Следы следов

Мария Фомальгаут

Может ли кошмару сниться кошмар?Зачем сажать дом на цепь?Почему года идут на циферках?Зачем тангенсы танцуют танго?А если танго танцевать некому, может ли оно станцевать само себя?Зачем дождику зонтик, а зонтику дождик?Кто быстрее – мельница или самолет?Зачем восстал июль?Вы можете прочитать в книге… или нет, постойте, это не вы читаете, это книга читает вас. И никуда вы от неё не денетесь, она уже заметила вас и вышла за вами на охоту…

Часолуние

— Ну и где они? — хозяин выдвигает ящики стола, многозначительно смотрит на меня, потом на пустую стену, потом на пустой прикроватный столик, — и где?

Холодеет пол под ногами — по идее он должен проваливаться, но почему-то предпочитает похолодеть. Осторожно пытаюсь что-то сказать, кажется, голосом еще владею, и на том спасибо…

— Но… это не я…

— А кто же, если не вы? Кроме вас тут не было никого между прочим!

Затравлено оглядываю комнату, хватаюсь за соломинку:

— Окно… окно было открыто.

— И что, хотите сказать, кто-то в окно по отвесной стене забрался?

— Ну… мало ли…

Что-то не видел, чтобы у кого-то в городе крылышки выросли…

Хочу парировать — а вдруг, понимаю, что плохое я выбрал время и место, чтобы парировать.

— Я вызываю полицию, — гавкает хозяин, кажется, он говорить вообще не умеет, только гавкать.

— Но у меня…

Меня уже никто не слушает, мой голос беспомощно теряется в углах темных комнат…

–…выворачивайте карманы, — мычит констебль, кажется, говорить не умеет, только мычать.

— Но у меня… их нет.

— Выворачивайте! — снова грозное мычание, — вот и посмотрим, есть они у вас или нет…

Терпеливо поясняю:

— Так у меня… карманов нет.

Констебль багровеет, закашливается, похоже, он в ярости, что я оставил его в дураках.

— Куда вы дели часы?

— Я их не трогал… честное слово…

Понимаю, как здесь нелепо звучит это — честное слово, как нелепо звучит вообще все…

— Руки! — командует констебль.

Хочу покорно протянуть руки для наручников, меня обрывает хлопанье крыльев на окне, еще, еще, оборачиваюсь, что я вижу вообще, часы, часы, часы, вот и карманные хозяйские, вот и будильник, вот и большие настенные, вот с треском и грохотом в узкое окно просачиваются напольные…

— Что за черт… — шепотом прогавкивает хозяин, он даже шептать не может нормально.

— Пожалуйста, ваши часы, — чувствую, что становлюсь хозяином положения, — проверьте, все на месте?

— Это… это немыслимо… — хозяин оборачивается ко мне, — где они были… где?

— Боюсь, что не смогу… — обрываю фразу на полуслове, присматриваюсь, — а взгляните, что это у будильника в клюве? Ну-ка… интересно… — протягиваю руку к будильнику, который тут же пребольно кусает меня за палец, но при этом выпускает свою ношу, которую я тут же подхватываю, — Как по-вашему, на что это похоже?

— Ну-у, вы будете смеяться, если я скажу, что это смахивает на кусок луны, — мычит констебль.

— Тогда что же это?

— Ну, вы же не скажете, что это на самом деле кусок луны?

— Похоже, что так оно и есть…

— Но… какого черта в самом-то деле?

— Что же… мы слишком мало знаем о времени, как оно получается, откуда… должно быть, часы как-то получают время из лунного света, который клюют в полнолуние…

— Ничего себе… в жизни бы не подумал, а ведь никогда за ними не замечал подобного… Ну, я здесь и живу без году неделю, все по столицам… — хозяин поворачивается ко мне, — произошло извинение, приношу свои недоразумения…

Смущенно принимаю недоразумения, даже не говорю, что предпочел бы извинения.

–…летят… — мечтательно произносит хозяин, кажется, даже не гавкает.

Смотрю на циферблаты, летящие из окон в сторону полной луны из каждого окна в городке.

Киваю.

— Летят…

–…я знаете, что посмотрел… дневники своего отца… так смотрите, друг мой, запись от сентябрядцатого октября, сегодня полнолуние, распахиваю все окна в доме, чтобы выпустить часы, заодно запускаю ветер в компании облетевшей листвы, они, обнявшись, гуляют по комнатам, листают страницы книг, прячутся за занавесками, нервно теребят скатерть… В полночь часы выпархивают в окна, напольные как всегда застревают, не могут запомнить, что надо лететь в центральное окно, а не в узкие боковые…

Снова киваю:

— Прекрасный слог.

Откланиваюсь, выхожу из кабинета в северном крыле, спускаюсь по лестнице в холл, ускользаю через черный ход между кладовкой и кухней в заброшенный сад, где я еще до сумерек повесил на ветку старого бамбуклена клетку с луной, как настоящая получилась, зря, что ли, полдня пек… Подбираюсь к бамбуклену, вот они уже все в клетке, захлопываю дверцу, часы перепугано вспархивают, врешь, не уйдешь. Подхватываю клетку, крадучись бегу к неприметной калитке, увитой плющом, дальше под сень листвы, где меня уже ждет экипаж. Набираю номер на дисковом телефоне, да, да, сэр, ваш заказ, сэр, в течение часа, да, отменные часы, такого времени вы еще не пробовали…