Зимний сад

Мария Стародубцева, 2017

Жизнь прекрасна, но коротка и непредсказуема. Человек молодой и полный сил не обязательно таким и останется. Но как же больно понимать, что тем, кому не повезло, стал именно Ты. Эрик был талантлив, трудолюбив, амбициозен и имел большие планы на будущее, даже не подозревая, что у судьбы совсем другие планы на его счет. В одночасье его мечты разлетелись в прах, а завтра перестало существовать. Страшный диагноз перечеркнул идеальное будущее и поставил точку в конце каждого предложения, начинавшегося со слов «я хочу…», «я могу…», «я сделаю…» Но даже самой темной ночью светят звезды. Даже у умирающего может быть надежда на последние мгновения счастья. Возможно, появление симпатичной соседки Энни изменит то, что изменить нельзя? Или судьбу не переспорить, а время не обмануть?

Глава 3

Трикс меня щекочет. Вечно на самом интересном месте сна — даже немного обидно! Стою я, значит, на обрыве, внизу грохочет тёмный океан, вокруг с натужными тонкими криками носятся белые чайки и тонут в тёмных тучах; сзади подкрадывается толпа довольно красивых, совершенно незнакомых мне людей. А, нет, не людей… Сзади напирает толпа зомби. Я отступаю к обрыву, готовясь прыгнуть… И тут над ухом раздаётся частое-частое нашёптывание, словно кто-то очень быстро говорит. И щекотно. Я даже во сне улыбаюсь и начинаю ворочаться. Ну всё, зомби провалились обратно в мозг, а я вернулся в свою комнату с задёрнутыми шторами.

Трикс сидит на подушке и обнюхивает меня. Ясно, есть захотела. Гладить она себя не позволяет, на руки не идёт, у неё сложный характер. И на обычное имя, вроде там Снуппи или Джерри, не стала отзываться сразу, как только её притащили ко мне в качестве подарка под дверь. Не верите? Мне подкинули животное в коробке из-под обуви месяца три назад. Тощую, облезлую, со склеенными скотчем тоненькими, но очень кусачими челюстями. Увидел — чуть не прибил на месте. Конечно, у неё такие глаза — смотрит прямо в душу. Трикс — моя маленькая (полметра с хвостом) крыса-альбинос с горящими красными глазами и пухлым розовым носом, который вечно трясётся и шевелится.

Сгоняю её с кровати. Встаю, раздвигаю шторы. Опять снег, на улице ничего нового. Плетусь в ванную, мельком смотрю на часы — 6:30 утра. Привычка вставать рано осталась, хотя тащиться ни свет ни заря абсолютно некуда. Пока я в ванной, Трикс крутится под дверью в ожидании завтрака. Если её очень раззадорить, она зашипит, защёлкает и засвистит, чуть ли не запищит. Обожаю её дёргать, обожаю её писк — как сейчас. Голодный грызун в первый свой день у меня погрыз все книги. Это даже восхищает: книг-то куча! Штук двести, наверное. Это я на барахолке покупал или одалживал у приятелей.

Моя кухня — оплот холостяцкой жизни. Хорошо, что со мной Трикс, иначе мышей было бы полно. А так они её боятся: она как крысиный зомби со своими глазищами цвета свежей крови (сдавленно фыркаю себе под нос, это я так смеюсь). Трикс, как кошка, путается под ногами и удивлённо на меня смотрит. Да, скажет, хозяин опять сам с собой треплется.

Стол завален раскрытыми упаковками от «Рамена». Всё не соберусь их выкинуть, да и Трикс любит рыться в хрустящих контейнерах и рвать их на части. Так, холодильник работает, значит, оплату я не просрочил. Забыл, понимаете ли, платил или нет? Роюсь в «Рамене» (я его покупаю по семь-восемь штук) — ну должна же быть ещё заначка. Бинго! Под завалами обнаружена нетронутая (почти, если не считать крысиных зубов) пачка, из которой я извлекаю брикет спрессованной жёлтой лапши вместе с пакетиком приправы. Так, к лапше ничего нет. Фильтр с забившейся кассетой за ночь начистил пол-литра воды. Можно поставить чайник. Он электрический, чёрный, пластмассовый. Трикс его погрызть не смогла, так что он как новенький. В раковине лежит вчерашняя чашка с застывшим в неестественной позе коричневым чайным пакетиком. Ещё сгодится. В холодильнике… нет, лучше не смотреть, что у меня в холодильнике. Но Трикс его открывать не умеет, а значит, там должен быть кусок колбасы с последней пробежки по супермаркету в квартале отсюда. Так, колбаса на месте, треть от упаковки хлеба в нарезке тоже. Треть — пять или шесть кусков, нарезанных машиной. Чай вскипел, можно скинуть пустые «Рамены» в урну, освободив тем самым место на столе. Трикс легко запрыгивает на соседнюю табуретку, некогда белую, а теперь в потёках от чая и стоявшего на ней фикуса. Интересно, зачем мне фикус? Он остался от предыдущих времён, стоит в гостиной. Крыса лезет за моим бутербродом чуть ли не мне в пасть. Отпихиваю её, бросаю на пол кусок колбасы. Трикс ест всё. Меня самого, впрочем, тоже, наверное, не прочь попробовать на зуб. В полутьме утреннего завтрака мы сидим без лампочки, потому что она перегорела, а я вторую неделю забываю вырваться на улицу и купить новую. Глаза Трикс горят как угли. Как у зомби из моего сна.

