Очень готический роман

Мария Старко

Маргарита давно забросила бывшую некогда популярной субкультуру. Единственное, что еще вызывает в ней теплые чувства – готические романы давно любимого писателя, внезапная встреча с которым заставит Марго заглянуть в самые черные уголки ее черного-пречерного сердца.

3

Я лежала на кровати и слушала «Sopor Aeternus». Точно так же, как и пять лет назад, когда прочла на «Форуме костей», что это любимый музыкальный проект Вайсмана. Сколько раз я прогуливала институт, бродя по зимнему парку, с этими песнями в ушах, воображая, что Вайсман, где бы он сейчас ни был, тоже слушает эти композиции. Интересно, они ему все еще нравятся?

В остальном я плохо помнила, как прошел вечер субботы и воскресенье. У Алекса был рабочий завал, и он не заводил разговоров о Лизе. Мне не нужно было краснеть. Алекс знал меня слишком хорошо, чтобы понять, когда я вру. Он читал меня как раскрытую книгу, а иногда мне казалось, что я очередное растение на его балконе. И я определенно сорняк.

Черная полоса, которая ненадолго меня оставила, вернулась. Я опоздала на работу в понедельник, разослала неправильные письма во вторник, вляпывалась в неприятные офисные передряги с печальной периодичностью. В сумке поселился «Самый большой осколок», который я купила в книжном на углу в обеденный перерыв. К черной матовой обложке было чертовски приятно прикасаться. Я сидела в своем офисном кресле с сумкой на коленях, одна рука была на мышке, вторая — на книге. Мне казалось, что все в порядке, пока Лана Шауб не покашляла многозначительно за моей спиной.

— Марго, что ты делаешь?

Я вытащила руку из сумки и воровато обернулась.

— Ничего. Задумалась.

Я вернулась к письмам, Шауб ушла.

Меня отпустили в пять, и пока я спускалась по лестнице офиса, неожиданно позвонила мама.

— Как ты, Рита? Когда собираешься домой съездить?

Мать всегда называет меня «Ритой», сколько бы я ни просила не делать этого. В неприятных мелочах людей просто невозможно изменить.

— Не знаю, мам, наверное, в октябре. Сейчас туговато с деньгами.

Мать традиционно поохала. Она никак не могла взять в толк, почему я живу «с мальчиком», но вынуждена платить за жилье. По ее стандартам, дружба между людьми разного пола, вне зависимости от их ориентации — выдумка фантастов, наряду с машиной времени и телепортацией. Разговор завершился присланным на почту письмом с «потрясающей диетой». Я могу похудеть до состояния скелета, но мои ноги все равно будут немного «полноватыми». Разумеется, когда скандал с письмами Марка достиг апогея и его претензии были поданы матушке под соусом из слез и соплей, сочувствие, которое я получила в ответ, оказалось сдобрено хорошей ложкой оправданий моего омерзительного парня. «Ну, они действительно полноватые, Рита».

Вот и сейчас, находясь на расстоянии в добрых семь сотен километров от меня, матушка умудрилась испортить мне настроение. Вместо дома я выехала на шоссе и, сама не понимая, как, снова оказалась в бору недалеко от дома Лизы и Генриха.

Я выбрала старую сосну поблизости от въезда, бросила велосипед на хвою и села спиной к дереву. Шерстяная юбка моментально облепилась иголками, но мне было плевать. Не хотелось ни плакать, ни звонить матери и орать. Я понимала, что могу нажаловаться на мать Алексу, но его ободряющий взгляд ничего не даст. Мне не станет легче. Есть слишком глубокие раны. Я закатала рукава куртки и посмотрела на свои предплечья: с тыльной стороны солнце слабо осветило узкие белые шрамы. Мне захотелось взять что-нибудь острое и провести по ним еще раз, и я в ужасе опустила рукава.

Осенний лес передо мной был мрачен и пуст. Темно-оранжевые стволы уходили вперед, как колонны. Лес всегда напоминал мне храм, особенно хвойный: никакого подлеска, только широкие ровные стволы и далекие рваные кроны где-то там, наверху, где сидит равнодушный насмешливый бог, которого скорее всего нет.

