Последний дракон. Сборник рассказов

Марк Крафт, 2022

Молодой маг целитель Сван, волею судеб, оказался на краю величайшей и кровавой битвы между хаосом и порядком. Свану придётся сделать трудный выбор в этом сражении, и если он ошибётся, кара будет неизбежна, а расплата не минуема. Древний город могущественных магов разрушен, а все жители его перебиты беспощадным врагом. Истекающий кровью верховный маг вынужден принять тяжелое решение, отдать собственное дитя в руки захватчиков. Но он никогда не учил своё чадо сдаваться. И неважно насколько длинный и сколь трудный путь предстоит пройти Мирусвету, он сделает всё для того чтобы отомстить врагам. Семён Иванович Простой, обыкновенный продавец обычного стекла в необычном месте. Ведь вы не будите спорить, что в мультивселенной, где он путешествует, могут быть необычные места?! То-то. И главная пикантная необычность вселенной, где как следует, развернулся Семён, это наличие в ней существ коих на нашей с вами Земле давно уже не существует. И, да, я говорю в частности, о драконах.

Венец из плоти

Солнце вставало над остроконечными башнями Аркана. Шестнадцать высоких круглых башен из белого кирпича расположенных в виде восьмиконечной звезды соединялись массивными стенами из брёвен в человеческий рост толщиной каждое. Выложенные в три яруса стены возвышались над зелёной равниной. Широкие пролеты, защищённые оцинкованной кровлей, могли служить ступенями для могучего великана, но являлись непреступной преградой для не прошеных гостей, защищая жителей волшебного града.

Восемь больших башен вдесятеро выше человеческого роста, будто вросшие в городской вал ещё в пять ростов в высоту, смотрели широкими хищными глазами бойниц на восемь сторон света. Бревенчатые стены под углом уходили вглубь восьмиконечной звезды городского контура. Там, на стыке стояли башни поменьше. Восемь крепких и неприступных внутренних укреплений вдвое ниже внешних собратьев.

Три ряда узких вытянутых по вертикали бойниц вырубленных зодчими в деревянных стенах, смотрели друг на друга наискосок, создавая лучникам отличную возможность для перекрёстной стрельбы и неся смерть и боль посягнувшим на древний северный град.

Все башни накрыты коническими крышами, закованными в стальную броню. Конуса со шпилями и флагами на вершине не были лёгкой добычей для вражеского огня. Горящие стрелы, пущенные из луков, окутанные смолой и соломой пылающие снаряды, брошенные с требушетов, отскакивали от них, не причинив вреда.

Аркан древний город магов, чтящий традиции и, несмотря на всю кажущуюся слабость использования деревянных стен, не собиравшийся ничего менять. Древние руны, вырезанные на могучих брёвнах, оберегали их от слома и огня, от гнили и сырости. Город стоял здесь века и каждый маг и все они, граждане великого града считали, что простоит ещё тысячелетия.

Солнце вставало над остроконечными башнями Аркана в последний раз. С юга дул тёплый и влажный ветер. По южному земляному тракту, гремя сталью доспехов и скрепя колёсами телег, шла армия, коей до сих пор не видывал север.

Отец бежит по узким каменным улочкам Аракана среди двух и трёхэтажных домов из соснового сруба. На руках он несёт мальчика шести лет отроду, глаза его широко раскрыты и полны безумного возбуждения. Левое плечо мужчины пробито насквозь чёрной стрелой с белым оперением. Он обломил древко с наконечником и теперь из-под ключицы торчит только расщеплённое древко, а из-за спины виляет в такт быстрым движениям бегущего человека белый хвостик оперенья.

Блестящая на солнце чёрно-фиолетовая туника выдаёт в бегущем мужчине мага высшей иерархии Аркана.

