SELENA
Глава 1 Необычная девушка
«Когда человек родится, он слаб и гибок, когда умирает, он крепок и черств. когда дерево растет, оно нежно и гибко, а когда оно сухо и жестко, оно умирает. черствость и сила спутники смерти, гибкость и слабость выражают свежесть бытия. Поэтому что отвердело, то не победит».
— Сталкер, 1979.
Я приехал в Винтер — Кросс на лето, чтобы продать особняк моей двоюродной тети, которую видел всего лишь дважды в своей жизни. Я был мрачен, неразговорчив и совершенно не хотел уезжать из Лондона и решать вопросы с наследством. Место было одинокое и пустынное, совершенная противоположность шумному и развратному городу, где я прожигал свою молодость: каменные дома, увитые плющом и садовой розой, как близнецы, простирались на мили вокруг, дороги из щебня и брусчатки, словно змеи, плутали по земле, загоняя в мрачные закоулки улиц, где стояли торговцы ядами, падшие женщины и воры, ждущие случайных путников. Небо было пасмурным, хмурым и крупные капли дождя стекали по старым крышам, покрытых черепицей и падали на узкую, проезжую дорогу, смешиваясь с грязью, сеном и глиной. Картина была угнетающей, и я выезжал в город только к старому адвокату своей тети, рано утром, пока город еще спал. Именно тогда я и встретил Селену. Это было несколько недель назад, когда я только приехал в Винтер — Кросс. Она шла по дороге, в старом, нищенском платье и несла корзину крупных слив на продажу. Проезжая мимо, я сперва даже не заметил ее, настолько она сливалась с тем пейзажем, который я описывал вначале. Остановив машину, я сказал:
— Мадам, идет дождь, я могу подвезти вас, куда нужно.
— Знаете, я в состоянии дойти сама. Спасибо.
Мне был неприятен такой холодный отказ, и я настойчиво сказал ей:
— Пожалуй вы правы, ведь не мне идти по улице без зонта.
Девушка плавно обернулась и произнесла:
— Знаете, вы умеете убеждать. Мне нужно на центральный городской рынок.
Я улыбнулся и приоткрыл дверь форда, помогая залезть в него. Не подавая своей руки, она как кошка, мягко запрыгнула на сидение, и кивнула мне в знак благодарности. Я тоже кивнул в ответ, поражаясь хладнокровию и аристократизму, который был в ней. Несмотря на старое платье, в котором была Селена, меня поразили ее стройность и природное изящество. Длинные, белые волосы, слегка влажные от дождя, мягко струились по ее плечам и талии, туго затянутой корсетом. Лицо ее было бледным, овальным и строгим: даже тень легкого румянца не оживляла его.
— Меня зовут Уильям, — произнес я, — Уильям Блэк.
— Очень приятно, Уильям, вы недавно в Винтер — Кроссе?
— Да, приехал по делам наследства своей тети, леди Баркелл.
— И надолго вы здесь?
— Думаю, что да, надолго. Вы так и не представились.
— Меня зовут Селена. Мой отец раньше владел тем особняком и землями, которые сейчас принадлежат вашей тете. Ему пришлось продать его из-за огромных счетов на содержание, которые только росли с каждым годом. А потом он спился, в одном из тех грязных баров, куда ходят только воры и пьяницы.
— Селена, я не знал…
— Перестаньте. Я даже удивлена, что мы познакомились с вами.
— Где же вы живете сейчас?
— Снимаю комнату на крыше гостиного дома. Там очень уютно и спокойно по вечерам. Поют птицы, слышен дождь, я даже могу выбраться через окно и наслаждаться закатным солнцем.
— И вам не одиноко?
— Нет, — печально улыбнулась она, — я уже привыкла к такой жизни.
Через несколько минут мы были в городе, девушка поблагодарила меня за поездку и направилась в сторону рынка, к шумной городской толпе. Я проводил ее взглядом и странное душевное чувство пронзило меня: это было нежное любопытство к молодой женщине, которое до этого не посещало меня. Да, я был обеспечен, хорош собою и конечно же имел интрижки в Лондоне. Но они забывались мною также быстро, как пустое и несущественное нечто, как серые тени у воды. Белые волосы Селены и её тонкий силуэт изредка мелькал в толпе, пока вовсе не исчез. Я тяжело выдохнул, словно упустил что-то важное, и поехал в адвокатскую контору, где меня ждали еще с утра. Открыв дубовую дверь, я зашел в помещение и стал ждать сэра Джона, поверенного моей тети. Конторка была такой же дряхлой, как и те, кто работали в ней. Напротив меня сидела старая дама — секретарь, в очках с роговой оправой, седыми волосами, собранными в пучок и морщинистым лицом, которое вызывало во мне только отвращение:
— Может быть чая или кофе, мистер Блэк? — произнесла она скрипучим голосом и поднялась с кресла.
