Территория невероятностей. Nigredo

Мария Старко

Все мы знаем, что старинные города Восточной Европы дышат магией. Все мы знаем – но не находим доказательств. Хлое Моргенталь не нужно искать доказательств существования магии. Волшебство вплетено в узор улиц Кракова, города, в котором так хочется потеряться и остаться навсегда. Стремительный сюжет книги похож на снежный вихрь: порыв ветра может сбить вас с ног и заставить влюбиться в эту историю раз и навсегда.

Редактор Анастасия Новикова

Иллюстратор Мария Старко

Иллюстратор Марина Алеф

Корректор Анастасия Новикова

© Мария Старко, 2022

© Мария Старко, иллюстрации, 2022

© Марина Алеф, иллюстрации, 2022

ISBN 978-5-4474-5765-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ГЛАВА I

Рабочий день уже закончился, и в магазине было людно. Я стояла в очереди на кассу и бесцельно рассматривала рекламную листовку. Над фотографией безмятежно спящей особы крупным красным шрифтом было набрано: «Коллекционер снов — 2013! Смотрите ваши сны в новом качестве и высоком разрешении!». Далее располагалось подробное описание этого чуда техники, но не успела я прочитать и пары слов, как некто ощутимо отдавил мне левую ногу. Я обернулась — рыжая девочка лет десяти стремительным движением засунула себе в карман две крошечные сверкающие бутылочки с магазинной полки и уже собиралась ретироваться к выходу. Но не тут-то было — я схватила ее за капюшон.

— Быстро клади обратно, а не то позову охрану, — предупредила я.

— Отстань, — буркнула девочка, очень точно и болезненно пнула меня в лодыжку и, ни на секунду не растерявшись, побежала мимо касс и охранника прямо к выходу.

Я сунула свою корзину на ленту, закричала что-то невразумительное и погналась за юной воришкой к дверям. Охранник наградил меня недоуменным взглядом — по-моему, он так и не понял, что произошло, ну или решил переложить свои обязанности на мои плечи.

Я увидела нарушительницу сразу же, как выбежала из магазина. Она бросилась налево, во двор. Впереди был тупик — и девочка, обогнув мусорные баки, в два огромных прыжка оказалась на крыльце маленького средиземноморского кафе, видимо, рассчитывая убежать через черный вход. Я побежала вслед за девчонкой, ускоряясь на ходу, и ворвалась в кафе с криком: «Держи ее!». Я бешено лавировала между круглыми столиками, пока здоровенный суровый официант в белом фартуке не схватил воришку за капюшон. Девчонка извивалась и брыкалась. Я достала свою верную шариковую ручку, показала официанту удостоверение и легонько коснулась ладони девочки стержнем. Та немедля затихла и обмякла: глаза закрылись, а дыхание стало глубоким и размеренным. Она уснула.

— Сами вызовете полицию? — спросила я охранника. Тот усадил девчонку на стул и с тяжелым вздохом кивнул:

— Привычное дело. Она что-то стащила из «Глобуса»?

— Ага. Жидкие заклятья из бытового раздела, знаете, которые пьешь и потом можешь сам предметы зачаровывать. Может, мне бы отвернуться и внимания не обратить, но… — я потерла лицо рукой, — Спасибо большое.

Я направилась к выходу. Видимо, это уютное кафе с витавшим в воздухе запахом выпечки, белыми скатертями, плетеными креслицами, а главное, отсутствием охраны не раз попадалось на пути воришек из супермаркета «Глобус» и не казалось им серьезным препятствием на пути к свободе. Девчонку мне отчасти было жаль: не скажешь, что это ее первый опыт воровства, но на дитя улиц она ничуть не похожа. Может быть, перепродает бутылочки с заклятьями в школе, а может, вообще страдает клептоманией.

И, уже стоя на потертом каменном крыльце, поняла, что заклятье сна, которым я воспользовалась, чтобы отключить девчонку, списало последние единицы с моей карточки, о чем чуть запоздало оповестил противным сигналом мой мобильный телефон.

Я перевела дыхание и зашагала по разогретому асфальту в сторону пункта пополнения счета.

Банкомат располагался на первом этаже жилого дома, между двумя забранными ржавыми решетками окнами под нелепым граффити с улиткой, и представлял собой обычный терминал с экранчиком, динамиком и двумя щелями для различных документов, в моем случае — удостоверения и, собственно, карточки.

Удостоверение я носила с собой на ленточке, а ленточку вешала на шею. Само собой, ленточка постоянно путалась то в шарфе, то в вороте куртки — в общем, доставляла массу хлопот. Зато она была черного цвета с загадочными белыми узорами, и мне не хотелось с ней расставаться.

Щель моментально проглотила мое удостоверение. Банкомат издал низкий утробный звук, затем затрещал динамик и раздался противный голос оператора. Я благополучно пропустила всю болтовню до фразы «Желаемая услуга» и прохрипела в микрофон:

— Хочу пополнить счет на карте.

— Вы исчерпали лимит. Рекомендую обратиться в Комитет, — вежливо ответила оператор.

— Эээ… У меня были непредвиденные расходы. Можете посмотреть в отчетах за последний час, — я зажмурилась, непроизвольно запихнула палец в рот и прикусила его. Вероятность того, что полиция уже успела отослать в наш Комитет данные о задержании юной воровки, фантастически мала, но все-таки не нулевая. Почему бы вообще не сделать всю эту систему автоматической? Зачем нужен оператор?..

На том конце провода послышался легкий шум, потом шелест клавиш. Наконец, не скрывая иронии, оператор поинтересовалась:

— Так вы задержали опасного преступника?

Я выдохнула. Воистину волшебная оперативность!