Маг оглядывается на ходу и спотыкается о скрытый в тени дома, лежащий на прохладном камне женский труп в бело-красном платье. Заплетающиеся ноги подкашиваются, и маг падает на твёрдую мостовую. В последний момент мужчина успевает сгруппироваться так, чтобы его левый бок принял на себя всю силу удара, а мальчик остался сверху тела упавшего отца.

Боль пронзает всю левую часть туловища раненного, он вскрикивает и протяжно стонет, но не отпускает мальчика из рук.

— Звездопад сын. Сегодня ночью сотни звёзд расчертят яркими белыми полосами небо над Арканом. Это будет прекрасно, вот увидишь. — Уверенным голосом говорит отец, стараясь вселить надежду в сына.

— Я знаю отец. Ты рассказывал мне об этом вчера. Мы поставили широкоугольное стекло в звездочётный телескоп и вынесли его на балкон третьего этажа. — Мальчик не плачет и не трясётся от страха. Он выглядит совершенно спокойным. Только с босых ножек капают тёмные багровые капли.

Отец сделал усилие, подобрал ноги, и, напрягая живот, перевалился на правый бок, не выпуская сына из рук. Он посмотрел на тело, о которое споткнулся. Молодая женщина лежала полу боком на спине, худощавые руки её были раскинуты широко в стороны, бледные ладони обращены вверх, туда же смотрели холодные и тусклые глазницы. Крутой изгиб бедра обтягивала белая как снег ткань её праздничного платья. Полные груди явственно проступали, навалившись на тонкий ажурный, красный поясок, вшитый в ткань платья и создававший чёткую грань в наряде между животом и грудной клеткой. Широкие полупрозрачные рукава доходили ей до локтя, в волосы были вплетены белые жемчужные нити, а губы покрашены яркой красной помадой.

Пятно крови проступало сквозь тонкую ткань со спины. Оно пропитывало её наряд всё сильней, и багровый узор поднимался вверх по тонкому одеянию. Буд-то сама смерть добавляла краски к платью в тон к макияжу.

Стрела, меч или кинжал, чтобы не стало причиной смертельной раны, оружие нанесло кровавый узор недавно. И хотя гладкая кожа на лице уже приобрела бледный оттенок, красная влага ещё активно покидала тёплое тело, унося с собой жизнь, надежду, любовь и красоту навсегда молодой девы.

Лицо мага исказила кривая гримаса скорби и боли, он отвёл взгляд от трупа и плотней прижал сына к груди.

Ворота южной башни разрушены. Он сам видел как таран с чугунными рогами на конце, разнёс в щепки правую створку. Несколько брешей зияло в юго-западной стене, которую так и не удалось поджечь врагу, но удалось проломить прицельным огнём из требушетов.

Через юго-восточную стену враг перекинул мосты-галереи с защищёнными железными листами стенками и крытые сверху. Осадные башни выросли напротив стены, не смотря на ливень стрел и град из камней, коим осыпали наступавших защитники города. С вершин этих башен враг перекинул мосты с лестницами прямо за спины обороняющихся воинов Аркана.

По мостам и галереям враг ринулся в город. Ватаги жестоких убийц наводнили улицы, сея разрушение и смерть.

То и дело с соседних улиц слышались крики отчаяния, боли и ужаса, лязг коротких стычек и предсмертные вопли убитых. Некогда тихий град превратился в котёл человеческой боли и страдания, а улицы, по которым совсем недавно ездили повозки с едой и товарами, бегали, весело смеясь, детишки и мерно бродили, перекатывая крупными бёдрами матроны, стали лабиринтом жестокости и ужаса. Добрый и светлый Аркан сейчас представлял собой человеческую бойню, и на заклание шли все его жители.

— Сколько людей сегодня погибнет в Аркане?! Сколько крови прольётся на улицах нашего города?! — Маг сглотнул застрявший в горле сухой комок скорби. Одинокая слеза сбежала по его щеке. Он предпринял ещё одно отчаянное усилие и всё-таки смог подняться на ноги.