— Нет, благодарю, — попытался улыбнуться я, — не стоит себя утруждать.
— Как скажете, — произнесла мумия, и села обратно за стол, перебирая бумаги и счета.
Время невыносимо тянулось. Наконец, спустя час, появился адвокат и сдержанным кивком головы пригласил меня в свой кабинет:
— Мистер Блэк, доброе утро! Я прошу прощения за опоздание, моя жена Кейт захворала и…
— Не стоит извиняться, — прервал я его, не желая слушать дальше, — вы подготовили документы на наследство?
— Да, конечно. Вам осталось только подписать их и особняк ваш.
Он протянул мне кипу бумаг дрожащей рукой и указал места, где нужно поставить подпись:
— Вот здесь, да, и здесь, — он наклонился ко мне слишком близко, и я почувствовал запах его дешевого оделокона, — все, мистер Блэк, готово! — он протянул мне руку и ухмыльнулся, — теперь вы законный владелец Баркелл-Холл.
Мне он был невыносим, но я заставил себя протянуть руку и поблагодарить его. Выходя из конторы, я обернулся и увидел, как сэр Джон и его старая секретарша смотрели на меня в окно и что-то обсуждали.
— Черт с ними! — прошипел я и решил вернуться в особняк, подальше от этого странного общества. Возвращаясь обратно, меня мучило странное, внутреннее чувство: его можно сравнить с приближающимся ураганом или ливнем, когда все внутри трепещет перед красотой стихии, но в тоже время, чувство опасности сдавливает твое существо и держит крепко за горло.
Я не знал причины этого чувства. Больше всего меня заботила продажа этого особняка и возможность поскорее вернуться в Лондон, к семье. Вернувшись, я решил постоять в тени кипарисов, рассматривая причудливый, каменный дом со всех сторон: он был трехэтажным, серым, с высокими готическими окнами, которые скрипели от затяжного ветра по ночам, создавая присутствие того незримого, что так пугает обычного человека. Каменная кладка дома была в витиеватых трещинах, которые доходили до второго этажа и выше. Чувствовалось, что этот дом тоже уйдет в небытие, как и его покойная хозяйка. Рядом был разбит небольшой цветник, за которым давно никто не ухаживал. Гортензии заросли высокой травой, кустовые розы и багульник больше не цвели и иссохли: только мелкие, зеленые листья оставались там, словно саркастическая усмешка природы над человеческой жизнью. Зайдя внутрь, я присел на кожаный диван в гостиной, и позвал прислугу тети, единственного человека, который остался здесь после ее смерти:
— Глория! — закричал я, и гул моего голоса отозвался эхом по всему дому. Тишина. Мне было невыносимо одиноко, и я хотел бы увидеть хоть одно живое существо, в этом мрачном царстве.
— Глория! — повторил я громче, но снова никто не отозвался. Медленно встав, и отодвинув тяжелую штору от окна, я увидел, что начинается дождь:
— Прекрасное завершение дня, — ухмыльнулся я и стал бродить по дому, ища хоть кого-то живого. Поднявшись вверх, на второй этаж, по крутой, деревянной лестнице, я увидел длинный коридор со множеством комнат. Практически все из них были закрыты после смерти тети, кроме двух: спальни прислуги, ванной и двух комнат для гостей. Постепенно открывая двери и заглядывая внутрь, я не видел ничего, кроме старой, выцветшей мебели, ковров на стене и винтажных элементов декора. Я был в недоумении:
— Куда могла подеваться эта проклятая прислуга? — сказал я в приступе гнева и разозлился еще больше. Спустившись вниз, я пошел на кухню. Готовить я совершенно не умел, поэтому решил сделать пару сэндвичей с кофе, чтобы хотя бы на время унять голод. Заваривая горячий напиток, я выглянул в окно: через стекающие капли дождя я увидел тонкий, черный силуэт, приближающийся к моему дому. Выбежав на крыльцо, я увидел Селену, которая медленно шла к моему дому, поднимая подол черного платья, которое было сырым и грязным от дождя. Подойдя ко мне вплотную, она произнесла:
Конец ознакомительного фрагмента.
