Территория невероятностей. Nigredo

Мария Старко

Все мы знаем, что старинные города Восточной Европы дышат магией. Все мы знаем – но не находим доказательств. Хлое Моргенталь не нужно искать доказательств существования магии. Волшебство вплетено в узор улиц Кракова, города, в котором так хочется потеряться и остаться навсегда. Стремительный сюжет книги похож на снежный вихрь: порыв ветра может сбить вас с ног и заставить влюбиться в эту историю раз и навсегда.

Глава II

Адреналин — наверное, один из немногих гормонов, которые можно так явственно ощутить внутри своего тела. Такого уже не было довольно давно, и я забыла, каково это — чувствовать каждую мышцу напряженной, как под электричеством. Отрава разливалась в воздухе, оба ребенка — и девочка, и мальчик — уже лежали на полу без сознания. Майло, тяжело дыша, смотрел на меня исподлобья.

— Не тормози, — одними губами шептала я, — Сделай хоть что-нибудь.

Но, увы, мы оба словно примерзли к полу. Парадокс лиловым глазом сиял возле кухонного стола, отбрасывая веселый неуместный блеск на подсвечник на подоконнике. Еще секунда ступора, и, как ядовитая тропическая лиана, из парадокса полезла петля.

Петля — это финал. Она задушит нас обоих, поглотит все силы. Я судорожно вздохнула и сосредоточилась на одном-единственном движении — чуть разогнула руку, чтобы коснуться кармана джинс. Нащупала зажигалку Ингрид, которую все забывала ей отдать. По лицу градом катился пот — всего лишь щелкнуть колесиком, вызвать неестественно оранжевое пламя, резко бросить вперед, целясь в уже хищно ощерившуюся в сторону Майло петлю…

Казалось, меня с ног до головы облило огнем. Я упала и ударилась о дверной косяк, где-то за миллион километров выругался Майло — и тут же все закончилось.

Лиловый глаз потух, я смогла выпрямиться и кое-как отдышаться. В воздухе почему-то повис острый запах керосина.

Я позвонила шефу, через двадцать минут к детям приехала мать — госпожа Стох — и напоила нас отвратительного вида и запаха чаем.

— Спасибо вам большое, — шептала Стох и массировала виски. — Какая же Ирена умница…

Мы вошли по срочному звонку: испуганный детский голос шептал о «фиолетовом огоньке» на кухне. Часто дети просто балуются. Но в этот раз девочка не соврала.

— Как же так вышло, дамочка? — привычно развязным тоном, словно полицейский на допросе, спросил мамашу Майло. Та теребила дешевый клетчатый платок:

— Это все мой бывший муж. Он практиковал кое-какие техники…

— Оккультные маги, — поморщилась я. Конечно, последние годы стало очень модно изучать разную ерунду, связанную с магией, которая даровала практикующему некие особые знания и чуть ли не просветление. Все это, разумеется, полный бред. Магия — это такая же наука, как физика или химия. Она не сделает тебя ближе ни к ангелам, ни к чертям.

— Он очень ревнив, решил, что я ему изменила, и бросил нас, — давясь слезами, сказала женщина, — И пообещал, что отомстит. И даже не подумал о собственных детях, повесив тут эту гадость.

— Парадокс — не гадость, это всего лишь неконтролируемый сгусток энергии, — покачала головой я и покосилась на Майло. Тот сыто икнул и вытер рот кулаком. Нет, я никогда не смогу перебороть чувство стыда за него.

— Почему он активизировался только сейчас? — госпожа Стох промокнула слезы, поджала губы и сразу стала напоминать мне мою бабушку.

Я уставилась в давно не мытое окошко:

— Парадоксы, как и любые другие остаточные следы магических действий, абсолютно неконтролируемы. Невозможно отследить, как и почему они возникают; неизвестно, когда они проявятся. Хорошо, что ваша дочь заметила странный огонек на кухне. Я вижу, что в вашей квартире довольно сложный энергетический фон, жилье надо взять под контроль. Я сообщу начальству. Да и с мужем вашим связаться было бы нелишне — лучше в точности разузнать о его занятиях.

Стох часто закивала. Я достала блокнот и пометила: «Квартира 15: дети, сложный фон, написать Пройссу».

Жалко детей. Мало им конфликта между родителями, так еще и всякие магические ужасы…

Мы вышли на улицу и с размаху одновременно плюхнулись на скамейку.

— И как ты додумалась до этого прикола с зажигалкой, — покачал головой Майло.

— Первородные стихии иногда недурно срабатывают. Изначальная магия, знаешь ли, — вздохнула я. До боли знакомый двор был залит мерным вечерним светом. — Вообще, этот способ мне показал один знакомый.

— Тот, о ком нельзя вспоминать, значит, — ухмыльнулся Майло.

— Один из, — парировала я. — Все же, видать, у Ингрид слишком длинный язык.

Что говорить, это действительно был секрет Веслава Вежбы — моего друга из колледжа.

А запомнился этот способ мне только благодаря очень серьезной переделке, в которую попала наша такая еще дружная компания во времена практики в колледже. Видите ли, Ингрид очень захотелось поискать приключений, и она отправилась раскрывать обосновавшуюся неподалеку от Велички секту. А мы с Веславом, Полом Крайчеком и еще парой товарищей отправились ее выручать. В той заброшенной больнице, где секта скрывалась, все было по классическому сценарию: ловушки, мешки на голову. Я так перепугалась, что от шока впоследствии потеряла голос на пару недель. Если бы не Веслав с его знанием факультативного курса по мехамагии, мы бы не спаслись. В колледже нас чуть не выпотрошили за всю эту историю, хорошо хоть, что секту раскрыли и всех маньяков из нее распределили по тюрьмам.

— Вспоминаешь сектантскую историю про Ингрид? — спросил Майло. — Не хочешь по рогалику?

Конечно, я хотела. Я хотела чего угодно — лишь бы отдохнуть, отвлечься, не задумываться обо всей этой череде странных встреч, о парадоксах, ливне воспоминаний и ассоциаций и о том, что говорило мое предчувствие: будущее стремительно меняется.

Мы отправились на трамвае в центр. Я устало всматривалась в вечерний город, который поверх остроконечных крыш стремительно заливало фиолетово-красным закатом — черт возьми, солнце стало совсем рано садиться — и привычно играла сама с собой в любимую игру: чем бы я могла заняться в жизни, кроме этой скучной и банальной контролерской работы. Я тасовала эти вероятности, профессии и случаи, как колоду карт. Только грусть была в том, что колода эта знакома и тосклива так же, как и работа контролера.

Майло непонимающе косился в мою сторону, казалось, все порывался о чем-то спросить. Но мне больше нравится, когда он молчит…

На площади, как всегда, сновали разноцветные туристы. Костел святого Войцеха, симпатичный и миниатюрный, всегда напоминал мне домик неких очень странных эльфов или подобных существ, которые с чего-то решили поселиться на рыночной площади в весьма чудном здании. Сейчас, поскольку вокруг костела с верещанием носились осчастливленные каникулами дети, сходство это усиливалось. Вокруг многих из них реяли зачарованные огоньки — они как раз вошли в моду этим летом и продавались в каждом ларьке.

У моей любимой лавки с рогаликами не наблюдалось очереди, и я уже хотела направиться к ней, чтобы купить рогалик-другой, как Майло резко дернул меня за рукав.

— Смотри, это же Красинский. Тот антиквар. Что он делает прямо в центре? Куда смотрит полиция?

Я обернулась. И впрямь — Красинский, надвинув на седеющую голову нелепую шляпу, ковылял на своих коротеньких ножках прямо вдоль торговых рядов.