— Можно сказать и так. Все живы и здоровы, физических повреждений нет, помещение ресторана в полном порядке, — сказала я.

В динамике еще помялись и пошуршали чем-то невидимым, но счет на карточке мне все же пополнили.

Я забрала карточку, вынула удостоверение и отправилась домой.

По асфальту тротуара скользили тени деревьев — поднялся легкий ветерок. Мимо неторопливо проплывали машины, откуда-то доносилась медленная грустная песня, сладкая, как шоколадный крем, тающая в вечернем воздухе. Мой город отдыхал, лиричный и безмятежный, спрятав свою тоску и горечь в янтарном прозрачном свете еще не скрывшегося за домами солнца. Старый город в нежном объятии реки, в кольце легенд, в тумане тайн прошлого и надежд будущего. Краков, всем сердцем мной любимый.

Войдя в квартиру, я бросила удостоверение на тумбочку в прихожей и проскользнула по скрипучему паркету на кухню. От прежней хозяйки здесь остались разнообразные медные черпачки и турки, целый сад растений на подоконнике и кривоватая акварелька над столом. В центре потолка подвешена очень красивая люстра: темно-оранжевый абажур с кружевами по краю, мягкий теплый свет рисует узоры на мозаичном полу, оттенки которого напоминают о старинных картах. Грязных и потрепанных пиратами — и не потому, что я не люблю мыть пол!

Я включила чайник и приоткрыла форточку. Окно кухни выходило во двор на крошечную площадку для автомобилей и рядок мусорных баков, аккуратно огороженных с трех сторон пышными зелеными кустами. И вновь у меня не получилось купить ни самоочищающихся тарелок, ни зачарованное зеркало для ванной: вчера провозилась с отчетами до поздней ночи, а сегодня ловила опасную малолетнюю преступницу. Я задрала штанину брюк и обнаружила на лодыжке фиолетово-синий, как экзотический цветок, синяк, да еще и со ссадиной.

Где там мой зачарованный пластырь?..

***

Перед новым рабочим днем я совершенно не выспалась. Виной всему была огромная коробка конфет, которую я обнаружила в шкафу и не могла от нее оторваться, пока не уничтожила всю шоколадную армию. А ведь когда съешь сладкого, хочется еще и еще.

— Как правильно заряды ставить, показать или помнишь? — я воткнула иглу в шкаф и нарисовала карандашом крестик на полу. Майло, мой напарник, кивнул — мол, понял, в чем я сомневалась: все по сто раз объяснять приходится, достал из сумки свой карандаш, нож и какое-то слабозаряженное металлическое яйцо. Уже давно не видела, чтобы кто-то пользовался таким приспособлением.

— Чье это яйцо? — буркнула я.

— Нашел в Комитете. Не годится? — мрачно спросил коллега.

Я покачала головой:

— Таскаешь с собой лишний вес. Используй артефакты только из инструментов, из того, что держали в руках, причем чем дольше, тем лучше. Сколько раз повторять… — я горько вздохнула.

В качестве артефактов в ход чаще всего идут письменные принадлежности: ручки, карандаши, линейки; то, что применяют в быту: ножи, ложки, вилки; экзотические помощники профессионалов: скальпели, стамески, гаечные ключи. Сильные маги зачаровывают что угодно — от тапочек до собственных носов. Я тысячу раз объясняла напарнику, какие именно предметы больше подходят для нашей работы. Но он с упорством, достойным лучшего применения, продолжал таскать на обходы разный мусор. Может быть, пытался экспериментировать.

Честно говоря, никто толком не знает, как все эти заклятья работают. Да, мы используем формулы, как в физике или химии; считаем единицы энергии по карточке и все такое прочее, но какие именно процессы происходят с нами самими, нашим телом, душой, разумом, окружающим миром — тайна даже для самых сильных магов.

Нам дали возможность, и мы ею пользуемся. Дышим воздухом просто потому, что он есть. И пристально следим друг за другом, иначе мир погрузится в хаос.

— Может, вам чайку налить? — предложила хозяйка. Она нервно теребила полотенце в руках и выглядела расстроенной. Ну, шутка ли, так замусорить квартиру за сутки. Две комнаты были полностью черные, негатив тут был, как паутина — хоть ножом режь. Объяснила хозяйка это все тем, что застукала мужа в объятьях какой-то юной дамы… Короче, обычная бытовая чушь, которая портит людям жизнь.

— Нет, спасибо, тут дел на пять минут. Сочувствую вам, — сухо сказала я.

— Не выпишите направление к энергологу?

— У меня нет таких полномочий, — ответила я, — Мы же только проверяем, как работают установленные заклинания, нет ли конфликтов. Если хотите, можете пригласить врача из районной поликлиники.

Я поглядела на работу Майло — одна из комнат уже была готова. Хорошо справился, не придраться. Вторая комната, спальня, была в ужасном состоянии. Я щелкнула пальцами — высвободился заряд энергии, где-то в Комитете с моей карточки списалось примерно 12—13 единиц. Многовато, придется вечером делать кофе вручную. Вот ведь неудачный день.

— Готово, квартира чистая.

Я сгребла о чем-то крепко задумавшегося Майло, и мы вышли в коридор. Он не тупой и не тормознутый, просто не очень приспособленный к жизни, если можно так выразиться. Приехал из поселка в пятнадцать лет, поступил в Варшавский колледж, проходил практику у одного очень слабого контролера, потом направили ко мне, поскольку у меня ни с кем сработаться не получалось.

