Убить журналиста

Марк Агатов

Маркус Крыми никогда не хватал звезд с небес. Он сочинял детективы, которые издавались небольшими тиражами. Но все изменилось после того, как к нему попали секретные материалы ЦРУ. Писатель включает взрывоопасные документы в будущую книгу. Об этом узнают агенты ЦРУ. Они уничтожают рукопись, похищают его жену и пытаются убить автора. Казалось бы, выхода нет, но тут на помощь писателю приходят шесть фотомоделей. Их оружие: страстная любовь, женское коварство, гипноз и… сто килограммов взрывчатки… Книга содержит нецензурную брань.

Горячая сковородка для телеоператора Би-Би-Си

Джон Смит, тощий, двухметровый телеоператор с мясистым жирным носом держал в руках горячую сковородку, на которой шипела глазунья, а сам глазами выискивал в толпе своего коллегу. Наконец, он увидел корреспондента Би-Би-Си в фирменном жилете с надписью «PRESSA» и стал махать ему рукой.

— Ты все снял? — подлетел к нему Олег Есаулов, плотно скроенный тридцатилетний мужчина, с незапоминающимся лицом. В отличие от англичанина-оператора, корреспондент Би-Би-Си был из местных и говорил с иностранцем на русском языке, изредка вставляя английский слова.

— Я ничего не снял. У меня была в руках горячая сковородка. Подержи.

— На хрена тебе сковородка? — заорал корреспондент. — Толпу надо было снимать, выбегающую из подъезда. Откуда у тебя эта сковородка!? Выкинь ее на хрен!

— Погоди, не кричи. Я все сейчас понял. Эту сковородку мне передал сумасшедший писатель. Он в бабу переоделся и убежал вверх по тропе.

— Джон, ты понял, что сказал? — спросил журналист. — Баба-писатель выскочила из подъезда со сковородкой в руках?

— Да, да, правильно. Он не просто баба, он гейша был с белым лицом и узкими глазами.

— Если гейша, то это меняет дело, — забрал у оператора сковородку журналист. — Надо было поймать его, гейшу эту, твою мать. Или меня позвать.

— Понимаешь, она горячая была, прямо с плиты. Я палец обжог даже. Но я не сразу понял, что это писатель-поджигатель.

— Чего? — удивленно посмотрел на оператора журналист.

— Он вначале поджог дом, а потом схватил сковородку и побежал на улицу вместе с толпой.

— Ты, что, хочешь, чтобы я это все передал в Лондон?

— Да, да, от него бензином воняло. Я сейчас сниму сковородку вместе с тобой.

— Ты хочешь, чтобы меня выгнали из БИ-БИ-СИ за профнепригодность?! Какая, на хрен, гейша, какая сковородка? Где видео? Где подтверждение из второго источника? Да они меня в порошок сотрут за такой репортаж.

— Есаул, погоди, — попытался остановить своего коллегу оператор. — Ты зачем в каждое предложение вставляешь этот овощ?

— Что я вставляю? — удивленно посмотрел на англичанина Олег.

— Я вчера специально смотрел словарь. Там написано, что хрен — это овощ. Сельскохозяйственная культура. А ты эту культуру в каждое предложение вставляешь.

— А хрен с бугра есть в твоем словаре?

— Нет, при чем тут бугор? — удивленно посмотрел на Олега оператор.

— При том, что ты и есть — этот хрен с бугра! — заорал журналист. — Полночи хату искали. Всех знакомых я на ноги поднял. Нашли, первыми приехали! Стой и снимай! А он сковородку с глазуньей взял подержать! И что мы сейчас в Лондон пошлем?

— Я хотел сейчас тебя снять на фоне дома со сковородкой в руках, чтобы ты рассказал о том, что тут случилось. И его тут искать уже не будем. Мы с тобой сейчас поедем по городу, и по дороге будем смотреть гейшу с мешком в руках из окна автомобиля.

— Погоди, искать писателя в городе я согласен. Вдруг, повезет. Но говорить в камеру со сковородкой в руках я не буду.

— Почему?

— Потому, что эта тощая мымра, из «Новостей», сейчас же потребует твою гейшу. И что я скажу ей в ответ, что от гейши одна сковородка осталась?! И как ее мужики трахают, такую страшную?

— Ее не трахают, она карьеру делает на Би-Би-Си.

— Да у вас там, в редакции, ни одной симпатичной бабы. Они, что там, все на карьере помешены?

— Да, конечно, сначала надо имя сделать, а уже потом себе мужа искать. Но мы с тобой отвлеклись. Я тебя сейчас снимаю со сковородкой на фоне дома, после чего мы едем по Москве гейшу искать. У меня карта есть. Этот писатель далеко уйти не мог.

За пожаром на улице Гайдара внимательно наблюдала и неприметная женщина в джинсах и черном шелковом платке.

«Похоже, Гарик оказался умней, чем я думала. Сейчас журналисты начнут обсасывать в своих репортажах горячую сковородку с яичницей и забудут о том, кого искали», — подумала Вера.

Опознала она и его жену Ирину в рыбацком плаще. Бородатый мужик двигался неправильно, как-то неуверенно, по-женски. Журналисты в два счета могли бы раскусить ее, но помешала баба с яичницей. Вера вначале прислушивалась к разговору журналистов, а потом подошла к погорельцам. Жильцы дома пытались выяснить, кто поджог балкон, выдвигали разные версии, требовали создать комиссию «по хламу на балконах», ругали начальника ЖЭКа и почему-то премьер-министра правительства России. Но никому из них в голову не пришло, что дом поджег сбежавший от журналистов Маркус Крыми.

«На дачу он в таком виде не поедет, — подумала Вера. — В пригородной электричке к японской гейше тут же подойдет милиция с вопросами. Значит, он решил остаться в Москве. И я, похоже, знаю, где он завершит свой утренний забег.

Но идти за ним она не стала. Веру заинтересовал болтающийся за спиной рыбака солдатский вещмешок.

«Туда можно не только рукопись спрятать, но и кучу вещей. А Гарик не рискнул бы брать с собой „Пятую колонну“, — подумала женщина. — Если б его опознали возле дома, от журналистов и доброжелателей с дебильной внешностью „известный российский писатель“ уйти бы не смог. Поэтому, самое ценное он передал своей бывшей жене».

Вера вышла на дорогу, и, остановив проезжавшие мимо «Жигули», отправилась на Курский вокзал. Минут через тридцать сыщик-любитель засекла у пригородной кассы бородатого рыбака.