Существует три запрещенные профессии: антиквар, алхимик и оружейник. И антиквар среди них, пожалуй, самая опасная. Антиквары торгуют старыми вещами. Вещами, которые накопили в себе слишком много энергии, вещами, из которых чересчур просто сделать мощные, неконтролируемые, безумные артефакты. Красинский же был одним из самых известных антикваров города, личностью практически легендарной. Он жил здесь на легальных основаниях — разумеется, после того, как его обязали прекратить свою деятельность и передать артефакты в Схрон или музей.

Но на Красинском, медленно идущем мимо нас, слишком уж явственным был след мощного заклятья. Очень подозрительного заклятья…

Стоит поговорить с пожилым антикваром.

— Как интересно, — пробормотала я и бросилась к Красинскому, с трудом огибая детей и фотографирующихся туристов. Неповоротливый Майло едва поспевал за мной.

— Извините, можно вам пару вопросов задать? — я запыхалась, и фраза прозвучала довольно агрессивно. Ну и черт с ним. Обожаю свою работу…

Красинский обернулся, подслеповато уставился на нас. Я показала удостоверение контролера. Антиквар бегло взглянул на запаянный в пластик кусок картона, усмехнулся…

И попросту от нас драпанул.

Бежал старик совсем не по-стариковски — зигзагами, как ошпаренный заяц. Я безумно устала за день после этой истории с парадоксом и петлей, но тело не подвело — я умудрилась не сбить дыхание и почти догнала старикашку на углу у поворота на Посельску. Но ему явно помогал какой-то артефакт: Красинский двигался неестественно быстро, выгибая ноги и руки, как деревянная игрушка. Люди смотрели на него, раскрыв рты и полностью игнорируя наши с Майло призывы «держать вора».

И тут Красинский исчез в одном из дворов.

Я позвонила Пройссу, доложилась, тот сказал, что активирует метку. Метка — специальное заклятье, которое накладывают на магов-преступников. Она помогает следить за их деятельностью. У Красинского не было рецидивов, так что про его метку все и думать забыли. Но она никуда не делась.

Мы пытались отдышаться у входа в кафе, опираясь на белый деревянный столик, как Пройсс перезвонил.

— Метка показывает, что Красинский уже каким-то образом оказался у замка. Быстро туда, кидаю вам допуск на складку пространства.

Что ж, тут не так далеко, но складка сэкономит нам время. Телефон уведомил меня, что на карточке прибавилось энергии, я схватила Майло за рукав и использовала заклятье. Никакого особого эффекта от него нет: мгновение — и ты находишься в другом месте. Складка очень похожа на телепортацию, только в сотни раз менее энергозатратна и работает лишь на маленьких расстояниях.

Вместо уличного кафе перед моими глазами оказалась дорога между замком и Вислой. И, чуть впереди, стоял растерянный старик-антиквар.

Он тут же нас увидел и вновь рванул, как угорелый, сотрясаясь всем телом. Так себе зрелище, если честно… Мы понеслись за ним. Я собрала все силы в кулак и просто прыгнула на Красинского сзади, крепко хватая его за тонкое ветхое пальто.

— Зачем оказываете сопротивление при задержании? — прошипела я. Красинский попытался использовать развешенные на поясе артефакты, но Майло успел схватить антиквара за обе руки.

— Надеялся дальше убежать, — хмыкнул Красинский в жидковатые седые усы. — Но вы, ребята, прыткие.

Я кивнула Майло, и тот стал звонить Пройссу. В одной его лапище поместились обе тощие ладони старика.

— Опять занялись антиквариатом, не так ли? — я повесила на Красинского парализующее заклятье.

Мы отступили на шаг назад. Красинский помолчал, прищурившись, рассматривая фиолетовую в сумерках реку Вислу. Поднялся холодный, резкий ветер.

Я поежилась:

— Точнее… На вас след Тени, я его чувствую.

— Всего раз прогулялся в Тень, — прищурился старик. — Нельзя, что ли, вспомнить молодость? Там сейчас интересные дела творятся. Ходят любопытнейшие слухи…

Я нахмурилась. Дела мне нет до теневых сплетен.

— Никому нельзя ходить в Тень, — глупо сказала я. — Вы временно задержаны. Наше начальство скоро будет.

Это правда. Никому нельзя ходить в Тень.

Тень — это отдача. Тень — темная сторона того, что мы делаем. Каждый раз, когда мы используем заклятья, зачаровываем артефакты и управляем вероятностями, мы тратим энергию, которая циркулирует в мире, как вода: из облаков в океаны, а затем, испаряясь, снова в облака.

Так вот, если мы управляем облаками, то темные, черные воды — это Тень. В каждом городе, в каждой стране, в каждом уголке, где есть маги и практикуется волшебство, можно открыть дверь на ту сторону.

Кто-то играет с Тенью. Кто-то заходит в нее, как в ночной клуб или бордель. Кто-то в ней живет. Официально вход в Тень запрещен и уголовно наказуем.

Мы ничего не знаем о Тени, но, тем не менее, она о нас знает все.

Когда прибыл Пройсс, я лишь отвела глаза — что за дела, даже нельзя спокойно съесть рогалик после тяжелого трудового дня! Куда смотрит патруль…

А Красинский… Старый антиквар лишь ухмыльнулся мне, забираясь в полицейскую машину.

— Рогалик необходим, — проговорил Майло, и мы потащились обратно на площадь.

— Когда они уже нормально отладят контроль? Мало ли, какие еще беглые преступники скрываются в городе средь бела дня.

— Да никогда, — фыркнул напарник. — Будто ты не знаешь, насколько гнилая комитетская система. Она хорошо работала, когда магия не была такой популярной. А все перемены, что в ней происходят, все еще больше запутывают.

— А все клятый Пройсс, — мы оседлали любимого конька: обругивание начальника. Если бы в нашем комитете проводили олимпийские игры, мы с Майло получили бы золотую медаль по данной дисциплине. В ход шло все: от промашек шефа такой давности лет, что нас еще и в помине в Комитете не было, до пройссовой манеры пить чай (издавая отвратительные звуки!) и старомодной шляпы с полями.

Пока мы не съели по три рогалика, а небо над городом окончательно не стемнело, мы не унялись.

***

Наступила среда.

Обычно я не ставлю будильник, поскольку сплю очень чутко и к нужному времени всегда оказываюсь на ногах. В этот раз я проснулась от раскатов грома.

Я оставила окно приоткрытым, и на широкий подоконник сыпалась водяная пыль. Потом получатся просто шикарные разводы грязи. Я широко зевнула, подползла по кровати к окну и закрыла створку.

Пахло просто замечательно. Помнится, мне как-то объясняли, почему в дождь так особенно пахнет, но я, конечно же, все пропустила мимо ушей…

День предстоял нудный. Нет, последние события, конечно, настраивали на оптимистичный лад: противнейший парадокс в соседнем доме, подозрительные приезжие, наглый антиквар, девочка-соседка, та история с ящиками Андерсена. Я натянула на ногу носок и поморщилась. Второй такой же найти не удалось, зато получилось очень красиво: один носок красный, другой фиолетовый. Ну вот, уже не так нудно.

Как бы еще разнообразить утро?

Я прошаркала на сумрачную кухню и открыла холодильник. Отлично, начнем день с бутылки брусничного морса — конечно, нормальные люди так не делают, но настроение у меня было слишком уж паршивым.

Морс составил весь мой завтрак. Я уселась на подоконник, испачкав ночную рубашку о землю в горшке с фикусом, и уставилась в окно. Отличное августовское утро — низкое серое небо, люди под зонтиками бегают туда-сюда…

Да, окна у моей квартиры выходят на широкий проспект. На углу — банк, а слева от банка виднеется вход в парк, где со мной случались всякие приключения в студенческие годы.