Вообще, проку особенного от Майло не было — слабый маг, не очень сообразителен. Я воспринимала его скорее как телохранителя: огромный, плотный, выражение лица обычно такое, как у пещерных людей в учебнике по биологии… Плюс отвратительные манеры. Все от него шарахаются, хотя, в общем-то, Майло добрый парень и на моей памяти ничего зловредного не совершал.

Единственное, что можно про него вспомнить необычного — у Майло все время потрясающе странные сны. Спит он очень много, по одиннадцать-двенадцать часов. И сны запоминает просто отлично. В них обычно присутствуют перемещения во времени, жестокие убийства, полеты, и все это замешано так, что я просто диву даюсь, как такое помещается в голове у одного человека. Впрочем, мало ли, какая там жизнь была у Майло в деревне. Все эти сны тщательно записываются в дневник с пестрой обложкой — неизменный спутник коллеги все время, что мы работаем вместе.

— Молодец, хорошо все сделал, — сказала я, застегивая сумку, — осталось еще два этажа, и можно устроить обеденный перерыв. В вашем доме ведь все еще Пол контролер…

— Да, он, — ответил Майло, — Ему меньше приходится вкалывать.

— Может, и нам помогут, подселят контролера хотя бы на пару этажей, — я вздохнула и побрела по лестнице вверх, — Вообще, контролеров в нашем городе маловато. Для города с населением в шестьсот тысяч человек двадцать Комитетов — это мизер. В каждом Комитете по шестьдесят контролеров…

Внезапно Майло остановился, поморщился, ухватился рукой за стену.

— Все нормально?

— Вроде бы, — он посмотрел на меня мутным взглядом, — Хлоя, может, коридор грязный? Я не чувствую…

Я осмотрела серый кафель стен, прикрыла глаза. Грязи не было — никакой негативной энергетики.

— Да нет, все в порядке.

— Тогда несвежий завтрак, — хмыкнул Майло.

— И как у тебя вообще получается перепутать эти ощущения… — я продолжила спускаться по лестнице. — Эй, с тобой точно все нормально?

— Это определенно что-то… магическое, — ответил он, — Но необычное, что ли.

— Может, тебе домой пойти? На что это похоже?

— Как будто кто-то что-то… Хищно ищет, — напарник наморщил лоб.

Мне стало не по себе.

— Давай быстро здесь закончим и пойдем по домам, хорошо? — я похлопала Майло по плечу.

Жил он недалеко от меня. Ему досталась шикарная квартира — просторные комнаты, в гостиной паркетом выложен то ли компас, то ли роза ветров, много антикварной мебели и высоченные потолки. Но Майло из всего этого великолепия ценил только крепкую ванну на львиных лапах и широченную кровать: не чета всему тому, к чему он привык в деревне. Впрочем, все это с его слов — дальше гостиной он меня ни разу не пустил, и мы обычно болтали и сплетничали о работе, сидя на старом продавленном диване прямо под пыльным окном.

Майло в наш Комитет привез Ладислав Новак, сомнолог из Гданьска. По словам Майло, он обратился к нему за помощью, когда сны уж совсем стали надоедать. Тот немного позанимался с парнем и пристроил его на работу к своему другу, моему начальнику Кристофу Пройссу, и мне в напарники, чему я была совершенно не рада. Отношения у нас не складывались. А вот когда Новак зимой приехал навестить подопечного, произошла история, которая нас сблизила.

Дело было так: лютый, противнейший февраль, прилетает на самолете Новак из Берлина, и тут, по законам жанра, работники аэропорта теряют багаж достопочтенного пожилого господина. Ждали день, ждали два, и вдруг выясняется, что багаж-то не потерян, а кем-то украден прямо в аэропорту. Некий странный мужчина прихватил чемодан Новака вместо собственного. Конечно, Майло вызвался добыть багаж своего чудесного сомнолога самостоятельно, а полиции, мол, спасибо большое, вы и так немало потрудились и все прочее. В общем, мы с Майло собрались и поехали к незнакомцу в горный городок Закопане.

Про само путешествие мне вспомнить нечего, кроме того, что за три часа на старинной машине я замерзла так, как никогда в жизни не мерзла. Хорошо, что хоть водителя, Генриха, нам выдал Комитет — ничто не помешало весело провести время в дороге, распивая вкуснейший ликер. В общем, когда мы нашли похитителя в Закопане, явившись под его дверь, заметенные снегом, замерзшие и не очень трезвые, мужчина был в шоке настолько, что чуть не вызвал полицию, а удостоверения Комитета у нас вырвал и выкинул в сугроб. После ужасных десяти минут объяснений, кто мы такие и откуда, чемодан таки нам выдали, потому как мужчина оказался не коварным похитителем, а просто человеком рассеянным, и все пытался придумать, как бы этот самый чемодан вернуть.

Мы вернулись обратно к машине — и обнаружили Генриха на переднем сидении без сознания.

Что тут началось, вообще вспомнить страшно. Кажется, я сразу решила, что Генрих мертв и уверилась в том, что в его кончине обвинят меня. Почему я так подумала — и сейчас не понимаю, наверно, совсем отморозила мозги. Позвали мы чемоданного похитителя, притащили Генриха к нему домой и давай поочередно с Майло его откачивать разными заклинаниями. Водитель пришел в себя, рассказал, что забыл с утра выпить свои таблетки от давления, вот и отключился в жарко натопленном салоне, скажите спасибо, что не по дороге. Ну, кому в жарко натопленном, а кому в холодном, как склеп… Сейчас я об этом вспоминаю с содроганием: в ту ночь я изнылась, как капризная малолетка в «Детском мире».

В общем, все мы втроем заночевали тогда у невольного похитителя чемоданов. Полночи все вместе просидели на кухне, смотрели на метель за окном и болтали на философские темы. Утром вернулись домой, довольные, ну и с чемоданом Новака.