— Нам нужно торопиться сын. У нас осталось совсем мало времени. — С этими словами на устах маг ринулся бегом по мостовой, ещё крепче прижимая сына руками и ещё сильнее стиснув зубы от боли в плече.

Он бежал. Он торопился домой! В дом, где он мог совершить магический ритуал. Ритуал не для спасения жизни и не для выздоровления своего тела, не для воззвания к высшим силам в надежде спасти любимого сына и родной Аркан. Он уже знал, что спасти город нельзя, он уже знал, что его жизнь оборвётся вместе с городом и что яд, которым была знатно сдобрена стрела, пронзившая его тело, разносится его собственной кровью по членам, так же как улочки Аркана разносят воинов юга по своему могучему организму. Но он спешил совершить ритуал надежды, так нужный не ему одному и не его любимому сыну, но всему миру.

Он знал традиции захватчиков, он знал, что дети им нужны, он знал, что то, что ставят превыше всего в империи юга, на самом деле не значит ничего. И это была не слепая вера и не чувство мести, это были знания полученные магами Аркана за сотни лет опыта.

Магия плоти была безжалостна и беспощадна, даже к своим адептам. Никто из них не боялся смерти, и все они свято верили, что выполняют одну предначертанную им миссию. Предназначение, что даровал им великий император Ашерока — наместник бога солнца Ванши. Цель, — которая затмевала им разум и предавала сил их телам — покорить мир единообразием подобия Ванши, чьё величие, воплощённое в людской плоти не зная воли и разума, лишённое духа и сострадания, поднимает смертных на одну ступень ближе к создателю и примиряет их плоть со всей бездушной субстанцией окружающего мира сотворённого богом. Так считали великие жрецы Ашерока, и так они заставляли думать всех, кто становился у них на пути. И участь Аркана была предрешена.

Воины плоти, воспитанные жрецами Ашерока не отличались мастерством фехтования, они не знали что такое боевое искусство, но они твёрдо знали, что их сила и реакция превыше любого сопротивления врага, чей разум затуманен мыслями и раздумьями. Они шли напролом и ничего не боялись. Быстрыми, отточенными движениями наносили удар за ударом, пока в защите противника, ошарашенного бесконечным и яростным градом ударов, не появлялась брешь, в которую наносился самый сильный, смертельный выпад. Нет, они не были неуязвимы, и не были непобедимы, но они не знали сомнений и не страшились собственной смерти. Когда замертво падал один из них, его место тут же занимал другой, и продолжал безукоризненный танец смерти, удар за ударом, сокрушая защиту врага.

Фехтовальщики Аркана славились своей техникой боя. Основанная на предсказании следующего шага противника и способности предупреждать второй удар врага действием на опережение, она носила имя, «боевая интуиция». За мгновение уловить логику действий визави, по мельчайшим деталям музыки его тела, движения его мышц и направленности взгляда, понять следующее действие врага в поединке, вот основа мастера боя Аркана, вот непостижимая для других магия бойца из града восьмиконечной звезды. И таков был путь к победе воинов защищавших Аркан, вот уже три сотни лет.

Но только не сегодня, только не в день падения Аркана под натиском превосходящих сил врага, под напором безумной мощи прущей напролом плоти.

Воины Ашерока были просты в своей технике боя, удар, защита, удар, удар и ещё удар. Они обрушивались всей силой своих могучих тел на предсказывающих их следующий шаг магов Аркана, и холодная ярость в купе со спокойным расчётом на силу и скорость, прорубали защиту оборонявшихся. И тогда, острые лезвия кромсали мясо, и тяжёлая сталь разрубала кости и дробила черепа. Что толку от того, что ты знаешь следующий удар, если удар способен сокрушить тебя, сбить с ног и втоптать в грязь твоё тело.