Когда я была маленькой, всегда воображала, что буду жить в каком-нибудь технологически продвинутом городе где-нибудь в Азии. Я даже хотела выучить, например, японский и поступить в Хэйанский технологический университет. Не связываться с магией, а проектировать роботов, компьютеры или даже оружие, почему нет… Только почему-то, когда заканчиваешь школу, до реальных действий дело не доходит. Так что я пошла по стопам бабушки. Два года назад окончила колледж и до сих пор думаю, что это были лучшие годы.

В такие же дождливые дни на парах было ужасно скучно, и мы практиковали всякие дурацкие заклинания типа сна с открытыми глазами. Пожела в них был чемпион.

Только я собралась в душ, как зазвонил мобильник.

— Хлоя? Сегодня на обход можешь не идти, — это был Пройсс. Неужто освободит от работы из-за недавних событий с парадоксом и антикваром?..

— Ого, — сказала я.

— Возле торгового центра небольшой эксцесс. Просят подкрепление от нашего Комитета, полиция не справляется. Сможешь подойти прямо сейчас?

Я — сама наивность.

Обожаю я такие эксцессы. Конечно, я кинула мобильник на стол и отправилась в душ — и мылась там долго, пока не начала клевать в темечко совесть. Потом оделась и разглядывала свое обряженное в привычные черные футболку и джинсы бледное тело, обиженную физиономию, привычно детский вздернутый нос и белые, как у альбиноса, нечесаные волосы, которые свиваются в такие плотные кудри, что напоминают дреды. Я выгляжу примерно на десять лет моложе — как школьница. Только не знаю, издержка профессии ли это или хорошая генетика.

Выбравшись из душа, я собралась: бросила в сумку сломанный карандаш и старое зеркало — отличные штуки для усиления заклинаний, проверенные. Позвонила Майло — он, судя по сонному голосу, еще валялся в кровати.

— Вставай, через пятнадцать минут надо быть на Сенаторской!

Кто только придумывает названия для улиц? Вообще придумывать ужасно тяжело, я над каждым рапортом восседаю, как утка над яйцами: сижу-высиживаю, и в конце концов получается такой лютый бред, что Пройсс выписывает из моих отчетов всякие смешные фразы и потом вешает в интернете. Спасибо хоть, не указывает, что это я опять опозорилась…

Майло, конечно же, опоздал. Когда он наконец приплелся, нога за ногу, с заспанной физиономией, мне сразу вспомнился прошлогодний Хэллоуин, на который напарник пришел с пластиковой дубиной и в меховой шкуре — наряде пещерного человека. Можно себе вообразить, какие рапорты пишет он. Грамматических ошибок там столько, что, когда я читаю, мне кажется, еще чуть-чуть и глаза закровоточат от ужаса.

— Как ты себя чувствуешь?

— Как обычно, — буркнул Майло, — ты про ту ерунду на обходе вспомнила? Больше не повторялось.

— А твои сны? — я вытащила из кармана печенье, разломила пополам и отдала Майло часть. Ел он всё, всегда и постоянно.

— У Ингрид манеру переняла? — раздраженно спросил он. — Она тебя подкалывает на тему предчувствий, так ты за мои сны взяться решила?

Я обезоруживающе подняла руки вверх:

— Спокойно, я тебя не подкалываю. Пройсс упоминал, что у тебя на прошлой неделе была встреча с сомнологом или кем-то…

— Ни с кем, — отрезал Майло.

Я закрыла рот. Конечно, я знала, что напарник — человек с тяжелым характером, но обычно он был откровенен со мной. Однако периодами он будто закрывался от всего, и обижаться на это не нужно. Наверное, не стоит самой сгущать краски, и надо просто оставить человека в покое.

Дождь тем временем закончился, и я сняла капюшон ветровки. Мы прибавили шагу и оказались у магазина ровно в час. Кольцо оцепления из полицейских, сирены, пара-тройка магов-аналитиков из Комитета, столько же контролеров. Пройсс и какой-то высокий старик удерживали в «силках» ужасно грязную бабушку — она явно жила на улице последние несколько лет. Жалкое и печальное зрелище.

— Доброе утро, господин Пройсс, — вежливо поздоровалась я. Пройсс держал бабульку на прицеле голубого луча света, бившего из лезвия в его вытянутой руке. Ого. Почему такие игрушки выдают только большим начальникам?

— Добрый день, — мрачно пробурчал он.

— Извините за опоздание, это все мой напарник, — кивнула я на Майло, который с унылым видом рассматривал аляповатые ларьки на другой стороне улицы. Зеваки кидали на него испуганные взгляды.

— Контролеры нужны здесь лишь для подстраховки. Ситуация такова: бабушка когда-то была врачом. На старости лет двинулась умом. Лечебница, побег, уличная жизнь — госпожа Эгнис добрела из столицы до нашего города и швыряется разными опасными заклятьями налево и направо.

Бабуля Эгнис сидела на асфальте и озиралась то в одну сторону, то в другую. В одной ее руке была небольшая книга в темной обложке, а в другой — осколок зеркала. Оба этих предмета мне очень не понравились. А еще бабка была очень, очень сильна — за десятку по шкале Лернера точно.

— И ведь правы вы были, что скучать не придется, — протянула я. — А что же глава Комитетов?

— Господина Бежанека нет в городе — и не будет ближайшую неделю, он в отпуске. Нам так повезло, — Пройсс поправил сползшую шляпу и поморщился, видимо, добавив энергии на «силки» — дедулька рядом с ним кивнул и тоже усилил яркость своего луча, две голубые полоски света стали отчетливее. — Эгнис потенциально опасна. Ее сила велика, и может случиться все, что угодно.

Люблю банальные фразы, в них столько оптимизма…

Я посмотрела по сторонам. Много знакомых лиц: вон Ингрид жует жвачку, кутается в свое фиолетовое пальто, вон противная менеджерша из третьего Комитета… Чуть поодаль маячили полицейские. Толпа вокруг прибывала, зевак становилось все больше. Странно, откуда вообще в наш век скучных чудес берутся зеваки?

Майло начал напевать под нос какую-то песенку — ненавижу, когда люди без слуха петь пытаются, хочется сапогом по голове надавать.

Но тут бабулька приподнялась.

Она взмахнула рукой и словно потянула на себя пройссовский луч. Начальник пошатнулся; высокий старик что-то шепнул. Оперативники рванули вперед, но все, что можно было сделать, — это чисто физически удержать Пройсса на месте. Что я и сделала — машинально схватила его за пальто.

Ну и полетела по инерции головой вперед. Воздух вокруг бабки заискрился.

Пройсса протащило рядом со мной — он налетел на невидимый купол и отскочил, поставив какую-то защиту, а я как будто засыпала на ходу — меня несло к бабульке, и ничего хорошего это не предвещало. Это была вампирская ловушка. Мгновение, и ты лишаешься своих способностей на пару лет.

Энергию можно использовать и без карточек. Только вот способы добычи ее — воровство, убийство, вампиризм, браконьерство — все как на подбор опасные и, что главное, незаконные.

— Майло, давай! — Ловушка была уже перед моим носом, как я увидела боковым зрением, что Майло швырнул хорошо заряженную ручку бабке прямо в лоб. Эгнис осела на землю. Я с размаху приземлилась на коленки и успела провести нейтрализацию по полной программе — тридцать единиц с карточки долой.

— Вот спасибо, — пробормотала я.

— Можешь встать? — Майло навис надо мной, ограждая от суеты вокруг.

Я вздохнула:

— Погоди минуту.

За дело взялись полицейские — при помощи аналитиков грамотно расставили силки, сплели сеть заклинаний и активировали свои карточки. С такими операциями, как с посадкой самолета: нужно скоординировать работу многих людей, все точно рассчитать, и только тогда будет ждать успех.

Итак, бабушку, кажется, скрутили.