С тех пор мы с Майло подружились, все же такие поездки, совместные приключения и стресс укрепляют отношения. Да и понравилось мне, что и в мороз он не ныл, и во время всех этих разборок не растерялся — я-то могла только мямлить, выдавая нетрезвую медлительность за степенность профессионального контролера…

Мы проверили еще десяток квартир и отправились на улицу.

— Тебе повезло, что ты работаешь там же, где живешь, — заметил Майло. Мы остановились: мой подъезд был в двух шагах, а напарник жил чуть дальше, в кирпичной десятиэтажной башне за углом.

— Не говори, — я вздохнула и потянулась, задрав голову: ветер сегодня был сильный, и тучи плыли надо мной, как стая пухлых белых рыб, — Хотя я и так устаю от всех этих обходов ужасно. Прихожу домой и сразу валюсь на кровать, как старушка.

— Или топаешь в бар, — ехидно заметил Майло и почесал свое круглое пузо. — Передавай Крокеру привет в следующий раз.

— Пойдем с нами, — предложила я, — Хотя ты вроде не любитель таких мест, а?

Он хмыкнул.

— Ладно, пока, коллега, — я поправила сумку на плече и отправилась домой.

Насчет усталости я, пожалуй, ничуть не соврала. Конечно, мы заходим не во все квартиры подряд, жильцы-то на работе, да и смысла в этом особо нет. Обычно я в коридоре прислушиваюсь к своим ощущениям. Почувствовав неладное, нужно постучаться в дверь и, если хозяева дома, показать удостоверение, зайти на порог, ну и дальше разбираться по обстоятельствам. Скорее всего, все нормально, разве что старушке какой-нибудь приснится плохой сон или домашние животные плохо себя ведут. Чаще дверь не открывают, тогда мы оставляем на двери специальную контролерскую карточку с просьбой перезвонить в Комитет и потом приходим чистить квартиру уже в удобное для хозяев время.

Существуют еще всяческие особые квартиры, которые нужно осматривать регулярно, вне зависимости от того, есть кто-то дома или нет. Для этого мы используем специальные открывающие заклятья. С частью хозяев подобных жилищ Комитеты заключают контракты и получают дополнительное финансирование, часть квартир принадлежит государству и находится на особом учете. Ситуации бывают совершенно разными, но общая суть моей работы такова: осматривать пять жилых домов, отслеживать парадоксы и энергетический фон. А также писать отчеты, ездить на срочные вызовы и тому подобное.

В 16 я сдала национальный экзамен на «специальные способности» — или, если говорить иначе, «способности к магии», и неожиданно показала результат выше, чем «у меня плохое предчувствие — этот йогурт обернется диареей». Закончив колледж, я стала профессиональным магом, получила удостоверение контролера, жалование в Комитете и сняла отдельную квартиру. Пока-пока, мама и бабушка. В общем, сплошные плюсы…

Почти сплошные плюсы. Само собой, по долгу службы я постоянно влипаю в разные дурацкие истории, и, наверное, это и есть минусы.

Карточки я расходую очень быстро. Но мне действительно мало лимита. Ведь это только в сказках так бывает: сделал себе какой-нибудь красивый камушек-артефакт, залил его откуда-то под завязку магической энергией — и используй до посинения в хвост и в гриву. Или напрямую черпай силы из Земли-матушки и прочих стихий.

Возможно, когда-то такое и было. В сказках. В реальности же, с того времени, как вся эта сверхъестественная чепуха стала общепризнанной и повсюду используемой, люди начали организовывать Комитеты по контролю, придумали экзамены на способности — как получение прав на машину или мотоцикл. Было придумано много красивых слов для названия науки, изучающей энергетическое пространство, и для тех, кто может его контролировать и использовать, но старые-добрые именования из детских сказок — «магия» и «маг» — прижились лучше прочих. Иногда профессиональных магов называют «спецами», а магию — «ремеслом».

Государство определяет, сколько энергии в месяц ты можешь потратить. Такие контролеры, как я, конечно, тратят мало энергии. Потому как серьезные инциденты практически и не случаются. А вот, к примеру, врачи колдуют очень много — даже представить страшно, какими запасами они располагают. Обычно их не называют магами или магами-врачами — и так понятно, что в своей работе они одинаково часто используют и зачарованные скальпели, и таблетки, и обычные томографы и рентгены.

Энергия, при помощи которой можно творить магию, находится везде: в земле, в воздухе, внутри каждого человека, в космосе, может быть, даже внутри нашего солнца. Ее можно собирать и распределять — например, разливать по бутылкам и зачаровывать; записывать на карточки. Это делают на специальных заводах. Когда я училась в колледже, нас все обещали сводить туда на экскурсию, но, к сожалению, не сложилось…

Вся прелесть в том, что способности к магии есть абсолютно у всех. Это справедливо. Страшно представить, что было бы, если бы способности были только у избранных. Наверное, эти самые избранные относились к простым людям, как к инвалидам. Из чего бы получился фашизм, шовинизм и куча других ужасных слов. А так… Вышло, как с рисованием: кто-то хорошо умеет, кто-то так себе.

Лично про себя не сказала бы, что я хватаю с неба звезды. Моя бабушка, Сильвия, работала в Центральном Берлинском Комитете в семидесятых годах. Берлинский Комитет — это главный Комитет Еврозоны, самое престижное и интересное место работы, наверное, во всем мире. Характер у бабули просто прекрасный: она настоящая ведьма. Постоянно командует, злобствует, находит, к чему прицепиться. Это сейчас она старая и спокойная, а раньше… Неудивительно, что папа не выдержал и ушел от мамы, когда я была совсем маленькой.