Много бойцов наступающей армии было убито и осталось лежать под стенами с восемью могучими башнями, много воинов Ашерока легло по другую сторону стен, залив улицы Аркана своей кровью, но они заставили магов отступить. Сначала проломив неудержимым натиском защитников стен, а затем рубя и сеча, отступавших в город воинов. Ручьи крови, алыми струйками сливались в потоки, а лужи соединяясь, образовывали единую багровую плёнку плоти защитников города, покрывшую улицы Аркана.

Сила что вела захватчиков, была непостижима для защитников северного града. Магия плоти, что управляла и мотивировала их, не укладывалась в головах магов. Когда они отрубали руку имперского бойца, тот продолжал сражаться другой рукой, когда они рассекали ему глотку, филигранным ударом своих тонких и длинных клинков, на место павшего тут же вставал другой, ещё более сильный и яростный противник. И не было таких сил в Аркане, что могли остановить бездумный натиск, и не могли они понять, что в бешеном вихре атаки их магия бессильна, что побеждают их не хитрыми приёмами и не сложностью техники наносимых ударов, а мощью и количеством. Среди десятков и сотен выпадов, тычков, махов и рубов, один да настигал цели, нанося смертельную рану не успевшему осознать технику врага магу.

Мельница для убийств, вот что представляли собой воины Ашерока, единый и однообразный, но прущий на пролом механизм. Как мельница, не имеющая за собой особой хитрости, мелет и мелет миллионы зёрен, простой мощью своего веса и твёрдостью жерновов, так и воины Ашерока шли только вперёд, не зная усталости и не ослабляя хватки. Единая, измождающая дух, выматывающая разум и сгибающая волю, сила тел и тренированной, выносливой плоти, рубящей и режущей всё и вся, что встаёт у неё на пути.

— Прут на пролом, и их не остановить. — Отец глубоко вздохнул и, оторвав голову сына от плеча, заглянул в ясные как небо глаза ребёнка.

— Но ты говорил, что наша техника фехтования лучшая на всём свете. — С надеждой во взгляде, подал голос отпрыск, глядя на отца.

— Техника боя Аркана направлена на поединок с мыслящим существом сын. Она заставляет нас предугадывать действия человека, голова которого наполнена мыслями и эмоциями, дух которого не мёртв и сама его личность управляет им. Мы научились считывать намерения противника думающего о том, что он творит, осознающего, что он делает и что собирается сделать в следующее мгновение. Но эти воины с юга, они побеждают нас непоколебимой силой и энергией своих тел, воспитанной годами изнурительных тренировок. Они практикуют не разум, а мощь и скорость. Звериная ярость и отчаянный наскок, вот их стезя. Предсказать их действия не составит труда, даже несведущему в технике поединка человеку, но удержать их напор не под силу никому.

— Как же быть, отец? Неужели их невозможно остановить, неужели они непобедимы?

— Побеждает тот, кто лучше подготовлен. Кто лучше узнал навыки и тактику своего врага. Тот, кто изучил противника досконально и придумал, как с ним бороться. И на этот раз, это знание принадлежит не нам.

— Нужно влезть в их шкуру и понять, как они мыслят и как готовятся к бою. И тогда использовать их силу против них самих?

Отец гордо посмотрел сверху вниз в искрящиеся задором первооткрывателя, голубые глаза своего чада. Мурашки пробежали по его спине, он восторгался своим творением, ещё столь малым, но столь на многое способным.

— И я бы не сказал лучше! — Твёрдым голосом похвалил сына отец. — Поняв их силу можно придумать, как её использовать против них. — Мужчина с грустью посмотрел на окрашенные заходящим солнцем, красные шпили когда-то непреступных башен города восьмиконечной звезды, и продолжил.

— К сожалению нельзя воспитать воинов Аркана заново, и у нас нет того времени, что потребуется на подготовку.

Верховный маг убедительно кивнул и закончил внушающим надежду громким и уверенным голосом.

— Но у тебя оно есть. Верь мне, у тебя оно ещё есть!