Я немного посидела на земле, отдыхая. Поблагодарила Майло, что-то умно ответила Пройссу. Тот по-джентельменски помог мне подняться — коленки я разбила в кровь.

Как оказалось, несколько дней назад Эгнис обивала пороги Краковских Комитетов: полусумасшедшая старуха все пыталась проводить какие-то ритуалы, сканировать ментальный фон, заводить пространные разговоры с сотрудниками. Наконец, бабку решили сдать обратно в ту лечебницу, из которой она сбежала — но не тут-то было: старушка умудрилась вырубить свою охрану, выбраться из машины и побрела по городу, самым вампирским образом выкачивая энергию у встречных горожан.

Ну что ж, могло быть и хуже.

Публика начала расходиться. Я чувствовала себя героем и уставилась на начальника с выражением скромности и надежды на лице.

— Неплохо сработано, Хлоя, — меня он потрепал по плечу, а Майло не решился, лишь одобряюще кивнул ему, — И ты тоже молодец. Кстати, приглашаю вас обоих на праздничный ужин в Комитет завтра вечером. Повод — новый грант для кое-каких магических исследований в Малопольском воеводстве.

— Наука — это хорошо, — прогундел Майло, — Вкусная еда — еще лучше.

Я скорбно поджала губы.

— Жду вас обоих, — подытожил Пройсс.

Я отряхнула джинсы на коленках и поплелась домой.

***

Собрали нас всех в длинном, как гроб, зале на первом этаже Комитета. Здесь мне, кстати, два года назад вручили диплом. Розовенькие стены, под потолком намагичен фонтан из бумажных розочек, возле окон буквой «П» стоят длинные столы. В углу — импровизированная сцена. Ужасные колонки по углам распевают романтические хиты тысячелетней давности. И не скажешь, что и в этом зале раньше проводили странные обряды…

Мы расселись. На небольшую сцену поднялся Пройсс и начал толкать речь о том, как он рад деньгам и все такое прочее. Мы с Ингрид ухмыльнулись друг другу — она была такая красивая в своем полосатом платье и белых перчатках. Рядом с ней веселый Пожела за обе щеки уплетал салат. Чуть подальше от него я вдруг увидела ту самую мою соседку из странной квартиры. И, честно говоря, ужасно напряглась. Она переговаривалась с незнакомым мне заморенного вида парнем, смеялась и не обращала никакого внимания на речь Пройсса.

Я и сама давно перестала его слушать. Как только начальник смолк, в зал вошли официанты и стали разливать выпивку и раскладывать тарелки с жареной картошкой, разнообразными соленьями, пирожками, драниками и салатами.

Я, конечно, дома ничего готовить не стала: после рабочего дня мы с Майло выпили у меня на кухне чаю и быстренько двинули в Комитет. Я даже решила не наряжаться и притащилась в растянутом свитере и кожаных сапогах, которые делают меня похожей на малолетнюю искательницу приключений, собравшуюся сбежать в открытое море и стать пиратом.

Прикончив салат, я приступила к фаршированным яйцам. Майло уже успел обглодать кусок индейки и веером раскидать вокруг себя косточки.

Тут я заметила, что та самая соседка по этажу поглядывает в мою сторону. Я помахала ей рукой и получила в ответ какую-то странную улыбку. А секрет оказался вот в чем: смотрела она не на меня, а изучала Майло. И чем ее мог заинтересовать этот борец сумо? Ну ладно, не сумо, скорее борец с едой — она его главный интерес в жизни, и ни одна, по его выражению, «аппетитная дама» не смогла бы соперничать с хорошей отбивной. Впрочем, у всех свои вкусы…

Вот и сейчас Майло никакого внимания обратил на жгучий взгляд восточной красотки.

Тем временем началась развлекательная программа.

— Будешь участвовать в конкурсах? — ехидно склонилась ко мне Ингрид.

— С ума сошла, — я доедала картошку, — Вот Майло будет. Кто дольше всех проторчит в сортире, например…

Вместо конкурсов начались танцы. Майло и впрямь куда-то убежал, и тут ко мне подсела моя соседка. Ингрид удивленно вскинула брови.

— Привет, Хлоя! — поздоровалась новоприбывшая.

— Привет. Как тебя зовут?

— Верона, — она взяла с широкой тарелки половинку помидора и запихнула в рот. Я жевала картошку и лишь кивнула. — А где твой напарник?

— Майло вышел в туалет, — вставила бесцеремонная Ингрид.

— У нас в колледже говорили, что у него необычная судьба. Он… Вроде как деревенский самородок, это правда?

— Ну, он приехал из деревни, это да. Откуда-то с севера страны, из-под Гданьска, что ли, — с набитым ртом пробурчала я, — Он особо не рассказывал.

— Понятно, — Верона опять как-то противненько заулыбалась. Она даст мне поесть или нет? Может, еще пару месяцев так оттянуться не удастся… — Неудивительно, что многие мечтают поработать в Кракове. Старые города очень энергетичны, здесь легко и интересно заниматься магией.

Я кивнула. Прага, Цюрих, Афины, Таллин — самые древние города Европы. Краков еще молодой по сравнению с ними. И уж точно моложе городов ливанских и сирийских, которые не становятся мировыми энергетическими столицами только из-за давления религиозных общин.

— Почему ты интересуешься? — с набитым ртом проговорила я.

— Ну, мне интересны люди, — Верона вновь растянула губы в улыбке. — Интересен ваш Комитет. Атмосфера здесь очень приятная, а господин Пройсс — замечательный руководитель.

— Мы в комитете собираемся открывать экскурсионное бюро. Возьмем тебя в команду, — вставила Ингрид. — Нам как раз не хватает автора штампованных фраз.

— А я буду продавать магниты, — Пожела скрестил руки на груди и сурово уставился на Верону. Та ответила ему невинным взглядом — ни один мускул на ее лице не поменял положения.

Тут к нашему столу подошел Пол Крайчек — парень, с которым мы с Ингрид учились вместе в колледже, наш общий друг; мне он немного напоминает богомола: очень высокий, худой, с огромными печальными глазами навыкате. Носит очки и клетчатые рубашки. Пола все вокруг любят — он очень коммуникабельный и добрый парень, хотя и зануда.

— Вы, я смотрю, травите практиканта? — Пол цокнул языком, и я бросила в него скомканной салфеткой. Верона послала свою пластиковую улыбку и ему. — Верона, я могу пригласить тебя на танец?

— Конечно! С удовольствием!

Пол и Верона исчезли в мгновение ока.

Я пожала плечами, положила себе здоровенный кусок жареной форели и облила ее соусом тартар. Стоило попробовать лишь маленький кусочек, чтобы убедиться еще раз: повара нашей столовой великолепны. Мне в мгновение ока захотелось подойти к их стороне стола и крепко обнять каждого.

К тому времени, как солнце село и за окнами зажглись огоньки проспекта, мы все наелись, как на убой. Майло еле двигал ногами, а я шла домой так, как будто была беременной на последнем месяце.

— Наверное, я вообще неделю есть не смогу, — я охнула и с тоской покосилась на Майло.

— Я тоже. Так что там хотела эта девица?

— Спрашивала про тебя, — повторила я. В конце ужина я уже рассказала Майло про Верону, но ему же, балде, все нужно многократно повторять.

— Не знаю, что ей надо, — ответил напарник.

— По-моему, это все очень подозрительно, — покачала головой я, — Что это вообще за имя такое: Верона? И сама эта мадам какая-то неприятная. Она потом к тебе не приставала?

— По-моему, она сосредоточилась на Крайчеке, — пожал плечами Майло. — Ладно, до понедельника.