Дома я приняла душ и выпила чаю, а после решила все-таки добраться до «Вавеля», бара в моем районе. Полутемный крошечный зал в подвале всегда поднимал настроение своей уютной атмосферой, знакомыми лицами и вкуснейшим пивом, грогом или сидром — в зависимости от настроения и времени года.

Бар был пустынным, моего друга Крокера за потертой барной стойкой не оказалось. Я села на высокий стул, облокотилась на стойку и уставилась в мелькающий звездами народной музыки телевизор. Они весело отплясывали на фоне зеленых лугов и холмов — впрочем, разевали рты зря, потому что их песни заглушал игравший в баре фолк-рок.

За спиной чувствовались чьи-то неприятные энергетические потоки в мою сторону. Возможно, я просто вымотана, и мне лишь кажется.

— Хлоя, привет.

Крокер наконец выполз из подсобного помещения со сверкающим столбиком из стаканов в руках.

Я вяло помахала ему рукой.

— Я устала… как… В общем, нормального сравнения еще не придумано, — заявила я.

— По тебе заметно, — кивнул Крокер.

Сам он выглядел вполне довольным жизнью, впрочем, как обычно: та же кожаная одежда, зеленые лохматые волосы… Помимо бара, Крокер работал еще в двух местах, а также имел свой бизнес в интернете. По собственным рассказам, парень еще и был невероятно удачлив в личной жизни. С волшебными способностями у него тоже дела обстояли неплохо, и он все планировал записаться на магические курсы или даже поступить в тот же колледж, что заканчивала я.

— Привет тебе от Майло. Слушай, сзади неместный? — я неопределенно показала рукой назад.

Крокер кивнул:

— Около часа назад пришел. Говорит, приехал из Варшавы, дела, бизнес, в общем, скука смертная. Ощущаешь его интерес? Интересуешься сама?

— Еще как, — я усмехнулась и ткнула пальцем в меню. — Будь добр вот это. А все-таки странное от этого господина ощущение идет… Наверняка он все же профи, таможенник или даже из полицейской службы…

— Ну, сама понимаешь: на товарищах из полиции и всех этих приближенных к верхушке специалистах секретка стоит, ты его с продавцом или охранником с мизерным потенциалом перепутаешь и не поморщишься. Он может быть кем угодно. Но я бы не сказал, что этот тип чем-то подозрителен. Просто увидел блондинку и обратил внимание, — Крокер расставил бокалы, а я обернулась и бегло осмотрела нашего «бизнесмена». Обычная внешность: полноватый, то ли за тридцать, то ли за сорок, никаких артефактов при себе явно нет.

— Неприятный тип, — я пожала плечами. На стойке уже обосновался мой дымящийся грог с дикими ягодами.

В зале, как обычно, была слышна смесь двух языков — польского и общего английского. После объединения европейских стран в Еврозону в середине прошлого века общий английский стал вторым государственным языком как в Польше, так и во всех остальных государствах.

Крокер тем временем заливался соловьем на тему какой-то новой знакомой. Я не слушала — идея с секреткой, то есть засекреченным магическим потенциалом, мне не понравилась. Вообще, это магические деяния самого наивысшего уровня, и я лично с таким не сталкивалась. Хотя с чем я сталкивалась: не работа, а сплошная рутина с втыканием иголок в стены и с нудным изгнанием тоскливых полтергейстов и парадоксов…

Крокер, видимо, понял, что ничего толкового из нашего общения не выйдет, и начал приставать к какой-то дамочке с бокалом Текилы Санрайз. Я еще пару минут попялилась в висящий под потолком телевизор, бросила на подозрительного приезжего косой взгляд — он уже был занят своей отбивной — оставила на барной стойке деньги и отправилась домой.

Завтра опять на работу, и ненависть к нудному занятию, одним и тем же рожам и вопросам достигла, кажется, своего пика.

До дома от бара я обычно добираюсь за десять минут в быстром темпе. Вечер был спокойный и мирный: над крышами пятиэтажных коробок уже вставала бледно-оранжевая, будто разведенная молоком, луна, свежий ветер бодрил и отвлекал от грустных мыслей — словно рассказывал свою, нездешнюю историю о приключениях, сюрпризах и сказках. Мне даже расхотелось заходить в парадную — во дворе не было ни души, и постоять так, в тишине, наедине с ветром, казалось неплохой идеей. Жаль, что завтра рано вставать.

За дверью квартиры меня ждал горячий шоколад, немного телевизора и сон. Я уже поворачивала ключ в замочной скважине, когда услышала за своей спиной:

— Привет!

Соседская дверь была приоткрыта. Возле нее стояла девушка-азиатка в ярко-голубом халате. Впрочем, азиаткой ее можно было назвать с некоторой натяжкой: восточные глаза резко контрастировали с массой веснушек и русыми волосами.

— Привет, — пробурчала я.

— Я теперь буду жить с тобой по соседству. Ты ведь контролер? Ты Хлоя Моргенталь?

Я мрачно кивнула.

— Я поступила в местный колледж, у меня десятка по шкале Лернера, — девушка широко улыбнулась, — Прохожу практику в вашем Комитете. Ну ладно, как-нибудь зайду за сахаром!

Она помахала рукой и скрылась за дверью. Я пару секунд постояла, тупо уставившись на коврик, а затем все же вошла к себе, заперлась и зажмурилась.

