: «Что ты собираешься сегодня делать?» — ты отвечаешь: «Пойду рисовать к миссис Питерс». Ты не говоришь: «Я позавтракаю, схожу в туалет, порисую с миссис Питерс, после школы приду домой, покормлю Тоби, поужинаю, поиграю в компьютер и лягу спать». И я сказал белую ложь, поскольку знал, что отец не хочет, чтобы я был детективом.

Отец сказал:

— Мне только что звонила миссис Ширз.

Я начал есть бобы, брокколи и ветчину.

Потом отец спросил:

— Какого дьявола ты лазил к ней в сад?

Я ответил:

— Я проводил расследование, чтобы узнать, кто убил Веллингтона.

Отец сказал:

— Сколько раз тебе повторять, Кристофер?

Бобы, брокколи и ветчина были холодными, но я не обращал на это внимания. Я ем очень медленно, и потому моя еда почти всегда успевает остыть.

Отец сказал:

— Я велел тебе не соваться в чужие дела.

Я ответил:

— Я думаю, Веллингтона мог убить мистер Ширз.

Отец промолчал.

А я сказал:

— Он основной подозреваемый. Я думаю, что Веллингтона могли убить для того, чтобы огорчить миссис Ширз. А преступник, как правило, оказывается кем-то из своих…

Тут отец ударил кулаком по столу так сильно, что тарелки, нож и вилка подпрыгнули, а моя ветчина разлетелась в разные стороны, и один ломтик упал на брокколи. Так что я больше не мог есть ни ветчину, ни брокколи.

Потом он закричал:

— Я не желаю слышать это имя в своем доме!

Я спросил:

— Почему?

А он сказал:

— Потому что этот человек — злой.

Я спросил:

— Разве это не значит, что он мог убить Веллингтона?

Отец схватился руками за голову и сказал:

— Боже ты мой!

Я видел, что отец сердит, и потому сказал:

— Я знаю, что ты велел мне не соваться в чужие дела, но миссис Ширз — не чужая. Она наш друг.

Отец ответил:

— Она нам больше не друг.

А я спросил:

— Почему?

Отец сказал:

— Так, Кристофер, я говорю это в последний раз и больше повторять не стану. Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, ради всего святого! Смотри на меня! Ты больше не будешь спрашивать миссис Ширз, кто убил ее треклятую собаку. Ты не будешь никого расспрашивать о том, кто убил эту треклятую собаку. Ты не будешь лазать по чужим садам. И ты прекратишь эту идиотскую игру в детектива.

Я промолчал.

Отец сказал:

— Я собираюсь взять с тебя слово, Кристофер. И ты знаешь, что это означает.

Я знаю, что такое дать слово. Это когда ты обещаешь кому-то, что больше не будешь делать то или это. И потом ты никогда этого не делаешь, поскольку иначе слово будет ложью. Я ответил:

— Знаю.

А отец сказал:

— Дай слово, что ты перестанешь всем этим заниматься. Дай слово, что отныне ты прекратишь свою идиотскую игру. Ну?

И я сказал:

— Даю слово.