Целую неделю мы действительно почти не могли ничего есть. Но это была ерунда по сравнению с напряженной работой: обходы пришлось проводить тщательнее из-за месячного рапорта, который вдруг затребовал Пройсс. Долго он добреньким не бывает — мягко стелет, да вдруг как устроит бюрократический кошмар…

Зато погода в городе улучшилась. Противные дожди закончились, и меня тянуло в парк или в лесок, или просто прогуляться с Ингрид, или в кабак к Крокеру, повидать старых знакомых. Но как назло, приходилось заниматься рабочими делами.

Однако что-то надвигалось — в этом не было никаких сомнений. Я чувствовала это все сильнее и сильнее.

***

Ингрид Хвальковска с колледжа была моей самой лучшей подругой.

Поначалу мы вместе снимали квартиру, корпели над учебниками, обсуждали сплетни и часами гуляли по мрачным улицам вроде Кроводерской, одно название которой весьма намекает на разные ужасы.

Мы искали неприятности — и мы их находили. В школе я была спокойной и мирной девочкой, просто ангелом с виду, а в колледже как с цепи сорвалась — научилась драться, скандалить, плести интриги и все прочее, что полагается начинающему магу. И хорошо училась — я поняла, что у меня действительно всё получается. Получаются все эти волшебные штуки — не как у Святой Бабушки, а по-своему.

Сейчас я понимаю, что иначе и быть не могло — когда я была маленькой, то старалась быть хорошей для всех. Для отца, которого таким образом мечтала вернуть в свою жизнь; для матери, которую куда больше интересовали любовники и вечеринки, чем дочь. Для бабушки, которая махнула рукой на своего ребенка и пыталась вырастить вторую себя из внучки. А когда я повзрослела, поняла, что никому ничего не должна.

Не должна быть хорошей. Не должна быть плохой. Я не должна скучать и не должна быть одна.

Наша дружба с Ингрид, конечно, не оставалась безоблачной. Как-то раз мы с ней крепко повздорили, смертельно поругались и даже в сторону друг друга не смотрели, поэтому из квартиры, что мы снимали вместе, я съехала. Честно говоря, я об этом не жалею, поскольку те апартаменты, что я начала снимать, оказались гораздо уютнее предыдущих.

Так что во время прогулки я все же рассказала о своих странных ощущениях Ингрид, хотя и немного опасалась, что она опять назовет меня истеричкой и высмеет.

Предчувствие становилось все более мощным — стоило закрыть глаза, и под веками вспыхивали разрозненные, но всегда одни и те же тревожные образы: белоснежная гора, залитая холодным голубым светом, сотни черных бабочек, летящих в лицо, тяжелые ржавые цепи, которые тянулись ко мне из темноты. И я не знала, как расшифровать все эти знамения — впрочем, это у меня никогда не получалось. Что проку в таком предчувствии?..

Ингрид выслушала меня. Ухмыльнулась, закурила свою противную ментоловую сигарету, уселась на скамейку и пробурчала:

— Тебе лучше всех известно, что к своим ощущениям надо прислушиваться.

Я скучающе уставилась в уходящую вдаль аллею.

— Да не то, чтобы ощущение тут. Набор картинок… — я поежилась. — Одно могу сказать: это скорее как развилка. Уж насколько я привыкла к новым людям в Комитете, но эта девица с великолепным именем Верона сразила меня наповал…

Ингрид состроила рожицу.

— Ну, раз вариантов развития несколько, тогда и напрягаться не стоит, — Ингрид стряхнула пепел на асфальт, — Только нервы попортишь. И, вообще, не мешало бы нам съездить в столицу, покататься с песнями в метро, устроить дебош в торговом центре. Как в старые-добрые. А?

Я засмеялась.

— Вот именно, что в старые, — я покосилась на точеный профиль боевой подруги: именно такие носы и рисовали в книжках всяким злым волшебницам. Но Ингрид, конечно, не злая, а нос — фамильная гордость. — Сейчас я стала ленивая и скучная.

— Ну, к Крокеру-то ты все еще захаживаешь. И в прочих злачных местах тоже не прочь появиться, — улыбнулась Ингрид. — Это нормально, мы молоды. И не стоит называть себя скучной.

Я потерла ладонью лицо.

— Ничего плохого тут не вижу.

— Дело не в том, — продолжила подруга. Я фыркнула. — Хлоя, как будто какая-то часть тебя все еще застряла в том дне. Помнишь, в Берлине один такой печальный день был…

Я пожала плечами. Я помнила.

— Только потому, что не нашла ответа. Ты же знаешь, ничто меня так не бесит, как не расставленные точки…

— Я знаю.

И я была благодарна ей за это знание.

Мы поднялись со скамейки и поплелись к выходу из парка.

***

В пятницу я проснулась с четким ощущением прохождения точки невозврата. Того самого момента, когда луна находит на солнце, и тысячи людей поднимают головы к небу, как и их предки много лет назад. Странно, сейчас мы знаем о законах небесной механики и не размышляем о том, вернет ли волк свет Красной Шапочке, но это тонкое ощущение трепета испытываем все равно. Эти трепет и предопределенность так похожи на то самое мое предчувствие, которое совершенно точно можно зафиксировать при помощи приборов и так трудно описать словами.

Я не торопясь позавтракала, помыла посуду и решила подзарядить артефакты. Одной рукой нажала на кнопки, в другую руку взяла артефакт, прадедов нож, и считала с карточки нужное количество магических единиц. После него свою долю энергии получила старая, найденная в развалинах театра на окраине Берлина шариковая ручка и ржавая отвертка времен Сопротивления, которую я не очень люблю использовать — отвертка неприятно и очень явственно фонит энергией смерти. Так и вижу, как это погнутое острие вошло в чей-то глаз…

Сила заклятий во многом зависит от возраста артефакта. Именно поэтому профессия антиквара стала запретной, а опасный, удобный для зачарования антиквариат — практически полностью конфискован из частных коллекций.

Убрала инструменты в чехол и засунула в сумку. Здравствуй, новый рабочий день.

При обходе только три квартиры показались мне подозрительными. В одной из них оказался назревающий парадокс; в другой — конфликт между зачарованной зажигалкой и ловцом снов; а дверь третьей была наглухо заперта. Мы с Майло управились со всеми тремя домами к семи вечера, последним осмотрев мой.

— Проводишь меня до квартиры? — неожиданно сама для себя спросила я коллегу.

— Я и сам хотел предложить. Что-то ты бледная, — буркнул Майло.

Я крепко зажмурилась. Ледяная гора, бабочки, цепи; ледяная гора, бабочки, цепи. Кровь шумела в ушах, слегка знобило — и я наконец начала понимать, точнее, ощущать каждым нервом тела, что именно сейчас нужно делать. Почти так же я вытягивала нужный билет на экзамене, вставала в нужную очередь в магазине или высматривала в городских толпах тех, кто может стать проблемой или попал в беду. Все эти образы и ощущения внутри толкали меня к последовательности событий, которые уже невозможно избежать. Они были связаны со всеми, кого я знала, и в первую очередь с Майло.

— Да. Тебе нужно пойти со мной сейчас, — кивнула я. — Это предчувствие, оно общее… Это общее будущее. Для нас.

Майло равнодушно пожал плечами, всем своим видом выказывая недоверие. Это меня слегка задело. Ладно Ингрид, так и этот туда же.

Мы поднялись на пятый этаж и остановились у моей двери. За дверью квартиры Вероны царила тишина.

И тут я увидела на коврике маленький белый конверт.

— Видишь? — я показала на конверт напарнику. — Кажется, это оно.

В ушах стучало — картинки под веками стали яркими, как никогда. Майло вновь пожал плечами.

— Ну чего переживать попусту? Открывай. Там не может быть ничего такого ужасного, не дури.

— Может быть, отнесем это Пройссу? — робко спросила я и тут же поняла: эта история касается непосредственно меня и моего бедового коллеги.

