Дом у виноградника

Мария Суворовская Суворовская, 2019

Настоящая любовь, как и вино, должна родиться вовремя, в хороший год. К любви нужно быть готовым, созреть как виноградный сорт, чтобы чувства, как превосходное вино, восхищали и жили долгим и приятным послевкусием. Зачастую путь к долгожданному счастью лежит через испытания, боль. Но эти тернии укрепляют характер, что важно для формирования многогранной и гармоничной личности, способной оценить вторую половину, повстречавшуюся на жизненном пути. Это книга о том, что никогда не поздно начать всё заново. Для этого надо сделать глубокий вдох или глоток вина и открыться своему сердцу.

Матраса

Всё не ладилось. С утра ничего не ладилось. Сначала он забыл паспорт в другом пиджаке, затем долго ждал такси. Потом это такси собрало все возможные пробки. У него и так болела голова уже неделю. Вчера он отпустил водителя, чтобы совсем переключиться от рабочих моментов. Но, видимо, зря. Петрович довёз бы быстрее. Нервы. Нет сил. Совсем нет сил. Он выбит из привычной жизненной системы. Кто бы мог подумать, что он может так потеряться… В свои пятьдесят он умел держать себя в руках. А сейчас, как брошенный щенок, он мечется на дороге жизни и никак не может определиться, как жить дальше, как выстроить то, что сломалось, заново. И с каждым днём кажется, что ничего уже и не склеишь.

— Я поживу года два в нашем доме в Сан-Ремо. Пока я не готова думать, как быть дальше. Пока я хочу свободы, — Лика уверенно складывала вещи в чемодан.

— Дети? — спросил он в ответ.

— Дети поедут со мной. Они знают язык. Разберёмся со школой на месте.

— Это несерьёзно, — попытался он возразить.

— Несерьёзно? Несерьёзно так жить.

— Как так?

— Не видя друг друга. Тебя вечно нет рядом. До меня долетают весточки о твоих похождениях. Звонки, фото, смс. Десять лет как долетают. И я больше не хочу это терпеть… — Лика закипала.

— Ты преувеличиваешь, — он хотел обнять её, но Лика оттолкнула его.

Она была так же красива, как и пятнадцать лет назад, когда они познакомились. Стройные длинные ноги, тонкая талия. Со спины можно было подумать, что Лика — подросток. Она умела держать себя в форме, и даже две беременности не испортили природных данных. Где надломилась та тонкая соломинка, связывающая их жизни?

— Лика, ты торопишься. Я любил, люблю и буду любить только тебя. Была пара историй за всё время. По глупости. Прости, — Юсиф пытался успокоить жену.

— Не хочу ничего слышать. Сколько раз я уже возвращалась? Сколько? — Лика вопросительно и пристально посмотрела ему в глаза.

— Много. Согласен. Но это потому, что мы не можем друг без друга.

— Можем. Я во всяком случае без тебя могу. Дом в Италии — имущество, совместно нажитое. И запретить мне там жить ты не можешь. А у меня вполне получится руководить дизайнерским бюро оттуда. Работа поставлена, — Лика говорила так, словно она многократно всё обдумывала, проигрывала, переосмысляла.

— У нас дети. Им будет трудно.

— Юсиф, пожалуйста, не спекулируй детьми. Не надо. Это пошло. Ты видишь их раз в неделю. И тебе всегда этого хватало…

— Я люблю тебя, — Юсиф попытался. Бог видит, он попытался что-то изменить. Но было бесполезно.

Лика была права. И она всё делала правильно. Красивые слова, признания, озвученные им — лишь способ не менять ничего, не ломать традиционный уклад. Юсиф очень боялся перемен, пересудов, объяснений друзьям, перешёптываний за спиной. А Лика поступает так, как надо и логично поступить. Брак давно уже не тот, что был даже пять назад. Они с Ликой больше соседи, нежели любовники. У каждого из них своя жизнь, интересы, беды и радости. И самое главное, они редко обсуждают их друг с другом.

Больно было всё заканчивать. Полтора десятка лет вместе — не один день. Милана и Анар — их дорогие дети, которые точно не виноваты в том, что родители перегорели, остыли и больше не нужны друг другу. Он помнит их рождение, первые шаги и слова. Помнит радость, первые болезни детей и их с Ликой сплочённость. Он всё помнит. Но почему-то не может связать это со своим будущим. Он осознал это после слов Лики, что они смогут друг без друга. Да, надо пережить. Надо просто пережить.

Первые дни в пустой квартире дались с трудом. Сначала он ничего не менял. Работал, ужинал с друзьями. Но ночь… Противная ночь! Приход домой, где тебя никто не ждёт. Это оказалось мучительно. Лика забрала даже джека-рассела по кличке Боня. И дом вообще затих. Мёртвым обиженным молчанием. Эти стены не могли простить такого. Ни детского смеха, ни семейных ужинов, ни лая собаки, ни дружеских возгласов. Ни-че-го… Только тишина.

В одну из таких ночей… Точно, это была шестая ночь, после того как Лика с детьми покинула дом. Он пришёл в половине второго. Попытался заснуть, но никак не получалось. Он включил телевизор, не нашёл ничего толкового, выключил. Открыл в телефоне джазовую подборку. Достал из бара бутылку Матраса. Налил себе бокал, оставил включённым из света только торшер. И стал вспоминать. Вспоминать, как всё было раньше.

Анару было три, они ждали Милану. Лежали на диване, завернувшись в плед.

— Ты — моё счастье, — говорил он Лике.

— Как мы назовём дочь? — спросила она, поглаживая живот.

— Даже не знаю. Давай как-нибудь символично.

— Нет, ты не можешь просто назвать ребёнка… — смеясь, сказала Лика.

— Где мы познакомились?

— Ты не помнишь? — Лика удивлённо подняла брови.

— Помню. Просто хотел, чтобы ты ещё раз рассказала эту историю.

— О, да. Слушай. Я заходила в Музей Москвы. На мне было приталенное чёрное платье и красные лодочки. Ты проезжал мимо и не смог проигнорировать столь красивые туфли на столь длинных ногах… — Лика заразительно засмеялась.

— Да, имён в этой истории не проглядывается. Москвой же не назовём. О! Зато я помню наше первое романтическое путешествие. По Италии. Рим, Милан, Венеция. Как мы катались с поющим гондольером. И, кажется, я придумал имя дочери…

— И? — Лика была заинтригована.

— Милана. Как тебе? Милана Курбанова. Звучит же?

— Да, мне нравится, — Лика нежно поцеловала его в щёку.

Приятные воспоминания грели душу, вино согревало изнутри. Когда он первый раз изменил Лике? И зачем? Это была весна. Командировка в Стамбул. Яркая, эффектная переводчица Тина. Манящий Босфор, романтика. Они катались по городу, болтали, пили вино, гуляли. И завершили день в одном гостиничном номере. Жаркая ночь, новизна, гормоны, страсть. Когда он вернулся, Лика вела себя странно, словно что-то чувствовала. Она придиралась к мелочам, обижалась. А он не обращал внимания. Надо было тогда всё залечить, исправить, уделить Лике и детям больше внимания. Но Юсиф был весь в работе, в процессе достижения целей, в ореоле популярности и влияния. Некогда ему было думать о семье. Она казалась ему стабильной, непоколебимой и поэтому не требующей пристального внимания. А Лике и детям этого внимания как раз не хватало. Не хватало заботы, совместных выходных, поездок. Идиот. Какой же он был идиот!

Конец ознакомительного фрагмента.