Телефон в кармане трубки завибрировал. Алекс вспомнил про меня:

— Марго, ты где? Я жду тебя. Ужин и сериальчик, ты забыла?

— Я, э-э-э, гуляю. Скоро буду дома, — ответила я.

Мне ужасно не хотелось возвращаться, хотя наверняка Алекс сегодня приготовил рыбу под сыром, которую я съедала за рекордные минуты. При мыслях о еде меня замутило.

На часах было шесть. Я села на велосипед и покатила дальше, к уже знакомому прогалку возле крошечного холма. В кирпичных исполинских соседях домика в скандинавском стиле горел уютный свет; обитель Вайсмана оставалась темной.

Я легко перемахнула через каменный заборчик и, крадясь, обошла дом кругом. Машины в гараже видно не было. Солнце начало садиться, и розовые кусты загорелись оранжевым. Я рассеянно оборвала увядший бутон и сунула в карман. Вернулась к дому и зашла на террасу; входная дверь была заперта на ключ, и я вернулась на улицу и проделала уже знакомую процедуру: подтянулась на руках и залезла на балкон спальни Лизы.

Я вышла к холлу у лестницы и открыла дверь слева — в этой комнате я еще не была.

Вторая ванная. Я щелкнула выключателем, и мягкий холодный свет блеснул на черном кафеле. В углу, на плетеной корзине, лежал ворох полотенец; над ним — полка с внушительным ассортиментом гелей и шампуней.

Джакузи тоже была черной. Я присела на ее край и судорожно вздохнула. Что я здесь делаю? Что я опять, черт побери, здесь делаю? Я медленно сползла по бортику вниз и легла на дно ванны, упершись ботинками в блестящую кафельную стену.

На раковине стояли стаканы с зубными щетками, расческами, какими-то мазями и кремами. Все — идеально чистое: ни малейшего намека на то, что этими вещами пользуются люди, особенно двое. Внезапно меня прошиб холодный пот. А вдруг — никакого Генриха Вайсмана не существует? Вдруг все эти книги пишет сама Лиза?..

Но в чем смысл такой мистификации? Неужели мрачные фантастические книги стали бы хуже продаваться, если бы их писала женщина? Наше общество полно дерьма и предрассудков, но вряд ли бы Лиза пошла на такое. Быть солнечной и жизнерадостной в реальности и писать о темноте и страхах в своих книгах вполне возможно; но все эти вязаные салфеточки и цветочки… Нет, это слишком противоречиво и нереально.

Я встала и взглянула на часы. Я сидела в ванной Вайсмана уже полчаса, пора было убегать. Я быстро шагнула к вороху полотенец и схватила верхнее: оно выглядело так, будто им недавно пользовались.

И правда. Полотенце было слегка влажным: им вытирались не ранее, чем утром. Оно пахло солью и немного грейпфрутом.

Что-то внутри меня заорало: «беги, беги!» — я кинула полотенце на пол и понеслась со всех ног к спальне Лизы.

Я спустилась с балкона и нырнула в лес — и вдруг увидела, как к дому Вайсмана подъезжает машина. Я замерла. Фары погасли, дверка хлопнула — это была Лиза, ее розовые волосы сверкали под светом фонарей.

Я схватила свой велосипед и понеслась домой, к Алексу.

Алекс был сердит.

— Ну где ты шляешься? — обиженно спросил он. — Новая серия сама себя не посмотрит.

Я повесила куртку на крючок и потащилась на кухню. Пахло жареной рыбой и сыром, но мне все равно не захотелось ужинать.

— Можешь смотреть сериал без меня, — пробурчала я.

— Все нормально?

Раздражение сменилось на обеспокоенность. Алекс засунул руки в карманы домашней куртки и сморщил нос.

Я вдруг захотела ему все рассказать. «Алекс, я тут второй раз уже залезаю в дом твоей Лизы, и сегодня чуть не попалась. Кажется, мне надо к врачу». Я не могла объяснить, почему это делаю; я не понимала, что на самом деле чувствую. Лучше мне или хуже от этих визитов?.. Я сказала:

— Слушай, я тебе там забыла один файлик кинуть, когда искала в интернете Лизу.