— Давно ли ты стала бегать от приключений к начальству? — резонно заметил Майло.

— Ты прав, друг. Однако, сто лет никто не сообщал плохих новостей таким способом, — я тяжело вздохнула, — а как же телефоны и интернет?.. Откуда такая старомодность…

— Давай уже, — буркнул напарник, — хватит тянуть резину.

Я кивнула. Майло ответил ободряющим взглядом. Я открыла конверт, вытащила из него лист бумаги. На нем еле заметно проступали будто сфотографированные с вертолета деревья — серебристые контуры на белой бумаге…

…Мы переглянулись — Майло взял лист у меня из рук и заорал:

— Это автоматическая карта!

Я вцепилась в его руку. Хорошо, что успел предупредить — нас с силой дернуло и потащило в загадочное «никуда». Мне на мгновение показалось, что моя голова отделилась от тела, и ощущение было пренеприятнейшим. Но испугаться, кажется, я не успела.

Что ж, хотя бы я не одна. И телепортация не длится долго.

В следующее мгновение мы оказались на опушке леса. Чертовски знакомого: это был Вольский лес, место, где можно заблудиться в два счета. Между деревьями, что были изображены на карте, виднелся Курган свободы, ну а вокруг…

Кольцо знакомых лиц.

— Ты знала? — Майло сморщился, как старикан.

— Конечно! — саркастично фыркнула я и огляделась вокруг. Если бы я знала…

Нас, оказывается, ждали. Верона. Эгнис. И тот же неприятный бизнесмен, посетитель «Вавеля».

Майло хмыкнул.

Все карты собрались в колоду, и получившийся расклад совсем меня не радовал. Нас словно долго и упорно сжимали в кольцо — и теперь это кольцо из фигурального превратилось в самое что ни на есть физическое.

— Мы пригласили вас обоих для серьезного разговора, — сказала Верона. — Разговора, который неминуемо перерастет в действия…

— В драку? — перебила я. — Ты мне сразу не понравилась, учти.

Верона оскалилась.

— Зря ты так, Хлоя. Мне хотелось посмотреть на тебя в деле. Скучно же с утра до вечера бродить от квартиры к квартире?

— Что вам надо? — перебил ее Майло. — И откуда такая уверенность, что Хлоя прибыла бы вместе со мной?

— Элементарная теория магических вероятностей, — неприятный тип подал голос, неожиданно низкий и звучный, как у оперного певца.

— Наша первейшая цель — ты, Майло, — Верона скрестила руки на груди. — Госпожа Моргенталь тут скорее для любопытной декорации.

— Ты не ответила на мой вопрос, — заметил напарник. У меня гудело в ушах — заклятья формировались в сознаниях всех этих неприятных ребят, набирали силу. И заклятья были действительно… боевые. Они что, серьезно собрались с нами… драться?

Безумие. Мне надоел этот цирк.

— Вызов на незаконную схватку расценивается как покушение на жизнь контролера, — унылым голосом сказала я, — У вас есть минута для того, чтобы добровольно сдаться в руки Шестого Комитета города Кракова.

— У тебя не работает мобильник, Хлоя, — пожала плечами Верона. — И это не совсем… Схватка. Это скорее похоже на ограбление.

— Да, восемь вечера уже, — пробормотал Майло. Полез рукой в карман — за ручками, что ли… Сегодня видела у него две гелевые и старинную шариковую — хорошие, очень грамотно откалиброванные предметы.

— Молодец, что готовишься, — сказал своим зычным голосом неизвестный мужчина, — собственно, тебя грабить и будем.

Майло тупо уставился на него.

— А я вам тогда зачем? Может, я пойду? — спросила я.

Верона поправила черное пальто, смахнула невидимые пылинки:

— Я воздержусь от ответа. Пусть так — мне, как понимаешь, проще было подбросить карту тебе. Рассчитать ситуацию сложно, когда в деле участвует маг с провидческими способностями… И я уже говорила, что хочу посмотреть, как ты дерешься.

— А сначала сказала, что воздержишься от ответа, — вставила я. — И спасибо, что вспомнила про провидение! Остальные только издеваться над ним горазды.

Мы все тупо помолчали несколько секунд, пялясь в сумеречный лес. Деревья совсем почернели и окружили нашу странную компанию глухой стеной.

— Так, собственно, — я решила подать голос, — Что вы там хотите у Майло отобрать? У него с собой только эти вещи из секонд-хенда да пара унылых артефактов. И вообще, он нищий, как бабуля Эгнис. Кстати, очень интересно, как вы умудрились ее вытащить из-под стражи.

Безумная бабка сидела на земле и возила пальцем по грязи. Я поняла, что она у них была в качестве аккумулятора, из которого загадочные ребята черпали силы. И, скорее всего, являлась частью плана Вероны: соседка явно здесь за главную.

Гуманно, ничего не скажешь.

— Не твое дело, — Верона улыбнулась и чуть качнулась вперед — я подобралась, готовая к атаке. Давно не дралась как следует и почувствовала кураж. Кураж, страх и недоумение.

— Что за сумасшедший дом, — Майло прибавил к реплике немного крепких выражений в своем духе. Не люблю, когда так матерятся: бездушно и не смешно. — Иди сюда. И отпусти Хлою. Пусть валит отсюда.

— Я не собиралась убегать, — я ободряюще похлопала Майло по обтянутой старенькой курткой руке.

— Конечно, ты будешь все отрицать, — Верона сделала маленький шажок вперед, — Мы прекрасно знаем, что именно ты прячешь.

— Ты совсем тупая или как? — Майло начинал выходить из себя, и это меня напугало. От него пошли глухие волны ярости, совсем как в тот день, когда в одной из квартир на него набросился пьяный сосед. Майло тогда стал натуральным берсеркером, разгромил полквартиры и пробил хулигану голову. Напарника лишили карточки и зарплаты, а на меня наложили взыскание.

«Бизнесмен» также сделал шажок вперед. Я хорошо изучила его энергетику и поняла слабые места.

Верона внушала мне все больше опасений. Втереться в доверие в Комитете, самовольно заселиться в квартиру со следами портала — это надо быть очень, очень хорошим магом. Боевым к тому же.

И к тому же — у нее был старинный зачарованный кинжал. Настоящее, притом старое боевое оружие с боевым заклятьем — запрещенная строго-настрого вещь.

С кем же мы связались?

Верона усмехнулась, Майло издал невнятный звук.

Они кинулись друг на друга, и началась самая адская драка, в которой мне доводилось участвовать. Может потому, что сравнивать особенно не с чем. Боец я паршивый…

За секунду до того, как я поставила свой первый блок, я вдруг почувствовала, что знаю, чем кончится эта схватка.

От удивления и шока у меня мороз пошел по коже.

***

В общем-то, я ничего толком не видела. Фонари еще не зажглись, и сумрак сыпал в глаза серыми мушками. Вечером я очень плохо вижу — кажется, это называется куриной слепотой. Ну да ничего, в боевых схватках это обычно не мешает. Я полагаюсь на чутье.

Пока Майло разбирался с Вероной, я успела раскидать свои заряженные предметы — ручку, прадедов нож и отвертку — по периметру поляны. Они образовали кольцо, которое усиливало мои способности. Я поняла, что карточку придется исчерпать до дна.

Мне нравится быть магом, пусть даже контролером. Это помогает в быту. Кто любит сам мыть свою посуду? А кто любит драться? Я — не очень.

Полный «бизнесмен» опасно приближался. Плохо, вон он какой массивный, сильный. Хорошо, что неповоротливый. Я решила, что спишу с карточки в первую очередь: сниженный вес для себя любимой. Все прошло как по маслу: я стала легче и смогла подпрыгивать в воздухе на манер жутких дядек из фильмов про кунг-фу. Так что первый удар по «бизнесмену» оказался совсем не магическим — я просто подпрыгнула и врезала ему по уху ногой.