Дело в том, что двадцать восьмая квартира стояла пустой уже давно. За пять лет до моего переезда сюда в ней был обнаружен энергетический провал, засасывавший всякую гадость и пекший парадоксы, как блины: то лифт превратится в осла, то из потолка начинают расти сковородки и вантузы… В общем, разные были проблемы, от смешных до суровых, кажется, даже умер кто-то. Провал долго изничтожали, а потом квартиру запечатали. Меня поселили по соседству, чтобы я сообщила куда следует, если что.

Странностей было слишком много для одного дня.

Я решила пропустить шоколад и телевизор и перейти сразу к третьему пункту своей программы, а именно рухнуть на кровать и крепко проспать до самого утра.

***

На следующий день я отправилась в Комитет под номером шесть — до боли знакомое неприметное здание в глубине района. Это городская служба коммунальных услуг в области магии, место работы всех контролеров, архиваторов, координаторов и прочих магов, связанных непосредственно с бытом горожан.

Наш Комитет, в отличие от всех остальных в Кракове, выстроенных специально по стандартным проектам, располагался в старом, когда-то жилом доме. Неприметное здание с белыми стенами, узкими окнами и покатой крышей с настоящим ритуальным кругом, намалеванным на старой жести, сохранило немало следов оккультной эры в познавании магии: того времени, когда магию путали с эзотерикой и нещадно романтизировали. Узоры из спиралей на деревянных панелях в коридоре; огромный подвал с аппаратурой для работы с первичными стихиями; зачарованные, но давно поломанные зеркала в туалетах — красиво, уютно и таинственно. Как в сказке.

Обходы, безусловно, дело нудное, но бумажная работа куда отвратнее, и ни в одной старой сказке о магии ничего такого нет.

Мы с Ингрид, Мареком и Майло заперлись в одном из кабинетов на первом этаже, тесном и почему-то пропахшем сероводородом. Сели за один стол, включили компьютер и обложились распечатанными отчетами. Контролеры всегда оформляют рапорты вместе с архиваторами: так удобнее составлять статистику, сверяться с базами данных, отправлять результаты на сервер, составлять отчет для нашего начальника Пройсса.

Ингрид грызла ручку — как всегда сосредоточенная, удивительно яркая в своем темно-красном платье, которое в сочетании с иссиня-черными волосами делало ее похожей на цыганку. Марек Пожела постоянно что-то набирал в своем телефоне — он обожает разнообразную общественную деятельность, от организаций выставок до участия в митингах. А еще рисует комиксы на острые социальные темы и выглядит как настоящий потрепанный богемный персонаж — взлохмаченные светлые волосы, потертый пестрый балахон, джинсы с миллиардами дырок и видавшие виды берцы. Мы с Мареком и Ингрид вместе учились в колледже — поначалу Пожела был моим лучшим другом, но в последние годы Марек стал более отстраненным и меланхоличным, так что я сблизилась с Ингрид Хвальковска.

Само собой, мне нужно было поделиться с подругой всеми странными происшествиями: встречами с неприятным незнакомцем в баре и новой соседкой. Я уже заканчивала эмоционально рассказывать про свой безумный день, как Ингрид отложила свой отчет архиватора, резко встала и подчеркнуто раздраженным движением достала из сумки пакет с орешками.

— Держите, — буркнула она и бросила орешки на стол. Майло сурово насупился. — Хлоя, ты горазда ныть. У тебя такие ситуации случались уже миллион раз. Что же говорит твое знаменитое предчувствие, а?

Я поморщилась и скрутила отчет о временных параллелях в трубочку.

— Вроде бы молчит.

Ингрид победоносно ухмыльнулась и отправила в рот сразу три орешка.

— Ты просто истеричка, — неразборчиво пробормотала подруга и открыла прозрачную розовую папку. Я раскрыла рот, но Ингрид жестом показала помолчать. — Скучно тебе живется? Займись волонтерством или пойди учиться играть на трубе.

— Вечно ты меня подкалываешь из-за моего предчувствия, — пробурчала я.

— Обидься, — Ингрид послала мне уничижающий взгляд, а Марек хмыкнул. — Ты сама знаешь, насколько это твое умение бесполезное. Я боюсь, что ты в определенный момент сойдешь с ума и станешь тарошницей или этим… экстрасенсом, прошу прощения за нецензурное выражение, уважаемые господа.

— Ну спасибо, — я полистала лежащий на столе старый отчет Хвальковска, — Вот увидишь, Ингрид, когда-нибудь мое предчувствие сделает меня супергероиней. Я буду мчаться над Краковом в развевающемся плаще, а вы будете глупо раскрывать рты и задирать головы.

— Потому что предсказывание будущего разовьет твою способность летать, — гнусаво протянул Марек, — Ты даже толком не предсказываешь…

— Да, она не предсказывает, — Ингрид его перебила. Она вечно зачинала все издевательства надо мной и сама же их первая прекращала. — И чего Пройсс посадил нас за эту писанину про хронологические происшествия? Они так редко случаются…

— Потому что все нормальные маги от этой работы отказались, — Майло потыкал в клавиатуру компьютера своими толстыми пальцами, недовольно сморщился, видимо, не отыскав нужную информацию. Пожела оторвался от мобильного телефона и многозначительно хмыкнул.

— Что ты там все набираешь?.. — Ингрид внезапно отбросила орешки и выхватила у Марека телефон. Тот едва слышно выругался. Конечно, со стороны кажется, что мы не особенно вежливы друг с другом, но я лично считаю, что это вполне нормально для людей, которые знакомы столько лет.

— Переписываюсь с друзьями из Эстонии, — хрипло буркнул Пожела и обманным маневром отобрал сотовый обратно. Ингрид притворно нахмурилась. — В Таллине черти что творится, опять беспорядки…

— Дополнительные льготы для крепостных, — фыркнула Хвальковска.