Алекс кивнул, заулыбался, готовый слушать и запоминать.

— Она… Сидела на форумах про иллюстрации к детским книгам и старинным принтам. Знаешь, гравюры, растения, — я отрезала лимон и кинула в чашку. Алекс заварил «Эрл грей», и это было удивительно в настроение, — попробуй про это с ней речь завести.

— Хорошо, — протянул сосед.

Мы все же посмотрели Алексов сериал (я терпеть не могла всю эту муть про политиков-интриганов и проституток, но пересиливала себя ради друга), и я отправилась спать.

Приближалась суббота — а значит, новый поход в гости к Лизе. Алекс вновь звал меня с собой, но не мог придумать внятной причины, почему я собственно должна пойти. Я настаивала, что ему пора остаться с девушкой наедине, и я буду только мешать, но Алекс краснел, бледнел и мямлил — и я поняла, что он боится. Нелегко приходится его романтической натуре после стольких отказов. Как мы с ним все же чертовски похожи…

Но я просто физически не могла идти туда с Алексом и быть там с Лизой. Мне казалось, будто она по взгляду поймет, что я бродила по ее спальне, нюхала полотенца и рылась в шкафах ее парня.

Выхода не было. В субботу утром Алекс пришел меня будить, и я встретила его глухим стоном из-под одеяла:

— Я помираю.

— Нет, ты не помираешь, — сердито сказал Алекс. Я потерла лицо о подушку и подняла голову:

— Мне плохо, Алекс. Серьезно. Голова просто раскалывается: заболеваю.

Он скрестил руки на груди и смотрел на меня с подозрением.

— Ну ладно, — протянул сосед. — Я заварил чай, сейчас кину в него меда. Выпьешь… Спи уж.

Я залезла под одеяло и начала медленно сгорать от стыда. Если бы я правда горела, в Алекса бы полетели раскаленные угли. Я почувствовала свою совесть, она здравствовала и жила, а я хотела умереть. Я наврала другу. Все потому, что я психованная дрянь.

Алекс ушел через полчаса, и тогда я решила встать. Я медленно сползла с кровати, сделала свои утренние ванные дела, и поняла, что совершенно не хочу завтракать. Я включила ноутбук и, не проверяя социальные сети, открыла «Форум костей».

Сара Ворхауз онлайн.

Сперва мой ник был «Темная роза», по бокам по плюсику и «волне». Затем, когда первая часть «Саги Невинности» появилась на форуме, я быстро переименовалась в Сару. Я открыла раздел «Творчество фанатов» и нашла тот самый тред, в котором Вайсман размещал первые главы «Невинности». Гортхауэр, наш модератор, оставил такое сообщение в день смены моего ника:

«Поздравляю, Вайсман. Если уже дамы на форуме берут себе имена твоих персонажей, это успех».

Вайсман отвечает: «Мне это льстит. Хорошо, что экс-Темная роза не подозревает, что ждет Сару в будущем». Дальше в тред прихожу я: «Прошу, только не убивайте Сару! Если это случится, я буду горько-горько плакать». Два грустных смайлика. Вайсман: «Я планирую написать серию. Люди на „Самиздате“ просто сходят с ума от первой части, так что… Наверное, с Сарой произойдет еще много всего интересного. Спасибо вам за поддержку».

Я открыла личные сообщения. Мы немного переписывались с Вайсманом годы назад: я, как и все форумские готические дурочки, пыталась развести его на встречу в реале. Краснея, я нашла холодный ответ Генриха: «Простите, Сара, но это невозможно. Я не могу позволить себе отвлекаться от работы. Встретиться с кем-либо из форумчан будет слишком сложно: я живу далеко от большей части обитателей форума. В реальности я совершенно неинтересный собеседник. Вы только разочаруетесь». Я плакала, когда получила это письмо. На просьбу о фотографии Вайсман ответил похоже, и, как выяснилось, то же, что и другим форумчанам: «Уверяю вас, моя внешность не представляет собой ничего примечательного». Мы подозревали, что Вайсман просто сильно старше нас, и, возможно, грузный дядечка средних лет. Но, конечно, никто не запрещал нам фантазировать. На остальные мои сообщения Генрих отвечал кратко; а потом и вовсе перестал.