Приземлилась на землю и увидела довольный кивок Майло, они с Вероной то нападали друг на друга, то отскакивали в стороны — я так поняла, что она пыталась пробить его защиту, а он отталкивал ее. Это выглядело, как безумный танец. Однако, напарничек неплохо держится…

Тактически правильно было бы убрать отсюда бабульку. Эгнис сидела на земле все в такой же позе. Как же Верона вытащила ее из полицейского участка?

«Бизнесмен» снова попытался атаковать. Сниженный вес сделал свое дело: я ушла из-под удара в прыжке и успела намагичить простую вампирскую фишку — скачать у мужчины немного энергии с карточки. Он сразу же это прочувствовал и сбился.

Что за наивность?

Вампирский прием все-таки удалось довести до конца, притом на бабульке. Она ощутимо стала слабее. Как же подло вмешивать в свои странные разборки пожилого человека, да еще и невменяемого…

Всей этой донельзя чудной компании место за решеткой. Или в лечебнице.

Заклятье сниженного веса закончило свое действие — я не удержалась и рухнула прямо на толстого «бизнесмена». Притом так хорошо рухнула, что слетела с его удалого плеча прямо носом в землю. Было чертовски больно, в носу захлюпало — но жалеть себя времени не было. Я приготовилась для новых вампирских заклятий и параллельно где-то в маленьком участке мозга высчитывала, чем бы лучше вырубить бабульку.

Тяжело. Действительно тяжело. Я отбежала и успела взглянуть на экран телефона — Верона не обманула. Нет сети.

Сбоку раздался сдавленный хрип, и я обернулась. Верона таки достала Майло — она приставила руку к его груди и словно пыталась что-то… Прочитать или вытащить? Она выглядела жутко напряженной, и я решила этим воспользоваться, ударив по ней простым оглушающим заклятьем.

Кажется, она ничего не почувствовала. Все замерли, а «бизнесмен» выступил вперед:

— Ну чего ты тормозишь? Кончай этого идиота!

— Чего?! — я захлюпала носом и утерла с подбородка кровь. — А как же кража?

— Помолчи, овца, — разошелся дядька.

Фонари медленно зажглись. Наконец-то!

Я почувствовала град заклинаний, которыми атаковали Майло. В первую очередь, конечно, от Вероны, но и мужик тоже не отставал.

Тень их дери… И ничего-то я не могу сделать.

Я попыталась отключить Эгнис, но бизнесмен почувствовал это — и двинул мне по голове своей лапищей. Видимо, я устала: если меня можно достать без всякой магии, то рефлексы ни к черту. В голове загудело, и я осела землю, как будто все кости из ног вытащили.

А тем не менее, что-то очень интересное носилось в воздухе.

Такое чувство у меня было в Праге, когда я туда ездила на экскурсию, еще в колледже. Там есть Музей Магии, в котором собрано все, что относится к Волшебной эре в развитии человечества, ну и все, что было до нее — Молот Ведьм и прочая собачья чушь. Там же хранится Первый артефакт — тот самый, с которого началась магическая эра. Так вот, возле этого артефакта просто волосы встают дыбом, такой мощью от него веет. Причем она нарастает, как звук: вот он совсем тихий, а потом все громче и громче, торжественнее и торжественнее…

Так же было и сейчас. Энергия просто разливалась в воздухе — бери не хочу. Это не жалкая нормированная подачка с карточки или предмета, нет. Это была чья-то отфильтрованная, высококлассная и качественная энергия, словно глоток элитного вина после многолетнего потребления браги.

И она шла от Майло. Он все еще был в цепкой хватке Вероны, но по ее лицу я поняла: она тоже это чувствует. Майло взглянул на меня с растерянностью и попытался пожать плечами — я резко махнула головой, сбрасывая оцепенение, и вобрала в себя столько, сколько могла. Словно впустила в легкие воздуха перед глубоким погружением. И никто ничего не заметил — отморозок всматривался в Верону, она молчала с очень странным выражением на лице, а я делала вид, будто оглушена.

Возможно, я нарушу закон, используя энергию не с карточки. И черт с ним.

Я поняла, что сейчас-то и нужно действовать. Майло почему-то ничего делать не мог: они с Вероной все так же стояли друг напротив друга.

Первое, что мне пришло в голову в этот момент — самое развеселое заклятье, отнимающее портки и выбрасывающее их на расстояние десяти-двадцати метров. Любимое школьное развлечение. Только вот мощь его можно варьировать…

Я припомнила расположение своих предметов. Быстро посчитала в голове нужную формулу. Двадцать единиц со своей карточки плюс то, что я набрала извне, да примерная масса собравшихся…

Чистая математика и физика. Ничего мистического. Почти.

Я вскочила на ноги — Эгнис, бизнесмена и Верону приподняло в воздухе. Я собралась с силами и закончила: ураганом дунул ветер, и три разноформартных тела унесло в разные стороны от поляны. Километров на двадцать-тридцать, если я все правильно посчитала. Красиво.

Неужели получилось?..

Голова закружилась от усталости, деревья и фонари плясали безумный танец. Я кое-как вытерла кровь с лица — Майло валялся на земле, раскинув руки. От него все так же шли пульсирующие волны чудесной, потрясающе качественной энергии. Я подползла поближе.

— Что им от тебя было надо?

Майло не ответил. Он лежал на спине в глубокой отключке… Обморок? Это было на него совершенно не похоже. Да, можно энергетически вымотаться, но физически — вряд ли. Это Верона что-то сделала с ним.

Досталось другу неслабо.

И… Да, это было то, что я почувствовала перед боем, — обрыв, завершение; однако, бабочки и цепи перед глазами исчезли.

Линия событий менялась… И эта разлитая энергия тасовала вероятности будущего, как колоду карт, причем каждую секунду.

Я считала пару реанимирующих заклятий, но это не помогло. От души отвесила оплеуху — впрочем, какое там от души, скорее даже ласково получилось.

— Майло, давай. Приходи в себя! Нам нужно валить отсюда, пока не вернулись эти идиоты. Они, конечно, далеко, но у них тоже может быть автоматическая карта… Кстати, о карте!

А куда она, собственно, делась после того, как мы сюда прибыли? Я встала и огляделась. В темноте на траве карту было не усмотреть, но сейчас стало посветлее. Я обошла поляну, собрала свои артефакты — они были выработаны вчистую, опять придется заряжать — и наконец нашла ее. Скомканный клочок бумажки отнесло к самому дальнему дереву. Я аккуратно, так, чтобы не активировать, взяла ее и сунула в карман.

— Майло, ты еще… — я села рядом с ним на траву. Ноль реакции, почти не дышит. Черт… — Сейчас я попытаюсь отправить нас домой.

И зачем я говорю это вслух?..

Неужто я и впрямь так нервничаю? А ведь действительно, меня до сих пор трясет, хоть схватка и кончилась. И только теперь я заметила, из-за чего.

С Майло явно что-то происходило. Его дыхание совсем замедлилось, но внезапно он глубоко выдохнул, затем изогнулся дугой и глухо застонал.

Сказать, что мне это не понравилось — не сказать ничего. Что же с ним сделала эта тварь?

Стоны продолжились. А потом я вдруг увидела, как под плотной слоновьей кожей Майло заходили туда-сюда все косточки. Захотелось завопить и отползти подальше, но любопытство победило — я смотрела, как завороженная. Все его тело вдруг начало уменьшаться в ширину и расти в длину, все пошло какими-то ужасными буграми — вот это уже выглядело как старомодное уродующее проклятье. Однако дело этим не кончилось. Майло внезапно перевернулся на бок, издал какой-то совсем ужасающий звук — а затем упал обратно на спину и замер. Я отскочила в сторону.