Крепостными прозвали жителей Тоомпеа, Таллинской крепости. Шестьдесят лет назад Тоомпеа наделили правами свободной зоны, по сути, государства внутри государства: Таллин, один из древнейших европейских городов, превосходно генерировал энергию, а в крепости она циркулировала такими необычными и загадочными вихрями и потоками, что весь Старый город было решено отделить и закрыть.

— Эстонцы хорошо устроились, — кивнул Марек, подбросил телефон в руке, — Развалит все это Еврозону, как пить дать. Говорят, даже границу для финнов перекрыть могут.

— Никому не хочется делиться чудом, — Ингрид снова вернулась к базе данных на компьютере.

— Тоже мне чудеса. Еще нашим предкам обещали исцеление от всех болезней, заклятья для космических кораблей, магическую антигравитацию и все такое прочее, — мрачно пробубнил Пожела, — И где все это?

— Исследования не прекращают, — Ингрид наставительно направила на Марека указующий перст, — Новые заклятья изобретают каждый день…

— Ага, автоматическая починка портков и ботинок, — Марек швырнул мобильник на стол. Майло вздрогнул, а я нервно хмыкнула, — И что? Когда я в колледж поступал, я не мечтал о том, чтобы следить за тем, как люди эти заклятья применяют!

— Ты как будто не учил историю в колледже, — ответила Хвальковска. — Только система комитетов способна сдерживать весь этот хаос.

Я вздохнула. Подобные разговоры мы вели уже лет пять, со времен совместной учебы. Так что я перестала слушать пререкающихся ребят и спросила у Майло:

— Кстати, напарничек, ты помнишь, что сегодня у нас еще и обход?

Майло лишь удостоил меня косым взглядом.

— Между прочим, сегодня на обход с вами иду я, — заявила Ингрид. — У нас в этом месяце будет большой отчет по ящикам, так что я собираю статистику по району.

— Ну так давайте выдвигаться, — я пожала плечами.

***

— Шестнадцать ящиков на подъезд, — Ингрид деловито тыкала тонким белым пальцем в планшет. — А чего так мало?

Мы с Майло переглянулись. В обязанности Ингрид входил учет магических приборов по району, и цифры по неведомым причинам не сходились каждый год. Не получив от нас ответа, Хвальковска бодро направилась внутрь подъезда и начала подниматься по лестнице.

— Первый ящик в шестой, — пробормотала она. — А, ну эта квартира у нас на постоянном досмотре. Хлоя, открывай.

Я покопалась в сумке и нашла связку ключей от квартир, хозяева которых заключали договор с Комитетом, позволявший нам устраивать у них досмотры в то время, пока в квартирах никого не будет. Шестая квартира была шикарна: прекрасный светлый паркет контрастировал с темно-фиолетовыми стенами гостиной, которая служила и кухней, и столовой. И под завязку была набита зачарованной техникой: видеокамерами, регуляторами температуры и ароматов, удалителями вирусов и пыли.

На прикроватной тумбе стоял ящик Андерсена, устройство для зарядки артефактов: деревянная коробка размером с пишущую машинку, с прорезью для карточки и пятью круглыми кнопками на лакированной крышке — для пальцев. Этот экземпляр был очень красив: крышка из красного дерева, отделка серебром, боковины обшиты темно-бордовым бархатом. Кажется, раньше у этих квартирантов ящик Андерсена был новый и обычный, алюминиевый.

— Какой у них интересный ретро-вариант, — заметила Ингрид, прикрепляя датчики к бокам прибора. Вздохнула, огляделась по сторонам, размышляя о том, что здесь, наверное, хорошо просыпаться по утрам. Окна на восток, много солнца…

— У них икона, — обратил внимание Майло. — Говорят, иногда они фонят.

— Если зачаровать, то да, — согласилась я, — А так…

— Церкви и храмы очень энергетичны, — перебил он.

— Это потому, что здания древние — они накопили энергию с момента постройки, и теперь мы можем ею пользоваться.

Майло странно посмотрел на меня. Я скептично относилась к суевериям, и он это прекрасно знал; я не осуждала верующих, остановившись где-то на полпути от агностиков в атеисты, но религия не была моей любимой темой для разговоров.

— Майло, — Ингрид громко захлопнула блокнот, — Ты несешь ерунду. Я, кстати, говорила, что мало ящиков? На самом деле слишком много. Нагрузка на сеть мощная, на наш район канал от завода слабый…

–…Поэтому зарядка производится медленно и с ошибками, — я села в крутящееся кресло и прокатилась вперед-назад, отталкиваясь рукой от выложенной из кирпича барной стойки. — И как люди доверяют нам свои жилища? Мало ли, что мы тут можем устроить.

Ингрид улыбнулась. Майло переводил непонимающий взгляд с меня на нее, но нам обеим неохота было делиться той древней историей про роскошную вечеринку, которую мы устроили в одной из квартир на обходе. Про нее так никто и не узнал, поскольку следы мы замели мастерски. Странно, когда я вспоминаю о том вечере, мне кажется, что квартира была заброшена: старый дом на окраине города, практиканты под началом преподавателя устанавливают свои первые датчики, сканируют фон и ведут отчетность, а затем учителя вызывают в Комитет — и практиканты используют это время, чтобы нарушить все правила работы контролера. Мы рылись по ящикам и шкафам, включали телевизор и музыкальный центр, пользовались туалетом и ванной. Нами двигали не хулиганские мотивы или желание самоутвердиться, а простое любопытство. Я осознала тогда всю сложность компромисса, на который пошли люди, чтобы сделать магию такой доступной в быту. Разместить в каждой крепости по бочке с порохом ценой того, чтобы ежедневно кто-то стоял за дверью или входил, проверяя, сух ли порох.