В разделе «Любуемся форумчанами» сохранился мой старый снимок: я и Леди Тьма запечатлены в осеннем парке, на мне лиловый корсет, на Тьме — шляпа и дебильные перчатки в сеточку, в народе называемые «авоськами». Вайсман написал под фотографией «Залюбовался». Тогда я над этим комментарием я тоже рыдала, а сейчас мне привиделся сарказм. Был еще второй мой снимок, в образе невесты, но я не стала его искать. Я слишком боялась своего взгляда на нем.

Удивительно, но тема творчества Вайсмана была все еще жива, в отличие от самого форума, обитатели которого выросли и разбрелись по блогам и социальным сетям. В сообщениях до сих пор проскальзывали восторженные «ахи», которые, правда, пестрели ссылками на сообщества в том же «Фейсбуке», где обитали сотни тысяч человек. Я давно от них отписалась, чувствуя себя старушкой на детском празднике. Мне не нужны были эти толпы фанатов и их восторженный писк о книгах, каждую из которых я знала лучше, чем собственную биографию.

За форумом и чаем с медом прошел весь день. Наконец, на пороге появился сияющий Алекс, я плюхнулась на диван в гостиной и подперла кулаками щеки.

— Как все прошло? — вспомнив, что я еще «больна», спросила я и покашляла.

Алекс разулся и сел рядом.

— Хорошо, — спокойно сказал он. — Как ты себя чувствуешь?

— Не помру. Подробности! Лиза уже поддалась твоим чарам?

Алекс взял лейку, открыл балконную дверь и начал поливать цветы. Мне показалось, или он засмущался?..

— Я помог ей пересадить гортензии, подарил средство от мушек… Дал советы на тему смородины. Она была очень мила, — немного сухо сказал он. Потер лоб рукой, — не знаю, Марго, может, ты и права… У меня возникло одно подозрение.

Я ткнула в сторону Алекса пальцем.

— Лиза — киборг! Ящерица с Нибиру. Твоя сестра. Твой… Брат?..

В меня прилетел кусок грязной марли.

— Она опять жаловалась на своего Генри, но… Мне показалось, что у нее уже кто-то есть помимо него, — Алекс поставил лейку на подоконник и трагично посмотрел в окно. — Лиза упоминает встречи с друзьями, завтра едет «за город». Вайсман все еще в Финляндии. Она сказала про «друзей» таким тоном…

— Это было бы очень странно, Алекс, — качнула головой я, — для чего ей тогда Генрих? Если она его не любит, то зачем с ним жить?

— Она очень одинока, — серьезно сказал Алекс. — Догадываешься, вокруг кого больше всего людей? Знакомых, приятелей, непонятных парней, которые разбираются в садоводстве? Вокруг одиночек.

— Только давай не будем приклеивать на Лизу твою любимую схему «спасаем несчастную принцессу», — я встала и обошла кругом журнальный столик. — Ты не знаешь Лизу. Возможно, она действительно несчастный, одинокий человек, которому нужен настоящий друг. Но с ней будет как с луком. Пока ты сдерешь с нее все одежки, сто слез прольешь.

Алекс вновь смутился.

— Прости, я не хотела будить в тебе эротические фантазии о Лизе. Я имею в виду, что у меня есть ощущение, что тебе предстоит долго разбираться в том, какая она на самом деле. И это не будет стоить того.

Алекс пожал плечами. Такой жест значил только одно: он понимает, что я могу быть права, но сейчас ему слишком нужна Лиза. Он уперся в нее, как малыш в магазине, он топает ногами перед вожделенной куклой и кричит «хочу». Вывести его из этого состояния невозможно: его сердце должно быть разбито в пыль, чтобы он переключился на кого-то нового. На новую девушку, нового «ангела» и «божество».

— Лиза сегодня ночью уезжает, поэтому доверила мне завтра полить цветы в саду и даже в доме, — грустно сказал Алекс.

— В доме? — глупо переспросила я. Он достал из кармана связку ключей и показал мне.

— Это успех. Она тебе доверяет, — заметила я.