Он бежал, прижимая сына к груди, а за спиной где-то за полуразрушенными стенами города шёл бой. Звонкий лязг стали о сталь, топот сотен сапог и цокот железных подков, свист летящих стрел и грохот бьющих о стены башен и домов десяти пудовых камней — выпускаемых из сотни требушетов вражеской армией. Всё это громыхало за спиной отчаянно бегущего с сыном на руках раненного мага. Однако всё это было уже не важно, всё это уже прошлое, а он знал, что прошлое изменить нельзя. И лишь действуя в настоящем можно изменить будущее.

Они миновали десятки домов и площадь собраний в центре древнего города звездочётов. Каменная кладка с восьмиконечной звездой из белого мрамора сотрясалась под ногами мужчины. Сандалии предательски заскользили по гладкому камню. И тогда он скинул обувь и побежал босиком. Оставалось немного, оставалось совсем чуть-чуть.

— Папа. — Мальчик смотрел на голубое небо, такое же голубое как цвет его ясных глаз.

— Всё хорошо сын. Мы всё успеем. У нас получится! — Маг не смотрел на ребёнка, он сосредоточил всё внимание на дороге. Он боялся, что после ещё одного падения он уже не сможет подняться.

— А мы увидим звездопад?

Маг остановился и нежно посмотрел на сына. Искра надежды мелькнула в глазах ребёнка и отразилась пламенем праведного гнева в глазах отца. Гнева на судьбу и на ушедшую мирную жизнь, гнева, на армию захватчиков пришедших с далёкого юга, и ярость на собственное бессилие в защите своего дома. Уголка земли, на котором теплилось пламя любви, и зиждилась уверенность в мерно текущей сущности бытия маленького человека.

Как будет расти сын? Что уготовано ему, познать, в чём разочароваться и что полюбить? Отцу не суждено теперь узнать! Но он знал одно! Он знал, что он даст своему сыну, какой последний отцовский вклад сделает в его воспитание, и что оставит ему в наследство после себя.

Пламя гнева угасло в глазах мага, но твёрдым камнем застыло решительное намерение. Он ещё раз взглянул в глаза ребёнка.

— Ты увидишь! Я обещаю, ты всё увидишь! И этот момент будет прекрасен, наполнен красотой и останется в твоей памяти воспоминанием, из которого ты будешь черпать силы.

— Хорошо отец. — Ребёнок отвёл взгляд. Маг сорвался с места. До дома оставался один шаг.

Двустворчатые деревянные ворота были распахнуты настежь, во дворе никого не было видно. Маг пробежал по выложенной кирпичом тропинке к порогу из трёх ступеней и остановился.

Дверь в дом, как и ворота, была распахнута настежь. При этом стальной засов валялся на полу в дверном проёме, а место где он крепился тремя скобами к двери, было проломлено и зияющая полукруглая брешь, по краям ощетинилась щепками.

Мужчина осторожно взошёл по ступеням к дверям и прислушался. Из строения не доносилось ни звука.

— Что там отец? — Мальчик повернул голову к дому. Его высокий голосок эхом откликнулся в пустом помещении.

— Тише, тише! Говори шепотом сын. — Забеспокоился маг, и даже инстинктивно покачал ребёнка на руках, так как делал, когда тому не было ещё и года.

— Почему? — Зашептал мальчик. — Я никого там не вижу. И если мама дома, нужно сказать ей что мы пришли.

— Если там никого нет, значит и говорить не зачем. — Убедительно аргументировал мужчина и сделал шаг в дверной проём.

Лишь мгновение он смотрел вглубь дома. Смотрел мимо прихожей, где под двумя узорно вырезанными скамейками, по стеночкам притаились несколько пар летних сандалий и осенних сапог, в широкий зал на крутую лестницу, шедшую на второй этаж и расходящуюся на две стороны от небольшого пролёта посередине. Маг с трудом сдержал стон скорби, подкативший к горлу из глубины его тела. Он резко прикрыл сыну глаза ладонью.

Конец ознакомительного фрагмента.