Колбасу хотелось бы ещё растянуть, но, прежде чем я об этом успеваю подумать, она уже кончается. Ладно, прощай, последний кусок, пропади своей половиной в моём желудке и половиной в бездонном брюхе Трикс. Запихиваю чашку обратно в раковину, включаю воду. Холодная. Купил кран — смеситель, но, по-моему, меня надули. Будь он смесителем, из него бы текла хоть иногда горячая жидкость, а? Вода отдаёт дешёвым очистителем — ладно, сойдёт.

Роюсь в шкафу, где у меня самое необходимое — просто свалено в тугой узел и выглядит как плод развлечения всех чертей города. Три белых рубашки — это для парада, повседневная чёрная, две пары тёмных брюк, джинсы, свитер с лейблом «Я люблю Нью-Йорк». В глаза не видел этот город, только надпись на свитере. Хотя до границы 60 миль.

Иду в гостиную, включаю валяющийся на диване ноут. Трикс лезет под локоть. Животное — наелась и сразу спать. Отдыхает рядом с ноутбуком, он нагревается, и ей тепло. Он старинный, громадный, тёмно-серый, с чёрной полосой в месте соединения клавиатуры и монитора. Греется и страшно гудит, когда включается. Как взлетающий самолёт. А Трикси нравится. Пусть уберёт свой лысый длинный хвост, которым она полощет мне по рукам. Давай, Трикс, отвянь, не мешай папочке работать.

Работаю я много, прямо валюсь от усталости. Шучу, с немалым оттенком сарказма. Залезаю в свою почту на Yahoo. Реклама сноубордов в Ванкувере, лыжи и коньки, женское нижнее бельё (интересно, мне-то оно зачем?), электробритвы, рассылка газеты, новости: война в Сирии, проблемы затянувшейся «арабской весны», обсуждение России. Ничего интересного…

У нас тут мало особо важных событий. Наш город — административный центр округа Манитоба. Считается, что мы здесь на югах: 60 миль до границы с США. Я лично бы так не сказал. В этом году, например, зима хорошая, больше — 30 не было. А год назад, как раз на мой день рождения, 15 февраля, стукнуло — 42. В Нью-Йорке было — 35, от обморожения скончалось 19 человек. А у нас никто и ухом не повёл. Я особенно. Иногда месяцами не выхожу из квартиры. Зачем?

А вообще я люблю свой город. Он считается огромным, в нём 103 831 человек. То странное чувство, когда 103 831 человек — это ты. Моя квартира, вернее, мой дом (он на земле, квартирой его называю по привычке) — на самом краю города. Соседей нет. Есть, правда, коттедж неподалёку, но там никто не живёт, насколько мне известно. Пригорода с той стороны не имеется. Представляете, улица тянется и уходит в прерию, в Красную реку, сливаясь с пустым белым пространством, на которое сыплется бесконечный снег.

Унылое зрелище, если честно! Зима девять месяцев в году и дожди три оставшихся. И чуть отдающий грязью и бензином вкус рыхлого снега, стекающего с моего карниза. Иногда сюда прилетают обтрёпанные городские голуби — наглые создания, готовые выхватить кусок хлеба у тебя из руки вместе с парой пальцев в придачу. Вас никогда не кусали эти птицы? Неприятно! Ещё они могут препротивно щипаться, глядя на тебя карим глазом в красном ободке. Трикс их тоже не любит.

Мой начальник — программист из Оттавы — переслал мне часть проги на почту. Сказал доделать к четырнадцати часам. Потом проснётся восточное побережье США, и сеть зависнет намертво. Я скачал файл себе. Программа — разработчик веб-сайтов. Моя задача — подкорректировать фон, настроить разрешение экрана, сделать пару анимаций и меню для шаблона сайта. Шаблоны у меня сплошь отдают готикой — обожаю ужастики!

На должность программиста-корректировщика и сетевого менеджера я устроился год назад после универа. В принципе, работа непыльная, платят достаточно. На улицу выходить не нужно: сидишь себе в тишине, щёлкаешь мышью, строчишь свою часть программы (каждый корректировщик пишет одну страницу, один шаблон, потом отсылает в головной центр; над одной программой, например над графическим редактором, может корпеть человек сто по всему миру), отправляешь её и получаешь онлайн денежный перевод.

День пролетел, как всегда, незаметно. Программу я отослал своему сменщику в половине одиннадцатого ночи. Отполз от компьютера, щурясь и протирая глаза. Когда резко отходишь от монитора, перед глазами некоторое время висит сплошное тёмное пятно — отпечаток экрана, и нужно долго тереть веки чайными пакетиками, чтобы прийти в норму. Трикс копошится где-то в углу, наверное, опять ест мои газеты. Иду на кухню, делаю себе кофе. Очень крепкий — три ложки и без сахара. Ночью не сплю, заваливаюсь под утро, часа в четыре. И просыпаюсь в семь, иногда пораньше.

Я тот человек, который будет три часа искать в интернете фильм, под который захочется заснуть. Трафика осталось 5 гигабайт, должно хватить. Натыкаюсь на очередной ужастик, разваливаюсь на диване. Трикс, привлечённая мерцанием экрана, сидит рядом и делает вид, что тоже смотрит. Интересно, она что-нибудь понимает? Я, например, нет. Ставлю фильм на паузу и отрубаюсь, еле успев допить кофе. Опять не помог! И так, в принципе, проходят все мои дни…