— Да, но я для нее всего лишь бесплатный садовник, — таким же несчастным голосом продолжил Алекс. Его оптимизм таял, как масло на сковородке, и я не хотела заводить очередной разговор из серии «найди себе кого-нибудь получше».

Поэтому я пошла в свою комнату, немного поиграла в «Ваху» и легла спать.

Пробуждение было не из приятных: на мои ноги с размаху сели. Я зашипела и вскочила — это, само собой, оказался Алекс. Его щеки были красными, а взгляд — больным.

— Ты чего? Простудился?..

Алекс странно смотрел на меня. Поднес к моему лицу кулак и резко раскрыл его. На ладони лежал смятый розовый бутон.

— «Принцесса Де Монако». Штамбовая роза. Редко кто выращивает. В последний раз видел в саду у Лизы. Ты ничего мне не хочешь сказать?

— Ты что, лазишь по моим карманам?! — я прижалась спиной к изголовью. Алекс смотрел на меня с каменным лицом.

— Он выпал у тебя из куртки, которую ты повесила на крючок кое-как, — холодно ответил он. — Соври, что это не из сада Лизы.

Я вздохнула. Еще можно было соврать; сказать, что сорвала бутон тогда, когда мы были у Лизы вместе.

— Я гуляла у их дома, — тихо сказала я. — Каталась там на велосипеде.

— Кусты растут у ворот. У ограды, но…

Алекс покачал головой и покашлял.

— Слушай, тебе не кажется, что это все как-то нездорово? Ты ведь приехала туда из-за Вайсмана, правда?

Я встала и несколько раз нервно прошагала по комнате взад-вперед. Я не ожидала, что Алекс так быстро припрет меня к стенке; и я не хотела признаваться. Я не хотела рассказывать ему всего.

— Да, я сентиментальная великовозрастная готка, Алекс. Я нашла дом кумира юности и решила взять себе что-то… На память. Цветок. Можешь смеяться, можешь меня осуждать.

Алекс прищурился. Вздохнул.

— Чего я жду от взрослой девицы, которая лазит по деревьям и любит лакрицу, — фыркнул он. — Я просто подумал… Что ты могла перебраться через забор, знаешь, проникнуть к ним в дом.

Интонация Алекса была странной.

Я все поняла. Он хотел этого. Он хотел знать секреты Лизы. Что ж, теперь у него есть ключи от ее дома.

— Ну уж нет, Алекс. За это могут и посадить, знаешь ли. Такие проблемы мне не нужны.

— Будто бы «проблемы» тебя когда-то останавливали, Марго.

— Ты что, опять с температурой?..

— Продуло, — сердито сказал сосед. — Проснулся в три ночи от жара.

Алекс ушел, оставив бутон на кровати. Я покрутила его в пальцах — честно говоря, он больше ассоциировался с Лизой, нежели с чем-либо еще. Мы с Алексом позавтракали: теперь была моя очередь делать ему чай с лимоном, но он хотя бы действительно простудился, в отличие от меня.

Иммунитет у соседа оставался паршивым. Я часто заботилась о нем во время болезней, вызывала врачей, когда он начисто отказывался это делать. Алекс же разбирался с темной стороной моей жизни: забирал меня из клуба пьяной в дрова; вытирал сопли, когда я ругалась с матерью по телефону и грозилась оборвать с ней все контакты; отмывал нашу квартиру после того, как я решила сжечь в ведре старые дневники, но не учла, что ветер принесет пепел с балкона в комнату. Я была проблемной соседкой, за мной надо присматривать.

«Ну, Марго, у тебя все не как у людей».

Я кинула тарелку в раковину. Алекс, кашляя, внезапно возник у меня за спиной и сказал самое неожиданное, что только могла от него услышать:

— Хочешь, я отдам тебе ключи и ты выполнишь просьбу Лизы?

Я резко обернулась. Алекс смотрел на меня серьезно и продолжил:

— Лиза просила заехать к ней сегодня во второй половине дня и посмотреть, как там гортензии, а еще полить цветы в доме. Я, конечно, могу отказаться…

— Алекс, я помогу, но я не знаю, как и что делается.