— С чего вообще эта проверка? Она ведь внеочередная, — заметила я. Ингрид закатила глаза:

— Указание самого Андерсена, ты представь только. Отец всей современной магической техники лично постановил проверки всех систем — ящиков, банкоматов, заводов и так далее. Ты же знаешь, у всех этих именитых старичков раз в полгода начинается истерия под названием «Террористы не дремлют!».

— По-моему, они читают те же комиксы про магических мутантов, что наш Марек, — усмехнулась я. Майло отошел от нас на кухню, налил из-под крана воды в стакан и медленно ее пил, мрачно глядя в окно. — Я сто лет не смотрела новости ни в Интернете, ни по телевизору. И не заметила, чтобы в мире что-то сильно поменялось.

Ингрид наконец открепила датчики от ящика, записала данные в планшет и сунула датчики и блокнот в сумку.

— Знаешь, что я думаю? — спросила она. — Просто все эти золотые старички, гении разума, лелеют смутную надежду, что с их замечательной магией все получилось не так грустно, как сейчас все выглядит. Что могут быть и магические войны, и фаерболы, и перемещения во времени при помощи магии — в общем, все, о чем наш Марек мечтает. Вот и выдают желаемое за действительное.

Я открыла дверь из квартиры, и мы с Ингрид вышли в коридор.

— Майло, идем, — прикрикнула я. Напарник неторопливо догнал нас.

Я могла бы ориентироваться в этом подъезде с закрытыми глазами. Каждая щербинка на стене или выбоина на ступеньках были выучены давным-давно. Даже запахи квартир, в которые мы заходили, не менялись. Оставались такими же знакомо-чуждыми.

После проверки пятого ящика Ингрид нахмурилась над планшетом.

— Чем выше мы поднимаемся, тем температура ящиков ниже. Странновато.

— Как такое вообще возможно? — спросила я.

— Температура ящиков зависит исключительно от окружающей среды. Все энергетические параметры, всё, что связано с магией, на такое влиять не может.

— Но влияет же, — раздраженно заявил Майло. Он с грохотом поставил ящик, который до того держал в руках, обратно на письменный стол. — Может, ты неправильно замерила или приборы бракованные?

— Я проверила данные по нескольку раз, — Ингрид мрачно взглянула на него исподлобья.

— Ты что, никогда такого раньше не видела? Может, ты пропустила лекцию про это в колледже?

Ингрид поджала губы. Это недобрый знак — она в ярости и с трудом себя сдерживает.

— Напомни мне, пожалуйста, когда именно я спросила твоего мнения по этому вопросу? — процедила она. — Ведь мнение человека, который даже свое имя без ошибки написать не может, очень для меня важно.

Майло стал красным, как помидор. Он не казался человеком здоровым и был постарше нас; я немного испугалась.

— Ребята, не надо, — я взяла подругу за плечо, — Все нормально. Мы сейчас пойдем в Комитет и поговорим с Пройссом…

— Счастливо, — Майло вышел из квартиры и хлопнул дверью.

— Ничего себе, — пробормотала я. Ингрид расслабилась:

— И хорошо, что он ушел. Не стоит его брать на подобные обходы.

— Почему это?

— А то ты сама не знаешь, — Хвальковска покусала нижнюю губу. — Ладно, я была резка с твоим напарником. Непрофессионально получилось.

— Майло и сам напрасно цеплялся к тебе, — ответила я, — Ты же знаешь, он обычно молчаливый. Что-то не то с ним происходит.

***

— Я не могу вам сказать, почему так вышло. Температура внутри помещений стабильна по этажам, а в приборах разная, — шеф еще раз бегло просмотрел распечатку и положил в стопку бумаг на краю стола. — Я передам рапорт в Центральный Краковский Комитет, а они уже будут решать, что делать дальше.

— Я знаю, что подобные аномалии бывали, — Ингрид выпрямилась на стуле и посмотрела на Пройсса с невероятной тоской. — Но сама с этим не сталкивалась. А теперь…

Пройсс взглянул искоса на меня — я расположилась у шкафа с книгами и надеялась, что всем своим видом выражаю нетерпение.

— А теперь один из классиков современной магической науки скучает на пенсии, — отрезал Пройсс. Ему самому до пенсии оставалось не так много — он был из тех чуть лысеющих и чуть подрасплывшихся, но крепких мужчин, которые способны находить удовлетворение в любом возрасте и на любой работе, и быть главой второстепенного нестоличного Комитета Пройсса вполне устраивало.

— Что притихли? У вас скоро будет объемное задание на выставке, будет информационная работа по антитеррористической безопасности. Скучать не придется, — шеф хмыкнул. — Я уверен: у Андерсена старые счеты с «Ядром», и как только про них стало слышно, этот древний гений заявил и о себе.

— А что про них слышно? — поинтересовалась я. Пройсс достал мобильный, пощелкал по экрану:

— Ничего толком… Как я вас терплю уже сколько — два года, три? Дни слились в бесконечный калейдоскоп с размытым черным пятном, — он кивнул в сторону Ингрид, — И белым, — ткнул пальцем в меня.

Мы с Ингрид переглянулись. Пройсс пожал плечами:

— Впрочем, Пол с Мареком и практиканты достают не меньше. Умоляю вас, успокойтесь и займитесь делом.

— Каким? — обиженно спросила Ингрид.

— Отдыхом! — рявкнул Пройсс. — Все, на сегодня свободны.

Я хотела извиниться перед Майло за Ингрид, но забыла и, отчего-то ужасно расстроенная, отправилась домой.