Я с минуту сидела на земле, как клуша, в полном ступоре. Потом собралась и решила аккуратно подползти к нему снова. Смотреть было ужасно страшно и хотелось, как в кино на фильме ужасов, прикрыть глаза рукой.

— Майло? — для храбрости позвала я. Зова особого не получилось, какой-то задушенный стон скорее.

Наконец я решительно нависла над телом. И если это был Майло, то я — инженер-технолог на атомной электростанции.

Человек передо мной был явно моложе Майло лет на десять, то есть примерно моего возраста. И, в отличие от Майло, этот человек не выглядел так, будто его лицо вырубили топором из куска дерева, даже наоборот: нормальный нос, подбородок, светлая кожа с родинками. Вместо невнятной серой щетины, покрывавшей голову Майло — густые рыжие кудрявые волосы.

Странная пульсация энергии в воздухе прекратилась. Я вышла из ступора и сделала первое, что пришло мне в голову. Вскочила и заорала:

— Где Майло, ублюдок? Вставай! — и со всей дури врезала с ноги по ребрам этому субъекту.

Реакция была вполне адекватной: он сложился пополам, закашлялся и предпринял попытку привстать. Воззрился на меня с выражением то ли шока, то ли бешенства, а потом опять завалился на бок и сказал:

— Меня сейчас вырвет.

Я отвернулась.

Дождавшись, пока он закончит все дела и утрется непомерной майкой Майло, я снова спросила:

— Где Майло? Куда ты дел моего напарника? Вообще, ты кто?

Субъект все-таки смог принять практически вертикальное положение — он кое-как сел и ответил, поморщившись:

— Я и есть Майло. А ты, кажется, Хлоя.

Я с размаху села на траву.

— Ты меня совсем за идиотку держишь?

— Да, черт! — неожиданно злобно сказал он. — Меня тут размазывало по грязной траве, потом еще наизнанку вывернуло, а сейчас тошнит так, будто все кишки решили вылезти наружу — и в довершение картины идиотка в кровище выносит мне мозг.

Воцарилась гробовая тишина. Я считала сначала до десяти, потом до двадцати, потом подумала о том, чтобы просто воспользоваться своей автоматической картой и оказаться дома, а оттуда уже позвонить в полицию и в Комитет. И пусть высылают отряды для поисков моего напарника и этих ублюдков, которые сделали с ним какую-то ужасную вещь… Вероятно, убили.

— Отражающаяся на твоем лице напряженная работа мысли как бы намекает, что ты собралась использовать автоматическую карту, — наконец подал голос лже-Майло.

Пару секунд мы злобно таращились друг на друга.

— Я так и сделаю, если ты сейчас же не подавишь свои приступы тошноты и не скажешь, что за чертова хрень тут творится.

— Я надеялся, что этот разговор произойдет за чаем с печенюшками, ну да ладно, — он поближе подсел ко мне, сохраняя на лице полное тоски выражение. — Майло — это действительно я, у меня нет фамилии, потому что мне лень было ее придумывать.

Я возмутилась:

— У Майло есть фамилия! Майло Гнядек!

— Это фамилия? Звучит как кличка для задницы, — он поморщился, — Ну, если бы задницам давали клички. В общем, вышло так, что мне пришлось скрываться от очень злобных ребят. Поэтому мне надо было спрятаться, причем срочно, почему — неважно.

— Как раз важно, — перебила я. — Это то, о чем говорила Верона?

— Я понятия не имею, о чем там говорила Верона. Так вот, то гигантское тело — просто временное вместилище, со своими глюками, тараканами, унылым характером и отвратительными привычками. Не могу также не заметить, что он был ужасным уродом. Короче, на самом деле, Майло — это я, — он с кряхтением поднялся на ноги и стащил с ног огромные растоптанные кроссовки. С ужасом потряс их в воздухе: — И в этом он ходил? Они же воняют, как…

Я схватила кроссовку одной рукой, а второй развернула автоматическую карту. Секунда — и мы были у дверей моей квартиры. Кроссовок остался в моей руке, а вот «Майло» почему-то опять в отрубе валялся на полу.

— Да что ж за день такой! — я открыла дверь и вволокла бессознательное тело в прихожую.

***

Делать было нечего. Я заперлась, повесила троечку защитных заклятий — прощай, карточка — переступила через тело и пошла в ванную. Вряд ли я буду мыться, пока это нечто находится в моей прихожей. Я посмотрела на себя в зеркало — краше в гроб кладут. Я думала только о том, что мой напарник Майло мертв. Он связался-таки с плохими ребятами, и те отчего-то его убили. Его паршивые ощущения, эта ненормальная Верона… Я больно закусила губу. Все-таки надо было звонить Пройссу.

Я вышла из ванной.

На кухне теперь горел свет.

На столе находилась вся моя еда: сладкое, колбаса, яйца, булки, мамины пирожки, присланные еще на позапрошлой неделе, свиной рулет, вчерашний суп… За столом сидел самозванец и одной рукой держал телефон, а другой увлеченно наворачивал варенье ложкой прямо из банки. Увидев меня, он, не отрываясь от поглощения моей еды, показал большой палец и вернулся к своему разговору:

— Конечно, господин Пройсс. Чем быстрее вы их найдете — тем лучше. Спасибо, конечно.

Я приземлилась на табуретку и уперлась головой в край стола. На самом деле, мне хотелось размеренно об него головой же побиться, но я не могла доставить этому стихийному бедствию с ложкой в руке такого удовольствия.

— И денежная компенсация! И восстановление моего доброго имени! Да, конечно, я согласен поработать на вас. И консультантом тоже. Хлоя? Ну, у нее вид, как будто ее веслом пришибло, а так ничего.

— Дай мне трубку, — прошипела я, не поднимая головы.

— Да, час поздний, я понимаю. Спасибо вам, господин Пройсс! До свидания.

Да, Майло был тупой, а еще отвратительный, как пещерный человек. Но он хотя бы меня слушался и помогал во всем. Неужели вся эта история — правда? Такого просто не может быть.

— От этой твоей карты я чуть дуба не дал. Кстати, классные печеньки, — прокомментировал этот новый Майло, которого мне хотелось спустить в унитаз. — Пройсс обещал мне гору всяких радостей, казино с блек-джеком и пони. Хочешь пони?

— Я хочу, чтобы ты убрался отсюда к чертовой матери, — ответила я, — и перестал переводить мою еду.

— Хм, ну ладно, — он с крайним разочарованием бросил на стол печенье и телефон, причем прямо в сладкий рулет, — Я-то думал, выпьем за знакомство, расскажешь, что тут происходило, а потом перейдем к чему-нибудь более интересному.

Я бы, конечно, ему врезала. Но я слишком устала.

— Вали отсюда! — я вскочила на ноги. — Вон!

— Окей, — сказал Майло. Повернулся ко мне, широко улыбнулся и, в общем-то, исчез.

Вот это уже была штука самого крутого уровня, который мне доводилось видеть. Ни с карточек, ни с законных артефактов нельзя получить такого количества энергии. Это заклинание уровня правительственного мага с многолетним опытом. На такое нужно наработать.

…Нет, ни о каком высококлассном маге по имени Майло, государственном преступнике я никогда не слышала. Я вообще не знала никого с таким именем, кроме Майло Гнядека, моего напарника…

Значит, либо тут все было слишком секретно, и делу просто не дали просочиться, либо все еще запутаннее, чем я думаю.

Я с тоской окинула взглядом свою разнесчастную еду, погрызенные печеньки и надкушенные яблочки. К черту. Я взяла телефон, пошла в спальню и уселась на кровать. А потом просто заснула.