— На участке автоматический полив. Ручной нужен для кустов вдоль дома и для нескольких растений в доме, — заметил он. — Ты сразу увидишь лейку, она стоит у террасы.

Мы долго и молча смотрели друг на друга, не решаясь огласить то, о чем каждый из нас думал.

Я пошла в комнату и быстро оделась. Алекс отдал мне ключи, снова лег на кровать и, кажется, заснул. Не попрощавшись, я ушла и захлопнула дверь; стащила вниз велосипед и уверенно направилась в сторону поселка.

Сосновый лес в этот раз был особенно тих. Я поставила велосипед подальше от забора, и медленно подошла к сосне, из-за которой осматривала участок. Низкое серое небо накрапывало дождем; пахло шашлыками. Участок был пуст, окна не горели.

Я перелезла через забор, побродила по участку, стараясь не приближаться к соседним — неизвестно, кто там жарит шашлыки и рассматривает Лизин двор. Еще не хватало, что Лизе про меня расскажут соседи. Конечно, Алекс может ей потом объяснить, что послал меня вместо себя, но пускай лучше он останется ее героем.

Я взяла лейку, которая стояла на специальной деревянной полочке, и нашла кусты с гортензиями. Я все равно не могла оценить их состояние, поэтому быстро полила их, вдохнула запах влажной земли и отправилась с лейкой в дом.

Я поднялась наверх, вошла в спальню Лизы и сразу увидела ряд горшков: здесь был классический разлапистый фикус, цветущая азалия в вычурном жестяном ведре, и еще пара экзотических растений, которые я не смогла опознать. Я быстро полила их и поставила лейку на подоконник.

Затем я вытерла руки о джинсы и открыла шкаф Лизы.

Тонны платьев, сарафанов, большая часть — «бохо». Безумно красивое бирюзовое нечто в стиле двадцатых годов пахло «Шанель номер пять». Интересно, если бы на моем месте все же был Алекс, осмелился ли он на то, что делаю я? Скорее всего, нет. Он же нормальный человек с моральными принципами, а не психопатка Марго.

Я закрыла шкаф и пошла в комнату Вайсмана. Мягкий сумеречный свет из окна лился на письменный стол; я отодвинула кресло, села в него и покрутилась. Встала; полежала на полу, раскинув руки.

Вот бы стать призраком в этом чертовски уютном доме. Мне не нужно было бы снимать квартиру и платить за аренду; слушать страдальческие речи Алекса из-за очередной женщины. Не нужно есть и спать. Я бы просто была тут, спокойная и равнодушная ко всему.

Я подошла к окну и открыла створку; та с грохотом опрокинулась, и я поморщилась. Из окна в комнату ворвался свежий ветер и шум сосен.

И тут к моей спине прижалось что-то узкое и холодное. Пальцы моментально примерзли к оконной ручке.

Дура.

— Подними руки так, чтобы я их видел, — сказали из-за спины.

— Извините, — выпалила я. — Это ошибка.

— Про ошибку ты сможешь рассказать охране частного сектора, а затем полиции.

В этом голосе была ледяная ярость, больше ничего.

— Пожалуйста, отпустите меня. Меня через секунду здесь не будет, — обливаясь потом от ужаса, сказала я. Какое потрясающее ощущение: у меня пистолет между лопаток. Этот пистолет, возможно, держит Генрих Вайсман — кому же еще здесь быть?!

Генрих. Вайсман.

— Пожалуйста, я просто поливала цветы. Я подруга Лизы, она дала мне ключи.

— Покажи ключи, — попросил хозяин пистолета.

Я аккуратно достала ключи из кармана джинсов. Мои пальцы тряслись, и ключи упали на пол.

Я судорожно вздохнула. Пистолет между лопаток никуда не исчезал.

Это действительно Генрих. И он параноик. И он думает, что я сумасшедшая фанатка, которая каким-то образом его вычислила и залезла в дом, чтобы сидеть в ванной и нюхать одежду.

И думает совершенно правильно.

Если бы он пришел позже, я бы не удержалась.

— Что ты делала в моей комнате?

— Я заблудилась. Мне очень-очень жаль. Можно, я уйду?..

Пистолет пошевелился и перестал с силой давить на мой позвоночник.

И вдруг исчез.

— Убирайся отсюда.

Хуже уже не будет. Я медленно повернулась, не опуская рук и глядя на свои ноги.

Я подняла глаза от моих кроссовок к доскам пола, затем — к очень растоптанным и древним «мартинсам» с торчащими нитками; выше них были джинсы с протертыми коленями, затем — полуопущенная рука с пистолетом, все еще направленным мне куда-то в область голеней; еще выше — кожаная куртка и тот самый серый свитер из шкафа; и, наконец, я увидела лицо, с которого ярость и потрясение стерлись еще не до конца.

Черт побери, Вайсман молод. Он вряд ли намного старше меня, или просто выглядит молодо; идеально гладкая белая кожа, черные брови и ресницы — весь набор, от которого обитательницы «Форума костей» упали бы замертво; очень густые темные волосы выглядят так, будто их хозяин только что поднялся с кровати или теребил их в течение всего дня.

Мы секунду смотрим друг на друга, и я убегаю.

Я не помню, когда в последний раз бегала с такой скоростью. Я какими-то безумными прыжками донеслась до велосипеда и некоторое время бежала с ним, пока не выдохлась и не поехала-таки на нем верхом. Уже на шоссе меня вдруг настигли нервные злые слезы; я въехала в город с совершенно пустой головой и заплаканным лицом.

Алекс открыл мне дверь; ни слова не говоря, я прошла на кухню и трясущимися руками налила себе воды из-под крана.

— Где ты была?!

Я поперхнулась и закашлялась. Села на стул; с кроссовок на пол посыпались куски грязи.

— Ты с ума сошла? Разувайся!

Алекс принялся вытирать пол.

— Я была дома у Лизы. Я полила цветы, а потом пошла в комнату Вайсмана, — ответила я. Сосед поднял на меня широко распахнутые глаза.

— И что?

— Он меня поймал, — я почувствовала, как противно кривится рот: видимо, я опять хочу плакать. — Алекс, прости. Вайсман неожиданно приехал и застал меня в его комнате.

Алекс молча сел на второй стул.

— Послушай… Я не хочу ничего больше скрывать. Это был уже третий раз, — я взяла себя в руки, выпила еще немного воды и продолжила, — я была в их доме раньше. Ходила по комнатам. Лазила по шкафам. В этот раз… Алекс, Вайсман… Он угрожал мне пистолетом и хотел вызвать полицию.

— Матерь божья. Марго…

— Я показала ему ключи и выронила их… Надеюсь, у Лизы и у тебя не будет неприятностей.

Алекс потер ладонями лицо:

— Это звучит как полное безумие… И тебя могли поймать раньше. Марго, тебе надо лечиться.

— Скажи мне что-нибудь, что я не знаю, — тихо сказала я.

Я хотела еще тысячу раз перед ним извиниться. Я вздохнула:

— Надо было наврать, что я собиралась сделать сюрприз своему парню и залезла в окно не в тот дом.

Алекс глухо хохотнул. Я стукнула стаканом об стол:

— Что тут смешного?!

— «Парню». Кто, скажи мне, согласится в трезвой памяти встречаться с тобой?..

— Такие парни, как Марк, — ответила я, — чтобы рассылать всем фотки моих ляжек.

Внезапно руки перестали трястись. Я положила ладони на стол и уперлась в них головой. Алекс похлопал меня по затылку.

— Алекс, я такая дура. Прости меня. Если бы меня поймали раньше… И если это была бы Лиза…

— Все нормально. Про те разы никто не узнает.

Я подняла голову. Алекс улыбался — я поняла, что он не злится. Он наклонил голову набок и лукаво спросил:

— Ну так и что?.. Какой он?

Я опешила. И поняла, что краснею быстро и стремительно.

— Боже мой, Алекс… Да какое это теперь имеет значение? Вайсман, — я замялась, — ну, он…

— Готический принц, — протянул Алекс. Я открыла рот. — Боже мой, Марго.

Действительно, боже мой, Марго.

Никогда не знаешь, как глубоко дно, Марго.

У тебя, Марго, огромные, темные, холодные, мрачные, готические проблемы.